4. Международное коммунистическое и рабочее движение в борьбе против фашизма и угрозы новой мировой войны

Наступление реакции в 30-х годах привело к тому, что в некоторых капитали­стических странах была ликвидирована парламентская система и установлен тер­рористический фашистский режим. Усилились фашистские тенденции в политике правящих кругов так называемых буржуазно-демократических стран.

Агрессивная политика фашистских государств и пособничество им со стороны правящих кругов Англии, Франции и США создали тревожную международную обстановку. Растущая угроза войны вела к размежеванию сил на мировой арене на два лагеря: лагерь войны и лагерь мира. Центром сил, выступавших за войну, был германский фашизм, являвшийся ударным отрядом мировой империалистической реакции. Центром сил, боровшихся против фашизма и войны, в защиту жизненных интересов народов, выступал Советский Союз, вокруг которого сплачивалось все прогрессивное человечество. Успехи социалистического строительства в СССР оказы­вали большое воздействие на мировое рабочее и демократическое движение. «С побе­дой социализма СССР стал великой государственно-политической, экономической и культурной силой, воздействующей на мировую политику, стал центром притяжения и сплочения всех народов, стран и даже государств, заинтересованных в сохранении

¹ ЦГАОР, ф. 7867, оп. 2, д. 271, л. 578.

² См. Peace and War. United States Foreign Policy 1931-1941, p. 481.

³ В. И. Л e h и н. Соч., т. 26, стр. 310.

178

международного мира, стал оплотом трудящихся всех стран против угрозы войны, могучим орудием сплочения трудящихся всего мира против мировой реакции»¹.

Большую роль в сплочении прогрессивных сил против фашизма и войны сыгра­ли решения VII Всемирного конгресса Коммунистического Интернационала, состояв­шегося в Москве в июле — августе 1935 г.

Анализ международной обстановки и тактики Коммунистического Интерна­ционала был дан в докладах Г. Димитрова и Эрколи (Пальмиро Тольятти). Подчерк­нув рост угрозы фашизма во всех капиталистических странах, конгресс предостерег от недооценки фашистской опасности и отверг распространявшиеся лидерами социал-демократии взгляды о фатальной неизбежности победы фашизма, которые порож­дали пассивность, сеяли неверие в силы рабочего класса и ослабляли его борьбу против реакции. «Рабочий класс может помешать победе фашизма, если он добьется осуществления единства своей борьбы и, своевременно развертывая свои боевые действия, не даст фашизму окрепнуть, если он сумеет при правильном революцион­ном руководстве сплотить вокруг себя широкие слои трудящихся города и деревни»².

В соответствии с этим VII конгресс Коминтерна указал, что «осуществление еди­ного фронта борьбы рабочего класса представляет на нынешнем историческом этапе главную, ближайшую задачу международного рабочего движения»³. Речь шла о том, чтобы сплотить в едином фронте рабочих разных политических убеждений про­тив общего врага — фашизма.

Кроме того, решения VII конгресса Коминтерна обязывали коммунистические партии бороться за создание антифашистского Народного фронта и разработать его программы, защищающие интересы всех трудящихся — рабочих, крестьян, куста­рей и интеллигенции. VII конгресс поставил вопрос о создании правительств проле­тарского единого фронта или антифашистского Народного фронта, способных бо­роться с фашизмом и реакцией, осуществлять решительные меры против контррево­люционных магнатов капитала и их фашистских агентов.

Большое внимание конгресс уделил борьбе за единство профсоюзов. К VII кон­грессу Коминтерна единства в профсоюзном движении не было. Это значительно ослабляло рабочий класс. Необходимо было сплотить рабочих различных профсою­зов, что позволило бы поднять миллионы еще не организованных трудящихся против фашизма и реакции. Конгресс решительно высказался за «восстановление единства профсоюзов в каждой стране и в международном масштабе, за единые классовые профсоюзы как один из важнейших оплотов рабочего класса против наступления капитала и фашизма...»⁴.

В соответствии с решениями VII конгресса Коминтерна большая часть професси­ональных организаций, входивших в Профинтерн, объединилась с профсоюзами, руководимыми социалистами. Этим в капиталистических странах был достигнут определенный прогресс в сплочении профсоюзов, которые стали более мощной си­лой в борьбе против реакции.

Обобщая опыт национально-освободительного движения в колониальных и зависимых странах, конгресс отметил, что важнейшая задача коммунистов в этих странах «состоит в работе по созданию антиимпериалистического Народного фронта»⁵.

VII конгресс Коминтерна указал на необходимость вести систематическую идео­логическую борьбу против фашизма. Некоторые коммунистические партии прене­брежительно относились к борьбе с фашистской идеологией. Отметив, что главная и наиболее опасная форма фашистской идеологии — шовинизм, конгресс требовал от

¹ Из резолюции Vil Всемирного конгресса Коминтерна «Победа социализма в СССР и ее всемирно-историческое значение». См. Резолюции VII Всемирного конгресса Коммунистического Интернационала. М., Партиздат, 1935, стр. 41,

² Г а м же, стр. 11.

³ Т а м же, стр. 13.

⁴ Т а м же, стр. 18.

⁵ Т а м же, стр. 22.

12* ' ₁₇9

компартий разоблачать перед массами фашистскую буржуазию, которая «под предло­гом защиты общенациональных интересов осуществляет свою корыстную классовую политику угнетения и эксплуатации собственного народа, как и ограбления и пора­бощения других народов»¹. Коммунисты должны разъяснять, что единственным подлинным борцом за национальную свободу и независимость народов является рабо­чий класс.

Конгресс отметил, что переход буржуазии к фашистским методам господства непосредственно связан с подготовкой империалистами новой мировой войны, а натиск фашизма неотделим от вползания капиталистического мира в эту войну. Глав­ными поджигателями войны, подчеркивал конгресс, являются немецкие фашисты, стремящиеся к гегемонии германского империализма в Европе и добивающиеся изменения европейских границ посредством силы, за счет других стран.

Особое внимание конгресс обратил на то, что одной из важных задач рабочего класса и трудящихся всех стран является защита Советского Союза, страны социализ­ма. В случае контрреволюционной войны против СССР коммунистические партии должны призвать трудящихся «всеми средствами и любой ценой содействовать победе Красной Армии над армиями империалистов»².

На основе глубокого анализа развития Советского Союза в решениях конгресса показано международное значение успехов социалистического строительства в СССР. Победа социализма знаменовала собой новый крупнейший сдвиг в соотношении классовых сил в мировом масштабе в пользу социализма и в ущерб капитализму.

Решения VII конгресса Коминтерна придали коммунистическим партиям новые силы в борьбе против фашизма и войны, за единый рабочий и Народный антифа­шистский фронт. Они способствовали дальнейшему подъему движения народов про­тив фашизма и реакции.

В борьбе за единство трудящихся против фашизма и угрозы империалистической войны активное участие принимала молодежь. В конце сентября 1935 г. в Москве состоялся VI конгресс Коммунистического Интернационала молодежи, наметивший задачи комсомольских организаций в борьбе за единство рабочей молодежи, за объ­единение всех нефашистских молодежных организаций, за мир и права молодого поко­ления³. Конгресс указал на необходимость коренной перестройки работы комсомоль­ских организаций, решительного преодоления сектантства и сплочения всей молодежи в широкий единый фронт против фашизма и войны, в защиту коренных интересов народов.

Решения VII конгресса Коминтерна и VI конгресса КИМ послужили осно­вой для развертывания борьбы за сплочение всех сил рабочего класса.

В январе 1936 г. состоялся VIII съезд Французской коммунистической пар­тии, сыгравший значительную роль в дальнейшем укреплении Народного фронта ьо Франции. Съезд подвел итоги борьбы за Народный фронт и принял специальный манифест «Спасем французский народ», в котором были сформулированы требования, направленные к укреплению и расширению Народного фронта. Вскоре представи­тели компартии, социалистической партии, радикалов и республиканских социали­стов приняли программу Народного фронта, цель которой заключалась в сплочении всех прогрессивных сил для борьбы против фашизма, за мир и демократические свободы. Программа требовала: всеобщей амнистии; разоружения и роспуска фаши­стских лиг; отмены законов и чрезвычайных декретов, ограничивающих свободу мнений; применения и соблюдения прав профсоюзов; национализации военной про­мышленности и отмены частной торговли оружием; развития международного сотрудничества во всех его формах, включая и сотрудничество в рамках Лиги Наций, для обеспечения коллективной безопасности и неделимости мира; упразднения

¹ Резолюции VII Всемирного конгресса Коммунистического Интернационала, стр. 20.

² Т а м же, стр. 34.

³ См. «Коммунистический Интернационал», 1935, № 28—29, стр. 62.

180

тайной дипломатии; распространения системы пактов, открытых для всех согласно принципам франко-советского договора. В программу были включены и экономиче­ские требования, отражавшие интересы трудящихся.

В марте 1936 г. реформистская Всеобщая конфедерация труда и левая Уни­тарная всеобщая конфедерация труда объединились в единую профсоюзную органи­зацию — Всеобщую конфедерацию труда. Восстановление единства профсоюзов Франции укрепило позиции пролетариата, подняло его авторитет.

На парламентских выборах во Франции, состоявшихся 26 апреля — 3 мая 1936 г., партии антифашистского Народного фронта добились крупной победы, полу­чив 381 место в парламенте. Правые партии получили 237 мест¹. Компартия про­вела в палату 72 депутата вместо 10 на прошлых выборах. Победа Народного фронта имела большое внутреннее и международное значение.

В начале июня 1936г. было образовано новое правительство во главе с правым социалистом Леоном Блюмом, опиравшееся на партии Народного фронта. В его состав вошли социалисты и радикалы; коммунисты поддерживали это правительство в проведении программы Народного фронта.

Под нажимом рабочего класса правительство Блюма провело законы: о 40-часо­вой рабочей неделе; о повышении зарплаты; о заключении коллективных договоров, ограничивавших произвол предпринимателей; о двухнедельных оплачиваемых отпу­сках; об отмене чрезвычайных декретов, направленных против государственных и ком­мунальных служащих и бывших фронтовиков. Правительство приняло также законы о роспуске фашистских лиг, о национализации военной промышленности и осущест­вило некоторые меры в интересах мелких торговцев, ремесленников, крестьян. Это было крупное завоевание трудящихся, достигнутое в упорной борьбе против реакции.

Буржуазия стремилась сорвать проведение в жизнь социального законодатель­ства. Правительство Блюма не принимало действенных мер против буржуазии, не пресекало деятельность фашистских лиг. Вместе с английским правительством оно выступило инициатором пресловутой политики «невмешательства» в испанские события, представлявшей собой одну из форм помощи фашистской реакции в борьбе против республиканской Испании. Прямым следствием этой политики явилось усиление фашистской интервенции в Испании.

Внутри страны реакция вскоре перешла в наступление. Выполняя волю «200 семейств», правительство Блюма провозгласило «передышку» в социальном законо­дательстве, отказавшись, таким образом, от дальнейшего проведения в жизнь про­граммы Народного фронта. Сформированное в июне 1937 г. правительство радикала Шотана фактически игнорировало программу Народного фронта, добиваясь полной ее ликвидации. Пользуясь попустительством властей, активизировали свою деятель­ность фашисты. Их «распущенные» организации перекрасились и существовали теперь под новыми названиями. В 1937 г. фашистская организация кагуляров, поддерживаемая французским генеральным штабом и крупными монополиями, под­готовила государственный переворот. На пост главы государства намечался извест­ный своими реакционными взглядами Петэн. Французские коммунисты помогли разоблачить этот антиреспубликанский заговор. Однако власти не наказали никого из влиятельных организаторов заговора. Правительство усилило курс на блокаду республиканской Испании.

