Песни трубадуров. Перевод А. Наймана. М., 1979.

БЕРТРАН ДЕ БОРН

Песня, побуждающая баронов к войне против Ричарда

Легко сирвенты я слагал,

Но в них ни словом не солгал:

Я поделиться, чем богат,

До полденье последних рад,

Но если кто мне скажет: «Мало!»,

Будь это хоть кузен, хоть брат,

Тотчас даров лишу нахала.

Тверд мой рассудок, как кристалл,

Хоть и его поколебал

Лиможца с Ричардом разлад,

Немало принеся утрат;

Чтоб на потомков зло не пало,

Пусть подчиниться поспешат

Сегодня королю вассалы.

Гильем Гурдонский, хоть звучал

Набат ваш выше всех похвал,

Я б вас любил сильней стократ,

Не подпиши вы тот трактат:

Теперь не избежать скандала —

Вас два виконта норовят

В него втянуть, ждут лишь сигнала.

Всю жизнь я только то и знал,

Что дрался, бился, фехтовал;

Везде, куда ни брошу взгляд,

Луг смят, двор выжжен, срублен сад,

Вместо лесов — лесоповалы,

Враги — кто храбр, кто трусоват —

В войне со мною все удалы.

Я взялся ветхий арсенал

Баронов в новый сдать закал

И латки класть поверх заплат

На ржавую броню их лат

(Цепь Леонарда из металла

Была прочнейшего) — на лад

Дела их не идут нимало.

Вот Таллейран, бессилен, вял,

Пропал воинственный запал,

Стал лежебокою солдат —

В домашний кутаясь халат,

Он, как ломбардец, копит сало:

Пусть за отрядом в бой отряд

Идут — он подождет финала.

Пока Байард мой не устал,

Взлечу на перигорский вал,

Пробившись через сеть засад:

Пуатевинца жирный зад

Узнает этой шпаги жало,

И будет остр на вкус салат,

Коль покрошить в мозги забрало.

Бароны! Бог не бросит чад

Своих в беде! Давно бы стало

Знать Ричарду, как невпопад

Ворона павой выступала.

Песня о преимуществах войны перед миром

Чтоб песни слагать без труда,

Я ум и искусство запряг

И так отпустил повода,

Что легок сирвент моих шаг;

И граф, и король

Находят в них столь

Чарующий лад,

Что все мне простят.

Король и граф Ричард вреда

Не видят во мне: коли так,

Нам мир ни к чему, господа,

Амбларт, Адемар, я — ваш враг!

Мой форт, моя боль!

Тебе, вширь и вдоль

Исхоженный сад,

Осадой грозят.

Докажет, что войны — беда,

Славнейший из горе-вояк —

Желаю, чтоб чирей тогда

В глазу миротворца набряк:

Война — мой пароль!

Земную юдоль

Сраженья долят

Столетья подряд.

Неважно, четверг иль среда,

И в небе какой зодиак,

И засуха иль холода,—

Жду битвы, как блага из благ:

В ней — доблести соль,

Все прочее — ноль

С ней рядом. Солдат

Не знает утрат.

Вся жизнь — боевая страда:

Походный разбить бивуак,

Стеной обнести города,

Добыть больше шлемов и шпаг

Господь, не неволь

Ждать лучшей из доль:

Любовных услад

Мне слаще звон лат.

Детей моих гнать из гнезда

Задумал союз забияк;

Что им ни отдать — без стыда

Клевещут: Бертран-де из скряг;

Им только позволь —

Все съест эта моль.

Но хватам навряд

Удастся захват.

Ценя мою роль

В размирье, король

Признать будет рад

Моим майорат.

Песня, побуждающая баронов объединиться против Ричарда

С тех пор как с Перигором договор

Скрепили Вентадорн, Комборн, Сегюр,

Но также и Турень, Гурдон, Монфор,

Стал горожанин боязлив и хмур —

Так пусть, сирвентой дерзкою разбужен,

Услышит он, сидящий взаперти,

Что даже и Толедо мне не нужен,

Коль город от беды нет сил спасти.

