Шаталкин А.И. Политические мифы о советских биологах

говорил о впечатляющих результатах мировой генетики. На это не преминул указать в своем заключительном слове М.Б. Митин (1939, с. 152): «Но именно потому, тов. Вавилов, что мы знаем Ваш автори­ тет, знаем ту работу, которую Вы провели и которая имеет значение для социалистического строительства и для науки, - именно по­ этому мы к Вам предъявляем очень большие требования. Мы имеем право предъявить Вам подобные требования, мы хотим от Вас боль­ шего, настоящего приближения к практике', к жизни, мы хотим от Вас ликвидации разрыва между наукой и практикой». Понятно, что это не М.Б. Митин выражает свою неудовлетворенность работой Н.И. Вавилова, но Партия и Правительство. Более того, во время дис­ куссии вдруг выяснилось, что селекционеры уже 1О лет, а некоторые и более «внедряют» метод инцухта при выведении новых сортов, но безрезультатно. Ведь это генетики должны были обеспокоиться и выяснить причины неудач, если в США этот метод оказался успеш­ ным. Возможно все дело в том, что Россия, как говорил АЛ. Пар­ шев (2009), не Америка по своим климатическим условиям. Вот, Н.И. Вавилов (1937, с. 12) в своем докладе на декабрьской сессии ВАСХНИЛ 1936 г. подчеркнул, что вся Америка живет на россий­ ских сортах озимых, а также на твердых пшеницах, которые еще до революции завезли туда наши духоборы. У нас эти сорта - так себе, а в Америке лучше их ничего не оказалось и они заняли первые мес­ ти и до сих по занимают не менее половины всей посевной площади под пшеницей (всего около 11 млн. га)».

Вернемся, однако, к делу А.Р. Жебрака. Недовольство его пове­ дением во время дискуссии 1939 г. для нас, пытающихся разобрать­ ся в событиях тех лет, недвусмысленно говорило, что беда стучалась уже в 1939 г. И тем не менее А.Р. Жебрак неосмотрительно включил­ ся в антилысенковскую кампанию, начатую после войны некоторы­ ми партийными идеологами. Не исключено, что его согласия в этом никто не спрашивал. Вернее сказали, что Лысенко порочит с ветс­ кий строй и советскую науку и это долг ученого-коммуниста высту­ пить против научного мракобесия. Напомню, что писал в конце вой­ ны А.Р. Жебрак секретарю ЦК ВКП(б) Г.М. Маленкову: «если бы...

1 В преддверии войны это было главной заботой советского государства. Следует, однако, подчеркнуть, что сама проблема серьезного отрыва тео­ рии от практики бьша поставлена Сталиным в 1929 г. на конференции аграрников-марксистов (см. гл. 5).

не опорочивание генетики, которая бьmа объявлена социально реак­ ционной дисциплиной со стороны руководства дискуссией 1936 г. и дискуссией 1939 г.». Первая дискуссия была организована по линии ВАСХНИЛ, а вот вторая - по линии Агитпропа. И «опорочивание генетики» шло со стороны философа М.Б. Митина, который был ру­ ководителем дискуссии 1939 г. Значит кто-то наверху крупно под­ ставлял А.Р. Жебрака, вовлекая его в свои интриги против академи­ ка М.Б. Митина (см. Шаталкин, 2015). Между тем М.Б. Митин, если и озвучивал, по его утверждению, мнение редакции журнала «Под знаменем марксизма», то с полного одобрения со стороны ЦК партии.

Я подозреваю, что кто-то из партийных функционеров, ведя свою «игру», серьезно подставлял и самого А.Р. Жебрака, когда давал зе­ леный свет его так называемому «отречению». Чтобы понять, что никакого диктата со стороны Партии в отношении ученых не было, надо лишь ознакомиться с Постановлением сессии ВАСХНИЛ, при­ нятом 7 августа 1948 г., с которым А.Р. Жебрак, как участник сессии, должен был ознакомлен.