Разоблачая происки реакции,Французская коммунистическая партия вела борь­бу за сплочение прогрессивных сил, в защиту коренных интересов народа. В ходе этой борьбы росло ее влияние в политической жизни страны. К 1939 г. компартия насчитывала свыше 300 тыс. членов. С тем большей яростью реакция стремилась ослабить ряды коммунистов, расколоть и ликвидировать Народный фронт.

Несмотря на жестокий террор, борьба против фашизма развертывалась и в Германии. Преодолевая огромные трудности, коммунисты сплачивали передовые

См. «Правда», 6 мая 1936 г.

181

слои трудящихся против фашизма и войны. «КПГ была единственной среди немецких партий, которая не капитулировала перед нацистским террором и бесстрашно про­должала борьбу, разъясняя массам нелегальным путем военные планы нацистов и монополистического капитала и разоблачая социальную демагогию фашистов»¹. Германские империалисты, готовя вторую мировую войну, стремились кро­вавым террором обезглавить рабочее движение в Германии. В застенках гестапо и в концентрационных лагерях со строгой методичностью уничтожалось целое поколе­ние испытанных и закаленных в революционной борьбе партийных работников. За годы фашистской диктатуры состав некоторых руководящих партийных органов в землях менялся десятки раз. Немецкий рабочий класс и его коммунистический аван­гард потеряли убитыми и замученными в гестаповских застенках тысячи своих веду­щих и активнейших функционеров, среди которых многие были профессиональными

В октябре 1935 г. в Брюсселе состоялась конференция Коммунистической пар­тии Германии. Основываясь на решениях VIT конгресса Коминтерна, конференция выработала стратегическую и тактическую линию дальнейшей деятельности партии. Вильгельм Пик, избранный на этой конференции председателем партии вместо заключенного фашистами в тюрьму Эрнста Тельмана, напомнил его слова,что «револю­ционная политика единого фронта является главным звеном пролетарской поли­тики в Германии»³.

Брюссельская партийная конференция разоблачила агрессивные цели герман­ского фашизма, выдвинув в противовес им программу мира. В принятом конферен­цией манифесте «К трудящемуся немецкому народу» говорилось: «Своей провока­ционной внешней политикой, направленной в особенности против Советского Союза, правительство Гитлера толкает немецкий народ к новой войне, которая приведет к тяжелому поражению. Все миролюбивые люди во всем мире видят в этом правитель­стве поджигателя новой мировой войны... Но немецкий народ настоятельно нужда­ется в установлении взаимопонимания с великой Советской страной. Мы, коммуни­сты, призываем к борьбе за сохранение мира, против военной политики гитлеровского правительства»⁴. Брюссельская конференция выдвинула следующую основную задачу партии: восстановление единства действий рабочего класса Германии и создание антифашистского Народного фронта всех трудящихся для борьбы против нацист­ской диктатуры, за ее свержение.

После Брюссельской конференции коммунисты Германии умножили свои уси­лия по созданию единого фронта и объединению всех противников гитлеровского режима. К движению немецкого Народного фронта, выдающимися представителями которого были Вильгельм Пик, Вальтер Ульбрихт и другие испытанные вожди рабо­чего класса, примкнули многие известные деятели немецкой культуры и науки, в частности писатель Генрих Манн. Но все усилия германских коммунистов, направ­ленные на установление единства рабочего класса как важнейшей предпосылки антифашистского Народного фронта, наталкивались на противодействие правления СДПГ, которое, вопреки воле социал-демократических рабочих, участвовавших в отдельных случаях в нелегальной борьбе в Германии, и несмотря на растущую военную опасность, по-прежнему отказывалось от сотрудничества с коммунистической партией.

Тем не менее коммунисты Германии неустанно продолжали бороться за спло­чение антифашистских сил и создание Народного фронта. В нескольких местах про­изошли забастовки, носившие как экономический, так и политический характер.

¹ W- P i е с k. Der neue Weg zum gemeinsamen Kampf für den Sturz der Hitlerdiktalur. Berlin, 1955, S. 26.

² «Einheit», 1948, № 8, S. 721.

³ W. P i е с k. Der neue Weg zum gemeinsamen Kampf für den Sturz der Hitlerdikta­tur, S. 26.

⁴ T a m же, стр. 175.

182

В мае 1936 г. забастовали рабочие фирмы «Вианово» в Бамберге, объявили стачку текстильщики фирмы «Нихузе унд Дюттинг» в Нордхорне, а 24 июля забастовали рабочие на заводах «Ауто-Унион» в Берлине в районе Шпандау¹.

Стачки неоднократно вспыхивали и на строительстве военных объектов. Это вызывало особую тревогу фашистских властей. В документе от 26 сентября 1936 г., составленном разведотделом штаба военно-воздушных сил, говорилось: «Из ряда доне­сений органов разведки стало известно, что за последнее время усилились происки коммунистов на стройках различных военных сооружений и прежде всего на строи­тельстве объектов для военно-воздушных сил. Это находит свое выражение в отказе от работы, в актах саботажа и угрозах прибегнуть к саботажу, в пении «Интернацио­нала», в возгласах «ХейльМоскау!», высказываниях антигосударственного характера, в письмах, распространении листовок изменнического характера и т. д. В отдель­ных местах имели место случаи создания нелегальных коммунистических ячеек и по­пытки установить связь с единомышленниками на соседних строительных участ­ках»². Из этого делался вывод, что действия коммунистов серьезно мешали под­готовке войны.

В ряде районов Германии было установлено единство действий между отдель­ными группами коммунистов, социал-демократов и католиков. В 1936—1937 гг. в Рейнской области выступали группы коммунистов и католиков, разоблачавшие гитлеровскую военную политику. Но Ватикан решительно противился антифашист­ской борьбе, понимая мир по-своему. Он не хотел участвовать в движении передо­вого человечества против войны, предпочитая жить в мире с фашизмом.

В конце 1936 г. представители социал-демократов, коммунистов и многие видные деятели культуры приняли «Воззвание к германскому народу»³. В нем разоблачалась фашистская политика подготовки войны и говорилось, что немецкий народ хочет мира. В качестве ближайшей цели воззвание ставило «свержение Гитлера и всех мучи­телей германского народа». Во Франции был создан комитет по подготовке герман­ского Народного фронта, возглавляемый Генрихом Манном.

С началом итало-германской фашистской интервенции в Испании Коммунисти­ческая партия Германии призвала трудящихся к классовой солидарности с испан­скими рабочими и крестьянами. В составе интернациональных бригад героически сражались 5 тыс. немецких антифашистов, из которых 3 тыс. отдали свою жизнь за свободу испанского народа.

В труднейших условиях Компартия Германии организовала издание и распро­странение нелегальной литературы, в которой разоблачалась антинародная поли­тика фашистов. По данным гестапо, в 1935 г. в Германии было обнаружено тайной полицией 1,6 млн. листовок, изданных коммунистами и социал-демократами, в 1936 г.— также 1,6 млн., в 1937 г.— 927 тыс. листовок⁴.

Бернская конференция Коммунистической партии Германии в январе 1939 г. отметила, что самоотверженная и мужественная деятельность коммунистов, жертвы, приносимые ими в борьбе против фашистского господства, дают известные резуль­таты. Но эти результаты недостаточны в условиях все более усложняемой гитлеров­цами обстановки. Конференция призвала коммунистов, каждого члена партии «постоянно помнить о том, что он является представителем партии, что от его понима­ния политики партии, от его стойкости и инициативы зависит, как широко и как скоро политика партии станет достоянием масс»⁵. От коммунистов требовалось раскрывать перед трудящимися выдающееся значение Советского Союза в деле защиты мира. В Берне Коммунистическая партия Германии провозгласила борьбу за спасение

¹ См. О. В и н ц е р. 12 лет борьбы против фашизма и войны, стр. 96.

² Т а м же, стр. 97.

³ См. «Коммунистический Интернационал», 1937, № 1, стр. 97—99.

⁴ См. G. Weisenborn. Der lautlose Aufstand. Hamburg, 1954, S. 40.

⁵ Resolution der Berner Konferenz der KPD, Januar 1939. Archiv des Instituts für Marxismus-Leninismus beim ZK. der SED. Fond W — 1/18.

183

германской нации. В резолюции конференции говорилось, что если усилия против­ников гитлеровского режима окажутся недостаточными, чтобы воспрепятствовать раз­вязыванию войны против других народов, то в национальных интересах германского народа следует всеми мерами стремиться к ее быстрейшему окончанию посредст­вом свержения фашистского режима. КПГ еще раз отметила, что объединение всех антифашистов в Народный фронт — это путь к свержению гитлеровской дикта­туры. Бернская конференция выработала программу новой демократической респуб­лики, в которой указывалось, что рабочий класс, объединенный с крестьян­ством, средними слоями и интеллигенцией в Народный фронт, будет определять судьбу страны.

Компартия Германии выступила с декларацией, разоблачавшей сущность мюнхенского соглашения и указывавшей на его тягчайшие последствия для немец­кого народа. Бернская конференция отмечала, что политика фашистов является предательством национальных интересов немецкого народа, что она, угрожает его существованию, представляя собой величайшую опасность для Германии¹.

В связи с заключением советско-германского договора о ненападении ЦК Ком­мунистической партии Германии опубликовал заявление, подчеркнув в нем, что этот договор служит национальным интересам немецкого народа и что народ обя­зан бороться за строжайшее его соблюдение. Коммунисты требовали заключения аналогичных договоров со всеми странами, которым угрожала немецко-фашистская агрессия. Одновременно компартия предупреждала, что подписание этого догово­ра германскими империалистами вовсе не означает, что они сняли с повестки дня свои военные планы. «Мир,— заявляла партия,— может быть обеспечен только тогда, когда немецкий народ сам возьмет в руки свою судьбу. Полагайтесь только на свои собственные силы»².

В многочисленных документах и листовках нелегальной Коммунистической партии Германии отражены беспредельная любовь и доверие передовых трудящихся Германии к Советскому Союзу. Своей последовательной миролюбивой политикой и успехами в строительстве социализма Советский Союз оказывал сильнейшую мораль­ную поддержку всем поборникам мира, всем антифашистам.

Коммунисты разоблачали предательский характер гитлеровской политики, при­зывали германский народ объединиться, чтобы свергнуть фашистский режим. Одна­ко борьба против фашизма в Германии как накануне, так и в годы войны не стала подлинно массовой. В этом сказались жестокий террор, реакционная политика ли­деров германской социал-демократии, срывавших единство рабочего класса, а так­же влияние растленной фашистской идеолотии.

Коммунистическая партия Чехословакии все предвоенные годы активно высту­пала против фашизма и опасности войны. VII съезд КПЧ, состоявшийся в 1936 г., определил ясную политическую линию партии, указав, что главной ее задачей явля­ется защита республики от угрозы гитлеровской агрессии. Коммунистическая партия _tЧехословакии, последовательно разоблачая фашистских агрессоров и их пособников, неустанно боролась за создание Народного фронта. Она выступала как единствен­ная подлинно патриотическая сила, призывала народ отстаивать свободу и независи­мость страны, разъясняла сущность мюнхенской политики, направленной не только против народов Чехословакии, но и против других народов Европы.

