8.3. Мировоззрение Гесиода

своих поэмах социально-экономические и культурные сдви­ ги, происшедшие в переломный VIII в. до н.э. Этот век назы­ вают гесиодовским.

8.3. Мировоззрение Гесиода

«Труды и дни»: проблемы соционормативной регуля­

ции. Конец VIII—VII в. до н.э. — это эпоха, когда раннеклассо­ вые отношения окончательно перерастают в зрелые классовые отношения, завершается становление основ полисной циви­ лизации. Совершенствуется ремесленное производство, оно становится еще более многозвенным, требует тончайших опе­ раций. Развиваются товарно-денежные отношения, торговля, возрастает роль абстрактного труда. Увеличиваются число и размеры полисов, формируются новые сословия их граждан. Повседневная жизнь пронизана динамизмом, требует большей организованности, более совершенных форм управления. Личность индивидуализируется, развивается личностное са­ мосознание.

Вместе с тем достигают крайних пределов имущественное и социальное расслоения. Всемогущество денег, долговая каба­ ла, произвол родовой знати ведут к интенсивному разорению крестьянства. Великая колонизация хотя и снимала частично эти социальные противоречия, но полностью их сгладить была не в состоянии. Древняя Греция переживала один из сложней­ ших социально-экономических кризисов в своей истории. Резко обострилась социально-политическая борьба между раз­ личными социальными силами — родовой аристократией, сво­ бодным крестьянством и зажиточными горожанами (торгов­ цами, ремесленниками), приобретая при этом острые и даже ожесточенные формы. По-разному складывались конкрет­ но-исторические перипетии этой борьбы, но общая тенденция заключалась в установлении и закреплении демократического союза торгово-ремесленных слоев города (полиса) и свободно­ го крестьянства.

тельный интерес Гесиода лежит целиком в сфере реальной жизни, повседневного бытия человека. Такая реалистическая ориентация — результат развития рационалистических начал в античном сознании, мыслительных процедур, способных моделировать реальные и возможные жизненные миры-си­ туации.

Поэма «Труды и дни» имеет этико-социологическую на­ правленность, несет в себе значительный дидактический мо­ мент; автор порицает и наставляет. Гесиод предстает не только как поэт, но и первый в ряду социальных мыслителей Древней Греции. Гесиод уже уверен, что бог излучает через поэтов не только Красоту, но и Истину. Поэтому Гесиод — один из пер­ вых поэтов, кто стал уделять пристальное внимание личности самого творца, его внутреннему миру, ее индивидуальным пси­ хологическим состояниям. Здесь в поле зрения попадает не только объект, но и субъект творчества. Это отражает развитие децентрации сознания: в описание объекта должны входить и характеристики субъекта, т.е. конкретно-исторические, про­ странственно-временные и психологические характеристики той «системы координат», с позиций которой объект воспро­ изводится в сознании субъекта. Эта тенденция найдет свое продолжение в античной лирике.

Поэма «Труды и дни» написана в форме поучения, обра­ щенного к старшему брату Персу, который вел с Гесиодом тяж­ бу о наследстве, выиграл ее с помощью взяток, а затем, обед­ нев, имел намерение еще раз обратиться в суд и устроить новую тяжбу. На фоне такого сюжета Гесиод получает возможность в поучительных сентенциях изложить свод моральных норм гре­ ческого крестьянстга, дать наставления по земледелию, агро­ технике и экономике сельского хозяйства. Это целая энцикло­ педия сельского хозяйства, систематизация древних обычаев и нравов, традиционного порядка жизни, правил рачительного земледелия - как вести работы, когда их начинать и когда за­ канчивать, как понимать язык звездного неба, язык примет и суеверий и др.