О вы, Пюи-Гильем, Гриньоль, Кларанс

И Сент-Астье, предоставляет нам

Фортуна для снисканья чести шанс —

Да и сеньору Ангулемцу — там,

Где эн Каретник ныне без кареты,

В кармане пусто, ждет его лишь срам:

По мне, чем быть лжекоролем полсвета,

Поместьем управляй, зато уж сам.

Когда б виконт, под чьей рукой Гасконь,

Под чьей пятой Беарн и Гавардан,

Когда б всё те, чье кредо: «Нас не тронь!»

Безан, Бернард, де Дакс и де Марсан,

Встряхнулись, — сдержан мыслью об уроне,

Бесстрашный Граф не сунулся б в огонь,

И, разве что спасая от погони,

Его бы здесь промчал пред войском конь.

Когда б Тайбрг, Тонне, Понс, Лузиньян

И Молеон хотели перемен,

Когда б сидел в Сиврэ не истукан,

Я помощи б искал у этих стен;

Пусть, приступив немедля к обороне,

Тот из Туара наш поддержит план —

И Граф тогда поступит, как в законе

Записано, что был от века дан.

Близ Пуатье, откуда невдали

Остров Бушар, Мирбо, Луден, Шинон,

В Клерво, средь поля, крепость возвели,

Красив в которой каждый бастион.

Я слышал, Молодой Король спокоен,

Конец, боюсь однако, предрешен;

Ведь белый форт открыто так построен,

Что виден и с дороги в Матефлон.

Такой же ли Филипп монарх и воин,

Как Карл, или в отца натурой он,

Увидим по Тайферу, что достоин

Домена, ибо им был признан трон:

Их договор не может быть расстроен —

Прав «да» сменить на «нет» король лишен.

Песня, содержащая упреки как Ричарду,

так и его брату Молодому Королю

Я начинаю петь в негодованье,

Узнав о низком Ричардовом плане:

Чтоб выполнить отцовское желанье,

Был Молодой Король, как на аркане,

Согласье брату на коронованье

Дать приведен!

Безвластен Генрих! Королевством дряни

Гордиться может трон!

О чем тут говорить, когда, заране

Согласный на любое подаянье,

Король живет на чьем-то содержанье,

Причем в подобном упрекнуть изъяне

Не может сам Гильема, что в ристанье

Не побежден!

Кто подданными уличен в обмане,

Тот их любви лишен.

Пусть он, кому подвластны англичане,

Не мнит, что и Ирландия в кармане;

Нормандия платить не станет дани,

И не пойдут анжуйцы на закланье,

И герцогом Гаскони и Бретани

Не станет он;

И в Пуату он лишь на расстоянье

Увидит бастион.

Представьте, н'Аламанда, я на грани

Любви к злодею: пусть он об охране

Подумает, ибо в его же стане

О нем молва идет как о тиране,

Купающем страну в кровавой бане —

Со всех сторон

Их окружает только поле брани

И тяжкий слышен стон.

Поскольку в куртуазном воспитанье

Граф Джауфре взращен,

Уж лучше бы его отдаться длани —

Не первым, жаль, рожден.

Песня, оплакивающая смерть Генриха,

Молодого Короля

Пенье отныне заглушено плачем,

Горе владеет душой и умом,

Лучший из смертных уходит: по нем,

По короле нашем слез мы не прячем.

Чей гибок был стан,

Чей лик был румян,

Кто бился и пел —

Лежит бездыхан.

Увы, зло из зол!

Я стал на колени:

О, пусть его тени

Приют будет дан

Средь райских полян,

Где бродит Святой Иоанн.

Тот, кто могилой до срока захвачен,

Мог куртуазности стать королем;

Юный, для юных вождем и отцом

Был он, судьбою к тому предназначен.

Сталь шпаг и байдан,

Штандарт и колчан

Нетронутых стрел,

И плащ златоткан,

И новый камзол

Теперь во владенье

Лишь жалкого тленья,

Умолк звон стремян;

Все, чем осиян

Он был,— скроет смертный курган.

Дух благородства навеки утрачен,

Голос учтивый, пожалуйте-в-дом,

Замок богатый, любезный прием,

Всякий ущерб был им щедро оплачен.

Кто, к пиршеству зван,

Свой титул и сан

Забыв, с ним сидел,

Беседою пьян

Под пенье виол —

Про мрачные сени

Не помнил: мгновенье —

И, злом обуян,

Взял век-истукан

Того, в ком немыслим изъян.