В Постановлении сессии (Сессия, 1948, с. 533) сказано: «Мен­ делевско-моргановское направление в биологии продолжает идеа­ листическое и метафизическое учение Вейсмана о независимости природы организма от внешней среды, о так называемом бессмерт­ ном "веществе наследственности". Менделевско-моргановское на­ правление оторвано от жизни и в своих исследованиях практичес­ ки бесплодно» (выделено нами). Как видим, учения Г. Менделя и Т. Моргана признаются в качестве законных научных теорий, кото­ рые следует очистить от идеалистических натурфилософских насло­ ений А. Вейсмана. О чем идет речь? О том, что А. Вейсман по чисто натурфилософским соображениям разделил организм на «зародыше­ вую плазму... которая обусловливает все развитие живых организ­ моВ>> и соматическую плазму, которая «является как бы средой, в ко­ торой протекает процесс развития и размножения зародышевой плаз­ мы. Внутренней, генетической связи между соматической и зароды­ шевой плазмой, взаимных переходов между этими двумя субстанци­ ями одного и того же организма не существует. Зародышевая плазма является чем-то изначальным, которое не подвержено воздействиям внешней среды, и все процессы, идущие в ней, являются как бы ав­ тономными... Внешнее влияние, оказываемое на организм, задевает только соматическую плазму, т.е. тело организма, но не задевает за­ родышевую плазму» (Жебрак, 1936, с. 257-258). Обращаю внима-

92 Глава 1. Забытое научное совещание...

ние, что эта серьезная критика взглядов А. Вейсмана шла не от И.И. Презента, но от сторонника менделевско-моргановского направ­ ления А.Р. Жебрака, который, начав борьбу с Т.Д. Лысенко, уже не мог признаться в 1948 г., что он с ним (с Лысенко) солидарен в оцен­ ке неприемлемости взглядов А. Вейсмана.

Исходя из этой умозрительной теории, А. Вейсман отверг ла­ марковский принцип наследования приобретенных признаков. А ге­ нетики некритично подошли к этому вопросу и ввели догму Вейсма­ на в свою аксиоматику.

Давайте посмотрим, что же пишет дальше А.Р. Жебрак о вейс­ мановской теории двух плазм: «... с точки зрения последовательно диалектического материализма вейсмановская концепция была дуа­ листической, потому что она разделяла организм на две субстанции и исключала взаимный переход между этими субстанциями одного и того же организма. Еще более удивительным является то обстоятель­ ство, что данная методологическая концепция сохранялась очень долго в генетике и что некоторая часть даже современных генетиков стоит в основном на тех же методологических позициях, на которых стояли сторонники Вейсмана несколько десятков лет тому назад. Ошибочное понимание ими проблемы единства внешнего и внут­ реннего, проблемы взаимных переходов и взаимной связи между соматической и зародышевой плазмами вытекало из того, что мно­ гие исследователи свои эксперименты старались обобщать на осно­ ве теоретической концепции Вейсмана» (там же, с. 259). Мне кажет­ ся очень здравые мысли высказывал А.Р. Жебрак. Как в таком случае он из идеологического союзника попал в ряды непримиримых про­ тивников Лысенко?

Таким образом, западные учителя генетики, следуя А. Вейсма­ ну, придерживались неприемлемых для коммунистов, включая и са­ мого А.Р. Жебрака, дуалистических взглядов. Об этом также обмол­ вился на сессии ВАСХНИЛ С.И. Алиханян (с. 525): «Мы сильно под­

дались полемическим страстям, которые разжигались в этой дискус­ сии нашими учителями». Ситуация для наших генетиков была не простой. Осудить Вейсмана, когда на западе его почитают, им не хо­ телось. Западные коллеги не поймут. Но с другой стороны прекра­ тить борьбу с лженаучными теориями мичуринской биологии также нельзя. Примиренческая позиция может создать на западе впечатле­ ние, что истинные ученые согласны с лженаучными взглядами шко­ лы Лысенко. Вот так и получилось, что в результате преклонения

перед западными авторитетами не было сил прекратить войну меж­ ду собой.

Можно заключить, что осуждена была не генетика, но прони­ зывающий ее и идущий от Вейсмана идеализм и метафизика. При­ чем конкретно указано, что неприемлемо для мичуринской биоло­ гии. Осуждали формальных генетиков за приверженность чуждой, антипартийной идеологии, но не за науку. Поэтому от коммунистов­ генетиков требовалось отмежеваться от идеалистических положений, выдвинутых западными генетиками, т.е. не от науки, но от идеалис­ тической натурфилософии, которая по факту выражалась в вейсма­ новской догме двух плазм и вытекающего из этого непризнания ла­ марковского наследования приобретенных признаков. Это не озна­ чает, что следует признать такое наследование научным фактом. В то время оно также основывалось на натурфилософских соображени­ ях, которые (в отличие от вейсмановских) соответствовали положе­ ниям диалектического материализма.