После мюнхенской сделки коммунисты развернули борьбу за демократические права народа, против вассальной зависимости Чехословакии от фашистской Гер­мании. В «Письме ко всем членам партии» от 8 октября 1938 г. и в докладе К. Гот­вальда, сделанном им в постоянном комитете Национального собрания, была выдви­нута для послемюнхенского периода задача пресечь происки фашистских элементов внутри страны, стремясь к тому, чтобы «народ Чехословакии в изменившейся ситуации

¹ См. Zur Geschichte der deutschen antifaschistischen Widerstandsbewegung 1933—1945, S. 160

² Walter U l b r i с h t. Zur Geschichte der Neuesten Zeit. Berlin, 1Э55, S. 322.

184

готовился к выступлению в более благоприятный период дальнейшего неудержимого наступления народов в борьбе за свободу»¹.

Разоблачая германский фашизм, коммунистическая партия в то же время выступала за установление дружественных отношений с немецким народом. О глубо­ком интернационализме чехословацких коммунистов свидетельствует, в частности, листовка Пражской организации компартии, изданная 13 октября 1938 г., после расчленения страны. В листовке разоблачались происки реакционных, сил, направ­ленные на раскол народа, и содержался призыв к коммунистам рассказать народным массам о героизме и самопожертвовании немецких рабочих-коммунистов, социал-демократов и активных демократических деятелей. В ней был выдвинут лозунг: «Оберегать немецких демократов от последствий вражеской пропаганды... Вся-тески помогать облегчению участи немецких борцов за свободу»².

После Мюнхена по указке гитлеровцев начались репрессии против коммуни­стической партии, которая вскоре была запрещена. Партия перешла на нелегаль­ное положение. Создавались законспирированные областные и районные партийные руководства, а первичные организации преобразовывались в нелегальные ячейки ³. В Закарпатье был создан нелегальный местный комитет Коммунистической партии во главе с О. Воржанюком, в Словакии — нелегальное руководство во главе с И. Дюри-шем, Л. Бенада и И. Осога.

В то же время компартия всемерно использовала легальные возможности для укрепления связи с массами. Проведенная реорганизация обеспечила ей воз­можность приспособить свою работу к новой обстановке, сложившейся в связи с гитлеровской оккупацией страны и разгулом фашистского террора. Коммунистиче­ская партия призывала патриотов к активным действиям против оккупантов. В то время как буржуазия трусливо покорилась захватчикам, одна только коммунисти­ческая партия продолжала вести против них самоотверженную борьбу. 15 марта 1939 г. она объявила решительную войну оккупантам⁴.

В 1935 г. в Польше была введена новая, фашистская конституция, преду­сматривавшая сосредоточение всей власти в руках клики пилсудчиков. Фашистский террор в стране против народных масс после этого усилился. Особенно жестокому угнетению подвергались трудящиеся Западной Украины и Западной Белоруссии, которые испытывали двойной гнет — социальный и национальный.

В этих условиях Компартия Польши активизировала борьбу против наступле­ния фашистской реакции, за создание Народного антифашистского фронта.

Руководство КПП неоднократно предлагало лидерам Польской социалисти­ческой партии (ППС) и крестьянской партии Стронництво людове установить единство действий для защиты интересов народных масс. В воззвании КПП (октябрь 1936 г.) к «главному Совету ППС, к членам и деятелям ППС, Стронництва людовего, к рабочим, крестьянам, ко всем людям труда, ко всем, кому дорога будущность польского государства, кому дорога независимая Польша», говорилось: «Испытывая глубокую тревогу за судьбу Польши, массы рвутся в бой за свержение обанкротившей­ся санации, добиваются того, чтобы судьбы страны были переданы в надежные руки, в руки народных масс. Поэтому народные массы всей Польши требуют: роспуска сейма и сената, состоящих из фашистских ставленников; проведения демократи­ческих выборов; немедленного разрыва союза с Гитлером и вступления Польши в блок государств, защищающих мир;...освобождения политических заключенных...»⁵. Воззвание призывало устранить все, что мешает пролетарскому единству: «Объединен­ными силами всего народа — на борьбу против санации... Чтобы положить конец политике национального предательства, необходимы массовые действия объединенных

¹ Pfehled dëjin Komunisticke strany Ceskoslovenska. These. Praha v ï'ijnu, 1957, str. 173.

² Архив Института истории Компартии Чехословакии, № 1938/20.

³ См. Pfehled dejin Komunisticke strany Ceskoslovenska, str. 174.

⁴ См. там же, стр. 175—176.

⁵ KPP w obronie ni-epodlegîosci Polski (MateriaJy i dokumenty). Warszawa, 1954, s. 427.

185

сил всех ведущих политических партии польского народа — КПП, ППС и Стронництва людовего. Объединенными рядами на совместную борьбу... за свобод­ную и счастливую Польшу»¹.

Но лидеры ППС и Стронництва людовего неизменно отклоняли предложения компартии. Вопреки этому народные массы во многих случаях поддерживали боевые лозунги коммунистов. Предвоенные годы в Польше заполнены массовыми стачками рабочих, боевыми выс!уплениями крестьян. В 1936 г. по стране прокатилась мощная волна стачек, усилилось движение за единый антифашистский фронт.

В начале марта 1936 г. в Лодзи вспыхнула стачка текстильщиков, охватив­шая весь Лодзинский район. Вскоре начались массовые стачки рабочих Кракова. Правительство бросило войска для подавления бастующих, что вызвало взрыв воз­мущения трудящихся. 23 марта стачка в Кракове стала всеобщей. Во время массо­вых демонстраций рабочие требовали создания антифашистского народного прави­тельства. Полиция пустила в ход оружие: восемь рабочих было убито, десятки—ране­но. Похороны убитых, состоявшиеся 25 марта, превратились в грандиозную демон­страцию протеста против политики буржуазно-помещичьей клики пилсудчиков. Вся трудовая Польша выражала солидарность с краковскими рабочими. Во Львове 25 марта забастовали все предприятия, кроме железнодорожных мастерских. Поли­ция усилила террор против трудящихся. 16 апреля во Львове состоялись похороны убитого полицией рабочего, на которые собралось свыше 100 тыс. человек. Полиция открыла огонь по демонстрантам: было убито 20 человек, ранено свыше 100. Расстрел демонстрантов во Львове вызвал новую волну протеста трудящихся по всей стране.

Активно выступали против реакции также и крестьяне. Наиболее крупным их выступлением в предвоенные годы явилась стачка в 1937 г., охватившая значительную часть страны. Крестьяне отказывались выполнять государственные повинности, пла­тить налоги, требовали бесплатного наделения землей, предоставления демократи­ческих прав, изменения внешней политики Польши, установления дружбы и сотруд­ничества с СССР.

На восточных окраинах Польши росло национально-освободительное движе­ние украинцев и белорусов, испытывавших не только социальный, но и жестокий национальный гнет. Несмотря на заигрывание пилсудчиков с буржуазно-национа­листическими партиями в Западной Украине и Западной Белоруссии, вспышки повстанческих выступлений не прекращались.

Коммунисты и другие прогрессивные элементы разоблачали антинациональный: характер внешней политики польских правителей — Рыдз-Смиглы, Мосьцицкого, Века и других, требовали проведения политики, направленной к защите независи­мости Польши. Эти требования находили горячую поддержку среди широких кругов населения страны, примером чего явились первомайские демонстрации 1938 г., прошедшие в Польше под лозунгами защиты республиканской Испании и Чехослова­кии, установления дружественных отношений с СССР. В одной Варшаве в демонстра­ции участвовало около 100 тыс. человек, в Лодзи — 75 тыс. На многих собра­ниях местных организаций партии Стронництво людове принимались резолюции с требованиями проведения стачки под лозунгами ликвидации фашистского режима, коренного изменения внешней политики и облегчения катастрофического положения трудящихся.

Компартия Польши показывала гибельность политики правящей группы сана­ции для судеб мира в Европе и польского народа. Летом 1938 г , когда гитлеровцы готовились при поддержке правительств Англии, Франции и США к захвату Чехо­словакии, компартия обратилась с пламенным воззванием к трудовому народу Польши, в котором говорилось: «Кровавые санационные тираны, в слепой ненависти к польскому народу, совместно с Гитлером замышляют преступные империалисти­ческие планы разбойничьих походов против Чехословацкой республики, Литвы,

КРР w obronie niepodleglosci Polski fMatenaîy i dokumenty), s 427

Латвии и СССР, планы, пагубные для независимого существования Польши». Комму­нисты призывали польский народ бороться за мир: «Долой фашистское правительство провокаторов войны! Долой империалистический польско-германский союз! Польский народ не опозорит себя, не станет поработителем чехословацкого народа»¹.

В сложной обстановке лета 1938 г. Исполком Коминтерна принял решение о роспуске Коммунистической партии Польши, исходя из выдвинутых против нее обвинений в широком проникновении вражеской агентуры в ряды ее руководящего состава. В заявлении пяти коммунистических партий, опубликованном 19 февраля 1956 г., констатировавшем необоснованность роспуска КПП, говорилось: «Компартия Польши в тяжелых условиях фашистского террора руководила борьбой польских рабочих и крестьян против гнета капиталистов и помещиков, за социальное и нацио­нальное освобождение трудящихся. Компартия Польши восприняла и продолжила славные традиции совместной революционной борьбы польского и российского пролетариата, последовательно стояла на позициях пролетарского интернационализ­ма, на позициях тесного сотрудничества с братскими коммунистическими и рабочими партиями, с международным революционным движением»².

Несмотря на затруднения, последовавшие за роспуском компартии, польские коммунисты продолжали бороться против фашизма и реакции, за независимость страны, за дружбу и сотрудничество с СССР. Они проводили большую агитационно-пропагандистскую работу в массах, разоблачая антинациональную сущность анти­советской политики правящих кругов, требовали коренного поворота во внешней политике страны, отставки реакционного правительства и создания вместо него народно-демократического правительства.

Деятельность многих коммунистов протекала в это в*ремя в тюрьмах, куда их заточила польская реакция. Во всех местах заключения, где находились ком­мунисты, были организованы возглавляемые ими тюремные коммуны, проводившие большую политическую работу. Тюремные коммуны принимали декларации, в кото­рых содержались требования союза Польши с СССР как с единственной силой, спо­собной помочь польскому народу в борьбе против угрозы гитлеровской агрессии. Коммуны призывали к образованию правительства национальной обороны и защите родины. Как истые патриоты, коммунисты выражали свою готовность с оружием в руках защищать страну и отдавали на вооружение армии те крохи средств, кото­рыми они располагали.

Польские коммунисты считали необходимым воссоздание партии и ставили этот вопрос перед руководством Коминтерна. По инициативе Исполкома Коминтерна в начале 1939 г. в Париже была создана группа польских коммунистов, подготов­лявшая восстановление партии. В состав этой группы входили коммунисты, сра­жавшиеся в Испании в интернациональной бригаде имени Ярослава Домбровского. Группа издавала журнал, который нелегально доставляла в Польшу, информируя коммунистов о деятельности и указаниях Коминтерна.

16 мая 1939.г. Исполком Коминтерна принял специальное решение о коммуни­стическом движении в Польше. В этом решении подчеркивалось, что «воссоздание партии является настоятельной задачей текущего момента». Для осуществления этой задачи Коминтерн санкционировал создание Временного руководящего центра Ком­мунистической партии Польши, который «должен был взять курс на постепенное создание единой централизованной партии, собирая в ее рядах все лучшее, честное, боеспособное, революционное в польском коммунистическом движении, то есть среди пролетариата и крестьянства Польши»³.

В 1936—1937 гг. Компартия Румынии добилась некоторых успехов в создании антифашистского Народного фронта. К антифашистской борьбе, которую вели

¹ КРР w obronie niepodlegîosci Polski (Materiaîy i dokumenty), s. 429—431.

² «Правда», 21 февраля 1956 r.