Что б ни решил он, всегда был удачен

Выбор; надежно укрытый щитом,

Он применял фехтовальный прием

Так, что противник им был озадачен;

Гремя, барабан

Будил его стан;

Роландовых дел

Преемник был рьян

В бою, как орел,—

Бесстрашен в сраженье,

Весь мир в изумленье

Поверг великан

От Нила до стран,

Где бьет в берега океан.

Траур безвременный ныне назначим;

Станет пусть песне преградою ком,

В горле стоящий; пусть взор, что на нем

Сосредоточен был, станет незрячим:

Ирландец, норманн,

Гиенна, Руан,

И Мена предел

Скорбят; горожан

И жителей сел

Разносятся пени

В Анжу и Турени;

И плач англичан

Летит сквозь туман,

И в скорби поник алеман.

Едва ль у датчан

Турнир будет дан;

На месте ристалищ — бурьян.

Дороже безан

Иль горстка семян

Всех царств, если царский чекан

Страшнейшей из ран

На части раздран –

Скончался король христиан.

Песня на возвращение крепости Аутафорт

Я к стене не приперт,

Хоть и разбит,

Взгляд мой, как прежде, горд,

Весел мой вид:

Длить не станет Ниорт

Список обид –

Отнятый Аутафорт

Мне возвратит;

Пред графом виноват,

Ждал бед я и утрат,

Но поцелуем снят

Отныне тот разлад,

Клеветники мне мстят,

Хотят лишить наград,

Но их безвреден яд.

Лимузинцы плели

Хитрую ложь,

Три паладина и

Те, кто похож

На дам: перигорца три,

Ангулемцы тож,

Против меня они

Все были сплошь;

Все, с кем был заключен

Мною союз: Гастон,

Тот, в чьей власти Дижон,

Какой ни возьми барон,

Авиньонский Раймон,

Граф Бретонский – и он! –

Мне нанесли урон.

Лучше предавших те,

С кем враждовал,

Пусть лжедрузья себе

Не ждут похвал,

В старом монастыре

Святой Марциал

Клятву сеньоров мне

Благословлял –

И что ж! К исходу дня

(Должно быть, тех кляня,

Чье слово – как броня)

Все предали меня,

В том только и виня,

Что, верность им храня,

Не в стачке с графом я.

Если б граф ко мне стал

Добр как отец,

Бедам его б настал

Сразу конец:

Вплавлюсь сам, как металл,

В его венец,

Только б он море взял

За образец:

Все поглощает, но

Что ценно – то на дно,

А что не подошло –

На берег; если кто

Приобретет добро,

Пусть возместит его

Тем, что ему равно.

Мне именье отдав,

Весьма умно

Славный поступит граф,

Ибо оно

От баронских потрав

Терпит давно,

И проучить раззяв

Мне суждено.

Чести не потеряв,

Как прежде величав,

Меня вернет, позвав,

В любое время граф:

На зов примчусь стремглав

Но лишь владельцем став

Эн Адемара прав.

Не сердце — твердый сплав

В вас, Дама, коль, не вняв

Мольбам, ушли, сказав,

Что вам не до забав;

Оправлюсь я, лишь взяв

С вас поцелуем штраф,

Да видит бог, кто прав!

Спой, Папиоль, слетав

К той, чей коварен нрав,

Как Адемар лукав,

Как я сдаюсь, устав.

Песня,

изобличающая вероломство

короля Арагонского, союзника Ричарда

Когда я вижу, как плывут,

Пестрея средь листвы, знамена,

И слышу ржанье из загона

И звук виол, когда поют

Жонглеры, заходя в палатки,—

Труба и рог меня зовут

Запеть — пусть Ричардов редут

В сирвенте ищет недостатки.

Надеюсь, мой порыв поймут:

Мной почитаема корона

Того, кто с войском с Арагона

Пришел сюда на бранный труд;

Но в нем самом не все в порядке,

Он по натуре груб и лют,

Я выношу на общий суд

Его бесчестные повадки.