Вот как это выразил в своем заявлении на сессии ВАСХНИЛ С.И. Алиханян (Сессия, 1948, с. 525):«Было бы наивно думать, что от нас требуется отказ от всего того положительного и полезного, что накоплено всем ходом развития науки. От нас требуется отказ от всего реакционного, неверного, бесполезного. И мы это должны сде­ лать искренне и честно, как подобает настоящим ученым». Четко сказано, что ученый должен перестроиться, но последнее слово в его решении, что он должен сделать, остается за ним.

Ваг мнение о вейсманизме независимого исследователя С.В. Мей­ ена (2007, с. 234), каrорый, как и я в то время, крайне отрицательно воспринимал Лысенко. Говоря об оценке, данной ему критиком но­ могенеза А.А. Яценко-Хмелевским (1974), Сергей Викторович отме­ тил:«... я попал в неплохую компанию: "Берг, Любищев, Мейен и ряд их последователей...". Однако некоторые обратили внимание на то, что эта тройка имен может закрепиться в литературе наподобие "вейсманизм-морганизм-менделизм", поди потом докажи, что меж­ ду Вейсманом и Морганом - пропасть, что солидарность людей может быть не на почве утверждений, но на почве отрицаний».

Кстати, сам я не считаю идеалистическую натурфилософию большим грехом. Но только в обществах, в которых не культивиру­ ется культ борьбы с лженаучными теориями. Формальные генетики стали жертвой идеологической борьбы, которую они сами развязали против, как им казалось, лженаучной теории ламаркизма. Это ведь

не Т.Д. Лысенко начал борьбу с генетиками, но генетики выступили, как они утверждали, против научного невежества, идущего от Лы­ сенко и его сторонников. Вот что писал в своем письме генетик И.А. Рапопорт главному идеологу партии А.А. Жданову, защищая А.Р. Жебрака, которому грозил суд чести (цитировано по: Шноль, 2010, с. 369):

«...ламарковская теория наследственности акад. Лысенко не просто устаревшая, а неправильная теория, не выдержива­ ющая экспериментальной проверки. Если отождествлять это направление со всей советской генетикой, то возникнет впе­

чатление о чрезвычайной отсталости у нас ведущей био­ логической дисциплины, сделавшейбольшие шаги вперед при участии именно русских ученых. Важно, чтобы высокий объек­ тивный престиж бьm не только у советской химии, советской физики, но и отечественной биологии» (выделено нами).

Кто же отождествлял ламарковскую теорию наследственности акад. Лысенко с генетикой, если тут же утверждается, что мировая генетика сделала большие шаги вперед при участии русских ученых? На западе были прекрасно осведомлены о существовании в СССР

двух генетикклассической (формальной) и мичуринской. И этот фактсуществование ученых, придерживавшихся ламаркистских положений - является впечатляющим показателем научной свобо­ ды в СССР, которую формальные генетики хотели упразднить на том основании, что будто бы ламаркистские взгляды Т.Д. Лысенко явля­ ются ошибочными.

Но я здесь обращаю внимание на другой факт, нашедший отра­ жение в выделенных словах И.А. Рапопорта. Нашим генетикам надо бы гордиться, что в Советском Союзе наряду с их наукой сохраняет­ ся ламаркиз , а они боятся, что на западе советских ученых генети­ ков не поймут и обвинят в попустительстве неправильным теориям наследственности. Это и означает преклонение перед «иностранщи­ ной>>, желание делать все также, как у них. Об этом преклонении

руководство СССР стало настойчиво говорить после войны, о чем у нас еще будет речь.