³ Центральный партийный архив ИМ Л, ф. 495, оп. 18, д. 1280, лл. 44—45.

187

коммунисты, присоединились Фронт земледельцев, Союз венгерских рабочих и крестьян (Мадос) и ряд организаций социал-демократической партии. Народный фронт успешно выступил на частичных выборах 1936 —1937 гг. в областях Мехединца и Хунедоара, где благодаря работе, проводившейся коммунистической партией среди крестьянства, коалиция демократических сил нанесла поражение силам фашиз­ма и реакции.

В этот период пролетариат Румынии принимал участие в международной борьбе против фашизма. Сотни румынских добровольцев-антифашистов сражались в Испании в рядах интернациональных бригад в заи иту молодой Испанской республики. Там были образованы румынские военные части: румынский артиллерийский полк, группа тяжелой артиллерии имени Георгиу-Деж, стрелковая рота «Гривица» и т. д. В боях за республиканскую Испанию пали смертью храбрых многие румынские коммуни­сты. Румынские добровольцы, которые в 1939 г. перебрались из Испании во Францию, продолжали бороться на стороне французского народа против немецко-фашистскпх оккупантов.

Смелая борьба коммунистов в защиту жизненных интересов народа вызвала ярость господствующих классов, которые предприняли кровавые репрессии протпв самых отважных антифашистских борцов. Дофтана, Жилава, Мпсля и другие тюрьмы были переполнены антифашистами, прежде всего коммунистами, которых буржуазно-помещичий режим приговорил к длительному тюремному заключению. В этих тюрь­мах были убиты такие передовые борцы, как Илие Пинтилпе, Янош Гебрак, Андрей Прот и др.

Борьбу за создание антиимпериалистического фронта развернула Коммунисти­ческая партия Китая, поставившая в качестве своей ближайшей задачи добиться лик­видации господства империализма и устранения феодальных пережитков в экономи­ческой и политической жизни страны.

В августе 1935 г. ЦИК Китайской Советской Республики и ЦК Коммунистиче­ской партии Китая обратились с воззванием к народу страны, в котором говорилось о необходимости объединения всех национальных сил Китая для сопротивления Японии и спасения родины. «Вопросы поставлены ребром,— гласило воззвание,— либо сопротивляться японскому наступлению — и тогда жизнь, либо отказаться от сопротивления внешнему нападению — и тогда смерть»¹. Обращение предлагало гоминьдановскому правительству создать единое всекитайское правительство нацио­нальной обороны и всекитайскую объединенную антияпонскую армию с основной задачей организации отпора японскому империализму.

Предложения компартии соответствовали национальным интересам Китая. Но гоминьдановское руководство отказалось последовать этому призыву и продолжало свою капитулянтскую политику.

Важное значение для создания антияпонского фронта имел доклад Мао Цзэ-дуна, сделанный на совещании партийного актива северной части провинции Шэньси 27 декабря 1935 г. На основе решений Центрального Комитета Коммунистической партии Китая Мао Цзэ-дун с исчерпывающей полнотой разъяснил возможность создания национального фронта. Он говорил: «Мы находимся накануне вели­ких перемен. Задача партии состоит в том, чтобы, объединив деятельность Красной армии с деятельностью рабочих, крестьян, учащихся, мелкой буржуазии и на­циональной буржуазии всего Китая, создать единый революционный иациональ-ный фронт»².

В феврале 1937 г. ЦК Китайской коммунистической партии обратился к пленуму ЦИК гоминьдана с предложением: 1) прекратить гражданскую войну; 2) установить свободу слова, собраний, провести всеобщую амнистию политических

¹ Борьба за единый национальный антияшшский фронт в Китае. Сборник. М., Партиздат, 1937, стр. 104—105.

² Мао Цзэ-дун. Избранные произведения. Т. 1. М., Изд-во иностранной литературы, 1952, стр. 275.

188

заключенных; 3) созвать национальный конгресс с участием всех партий и группиро­вок; 4) быстрее завершить подготовку для вооруженной борьбы против Японии; 5) улучшить положение народных масс.

Компартия заявила, что если пленум ЦИК гоминьдана примет эту программу, то коммунисты: прекратят борьбу за свержение нанкинского правительства; преобра­зуют Советское правительство в Управление Особого района Китайской республики, а китайскую Красную армию — в Национально-революционную армию; прекратят конфискацию помещичьих земель; будут твердо выполнять общую программу едино­го антияпонского национального фронта.

В сентябре 1937 г. между компартией и гоминьданом было заключено соглашение о едином фронте против японского империализма. Несмотря на коварство и веро­ломство лидеров гоминьдана во главе с Чан Кай-ши, образование антияпонского фронта имело крупное международное значение.

Борьба против фашизма и войны происходила не только в отдельных странах, но и в международном масштабе. С конца 1935 г. развернулась кампания за созыв Международного конгресса мира. В ее проведении вместе с левыми партиями, проф­союзами и другими организациями принимали участие и буржуазные пацифистские организации. Одним из видных инициаторов движения за созыв Международного конгресса мира был английский пацифист консерватор лорд Сесиль.

В конце июля 1936 г. в Праге состоялась международная конференция предста­вителей движения борьбы за мир в странах Центральной и Юго-Восточной Европы. Конференция вынесла решение создать комитет координации действий в составе представителей Чехословакии, Польши, Югославии и Латвии, а также пригласить к участию в этом комитете другие европейские государства.

Национальные центры движения за мир были созданы в 35 странах. К этому движению примкнули десятки различных политических, культурных, религиозных и пацифистских организаций вплоть до Интернационала христианских профсоюзов. Однако исполком Социалистического рабочего интернационала отказался поддер­жать это движение.

В начале сентября 1936 г. в Брюсселе состоялся Международный конгресс мира, в работе которого участвовали 4531 делегат и свыше 5 тыс. гостей от 35 различ­ных стран, представлявшие 50 международных и 750 национальных организа­ций¹. Это были люди разных политических убеждений и партийной принадлежности.

В качестве своих программных положений конгресс единогласно утвердил следующее: нерушимость мирных договоров; сокращение вооружений; укрепление Лиги Наций и превращение ее в действительную, мощную силу; коллективная безопасность. В манифесте к народам мира, принятом конгрессом, говорилось: «Мир в опасности, надо его спасти... Нашим единственным врагом будет агрессор, который, нарушая международное право, уничтожил бы всеобщий мир»². Конгресс создал постоянный международный центр для координирования действий сторонников мира — Генеральный Совет, в котором каждый национальный комитет и каждая национальная организация имели по одному представителю.

После захвата гитлеровцами Австрии почти все коммунистические партии высту­пили с воззваниями к своим народам. Компартия Германии призывала немецкий народ к единодушной борьбе против преступников из гитлеровской партии — партии войны, требовала немедленного вывода германских войск и фашистских террористи­ческих банд из Австрии, предоставления свободы и действительного права на само­определение австрийскому народу, полной независимости Австрии. Компартия при­зывала германский народ к борьбе за «собственную свободу», к созданию единого Народного фронта всех трудящихся Германии³.

¹ См. «Коммунистический Интернационал», 1936, № 15, стр. 25.

² «Правда», 8 сентября 1936 г.

³ См. «Коммунистический Интернационал», 1938, № 3, стр. 119.

189

ЦК Компартии Чехословакии, разъясняя, что всякое отступление перед фашиз­мом приведет к катастрофе, призывал к повышению бдительности, к созданию единого фронта защиты республики и независимости Чехословакии¹. Коммунистическая партия возглавляла все патриотические силы страны.

ЦК Французской компартии в своем воззвании указывал, что «порабощение Австрии правительством Берлина — лишь этап в осуществлении широкого захватни­ческого плана Гитлера. Теперь под угрозой Чехословакия — союзница Франции! Хотят раздавить Чехословакию для того, чтобы потом напасть на Францию»². Воззвание призывало к сотрудничеству всех людей доброй воли, к «единению фран­цузского народа, чтобы отстоять свободу, защитить мир и ...безопасность наших очагов»³. На многочисленных массовых собраниях и митингах простые французы выражали свои симпатии австрийскому народу. Всех антифашистов объединяла одна мысль: «Довольно отступать!..»⁴.

Коммунистическая партия Англии организовала митинги протеста против захвата гитлеровцами Австрии, выпустила воззвание и брошюру генерального секре­таря компартии Гарри Поллита «Австрия», которая разошлась в количестве более 100 тыс. экземпляров. По инициативе компартии и других организаций в стране состоялись массовые митинги солидарности с республиканской Испанией.

В США проходили митинги солидарности с австрийским народом, созванные коммунистической партией, американской Лигой защиты мира, Обществом друзей Советского Союза, организациями молодежи. В Вашингтоне демонстранты прошли перед зданием германского посольства с возгласами: «Спасайте Австрию от кровавых рук Гитлера!»⁵.

Коммунисты решительно выступали против мюнхенской политики правящих кругов Англии, Франции и США в противоположность реакционным лиде­рам социалистических партий, восхвалявших мюнхенский сговор. Леон Блюм, принадлежавший к тем «социалистам», которые предавали интересы рабочего класса, проливал, по его собственному признанию, слезы радости и испытывал чувство «величайшего облегчения», когда узнал о подписании мюнхенского согла­шения⁶.

Отмечая, что политика уступок захватчикам приближает чудовищный пожар всемирной империалистической войны, Исполком Коминтерна указывал, что есть только один путь к спасению мира — путь решительной борьбы против фашистского агрессора. «Только посродством союза народов, самоотверженно борющихся за дело мира, можно сорвать преступные планы зачинщиков войны. Защитный кордон вооруженных народов, сомкнувшихся с великим советским народом, обречет фашизм на бессилие и ускорит его поражение и его неизбежную гибель». ИККИ призывал к объединению пролетариев всех стран, «дабы заложить фундамент единства народов против фашистской агрессии»⁷.

Миллионы людей в крупнейших странах мира требовали защиты Чехослова­кии. В Англии в течение многих дней проходили митинги в защиту чехословацкого народа, выносились гневные резолюции с требованием немедленного отказа от чем-берленовского плана расчленения Чехословакии. Федерация горняков Южного Уэль­са приняла 22 сентября 1938 г. резолюцию, призывавшую все общественные органи­зации выступить против предательства по отношению к чехословацкому народу. Лондонский окружной комитет объединенного профсоюза машиностроителей принял резолюцию протеста против политики Чемберлена. Такие же резолюции были

¹ См. «Коммунистический Интернационал», 1938, № 3, стр. 118.

² Т а м же, стр. 120.

³ Там же.

⁴ Т а м ж е, № 4, стр. 116.

⁵ См. там же, стр. 118.

⁶ См. М. Торез. Сын народа, стр. 120.

⁷ «Коммунистический Интернационал», 1338, № 10, стр. 124.

190

приняты профсоветами Манчестера, Солфорда, делегатской конференцией шотланд­ского профсоюза транспортных рабочих и многими другими организациями¹.

Мюнхенское предательство, говорилось в декларации ряда компартий, не спасло мир, а, наоборот, поставило его под угрозу, нанесло удар всем миролюбивым силам. Декларация призывала коммунистов и социалистов совместно бороться против общего врага, против мюнхенского предательства, за мир между народами, основанный на достоинстве и независимости, на защите демократии, социального прогресса и интересов народов².

Массовое движение против политики сговора с фашистским агрессором раз­вернулось во Франции. 20 сентября 1938 г. Французская компартия обратилась с воззванием к народу, в котором указывалось, что политика правительства ничего общего не имеет с программой Народного фронта, с борьбой за мир³. Французские коммунисты сразу же разоблачили предательский характер мюнхенских соглашений и призвали народные массы к борьбе против них. Против капитулянтской политики правящих кругов Франции выступили профсоюзы, комитеты Народного фронта и другие демократические организации. Крупнейшие профсоюзы страны направили правительству телеграммы с протестом против политических уступок агрессору⁴.