Я слышал, дал ему приют

Эн Эспаньоль во время оно —

И что ж; прогнал король барона

Из замка через пять минут;

Столь вероломные ухватки

Едва ли к славе приведут:

Будь тот при Кастеллоте крут,

Король бежал бы без оглядки.

Мне рта приличья не заткнут,

Для правды дружба не препона:

Я от беарнского Гастона

Узнал, что он еще и плут:

Взяв деньги с тем, чтоб после схватки

Избавить рыцарей от пут,

Он, вместо выкупа, под спуд

Их положил, и взятки гладки.

Соврать жонглеры не дадут:

Звучала долго их кансона,

Ответного не слыша звона,

А каждый был раздет-разут;

При них евреям под задатки

И Артюзет, придворный шут,

Был отдан — так себя ведут

Злодеи, что на деньги падки.

Пейре-жонглеру скорый суд

Он учинил — и та матрона

Из Фонтевро за смелость тона

Вить стала из бедняги жгут;

Зря он снурок хранил в укладке,

Надеясь, что его спасут:

Увы, под новенький хомут

Пошли жонглеровы лошадки.

Юн королек был, слаб и худ,

Когда Пейре Руис у трона

Стоял, мрачнея от уклона

Его занятий и причуд:

Задатки были лишь в зачатке,

Но он невесел был, надут

И все зевал — откуда тут

Взять сил для предстоящей схватки?

Он каталонский низкий люд

По знаку своего патрона

Сюда привел — размер урона

В моих владеньях не сочтут;

Однако дух мой не в упадке,

Ведь тот, кого награды ждут

Там, в Пуатье, — в сирвенте, тут,

Положен мною на лопатки.

Мотив несложен, строчки гладки,

Король с Наваррцем пусть споют

Их на два голоса — пойдут

На пользу им мои нападки.

Песня, побуждающая короля Филиппа начать войну с Ричардом

(который с Бертраном де Борном называли друг друга Да-и-Нет)

В нежный и новый сезон,

В белом сиянии Пасхи,

В дни радости ежегодной,

Прекрасной и благородной,

Когда веселятся душой,

Цветущей и славной порой —

Вдыхаю я сладостный зной.

Праздник — но день превращен

В месяц, лишенный окраски,

Скорбный, пустой и холодный,

Ибо обет благородный

Был словно порыв ледяной;

Бесился бы, знай я, что мой —

Дуэ, но Камбрэ не со мной.

Будет пускай ослеплен

Тот, кто боится развязки.

Злобе ль равняться бесплодной

С утратою благородной?

Но сравнивать сонный покой

С опасной и тяжкой войной

Сеньору Руи не впервой.

Ни тел разрубленных он,

Ни в алой крови повязки

Не видел, жизни походной

Не ведал, не вел благородной

Армии под Руаном в бой,

И дрота не бросил герой

В щит вражеский мощной рукой.

Спор без урона сторон,

Без жаркой кровавой встряски,

Бессмысленный, безысходный,

Стал притчей неблагородной,

Все кончилось сном и едой;

А Юность без сечи лихой

Становится жалкой трухой.

Король, ваш непрочен трон:

Живут по чужой указке

Жизор, от дани свободный,

И Тур, досель благородный;

Кто выбор не сделает свой

Меж мирным житьем и борьбой,

Тот будет унижен судьбой.

Эн Да-и-Нет мной прощен:

В битву идти без опаски —

Вот жребий, ему угодный;

Им явлен нрав, благородный:

Он стрелы одну за другой

Пускает — и замок любой

Берет, всех ведя за собой.

Филипп славит мир и покой,

Как трантезский отец святой.

Да-и-Нет любит грозный бой

Больше, чем Алгейсы разбой.

Песня, вдохновленная началом войны между Филиппом и Ричардом

Споемте о пожаре и раздоре,

Ведь Да-и-Нет свой обагрил кинжал;

С войной щедрей становится сеньор:

О роскоши забыв, король бездомный

Не предпочтет тарану пышный трон,

В палатках станет чище жизнь вельмож,

И тем хвалу потомки воспоют,

Кто воевал бесстрашно и безгрешно.

По мне, звон сабель — веский довод в споре,

Знамена ярче, если цвет их ал,

Но сторонюсь я ссор, коль на ковер

Кость со свинцом кидает вероломный.