С.Э. Шноль (2010, с. 369-370) приводит также слова Д.А. Са­ бинина в защиту А.Р. Жебрака из его письма А.А. Жданову:«... мог ли и должен ли был Жебрак... защищать величие Лысенко как гене-

тика?... Не может биолог, считающий успехи в изучении составных

частей клетки, ядра и хромозом одним из важнейших достижений последней четверти века, согласиться с заменой всех этих представ­

лений положением о наследственности как свойстве клетки в целом и о том, что "каждая капелька протоплазмы обладает наследственно­ стью". С возмущением и стыдом закрываешь книгу (Лысенко "На­ следственность и ее изменчивость", 1943), где автор говорит о раз­ витии как "закручивании и раскручивании", где нет ни одной стра­

ницы, лишенной путаницы и противоречий» (выделено нами). Разве положение о наследственности как свойстве клетки в це­

лом заменяет или упраздняет аналитический подход в изучении на­ следственности и, в частности, роли хромосом. Конечно, нет. Точно также как аналитический поход не заменяет экологический подход в изучении наследственности, начало которому положил Ламарк, а продолжил в нашей стране Т.Д. Лысенко. Д.А. Сабинин считал, что ламаркизм, защищаемый Лысенко, не является наукой и с ним сле­ дует бороться. Но кто мешал советским генетикам выступать с кри­ тикой взглядов Лысенко. Д.А. Сабинин упомянул книгу Лысенко. Но ведь в СССР, в отличие от Запада, не бьmо опубликовано ни одной критической рецензии на эту книгу. И поэтому для меня борьба с Лысенко, если иметь в виду озвученные мотивы, есть результат на­ шей полной зависимости от западной мысли, выражающейся в стра­ хе, что о нас там, на Западе могут подумать плохо. Ведь там ламар­ кизм бьm искоренен задолго до войны.

Подчеркнем, что ламаркизм искоренялся генетиками в нашей стране не по научным, но по политическим соображением, под ло­ зунгом борьбы с «механистической вульгаризацией марксизма» (по выражению Б.М. Завадовскогосм. гл. 5).

«Это бьmо как на войнепишет С.Э. Шноль (2010, с. 365)­ после ареста и гибели И.И. Вавилова, и его соратников Г.Д. Карпе­ ченко, Г.А. Левитского, И.К. Беляева, расстрелянного после мучений и сошедшего от них с ума вице-президента ВАСХНИЛ Георгия Кар­ ловича Мейстера, после смерти И.К. Кольцоваборьбу за спасе­ ние истинной генетики пришлось возглавить оставшимся на сво­ боде. По своему положению и компетенции во главе этой борьбы в то время могли быть два человека - А.Р. Жебрак и Н.П. Дубинин» (выделено нами). И у меня сразу вопроскак они собирались спа­ сать генетику от Лысенко и что они конкретно для этого сделали? Ведь прежде чем зачислять их в герои, необходимо оценить их подвиг.

Известно, что каждый из них написал письмо в американский журнал Science с обзором достижений советских генетиков. И за это А.Р. Жебрак был осужден на суде чести. Можно подумать, что в сво­ ем письме в американский журнал А.Р. Жебрак жаловался на при­ теснение в СССР генетики, в чем винил Т.Д. Лысенко. Почему и по­ страдал. Оказывается, что нет. На следующей странице книги С.Э­

. Шноль написал со слов А.Р. Жебрака, «что истинная генетика в стра­ не жива, а направление, развиваемое Лысенко, состоит более в агро­ номических прикладных работах)). Но в таком случае о каком спасе­ нии генетики говорит С.Э. Шноль, если той никто не угрожал, если генетики и Т.Д. Лысенко работали в разных областях и им в общем­ то не о чем было спорить, если не считать расхождений по натурфи­ лософским вопросам.

Ну не могут серьезные люди разменивать свою жизнь на раз­ борки по натурфилософским проблемам. А ламаркизм лишь в XXI веке вышел на научный уровень изучения явления наследственнос­

ти, а до этого пребывал в стадии натурфилософских предположений. Поэтому я и думаю, что за идеологической борьбой в генетике сто­ яли какие-то свои более приземленные интересы, а натурфилософ­ ские разногласия были лишь прикрытием этой борьбы.