11 ноября 1938 г. в Париже открылся национальный конгресс Движения за мир и свободу, которое возникло в 1932 г. по инициативе Анри Барбюса. 2 тыс. участников конгресса единодушно приветствовали политику СССР и франко-совет­ский союз. Выступавшие делегаты гневно осуждали мюнхенский сговор и подчерки­вали необходимость укрепления и расширения Народного фронта⁵.

Представители 26 национальных организаций США (чехи, словаки, сербы, румыны и др.) направили президенту послание в защиту Чехословакии. Такие же послания направляли представители общественных, профессиональных и других ор­ганизаций, многие выдающиеся деятели науки и культуры. В ряде городов США были созданы комитеты спасения Чехословакии. В митингах протеста против новой фаши­стской агрессии участвовало огромное количество людей. В некоторых крупнейших центрах страны, например в Чикаго, проходили грандиозные демонстрации, насчи­тывавшие сотни тысяч участников.

Движение против войны охватило молодежь, которая рассматривалась импе­риалистами как пушечное мясо в грядущей войне. Активное участие в борьбе против фашизма и войны принимала молодежь СССР, Франции, Англии, США и дру­гих стран. Молодежные организации созывали национальные и международные конг­рессы, в которых участвовали представители молодежи различных обществен­ных кругов.

Во второй половине августа 1938 г., когда международная обстановка серьез­но обострилась, в Вассар-Колледже города Паукинси (штат Нью-Йорк) состоялся Второй Всемирный конгресс молодежи⁶, на котором присутствовали 500 делегатов из 55 стран мира, от молодежных организаций, охватывавших около 40 млн. человек. Делегаты представляли главным образом студенческие организации, общества Лиги Наций, организации борьбы за мир, профсоюзные, крестьянские и другие организа­ции⁷. В ознаменование конгресса 15 августа в Нью-Йорке был организован боль­шой митинг на городском стадионе с участием 23 тыс. человек, призвавший молодежь всех стран объединиться для защиты всеобщего мира.

На заключительном заседании конгресса в торжественной обстановке был подписан «Вассарский мирный пакт», в котором делегаты дали клятву бороться за

¹ См. «Труд», 23 сентября 1938 г.

² См. «Коммунистический Интернационал», 1938, № 10, стр. 127—128.

³ См. Л. А. Б е н д p и к о в а. Франция в 1929—1939 годах. М., Изд-во МГУ, 1957, стр. 72.

⁴ См. «Правда», 2 октября 1938 г.

⁵ См. «Труд», 14 ноября 1938 г.

⁶ Первый Всемирный конгресс молодежи состоялся в 1936 г.

⁷ См. «Комсомольская правда», 20 августа 1938 г.

191

братское сотрудничество молодежи всех наций и помочь ей избежать участия в военной агрессии.

Однако Всемирный конгресс молодежи не имел своих национальных центров, которые смогли бы объединить это движение в мощный поток.

Весной 1939 г. прогрессивная общественность вновь выступила против фашист­ской агрессии и политики пособничества фашизму, проводившейся правящими кру­гами Англии, Франции и США. Так, в обращении Французской компартии к народу говорилось: «Наши правители ведут страну к катастрофе... Французская коммуни­стическая партия призывает тебя к единству, чтобы обеспечить безопасность страны и спасти мир...

Объединимся, чтобы спасти Францию, спасти мир!»¹.

Всеобщая конфедерация труда 22 марта 1939 г. выступила с заявлением, в ко­тором указывалось, что угроза миру обязывает французское и английское прави­тельства смело вступить на путь сотрудничества со всеми странами, уважающими меж­дународное право и независимость народов. Конфедерация приглашала Амстердам­ский интернационал² обсудить нынешнюю обстановку и просила его принять все меры к тому, чтобы в Лондоне в ближайшее время была созвана международная кон­ференция рабочих³.

Массовое движение протеста против политики пособничества фашистским агрессорам развернулось в Англии. Лейбористские, профсоюзные и другие орга­низации трудящихся принимали резолюции, осуждавшие мюнхенскую политику правительств Англии и Франции, требовали обуздать фашистских агрессоров и заключить союз с СССР, который рассматривался как важнейший шаг на пути к обеспечению мира. Так, в резолюции конференции кооперативной партии, состо­явшейся в начале апреля 1939 г., осуждалась внешняя политика Чемберлена и содержался призыв к заключению пакта о взаимной помощи между Англией, Фран­цией и СССР⁴.

В первомайском манифесте 1939 г. Компартия Англии охарактеризовала правительство Чемберлена как «правительство богачей и для богачей». Манифест отмечал, что только рабочий класс может добиться поражения этого реакционного правительства и тем спасти мир от катастрофы ⁵. Состоялась традиционная первомай­ская демонстрация, в которой участвовали 100 тыс. человек. Демонстранты требо­вали отставки Чемберлена и заключения пакта мира с СССР^С.

20 мая 1939 г. состоялась конференция исполкомов профсоюзов, примыкаю­щих к Британскому конгрессу тред-юнионов. Утвержденная конференцией резо­люция потребовала, чтобы правительство приняло меры к немедленному созданию фронта мира против агрессии.

Однако лидеры лейбористской партии и тред-юнионов, вопреки требованиям рабочих, проводили политику сотрудничества с правительством Чемберлена и фак­тически поддерживали фашистские государства. В то время как прогрессивные силы боролись за обуздание фашистских агрессоров и заключение пакта о взаимопомощи с СССР, реакционные лидеры лейбористов отстаивали политику уступок агрессо­рам. Выступая на Саутпортской конференции лейбористской партии (май—июнь 1939 г.), Бевин призывал «объединить великие мировые ресурсы и, вместо того чтобы поносить наших друзей (нацистов. — Ред.] из Центральной Европы и Японии, предложить им нечто лучшее, чем могла бы им дать война»⁷. Это означало не что иное,

¹ «L'Humanité», 17 mars 1939.

² Международное объединение профсоюзов (МОП), находившееся под руководством рефор­мистов.

³ См. «Труд», 24 марта 1939 г.

⁴ См. «Труд», 10 апреля 1939 г.

⁵ См. «Daily Worker», April 27, 1939

⁶ См. «Daily Worker», May 8, 1939.

7 «Times», May 31, 1939.

192

как поддержку правыми лейбористами сговора с фашистскими агрессорами. Пра­вые лейбористы выступали против образования единого фронта миролюбивых наро­дов и установления единства рабочего класса на международной арене.

По мере роста угрозы войны Коминтерн все настойчивее разоблачал агрессо­ров и их пособников, призывал к сплочению народов в борьбе за мир. В воззвании Коммунистического Интернационала, опубликованном к 1 Мая 1939 г., говорилось: «Как взбесившийся зверь, мечется фашизм по Европе. Он поглотил Австрию и Чехо­словакию, он занял Мемель (Клайпеду.— Ред.), аннексировал Албанию. Он закиды­вает петлю на шею Польше. Он рвется на Балканы, угрожая Румынии, Югославии и Греции. Он подбирается к Швейцарии, Голландии, Бельгии. Он требует раздела колоний, запускает когти в Латинскую Америку»¹.

Благородная борьба коммунистов в защиту мира накануне второй мировой вой­ны — одна из славных страниц истории мирового коммунистического и рабочего движения.

13—14 мая 1939 г. в Париже состоялась международная конференция в защиту мира, демократии и культуры. Инициаторами ее созыва были профессор Ланжевен и лауреат Нобелевской премии Энджелл. В конференции приняли участие около 500 видных деятелей культуры и рабочего движения 25 стран.

В резолюции, единогласно принятой делегатами, говорилось:

«Конференция... представляющая с величайшим авторитетом мир труда и мысли, призывает народы всего мира и людей всех стран к единству для действенной борьбы против развязывания войны, против поджигателей войны, за помощь угне­тенным и находящимся под угрозой народам, за солидарность с жертвами агрессии и фашизма, в защиту прав цивилизации...

Международные события последнего времени доказали, что не путем капиту­ляции, а путем мужественного, стойкого, хладнокровного сопротивления можно сорвать замыслы держав-хищников».

Конференция приняла воззвание «К интеллигенции всего мира», в котором содержался призыв к борьбе против общего врага.

Однако конгресс представителей культуры и науки не смог существенно воз­действовать на ход событий. Главная причина этого заключалась в том, что идея коллективной защиты мира еще не овладела тогда сознанием значительной части интеллигенции и даже рабочих капиталистических стран. Этому способствовал поли­тический раскол рабочего класса. Лидеры Социалистического рабочего интер­национала систематически отклоняли все предложения Коммунистического Интер­национала о совместных действиях против общего врага.

Реакционную политику проводили и руководители Амстердамского интернаци­онала профсоюзов, находившиеся под влиянием социалистов. Лондонский конгресс этого объединения, состоявшийся в 1936 г., высказался за переговоры с совет­скими профсоюзами о присоединении их к Амстердамскому интернационалу. Мил­лионы рабочих в капиталистических странах с нетерпением ожидали установления международного единства профсоюзов. Но лидеры Амстердамского интернационала провалили предложение о принятии советских профсоюзов в это объединение. Тем самым была сорвана возможность создания единого рабочего фронта в международном масштабе. Руководители Амстердамского интернационала не оказали никакой помо­щи ни испанскому, ни китайскому народам, не организовали ни одного выступ­ления против фашизма. В результате в критические дни рабочий класс, расколотый правыми социалистами, оказался не в состоянии помешать фашистам в развязывании второй мировой войны. Но, несмотря на это, самоотверженная борьба коммунистов против все более надвигавшейся военной развязки не пропала даром. Она сыграла великую роль в политической, идейной и моральной подготовке народов к отпору иноземным захватчикам, к антифашистской войне.

¹ «Коммунистический Интернационал», 1939, № 5, стр. 99 13 История Великой Отечественной войны, т. 1 193

* * *

Предвоенные годы характеризовались резким обострением противоречий между империалистическими державами. Агрессивная политика блока фашистских государств во главе с Германией, проводившаяся при поддержке правящих кругов Англии, Франции и США, поставила в 1938—1939 гг. мир на грань войны.

Прогрессивные силы под руководством коммунистических и рабочих партий вели последовательную борьбу за мир. Но они оказались не в состоянии повер­нуть ход международных событий и сорвать планы поджигателей войны. Совет­ский Союз, выступавший в авангарде миролюбивых сил, был тогда единственным социалистическим государством. Его длительная и упорная борьба за коллективную безопасность не увенчалась успехом из-за противодействия правящих кругов Ашлии, Франции и США, стремившихся направить фашистскую агрессию против СССР.

Решающей силой в борьбе за мир являлся рабочий класс, который мог спло­тить вокруг себя большинство народов и сорвать планы воинствующей реакции. Однако рабочий класс был расколот предательской политикой лидеров социал-де­мократии, что серьезно ослабляло его ряды. Коммунистические и рабочие партии капиталистических стран не были еще подлинно массовыми партиями, не избавились от сектантства, которое мешало успешной борьбе за единый рабочий и антифашистский Народный фронт. Кроме того, движение народов против угрозы войны дезоргани­зовала реакционная пропаганда. Правящие круги Англии, Франции и США широко прибегали к пацифистским лозунгам для политики сговора с немецкими империалистами в предвоенные годы. В дни Мюнхена и в последующие месяцы, когда международная обстановка быстро ухудшалась, реакционная пропаганда в Англии, Франции и США всячески прославляла деятельность Чемберлена и Дала-дье как «спасителей мира», сделавших якобы все, чтобы помешать возникновению войны. Коммунистов, которые призывали к обузданию фашистских агрессоров, буржуазная пропаганда характеризовала как «поджигателей войны». В этих усло­виях трудящиеся капиталистических стран были дезориентированы именно в тот ответственный момент, когда требовались активные боевые выступления за мир.