О, где мой Лузиньян и мой Ранкон?

Истрачен на войну последний грош,

И латы стали тяжелее пут,

И о друзьях я плачу безутешно.

Когда б Филипп спалил корабль на море

И там, где ныне пруд, насыпал вал,

И взял Руанский лес, спустившись с гор,

И выбрал для засады дол укромный,

Чтоб знал, где он, лишь голубь-почтальон, -

На предка Карла стал бы он похож,

Что с басками и саксами был крут,

И те ему сдавались неизбежно.

Война заставит дни влачить в позоре

Того, кто честь до боя потерял,

Едва ль мой Да-и-Нет решит Каор

Оставить — он в игре замешан темной

И ждет, когда король отдаст Шинон:

Чтобы начать войну, момент хорош,

Ему по сердцу время трат и смут,

Страну он разоряет безмятежно.

Когда корабль, затерянный в просторе,

Сквозь шквал, на скалы, потеряв штурвал,

Несется по волнам во весь опор,

Чтоб жертвой стать стихии неуемной,—

Моим подобных бедствий даже он

Не терпит: что ж! мне больше невтерпеж

Ложь, и небрежность, и неправый суд

Той, на кого молюсь я безуспешно.

В Трайнаке быть, когда там пир начнут,

Ты должен, Папиоль, собравшись спешно.

Роджьеру спой, что мой окончен труд:

Нет больше рифм на «омный», «он» и «ежно».

Полпесни о двух королях

Двух королей я вмещу в полкансоны,

Ибо не знаю, чей выше престол:

Храбрый Альфонс снарядил легионы

Рыцарей и в наступленье повел;

Ричард же, чтоб не тускнел ореол

Над головой, тратит золота много,

Ищет всегда для войны он предлога,

В битву летит, как за уткой орел.

Если воинственны обе короны,

Трупами вскоре покроется дол,

Скрежет желез мы услышим и стоны,

Щит будет хрупок, а панцирь тяжел,

В сердце проникнет разящий укол,

Встретим коней, потерявших дорогу,

Встретим уныние, радость, тревогу,

Тех, кто стал нищ, кто вдвойне приобрел.

Ржущие кони, фанфары, знамена,

Дротиков, копий и пик частокол,

Окрасим трофеями горечь урона,

А ростовщик станет гол как сокол,

Не протрусит по дороге осел,

Не переступит хозяин порога,

Тщетно купец будет звать на подмогу,

И воцарится в стране произвол.

Я же во всем полагаюсь на бога —

Пусть наградит меня меньшим из зол:

Был бы за жизнь благодарен премного,

В смерти бы я облегченье нашел.

Песня, обращенная к Джоффруа Бретонскому,

прославляющая достоинства возлюбленной певца

и обличающая низость некоторых ее поклонников

Расса, столь она величава,

Возвышенна и нелукава,

Что о ней гремящая слава

Для всех прочих дам — как отрава;

При таком благородстве нрава

Ей брать рыцарей в плен — забава;

Кто впрямь просвещен, только тот

Ей без страха хвалу поет;

Хоть велик от нее почет

Всем, кого она предпочтет,

Но открыт одному к ней вход.

Расса, высшего в ней чекана

Все: свежа, молода, румяна,

Белокожа, уста — как рана,

Руки круглы, грудь без изъяна,

Как у кролика — выгиб стана,

А глаза — как цветы шафрана.

Этим дивным прелестям счет

Всякий с трепетом подведет,

Кто хвалу ей ныне поет,

Тех достоинств увидев свод,

Что меня к ней жадно влечет.

Расса, высшей доблести грани

В сердце зрит она, а не в сане;

С Пуатье, Сарагосы, Бретани

И Тулузы не взявши дани,

Низость в складках богатой ткани

Видит — и благородство в рвани.

Я советчик ее, так вот:

Пусть она в любви изберет

Тех, чей дух высок, а не род,

Ибо нас бесславит почет

От иных преславных господ.

Расса, знать не хочу о знати,

Речь ведущей зря и некстати,

Нет учтивости в них и стати,

На уме лишь брани да рати,

Смысл войны же для них в захвате,

Взяв на службу, молчат о плате,

Вместо этого круглый год

Травят зверя, бьют птицу влет,

Обсуждают луней полет

И срок ястребиных охот,

Забыв про любовь и поход.