Возьмем в качествепримера систему образования. Первый учеб­ ник по мичуринской генетике появился через два года после сессии ВАСХНИЛ, в 1950 г. До этого издать его бьmо невозможно. Не про­ пустили бы в Большой академии. Поэтому все студенты изучали лишь классическую (формальную) генетику. Это означает, что мичуринс­ кая генетика не входила в утвержденные правительством учебные программы институтов, техникумов и училищ, в которых изучалась генетика, т.е. она бьmа вне системы государственного образования и, следовательно, не имела статуса базовой науки. Отсюда недоволь­ ство и жалобы сторонников Т.Д. Лысенко на их притеснение. Но с другой стороны понятно, что учебники по (формальной) генетике

пишут (формальные) генетики, т.е. противники Т.Д. Лысенко, кото­ рые будут делать все, чтобы не пустить в свою вотчину мичуринцев. У формальных генетиков поэтому бьm мотив демонизировать мичу­ ринскую биологию, представляя ее лженаукой. Другой обсуждаемый конфликт тех лет был связан с борьбой за институт генетики, кото­ рым волей обстоятельств стал руководить Т.Д. Лысенко. А.Р. Жеб­ рак действительно положил много сил, убеждая руководство страны в необходимости снять Т.Д. Лысенко с поста директора института.

Но можно ли считать эту борьбу А.Р. Жебрака против Т.Д. Лысенко геройством, если он сам был первым кандидатом на освободившее­ ся место директора (см. подробнее: Шаталкин, 2015).

Кстати, в борьбу за спасение истинной генетики от Т.Д. Лы­ сенко кроме А.Р. Жебрака и Н.П. Дубинина активно включился вто­ рой человек в Агитпропе Д.Т. Шепилов, который написал об этом в своих мемуарах, вышедших в 2001 г. Отрывки из этих воспомина­ нии были опубликованы ранее (1998). С.Э. Шноль об этом ничего не пишет, и это вполне объяснимо. В противном случае ему пришлось бы включить Д.Т. Шепилова в число героев или объяснить, почему этого нельзя делать. Жизненная судьба А.Р. Жебрака трагична. И эта его личная трагедия безусловно связана с борьбой против Т.Д. Лы­ сенко. Не он, однако, был инициатором этой борьбы. Выступить про­ тив Т.Д. Лысенко его убедили, используя те же лозунги о защите ис­ тинной науки, идеологи из Агитпропа. Сценарий борьбы, который они предложили, оказался провальным. Это в первую очередь каса­ ется статьи А.Р. Жебрака в американский журнал Science, послужив­ шей поводом для организации суда чести над ее автором. Я не уве­ рен, что А.Р. Жебрак был подлинным автором всего текста, утверж­ денного партийными инстанциями. Но отвечать по полной програм­

ме пришлось только ему.

В связи со всем сказанным параллели с судьбой Джордано Бру­

но, которые выстраивает С.Э. Шноль, вводят читателя, как мне ка­ жется, в заблуждение относительно истинных мотивов преследова­ ния ученых как в прошлом, так и в наше время. Джордано Бруно, как утверждают знающие, был казнен за принадлежность к тайным и, следовательно, запрещенным обществам, враждебным действующей власти, но не за приверженность новым научным идеям.

Вернемся к Постановлению сессии ВАСХНИЛ 1948 г. Второй круг задач, определяемых постановлением, касается мичуринской биологии. Провозглашается (с. 533), что «Всесоюзная академия сель­ скохозяйственных наук имени В.Л.Ленина должна стать подлинным научным центром всесторонней и углубленной разработки мичурин­ ского учения. Сессия Академии считает необходимым подчинить исследования, ведущиеся в институтах Академии, задачам помощи колхозам, машинно-тракторным станциям и совхозам, ведущим борь­ бу за дальнейшее повышение урожайности сельскохозяйственных культур и продуктивности животноводства». Постановление, как видим, нацеливает работу ее сотрудников на решение исключитель-

но производственных задач. Понятно, что за этим постановлением стоит государственная политика. Практическое воплощение этой го­ сударственной политики безусловно приведет к некоторому ограни­ чению научной свободы, раз исследования ученых ВАСХНИЛ дол­ жны быть подчинены решению сугубо прикладных задач. Я думаю, что эта государственная политика мобилизации ученых на поднятие продуктивности сельского хозяйства была обусловлена чрезвычай­ ными условиями послевоенной разрухи и обрушившимся на страну

неурожаем.