Попытки правящих кругов западных держав вынести военный конфликт за пре­делы капиталистической системы и сделать Советский Союз соучастником и жертвой задуманной ими войны провалились. Заключив договор с Германией, Советский Союз сорвал планы разрешения предвоенного политического кризиса за его счет и не дал вынести этот кризис за рамки капиталистической системы. Кризис разрешил­ся внутри той системы, где он возник и созрел, вылившись в военное столкновение двух империалистических блоков. Как и предвидел XVIII съезд ВКП(б), большая и опасная политическая игра, затеянная организаторами политики «невмешательст­ва», окончилась серьезным провалом. Фашистский зверь, которого заботливо вскармливали для нападения на Советский Союз, предпочел перед решающей схват­кой с социалистической державой нанести удар в том направлении, где, как ему каза­лось, был обеспечен наиболее.легкий успех.

Советская внешняя политика сорвала попытки империалистов разрешить свои противоречия за счет социалистического государства и обеспечила продление мира, который был нужен Советскому Союзу для дальнейшего строительства социализма и укрепления обороны страны.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

»

СССР И КАПИТАЛИСТИЧЕСКИЙ МИР

В ПЕРВЫЙ ПЕРИОД ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

Глава пятая НАЧАЛО ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

1. Нападение Германии на Польшу

Предоставление фашистской Германии правительствами США, Англии и Фран­ции «свободы рук» на востоке Европы дало гитлеровцам возможность захватить или закабалить ряд малых стран и за их счет еще более укрепить свой эконо­мический и военный потенциал. Почувствовав возросшую силу, германские империалисты приняли решение развязать войну за мировое господство, начав с раз­грома противостоявшей Германии группы капиталистических государств. Объектом для развязывания мировой войны фашистская Германия избрала Польшу, которой дали свои гарантии Англия и Франция. Решение о нападении на Польшу герман­ское правительство приняло еще в апреле 1939 г.

23 мая 1939 г. на совещании высших офицеров германской армии Гитлер зая­вил: «Речь идет не о Данциге. Речь идет для нас о жизненном пространстве на востоке и обеспечении продовольственного снабжения, о разрешении балтийской проблемы»¹.

В последние дни августа 1939 г. военные приготовления гитлеровской Герма­нии к нападению на Польшу подходили к концу. В соответствии с оперативным пла­ном вторжения («план Вейсс») Германия завершала концентрацию своих войск на западных и юго-западных границах Польши. Под предлогом празднования 25-й годов­щины победы под Танненбергом² в Восточную Пруссию были отправлены морем крупные силы, которые затем перебрасывались к польским границам. В Данциг, пользуясь попустительством властей «вольного» города, также прибывали большие группы солдат и офицеров CG, CA и армейских воинских частей.

Одновременно с подготовкой вооруженных сил к вторжению в Польшу герман­ское правительство приказало усилить шпионско-диверсионную деятельность на территории Польши и антипольскую пропаганду в немецкой прессе.

Фашистская печать провокационно утверждала, что в Польше якобы уничто­жается немецкое население, а польские войска готовятся захватить Восточную

¹ Нюрнбергский процесс. Сборник материалов, т. 1, стр. 469.

² Предпринятое русскими войсками в августе 1914 г. наступление в Восточной Пруссии в помощь западным союзникам оказалось неподготовленным и закончилось разгромом двух армий, участвовавших в этом наступлении. Немецкая реакционная пропаганда назвала это «победой под Танненбергом»,

397

Пруссию. «Германские агенты,— признает западногерманский военный историк Гёрлитц,—подливали масла в огонь, провоцируя новые инциденты, германская пресса осыпала Польшу ураганным огнем подозрений, оскорблений и обвинений» ¹.

В дни, когда над Польшей нависла опасность немецко-фашистского вторжения, правящие круги Англии, Франции и США ни на шаг не отступали от своей политики, имевшей целью направить немецко-фашистскую агрессию против СССР, заставить Германию отказаться от войны на Западе и вынудить ее пойти на сделку с ними хотя бы за счет Польши. Об этом свидетельствуют заявления высших прави­тельственных деятелей этих стран, сделанные в один и тот же день — 24 ав­густа 1939 г. Чемберлен, выступая в палате общин, призвал польских руководителей быть готовыми «обсудить свои расхождения с германским правительством» ². Закры­вая глаза на вероломство гитлеровских руководителей в отношении подписанных ими соглашений, Чемберлен лицемерно заявил, что если между германским и поль­ским правительствами «будет достигнуто соглашение, то его условия будут постоян-

Соглашение, к которому британский премьер склонял Польшу, было выгодно для Германии. Не случайно Геринг похвально отозвался о речи Чемберлена, заявив, что она произвела на него «благоприятное впечатление»⁴. В тот же день француз­ский министр иностранных дел Бонна направил в Варшаву телеграмму, в которой призывал польское правительство в случае присоединения Данцига к Германии не прибегать к вооруженной силе, а действовать исключительно дипломатическими средствами⁵.

Польское правительство, солидарное со своими западными союзниками, про­должало заигрывать с гитлеровской Германией, натравливая ее на Советский Союз. Об этом убедительно свидетельствует беседа польского посла в Берлине Лилского с Герингом, состоявшаяся 24 августа. Более часа посол убеждал Геринга в том, что Польша всегда придерживалась «последовательной политики в отношении Германии и России, но что Москва решила спровоцировать войну в Европе» ⁶. Липский прозрач­но намекал этим, что Германии следует направить свою агрессию против СССР, а не против Польши, которая всегда готова поддержать антисоветские устремления фашистской Германии.

Руководители Польши выступили с заявлениями, скрывавшими подлинные намерения гитлеровской Германии. Так, 27 августа Бек заявил французскому послу в Варшаве,.что «агрессивность Германии на границах Польши значительно снизи­лась в последние 24 часа» и что, по его мнению, «Гитлер не решится сейчас на войну».

Такое поведение польских правителей вполне устраивало германских импе­риалистов. Еще 25 августа Гитлер в беседе с французским послом Кулондром выразил признательность Беку, заявив, что он «убежден в умеренности таких людей, ьак Бек»⁷. Гитлера беспокоила лишь решимость польского народа защищать независимость своей страны.

25 августа правительство Англии подписало с Польшей договор о взаимной помощи, статья 1 которого гласила: «В случае, если одна из Договаривающихся Сторон окажется вовлеченной в вооруженный конфликт с одной из европейских дер­жав в результате агрессии последней против одной из Договаривающихся Сторон, другая сторона поддержит ее и окажет любую помощь всеми находящимися в ее распоряжении средствами»⁸ .

¹ W. G о г l i t z. Der Zweite Weltkrieg 1989-1945. B. I. Stuttgart, 1951, S. 40.

² L. B. N a m i e r. Diplomatie Prelude 1938—1939, p. 314.

³ T a m >к e.

⁴ T a m же.

⁵ См. Gelbbuch der Französischen Regierung. Diplomatische Urkunden (1938—1939). Basel, 1940, S. 317—318.

⁶ L. B. N am i e r. Diplomatie Prelude 1938—1939, p. 312.

т T a m же, стр. 335.

⁸ Weltgeschichte der Gegenwart in Dokumenten. B. III, S. 277.

m

Обещая поддержать польского союзника в случае вооруженного нападения на него, Англия хотела этим дать понять руководителям Германии, что, выступая против Польши, они тем самым замахиваются на Англию и Францию и что Германии лучше не воевать с Польшей, а договориться с ней. В одном из директивных англий­ских документов по планированию войны прямо говорилось: «... Судьба Польши будет определяться общими результатами войны, а последние в свою очередь будут зави­сеть от способности западных держав одержать победу над Германией в конечном счете, а не от того, смогут ли они ослабить давление Германии на Польшу в самом начале»¹. Так Польша продолжала оставаться разменной монетой в крупном торге «западных демократий» с фашизмом.

Но даже такой малообязывающий англичан договор о взаимопомощи с Поль­шей вызвал колебания у Гитлера. Он внезапно отменил приказ о вторжении в Поль­шу, которое было уже назначено на 26 августа. Однако очень скоро выяснилось, что правительство Англии, подписывая договор, совсем не намерено выполнять своих обязательств. Это вновь окрылило германских империалистов.

В правительственных кругах Англии существовало твердое убеждение, что «Данциг не стоит войны». По словам видного лейбористского деятеля Хью Дальтона, эти круги «скрытно надеялись на повторение Мюнхена» ². Наиболее откровенно отношение английских монополистов к судьбе польского народа выразил барон де Ропп в конфиденциальной беседе с одним из фашистских лидеров—Розенбергом. Ропп прямо заявил: «Польша более полезна для Англии в качестве мученицы, чем в качестве существующего государства» ³.

Мученический венец для Польши подготавливался в тайных англо-германских и франко-германских переговорах, которыми были заполнены последние дни авгу­ста 1939 г. Начиная с 7 августа при посредничестве родственника Геринга — швед­ского промышленника Далеруса — велась подготовка нового Мюнхена за счет Польши. Во время первой встречи представителей Англии и Германии, состоявшейся в поместье жены Далеруса в Сенке Ниссен Куг (Шлезвиг-Гольштейн), речь шла о созыве совещания с участием Англии, Франции, Германии и Италии для решения вопроса о Польше. Правящие англо-французские круги рассчитывали на совещании создать единый фронт западноевропейских держав против Советского Союза. Чтобы достичь этой цели, они были готовы выдать Германии Польшу. «Цель политики западных держав,— говорит В. Гомулка,— состояла в том, чтобы направить гит­леровскую агрессию на Восток, на Советский Союз. А это могло быть сделано только через труп Польши. Они признавали это злом, но злом необходимым и неизбежным. Польшу необходимо было списать в расход в надежде, что при окончательном расчете общий баланс такой политики окажется с прибылью»⁴.

25 августа Далерус доставил в Лондон предложения Гитлера и Геринга, одно­временно переданные Англии германским правительством через британского посла Гендерсона. Германия предлагала Англии не препятствовать ее действиям в отноше­нии Польши, обещая после разрешения польского вопроса урегулировать англо­германские взаимоотношения. Галифакс передал Далерусу письмо для германских лидеров, в котором говорилось, что правительство Англии стремится «достичь мир­ного соглашения» с Германией⁵ . В официальном ответе Чемберлена Гитлеру гово­рилось, что английское правительство может принять германские предложения, «однако все зависит от того, какой характер будет носить разрешение споров (между Германией и Польшей.— Ред.] и с помощью каких методов оно будет достигнуто» ⁶.

¹ Дж. Б а т л е р. Большая стратегия. Сентябрь 1939 — июнь 1941. М., Изд-во иностранной литературы, 1959, стр. 34.

² H. D a l t о п. Hitler's War. Before and After. London, 1940, p. 100.

³ Documents on German 'Foreign Policy 1918—1945. Series D, vol. VIII. Washington, 1954, p. 367.

⁴ «Trybuna Ludu», 27 marca 1960.

⁵ См. Нюрнбергский процесс. Сборник материалов, т. 2, стр. 402—403.

⁶ Dokumente zur Vorgeschichte des Krieges, № 2. Berlin, 1939. S. 426.