Расса, тратить не стану слова

Я на зверо- иль рыболова:

Кто под звуки трубного зова

В бой идет от милого крова —

Выше их: средь грозного рева

Слава встретить его готова.

С эн Эйгаром войну ведет

Маурин, заслужив почет;

Пусть, прогнав от своих ворот

Графа, чей столь дерзок налет,

К нам виконт на Пасху придет.

Вы, Моряк, не из тех господ,

Что из-за турнирных хлопот

Военный отменят поход.

Пусть от песни моей невзгод

Эн Гольфье де ла Тур не ждет.

Папиоль, теперь твой черед —

Бель-Сеньор мой песню поймет.

Песня

на прибытие доны Гвискарды

О Лимузин, земля услад и чести,

Ты по заслугам славой почтена,

Все ценности в одном собрались месте,

И вот теперь возможность нам дана

Изведать радость вежества сполна:

Тем большая учтивость всем нужна,

Кто хочет Даму покорить без лести.

Дары, щедроты, милость в каждом жесте

Любовь лелеет, словно рыб — волна,

Мила любезность ей, благие вести,

Но также — двор, турниры, брань, война:

В ком тяга к высшей доблести сильна,

Не оплошай, ибо судьбой она

Нам послана с доной Гвискардой вместе.

Песня, в которой трубадур, вернувшись после размолвки,

к своей Даме от другой, за него заступившейся,

рисует общее падение нравов

Так как апрельский сквозняк,

Блеск утр и свет вечеров,

И громкий свист соловьев,

И распустившийся злак,

Придавший ковру поляны

Праздничную пестроту,

И радости верный знак,

И даже Пасха в цвету

Гнев не смягчают моей

Дамы — как прежде, разрыв

Глубок; но я терпелив.

Дама, я было размяк

От утешительных слов,

Но вновь приютил ваш кров

Меня, мою песнь, мой стяг;

Затягиваются раны,

И я покидаю ту,

Что мне подобных бродяг

Жалеет, чью доброту

Все славят — так просто ей

Доблесть явить, помирив

Тех, чей характер гневлив.

Упрек ваш сладок и благ,

Поскольку весь стиль таков,

Что страхом лишь, без даров,

Глушит любой обиняк,

Будто в вас есть изъяны:

Вашу признав высоту,

Я б гибельный сделал шаг,

Прибавив, что так же чту

Герцогов и королей;

Следите вы, чтоб прилив

Похвал был всегда шумлив.

Я знаю таких вояк,

Что только копают ров,

Вооружась до зубов;

Они не начнут атак,

Пока не свезут тараны;

Я притуплю остроту

Их многочисленных шпаг,

Разоблачив суету

Неблагодарных затей, -

Тех к славе влечет порыв,

Кто радостен, юн, учтив.

Есть зодчие: так и сяк

Налепят арок, зубцов,

Бойниц – и замок готов:

Камни, песок, известняк;

К тому же они и гурманы;

Там ли искать красоту,

Где вместо прямой – зигзаг?

Живут, забыв простоту,

Даянья их все бедней,

Все немощней их призыв,

Хоть, как и прежде, криклив.

Охотников знаю – всяк

Кичится богатством: лов

Для них – показ соколов,

Соревнованье собак,

Крики, рога, барабаны;

Их осознав пустоту,

Игрища шумных ватаг

Я обхожу за версту –

Кто, кроме рыб и зверей,

По власть потравщиков нив

Подпасть ощутит позыв?

Турнирных знаю рубак:

Спустив именья отцов,

Они слабейших бойцов

Ищут, с бесстыдством деляг

Построив ристаний планы:

Каждый у них на счету

Вассал, пусть даже бедняк, -

Ввергнув его в нищету,

Жить продолжает злодей,

Расходов не сократив,

Столь дерзок он и спесив.

Богач же не из кривляк

С людьми не будет суров,

На их откликнется зов,

Выручит из передряг;

Чтоб рыцари — не мужланы —

Сходились к его щиту,

Осыплет он градом благ,

И к празднику, и к посту

Тем искренней и щедрей

Наемников наградив,

Чем более прозорлив.