Лейтмотив поэмы — прославление крестьянского земле­ дельческого труда:

Золотой век по божественному капризу сменился Серебряным. Люди этого века уже во многом уступали своим предшествен­ никам — их жизнь уже наполнена страданиями и оканчивалась смертью. Затем Зевс создал новое племя людей — медное. Они уме­ ли создавать оружие из меди и постоянно воевали друг с другом, что закончилось тем, что Смерть их захватила и погубила. На сме­ ну Медному веку пришел век Героев - тех, кто сражался под Фива­ ми и Троей. Все они погибли и обитают с беспечными сердцами на Островах Блаженных. Таким образом, с каждым новым поколени­ ем человеческая жизнь становилась все тягостнее, сложнее, на смену добру приходило все больше зла. От одного поколения к другому, от одного века к следующему человечество идет к своей гибели. Пятый, Железный век - худший из веков, который, с co­

ll жалением отмечает Гесиод, достался его поколению.

Картина исторического процесса у Гесиода окрашена в пессимистические тона. Самое лучшее, «золотое время», оста­ лось в далеком прошлом. Будущее несет человечеству полное перерождение, мир приходит к полному господству зла:

||Чуждыми станут товарищ товарищу, гостю хозяин.

Старых родителей скоро совсем почитать перестанут:

***

Правду заменит кулак, города подпадут разграбленью.

Ине возбудит ни в ком уваженья ни клятвохранитель, Ни справедливый, ни добрый. Скорей наглецу и злодею Станет почет воздаваться. Где сила, там будет и право. Стыд пропадет. Лишь одни жесточайшие, тяжкие беды Людям останутся в жизни. От зла избавления не будет.

||(Труды и дни. 180 и ел.)

Последнее поколение Железного века — самое испорченное, безнравственное, подлое, нищее, несмотря на то что вынуждено постоянно трудиться, скупое, ленивое, раздираемое завистью и междоусобицами. Вскоре Зевс и это поколение отправит под землю, в Аид. Апокалиптические настроения, пафос трагиче­ ского пессимизма, свойственный творчеству Гесиода, отразили социально-психологическую растерянность древнегреческих земледельцев, их страх перед будущим. Ведь будущее несло с со­ бой кризис патриархальных устоев, традиций, господство де­ нежных, рыночных отношений, нестабильности.

Но Гесиод не падает духом полностью. Он не призывает си­ деть сложа руки и ждать мировой катастрофы. В его представ­ лении все-таки есть средство, которое может ослабить, затормо­ зить движение к тому времени, когда «правду заменит кулак». Таким средством выступает, по мнению Гесиода, земледельче­ ский труд. А значит, не боги, а человек упорным трудом спосо­ бен определить свою судьбу. Апофеоз физического труда в творчестве Гесиода свидетельствует о том, что в его эпоху умст­ венный труд еще не вполне отделился от физического.

Поэмы Гесиода — это голос зрелой пробудившейся лично­ сти. Личностное самосознание достигает такого уровня, когда и цели, и мотивы деятельности начинают принадлежать само­ му человеку. Его зависимость от социального целого (полиса) оказывается важнее его зависимости от богов, т.е. от стихии безличных (природных и социальных) сил, стоящих и над со­ циальным целым, и над отдельной личностью. Моральную от­ ветственность уже не с кем делить. Человек сам творит свою судьбу. Правда, Гесиод не формулирует напрямую эти утверж­ дения, боги у него продолжают еще играть значительную роль, но логика рассуждений ведет именно к таким выводам.

Хаос и историзм. Как уже было отмечено, рационализация сознания — одновременно и следствие, и условие, и посредст­ вующее звено усложнения и структурирования форм деятель­ ности и общения. С усложнением деятельности удлиняются за­ кономерные связи между ее целями, средствами и результатами. Объективное содержание таких связей постепенно выделяется в качестве самостоятельных структур сознания. Логическая со­ ставляющая сознания обогащается, становится все более систе­ матичной. Кроме того, расстояние между целями и результата­ ми деятельности — не только пространственное, но и времен­ ные. Объективное разведение во времени цели и результата дея­ тельности требует умения разграничивать и связывать в созна­ нии образы прошлого, настоящего и будущего1. Поэтому важ-

1 Сначала научились связывать образы настоящего и будущего, а затем - на­ стоящего и прошлого, прошлого и будущего. Идея историзма как разграничения и взаимосвязи прошлого, настоящего и будущего возникает в образе становления мира, а не его развития. Идея развития - продукт других, более поздних эпох.