199

29 августа в письме к Чемберлену Гитлер одобрил позицию английского пра­вительства в отношении ревизии польско-германских границ. Он выразил надежду, что требования Германии к Польше будут удовлетворены в результате прямых гер­мано-польских переговоров при благосклонном отношении Англии¹.

Аналогичный обмен посланиями происходил также между Гитлером и Дала-дье. Французский премьер в письме от 26 августа призвал Гитлера разрешить кон­фликт с Польшей мирным путем. Но так как в этом письме не было сказано о прямом согласии Франции удовлетворить требования Германии к Польше, Гитлер ответил Даладье резко и вызывающе: «Ревизия (границ.— Ред.] должна быть произведена» ².

Польское правительство, знавшее о переговорах Англии и Франции с Герма­нией, готово было принять участие в этих переговорах. Вот почему оно не проводило всеобщей мобилизации и медлило с осуществлением других оборонительных мероприятий.

Лишь в конце дня 29 августа польское правительство решило начать всеобщую мобилизацию, не объявляя военного положения в стране. Но эта явно запоздавшая мера сразу же встретила противодействие со стороны Англии и Франции. Бывший французский посол в Польше Ноэль в своих мемуарах признает, что как он, так и посол Англии настаивали на том, чтобы польское правительство отсрочило опубли­кование своего решения о всеобщей мобилизации ³. Правительство Польши пошло на уступки и отложило мобилизацию на одни сутки.

Руководящие круги Англии и Франции, а также представители Ватикана про­должали уговаривать Польшу пойти на соглашение с Германией. Но Германия не хотела никаких соглашений — она хотела войны. 31 августа Гитлер подписал совершенно секретный приказ, озаглавленный «Директива № 1 по ведению войны». В нем говорилось, что «нападение на Польшу должно быть осуществлено в соответ­ствии с «планом Вейсс», с теми изменениями для армии, которые были внесены... Задания и оперативные цели остаются без изменений. Начало атаки — 1 сентября 1939 г. Время атаки — 2.45 утра» ⁴.

Германские дипломаты несколько дней не принимали Липского, назначенно­го польским правительством для ведения прямых переговоров с Германией. Когда же вечером 31 августа польский посол был наконец принят Риббентропом, то послед­ний задал только один вопрос, имеет ли Липский полномочия от своего правитель­ства для принятия германских требований. Получив отрицательный ответ, Риббен­троп отказался от дальнейшей беседы. Вернувшись в посольство, Липский обнару­жил, что связь Берлина с Варшавой прервана, а немецкое радио уже передавало экстренное сообщение о польской «провокации» на границе с Германией.

Эта провокация была задумана и осуществлена германским правительством. Несмотря на весь свой авантюризм, гитлеровцы стремились оправдать свои действия как перед собственным народом, так и перед мировой общественностью. Поскольку международное право особенно осуждает неспровоцированное нападение, рассматри­вая его как преступный акт, они решили прибегнуть к провокации, выдав ее за действия Польши. Так под кодовым наименованием «операция Гиммлер» была под­готовлена инсценировка, цель которой заключалась в том, чтобы вину за немецко-фашистское нападение на Польшу возложить на нее же, на жертву агрессии.

«Операция Гиммлер» готовилась в обстановке строгой секретности совместно гестапо и военным командованием. Практическое осуществление ее 'было возложе­но на военную разведку и контрразведку, начальником которой являлся адмирал Канарис. Один из сотрудников Канариса, генерал Эрих Лахузен, получил зада­ние подготовить несколько польских военных мундиров, соответствующее количе­ство польского оружия и снаряжения, а также польские удостоверения личности.

¹ Dokumente zur Vorgeschichte des Krieges, № 2. Berlin, 1939, S. 430.

² T a m же, стр. 424.

³ См. Léon Noël. Der deutsche Angriff auf Polen. Berlin, 1948, S. 431.

⁴ Нюрнбергский процесс. Сборник материалов, т. 2, стр. 365.

200

Одновременно из числа эсэсовцев и находившихся в заключении уголовников отби­рались налетчики.

В полдень 31 августа 1939 г. германское правительство дало приказ осущест­вить задуманную инсценировку в тот же день в 8 часов вечера. Приказ был выполнен. В указанный час гестаповские провокаторы напали на радиостанцию пограничного немецкого города Глейвиц. После ее «захвата» перед микрофоном было сделано несколько выстрелов, а один из немцев, говоривший по-польски, прочитал заранее составленный в гестапо текст, смысл которого заключался в том, что «пришло время войны Польши против Германии». Чтобы замести следы этой грязной провокации, все участники нападения на радиостанцию были расстреляны по приказу Гиммлера *.

История данной инсценировки весьма поучительна. Она свидетельствует о том, что нельзя полагаться на обещания реваншистов и милитаристов не предпринимать неспровоцированного нападения. Ради того чтобы оправдать свое нападение и обес­печить его внезапность, агрессоры способны на любые провокации.

31 августа в 22 часа 30 минут по среднеевропейскому времени немецкие войска вторглись из Восточной Пруссии в Данциг, а 1 сентября в 4 часа 45 минут обруши­лись на Польшу с севера — из Восточной Пруссии, с запада — из Восточной Гер­мании и с юга — из Словакии. Немецко-фашистская авиация начала бомбить комму­никации, аэродромы и города Польши. Германский военно-морской флот приступил к обстрелу полуострова Вестерплатте и польского порта на Балтике Гдыни. Так началось разбойничье нападение гитлеровской Германии на Польшу, готовившееся ею в течение длительного времени и ставшее возможным вследствие преда­тельской политики правящих кругов Англии, Франции и США по отношению к польскому народу.

Польша не успела закончить мобилизацию. К тому же с началом войны про­ведение ее было затруднено действиями немецких вооруженных сил, особенно авиации. В соответствии с мобилизационным планом польская армия выставляла против немецких войск 31 кадровую и 6 резервных пехотных дивизий, 11 кавале­рийских бригад, 2 бронемоторизованные бригады. Фактически же против немецко-фашистских войск было развернуто не более 33 расчетных дивизий ².

В польских военно-воздушных силах имелся 771 самолет, из них лишь немно­гим более половины находилось в боевых частях ³. Самолеты были главным образом устаревших конструкций. Так, на вооружении истребительной авиации находились машины Р-7, о которых командир авиабригады, сражавшейся в районе Варшавы, сообщал главному командованию, что они «непригодны для боевых действий, так как не догоняют даже неприятельские бомбардировщики, а по отношению к истребите­лям вообще безоружны» ⁴.

В военно-морском флоте Польши насчитывалось четыре эсминца и пять под­водных лодок, несколько легких и вспомогательных судов, бригада морской пехоты и небольшой отряд морской авиации.

По плану стратегического развертывания польской армии от Тарнува до Льво­ва располагалась армия «Карпаты» в составе трех резервных дивизий; между Чен-стоховом и Новы-Таргом — армия «Краков», насчитывавшая шесть пехотных дивизий, одну кавалерийскую и одну моторизованную бригады. В районе Велюнь развертывалась армия «Лодзь», состоявшая из четырех пехотных дивизий и двух кавалерийских бригад. За армиями «Краков» и «Лодзь» на рубеже Кельце — Томашув-Мазовецки сосредоточивалась армия «Прусы» в составе трех пехотных дивизий.

¹ См. Нюрнбергский процесс. Сборник материалов, т. 2, стр 101 —102; Э. Рассел. Про­клятие свастики. М., Изд-во иностранной литературы, 1954, стр. 31—32; W. G ö r l i t z. Der Zweite Weltkrieg 1939-1945. B. I, S. 51.

² См. Polskie siJy zbrojne ~\v drugiej wojnie swiatowej. T. I. Kampania \\rzesniowa 1939. Lon-dyn, 1951, s. 267.

³ См. Jerzy Kirchmayer. Kampania \vrzesnio\\a. Warszawa, 1946, s. 21—22.

⁴ «Robotnik», 31 sierpnia, 1948.

201

В западной части Познанского воеводства располагалась армия «Познань», состояв­шая из четырех пехотных дивизий и двух кавалерийских бригад. Армия «Поможе», ' включавшая в себя пять пехотных дивизий и одну кавалерийскую бригаду, находи­лась в Польском коридоре, который с побережья прикрывался специальной мор­ской группой. На рубеже севернее Варшавы между Модлином и Млавой располага­лась армия «Модлин» в составе двух пехотных дивизий и двух кавалерийских бригад. В Восточной Польше, в районе Сувалки — Гродно, находилась оперативная груп­па «Нарев», насчитывавшая две пехотные дивизии и две кавалерийские бригады. Резерв главного командования в составе трех пехотных дивизий и одной моторизо­ванной бригады был сосредоточен в районе Модлин — Варшава — Люблин. (См. карту № 8).

План стратегического развертывания польской армии имел серьезные недо­статки, которые заключались в отсутствии единого замысла, в распылении и без того ограниченных сил. План не учитывал возможностей противника. Надежных оборонительных сооружений на западных границах Польши не было, хотя вся ее основная промышленность находилась к западу от Варшавы, в районе, примыкав­шем к германской границе. Такое сосредоточение польской промышленности на западе ставило ее под первый же удар германской армии.

Реакционные правительства Польши в течение всех предвоенных лет прово­дили подготовительные к войне мероприятия только на восточных границах стра­ны, т. е. против Советского Союза. На эти цели ежегодно отпускалось и рас­ходовалось 20—30 млн. злотых. Западная граница не укреплялась. В начале 1938 г. был разработан план строительства оборонительных сооружений вдоль польских западных границ. Однако с претворением этого плана в жизнь правитель­ство не спешило, ассигновав на 1939 г. всего лишь 300 тыс. злотых. В правящих кругах Польши считали, что Германия может напасть не ранее 1944 г., когда истекал срок действия договора 1934 г. В соответствии с этим при утверждении в конце июня 1939 г. плана строительства оборонительных сооружений на западных границах Польши срок его осуществления определили в пять лет *.

Немецко-фашистские войска, вторгшиеся в Польшу, были разделены на две группы армий. Группа «Север» под командованием генерал-полковника фон Бока состояла из 3-й и 4-й армий, включавших 21 дивизию и 2 бригады. Ее поддерживал 1-й воздушный флот и Восточнопрусская авиационная группа. Группа армий «Юг» под командованием генерал-полковника фон Рундштедта состояла из 8, 10 и 14-й армий. В этой группе, включая резервы главного командования, имелось 36 диви­зий, поддерживаемых 4-м воздушным флотом.

Всего на Польшу Германия бросила 57 дивизий (в том числе б танковых и 8 моторизованных) и 2 бригады, не считая словацкого корпуса, пограничных и других вспомогательных частей. В нападении на Польшу участвовало 2500 танков и 2000 самолетов. С самого начала войны на стороне немецко-фашистской армии было превосходство в живой силе и технике. Германская военная техника, в первую очередь танки и самолеты, значительно превосходила польскую и в качествен­ном отношении. Пехотные и кавалерийские части и соединения польской армии особенно плохо были обеспечены средствами противотанковой и противовоздуш­ной обороны².

План верховного германского командования предусматривал разгром Польши в течение одной краткосрочной кампании путем внезапного массированного удара подвижных наземных и воздушных сил.

Главный удар наносился в направлении на Варшаву, с выходом к польской столице с юго-запада, силами 10-й армии, имевшей наибольшее количество танковых

¹ См. «Pohtyka», 7 listopad, 1959.

² Ряд фактов почерпнут из следующего источника: Die Vorbereitung und Durchführung dei Agression Hitlerdeutschlands gegen Polen im September 1939. «Mihtarwesen», № 5, September 1959.