На Темпра, я предпочту

Ваш дар дарам королей,

Поскольку остался жив,

Желчи с полынью испив.

Ты, Папиоль, на лету

Схватив суть жгучих речей,

Спеши к Да-и-Нет, мотив

В дороге не позабыв.

Ричард львиное сердце Песня, порицающая Дофина Овернского за измену

Дофин, как и графу Ги,

Вам — чтоб от схватки сторон

Вы меньший несли урон —

Хочу я вправить мозги:

Нас связывал договор,

Однако с недавних пор

Ваш образец — Изегрин

Не только в смысле седин.

Пустились со мной в торги,

Едва лишь узнав, что звон

Монет не проник в Шинон

И влезла казна в долги;

Используете раздор,

Чтоб сделать новый побор:

По-вашему, ваш господин —

Скупец и маменькин сын.

Предпримете ль вы шаги,

Чтоб был Иссуар отмщен?

Собран ли ваш батальон?

Пускай мы ныне враги,

Прощаю вам ваш позор,

Ведь Ричард не любит ссор

И в бой во главе дружин

Пойдет, коль надо, один.

Я лучше, чем вы, слуги

Не знал, но лишь бастион

Над замком был возведен,

Вы стали делать круги:

Покинули дам и двор,

Любовь и турнирный спор.

Так выбейте клином клин —

Ведь нет средь ломбардцев мужчин.

Сирвента, во весь опор

Скачи в Овернь! Приговор

Мой объяви, чтоб един

Стал круг из двух половин.

Ребенку ложь не в укор,

И пренье с конюшим — вздор:

Не было б худших причин,

Чтоб гневался властелин!

Дофин овернский

Песня, достойно отвечающая на упреки

Ричарда Львиное Сердце

Король, из меня певца

На свой вы сделали вкус;

Но столь коварен искус,

Что не могу ни словца

С вами пропеть в унисон:

Чем мой объявлять урон,

Свой сосчитайте сперва,

А то вам все трын-трава.

Ведь я не ношу венца

И не могу, хоть не трус,

Избавить от вражьих уз

То, что имел от отца;

Но вы-то взошли на трон;

Зачем же в Жизоре — он?

Ведь турки, идет молва,

Бегут от вас, как от льва.

Я выбрал бы путь глупца,

Взяв бремя ваших обуз;

Легок был стерлингов груз

Кузену Ги, и рысца

Нескольких кляч — не резон

Слушать стремян ваших зван:

Хотите вы торжества,

А щедры лишь на слова.

Пока во мне храбреца

Вы славите, я на ус

Мотаю, что предан — плюс

Что нет и на вас лица;

Но богом мне сохранен

Пюи и с ним Обессон:

Там чтутся мои права –

Вера моя не мертва.

Сеньор, то речь не льстеца,

Мне по сердцу наш союз;

Не будь столь лют тот укус,

Я был бы у стен дворца

Теперь же, но возвращен

Мне Иссуар и Юссон —

Я вновь над ними глава,

Вновь радость во мне жива.

Слились бы наши сердца,

Когда б не новый конфуз:

За ангулемский-то кус

Плачено не до конца,

Тольверу же дар вдогон

Шлете, как щедрый барон,

Вы там всему голова —

История не нова.

Король, мой дух возбужден

Тою, чье слово — закон,

Ибо любовь такова,

Что Дама всегда права.

Фолькет марсельский

Песня-плач

об умершем эн Баррале, сеньоре Марселя

Как те, кто горем сражен,

К жестокой боли хранят

Бесчувствие, рот их сжат,

Исторгнуть не в силах стон,—

Так я безгласен стою,

Хоть слезы мне сердце жгут,

И скорби этих минут

Еще не осознаю:

Эн Барраль мой могилой взят!

Что ни сделай, все невпопад

Будет — слез потому не лью.

Рассудок ли поврежден,

Чары ли сердце томят,

Но только найду навряд

Равных ему, ибо он

Втягивал в сферу свою

Честь, спрятанную под спуд,

Словно магнит — сталь из груд

Хлама: и вот вопию

Я о том, что похищен клад

Доблести той, с коею в ряд

Мы ставить не смеем ничью.