В отношении ученых друтих академий в постановлении ничего не сказано. Поэтому вопрос о том, чем была вызвана политика пере­ тряски научных кадров в институтах несельскохозяйственного про­ филя, не решен и требует дальнейшего изучения. Если государство начало перетряхивать научный персонал кафедр генетики, насыщая их селекционерами, в целях придать их работе большее прикладное значение, то это не из-за происков Лысенко. Это серьезная государ­

ственная политика чрезвычайного времени. Но я не исключаю, что под прикрытием этой политики преследовались и какие-то друтие

цели. Но в любом случае изменение тематики с акцентом на реше­ ние прикладных задач в области генетических исследований никак нельзя рассматривать как запрет генетики. Советский Союз бьш боль­ шой научно-производственной корпорацией. И как в любой корпо­ рации руководство СССР, сообразуясь с конкретной исторической обстановкой, определяло научную политику по ключевым направле­ ниям исследований. В условиях послевоенной разрухи и атомного шантажа со стороны запада у нас бьшо мало средств, чтобы на рав­ ных с западом развивать все возможные направления научного поис­ ка. Короче я не вижу чего-то неправильного в стремлении государ­ ства в условиях дефицита всего направить усилия ученых на реше­ ние тех, а не друтих заданий. Запрет генетики означал бы закрытие кафедр генетики, чего, однако, не было.

Из постановления следует, что мичуринская биология должна рассматриваться в СССР как нормативная наука. Только в этом ре­ шении можно усмотреть элемент насилия над частью ученых. Их заставляли признать наукой то, что до этого они считали псевдонау­ кой. Нет, их не заставляли признать эту «псевдонауку» истинной. Им запретили бездоказательно ее критиковать. Можно ли это считать как

ограничение свободы ученых. Я так не считаю. Формальные генети­ ки критиковали, имея цель запретить в СССР ламаркизм, как это бьшо

сделано на свободном западе. Иными словами, их критика была на­ целена на ущемление научной свободы других. В таких ситуациях, раз свобода одних ведет к ущемлению других, надо жить придержи­ ваясь народной мудрости: сам живешь и не мешай жить другим. После сессии ВАСХНИЛ никакого запрета генетики как науки не было. Но была переориентация генетических исследований на преимуществен­ ное решение производственных задач.

Позже, в брежневский период мичуринская биология была при­ числена к лженаукам. И снова открылась возможность ее критико­ вать, не приводя доказательств, ссылаясь на то, что речь идет о псев­ донауке (лженауке), критиковать которую по научным критериям лишено смысла. Вот так и получилось, что критических работ по научному содержанию мичуринской биологии в нашей научной пе­ чати нет, но они есть в западных научных источниках.

С.Э. Шноль (2010, с 329) по поводу истоков борьбы с лженау­ кой высказался, на наш взгляд, совершенно правильно: «Трудное дело добыча нового. Вполне вероятны ошибки и заблуждения. Так посте­ пенно вырабатывается непреодолимый скептицизм. Так формируются убежденные борцы с «лженаукой». Борьба с лженаукой это относи­ тельно легкий способ самоутверждения. Во всяком случае это легче, чем пробивать новые пути в попытках решить «неразрешимые» про­ блемы. С другой стороны для этих профессиональных борцов всегда есть легкая добыча - честолюбивые дилетанты, без должных осно­ ваний претендующие на эпохальные открытия». К этому стоит лишь добавить, что когда эта борьба «истинных ученых» с лжеучеными поддерживается политиками, беды не миновать. Не потому, что имен­ но политики лучше знают, где, как говорил партийный функционер

Д.Т. Шепилов (2001), «истинная наука и где непроходимая вульгар­ щина». Беды не миновать по той причине, что политики, обращаясь к ученым, решают за счет их какие-то свои задачи, далекие от нужд

самой науки.

Кстати, американцы, видимо, изучив наш горький опыт, также негласно запретили внутриамериканскую научную критику. Чужих, пожалуйста, критикуйте сколько угодно. А своих нельзя. Критика, как показывает опыт, в большинстве случаев является не созидатель­ ной, но разрушительной силой.

Мы продолж11м тему науки и псевдонауки в заключительном разделе книги. А сейчас вернемся к письму ленинградцев с крити­ кой О.Б. Лепешинской.