ным следствием рационализации деятельности является историческое видение мира. Сложные формы деятельности, а также формы опосредованного общения предполагают расши­ рение границ временного восприятия мира.

Как мы уже отмечали, Гомера не интересовала генезис- но-космогоническая, хронологическая сторона бытия, то, как вещи естественно (пусть даже стихийно) порождают друг друга. Но к VII в. до н.э. изменившиеся социокультурные обстоятель­ ства разворачивают архаическое сознание в другом направле­ нии. Пространственное восприятие мира дополняется времен­ ным — абстрактными образами возможных состояний предмета восприятия в будущем и в прошлом. Формируются генезисный образ космоса, чувство длительности, движения, преемствен­ ности, становления бытия, его историчности. А вместе с ним и новое отношение к знанию о космосе — постепенно накапли­ вающееся человеком знание есть ценность сама по себе.

Общие принципы такого проецирования образа в прошлое и будущее задают генезисно-временное моделирование мира, ко­ торое в то время могло быть только мифопоэтическим. Такое мифопоэтическое моделирование космогенеза представлено в поэме Гесиода «Теогония». Конечно, здесь космогенез еще не мог быть не чем иным, кроме как теогенезом. Причем таким теогенезом, который опирался на древнейшие мифологические пласты — доолимпийских хтонических мифопредставлений, предполагавших постоянную текучесть бытия, «оборотническую логику», взаимопревращаемость вещей, дискретную, со­ бытийную наполненность времени, его неоднородность, арит­ мичность. Это при том, что общие географические представле­ ния Гесиода мало чем отличались от гомеровских. Земля для Гесиода тоже плоский диск, но, правда, диаметр такого диска он, по-видимому, мыслил гораздо большим.

Теокосмогенез есть одновременно систематизация мифо­ логии, ее схематизация и формализация, поиск логических связей между мифами. Попытка историзации объекта реализу­ ется через установление темпоральных и причинных связей между образами, компонентами мифов, их сюжетами. Содер-

опредставление о качественном переходе от Хаоса к Космосу, отражавшее осознание противоположности культуры и приро­ ды, деятельно освоенного человеком и естественного, дочеловеческого;

опредставление о периодической гибели, разрушении Космоса и возвращении мира в хаотическое состояние, а затем новом рождении, восстановлении Вселенной из Хаоса; история мира предстает как история циклов Хаос -• Космос -• Хаос.

Теокосмогонические мифы — это высшая форма мифо­ творчества, которая содержала в себе рациональную система­ тизацию и предпосылки научно-философского отражения ми­ ра. В «Теогонии», как и в других теокосмогонических мифах, история мира выступает не историей естественных, природ­ ных процессов, а историей рождения и смены поколений бо­ гов. Но Гесиод не просто пересказывает древние мифы, а пыта­ ется через их систематизацию выявить некий рациональный смысл и логически обосновать его. Гесиод — это еще мифоло­ гия, а не наука, но мифология существенно рационализиро­ ванная. Гесиод ищет не субъективно-ассоциативные, алогиче­ ские, т.е. неизбежные, всеобщие, закономерные связи между мифологическими образами. Потому его систематизация ми­ фов подводила к идеям обоснования, доказательности знания. А здесь до Фалеса и идеи доказательности математического знания остается только один шаг. Правда, шаг значительный, требующий качественно нового способа мышления — не об­ разного, а понятийного.

Обе поэмы Гесиода — и «Теогония», и «Труды и дни» — име­ ют единую мировоззренческую основу: их связывает общее представление о космосе. Космос «живет» по некоторым неза­ висимым от человека установлениям, законам. Как люди, что­ бы выжить в обществе, должны установить моральные и право­ вые законы, имеющие силу для всех, так и космос может суще­ ствовать в качестве вещественно-телесного целого только в том случае, если он подчиняется действию определенных зако­ нов, имеющих силу для всех его частей, в том числе и для чело­ века. Как частица космоса человек, который сам является мик­ рокосмосом, т.е. микромоделью Вселенной, способен разумом