Тот нищ, кто до сих времен

В любви его был богат;

Всех смертных овеял хлад,

Когда он был погребен:

О, скольких я отпою —

Весь, весь с ним погибший люд!

Многие ныне соткут

Траурную кисею.

Взял верх над великим и над

Малым он, в сонм благих прият,

Величье придав бытию.

Как верный найти мне тон,

Сеньор, коль в сердце разлад?

В вас был источник отрад,

Свой восполнявший урон

Тотчас, подобно ручью,

Чьи тем обильней текут

Воды, чем больше их пьют;

Кто вашу не пил струю!

Но бог вас берег от утрат,

Так что всякий ваш дар — назад

Возвращаем был десятью.

Того, кто ввысь вознесен,

Здесь ждет, о горе, распад:

Цветок, лия аромат

Сладчайший, был обречен

Смертельному лезвею:

Пусть видят в том божий суд

Все, что по миру бредут,

Как странник в чужом краю;

Позор и забвенье грозят

Тем, кто путь свершал наугад,

Не ища Его колею.

Господь, чтобы был лишен

Навеки победы ад,

Ты сам на кресте распят,

Зато грешный род спасен;

Яви же милость твою

Ему, как являл и тут,

И дай средь святых приют;

О Дева, молитву чью

Как высшей мы ждем из наград,

Попроси за достойных чад

У Сына, чтоб быть им в раю.

Сеньор, пусть я и пою,

Когда грудь слезы мне жгут,

Но скорби прилив так лют,

Что первенство отдаю

Трубадурам, чей выше лад,

Хоть в сердце хвалу вам, стократ

Высшую, чем они, таю.

Песня, призывающая к крестовому походу

Отныне не вижу, что

Могло помешать бы нам

Прийти с мольбой в божий храм,

Прося нам помочь того,

Кто ныне поруган сам:

Враг его Гроба Святого лишил,

Стала Испания долом могил —

Время пустых отговорок прошло:

Здесь никого еще шквал не топил.

Чем еще может он нас упрекнуть?

Разве что снова свершит крестный путь.

Отдав нам себя всего,

Он принял муки и срам,

И было нашим грехам

Так искупленье дано;

Кто жизни желает там,

Пусть не жалеет для господа сил

Здесь, ибо смертью он жизнь возвратил;

Смерти из нас не избегнет никто —

Горе тому, кто страх божий забыл!

В жизни едва мы успеем мелькнуть,

Как предстоит нам навеки уснуть.

Люди о том, что темно,

Судят, подобно слепцам:

Хоть тело — лишь смертный хлам,

Всю жизнь они все равно

Хотят угодить телам,

Души же губят; спасительный пыл,

Их охранявший от смерти, остыл;

Был бы я горд, если б хоть одного

К действию словом своим побудил:

Хватит про бедность волынку тянуть,

Каждый оденет пусть панцирем грудь!

Пусть будет сердце его

Годно к великим делам!

Король Арагонский, вам

Бог вверил заботу о

Том, чтоб внушить храбрецам,

Что вы — их броня, что крепок их тыл;

Если бы делу король изменил,

Он причинил бы и господу зло;

Тем же, кто верно ему послужил,

Здесь иль на небе сторицей вернуть

Может он все — воздаянья в том суть,

Король Кастильский давно

Не должен верить глупцам,

Его хранящим от ям,

Ибо идти нелегко

Всем по господним путям:

Кто с ним заодно, кто богу вручил

Жизнь беззаветно, лишь тот ему мил,

Всякое дело без бога — ничто,

Любит он тех, кто его возлюбил,

Спесь перед богом не знатна ничуть,

К славе ведет не гордыня отнюдь.

Жизни высокой не знав, не добыл

Чести безумец, поскольку мостил

Тленом дорогу: чтоб нам повезло,

Строить прочнее должны мы настил;

Блага добившись, никто не забудь

Благодареньем Творца помянуть.

Славный Магнит, вас господь отличил —

Срок, чтоб к нему вы пришли, он продлил;

Ваше спасенье — его торжество;

Гибельно плыть без руля и ветрил,

Богу легко нас заставить свернуть:

Ждет он, чтоб сами мы выбрали путь.