202

и механизированных соединений. Левый фланг 10-й армии поддерживала 8-я армия, наступавшая на Лодзь, а правый — 14-я армия, двигавшаяся к Кракову. 3-й и 4-й армиям ставилась задача нанести удар в южной части Польского коридора. Глубокий прорыв к Варшаве и нанесение ударов по сходящимся направлениям с юго-запада и северо-запада, по расчетам германского командования, должны были обеспечить окружение и уничтожение польских войск, находившихся к западу от Вислы. На следующем этапе кампании предусматривалось нанесение двух встреч­ных ударов из района южнее Варшавы и из Восточной Пруссии для овладения осталь­ной Польшей. (См. карту № 8).

Немецкое командование сумело воспользоваться тем, что польские войска еще не закончили стратегического развертывания. Поскольку главные польские силы были развернуты вдоль всей границы на небольшую глубину, немецкой армии, имев­шей большое превосходство в живой силе и технике, удалось быстро сломить сопро­тивление польской армии и двинуться в глубь страны.

Наступление немецко-фашистских войск развивалось в основном в соответст­вии с намеченным планом. На первом этапе — с 1 по 3 сентября — развернулось сра­жение в приграничной полосе, на втором этапе — с 4 по 8 сентября — в глубине фронта. 10-я армия, выполняя свою задачу, осуществила глубокий прорыв и к 7 сентября находилась уже в 60 километрах от польской столицы между Томашув-Мазовецки и Лодзью. 8-я армия, наступая уступом влево за 10-й армией, достигла к этому же времени рубежа к северу от Калиша. 14-я армия, обойдя польские укреп­ления, захватила Верхнесилезский промышленный район и вышла с запада к реке Дунаец. 3-я и 4-я армии 4 сентября соединились в южной части Польского коридора у Грудзендза, отрезав пути отхода находившимся там польским войскам. К 7 сен­тября части правого фланга 4-й армии достигли района северо-западнее Торунь, а 3-я армия вышла к реке Нарев по обе стороны Пултуска.

Германская авиация, безраздельно господствовавшая в воздухе, обеспечивала своей армии возможность нанесения удара на всю глубину расположения польских войск. Интенсивные воздушные налеты, сочетавшиеся со стремительными действиями механизированных войск Германии, препятствовали объединению отступавших польских войск для нанесения контрудара.

Нарушив основные линии связи польской армии, вражеская авиация лишила польское командование возможности руководить войсками, которые, не получая подкреплений и не имея хорошо налаженного взаимодействия между армиями и группами, не выдерживали натиска превосходящих сил противника и стремительно откатывались в глубь страны. Из всех польских армий и оперативных групп лишь две армии, «Познань» и «Поможе», смогли осуществить отступление в порядке, вза­имодействуя друг с другом. Остальные же армии отступали неорганизованно и раз­розненно, что облегчило противнику их разгром.

На третьем этапе — с 9 по 15 сентября — германские войска продолжали наступление, стремясь окружить и уничтожить все польские силы в районе Варшавы. 14-я армия форсировала реку Сан, обошла Перемышль и вышла в район Львова. Войска ее левого фланга после взятия Кракова форсировали Вислу у Сандомира, а часть сил этого фланга повернула на север, к Радому. 10-я армия, переправившись через реку Варта, разделилась на две группы: южная двинулась к Радому, где во взаимодействии с соединениями 14-й армии окружила и затем уничтожила в районе Скаржиско-Каменна и Радома две польские дивизии из группы армий «Прусы»; север­ная группа передовыми силами (4-я танковая дивизия 16-го корпуса) уже 8 сентября достигла Варшавы, но взять столицу Польши, оборонявшуюся польскими частями и местным населением, не смогла.

15 сентября передовые соединения 10-й армии, переправившись через Вислу, заняли Люблин и вскоре соединились с частями 3-й армии. Обширный Варшавский район оказался в окружении. Войска 4-й армии, наступавшие севернее Вислы, окружили Модлин, гарнизон которого героически сопротивлялся до 29 сентября.

203

11 сентября 4-я армия форсировала Буг в районе Вышкува и обошла с востока Варшаву. 17 сентября танковый корпус генерала Гудериана, овладев Брестом, соединился в районе Влодавы с передовыми частями 10-й армии. Немногочисленный резерв главного командования польской армии, находившийся юго-восточнее Варшавы, попал в окружение. Был прегражден путь на восток и польским вой­скам, сражавшимся на левом берегу Буга.

Наиболее крупное сражение между германскими и польскими войсками на третьем этапе войны развернулось в районе между Вислой и ее притоком Бзурой. Армия «Познань», отступавшая к Варшаве вместе с остатками войск, действовав­ших вблизи Данцига, нанесла в районе Кутно серьезный удар 8-й немецкой армии. Германское командование спешно бросило на выручку этой армии часть сил 10-й армии, которые, приостановив продвижение к Варшаве, ударили с востока по поль­ской группировке. С севера наступление против польских войск развернули соеди­нения 4-й армии. После недели ожесточенных боев часть польских сил под командо­ванием генерала Кутжеба вырвалась из окружения и пробилась к Варшаве, приняв участие в обороне столицы. Остатки девяти польских дивизий во главе с генералом Бортновским, зажатые на узком участке между Вислой и Бзурой, 19 сентября капи­тулировали.

Польское правительство оказалось неспособным организовать сопротивле­ние немецким захватчикам. Возлагая все надежды на западных союзников и боясь своего народа, оно не призвало его к защите независимости страны. Как только начались военные действия, правительство Польши обратилось к Англии и Франции с просьбой о немедленной помощи. Но западные державы не спешили с оказанием помощи польскому народу.

Вечером 1 сентября английское министерство иностранных дел направило Германии ноту, в которой требовало прекратить военные действия против Польши, предупреждая, что Англия намерена выполнить свои обязательства перед ней ¹. Однако британский посол в Берлине тут же разъяснил германским дипломатам, что эта нота носит предупредительный характер и ее не следует рассматривать как ультиматум ². Аналогичными были и действия французского правительства. Озна­комившись с заявлениями этих правительств, Риббентроп ответил, что войну будто бы начала сама Польша и поэтому Германия не намерена прекращать военные дейст­вия против нее. В Берлине были уверены, что, если даже Англия с Францией объявят Германии войну, они не предпримут против нее военных действий.

Муссолини, понимавший, что Италия не подготовлена к немедленному вступ­лению в войну, и в то же время не желая оставаться в стороне, предложил разрешить конфликт путем созыва конференции Англии, Франции, Италии и Германии ³.

Англо-французские правящие круги, по свидетельству Ноэля, «показали себя склонными к участию в этой конференции»⁴, рассчитывая добиться на ней согла­шения подобно мюнхенскому. По поручению Боннэ французский посол дважды посетил Бека и рекомендовал ему «в интересах Польши» не отклонять итальян­ское предложение, а принять его⁵. Чемберлен заявил в палате общин 2 сентября, что Англия не будет возражать против участия в предложенной Италией междуна­родной конференции, но лишь «после отвода германских войск с польской терри­тории»⁶. В этот день лейборист Дальтон, член военного кабинета, записал в

¹ См. Blaubuch der britischen Regierung über die deutsch-polnischen Beziehungen und den Ausbruch der Feindseligkeiten zwischen Grossbritanien und Deutschland am 3. September 1939. Basel, 1939, S. 208—209.

² См. там же.

³ См. Weltgeschichte der Gegenwart in Dokumenten, ß. III, S. 47.

⁴ Léon Noël. Der deutsche Angriff auf Polen, S. 444.

⁵ См. там же, стр. 439.

⁶ Blaubuch der britischen Regierung über die deutsch-polnischen Beziehungen und den Aus­bruch der Feindseligkeiten zwischen Grossbritanien und Deutschland am 3. September 1939, S. 214.

204

своем дневнике по поводу англо-польских отношений: «Казалось, что политика умиротворения снова достигла полного расцвета и наше слово чести, данное полякам, умышленно нарушалось» ¹. Польское правительство согласилось на созыв конференции, но при условии, если Германия приостановит военные действия и войска обеих сторон будут возвращены на свои исходные позиции ².

Германское правительство не хотело и слышать о посредничестве, оно не жела­ло созыва какой бы то ни было международной конференции. События на фронте развивались для Германии успешно, и она стремилась ускорить окончательный раз­гром Польши.

Правительства западных держав даже после вторжения германских войск в Польшу все еще надеялись ликвидировать возникший конфликт путем нового сгово­ра с Гитлером, но сделать это становилось все труднее. Политика умиротворения, проводимая Чемберленом и его правительством, вызывала нараставшее возмущение английской общественности. По этому поводу германский посол в Лондоне Дирк-сен доносил своему правительству: «Принципиальная разница между настроениями англичан осенью 1938 г. (период Мюнхенской конференции.— Ред.] и теперешним настроением заключается в следующем: тогда широкие массы не были склонны к борьбе и были пассивны,— теперь же они перехватили инициативу у правительства и толкают кабинет вперед» ³.

3 сентября, когда английский парламент должен был собраться, чтобы решить вопрос об объявлении войны Германии, Галифакс позвонил Боннэ и сказал ему: «Если премьер-министр появится там ( в парламенте.— Ред.] без того, чтобы было сдержано обещание, данное Польше, то он может натолкнуться на единодушный взрыв негодования, и кабинет будет свергнут». 3 сентября в 11 часов дня Англия объявила войну Германии, а спустя шесть часов то же самое сделала и Франция. Объявле­ние войны позволило правительству Чемберлена остаться у власти. Вслед за Анг­лией войну Германии объявили британские доминионы: 3 сентября — Австралия и Новая Зеландия, 6 сентября — Южно-Африканский Союз, 10 сентября — Канада.

Так началась вторая мировая война. Империалистические противоречия между Германией, с одной стороны, Англией и Францией — с другой, помешали правящим кругам этих стран сговориться между собой против СССР. Обе империалистические группировки вступили в вооруженную схватку друг с другом. Никакие уступки германскому фашизму со стороны западных держав, толкавших Германию к нападе­нию на Советский Союз, чтобы за его счет разрешить все империалистические проти­воречия, не помогли «умиротворителям» из Лондона и Парижа.

Фашистский цепной пес, вскормленный на американские доллары и англий­ские фунты стерлингов, почувствовав в себе силу, окончательно перестал считаться со своими покровителями, сорвался с цепи и бросился на них же самих.

Англо-французские фальсификаторы истории нередко говорят, что Англия и Франция вступили в сентябре 1939 г. в войну против гитлеровской Германии якобы лишь потому, что они остались верны своему союзническому долгу перед Поль­шей. Однако эта версия противоречит фактам.

Конечно, гарантии, данные Англией и Францией Польше, в какой-то степени связывали руки английскому и французскому правительствам. Избавиться от этих гарантий, как это было сделано в отношении Чехословакии, они не могли, боясь скомпрометировать себя в глазах своих народов и окончательно потерять их дове­рие. Но правительства Англии и Франции, объявляя войну Германии, думали не о защите Польши, а прежде всего о защите интересов своего монополистического капитала. То, что гитлеровцы все более нагло вели себя по отношению к Англии и Франции, открыто подчеркивая свое нежелание считаться с интересами английского

¹ H. D a U о п. The Fateful Years 1931 — 1945, pp. 264—265.

² См. Léon Noël. Der deutsche Angriff auf Polen, S. 443.

³ Документы и материалы кануна второй мировой войны, т. II, стр. 66.

205

и французского капитала, не осталось незамеченным в Лондоне и Париже. Опасение, »то после Польши Гитлер может повернуть на запад, росло. В этих условиях Англия и Франция объявили войну Германии.

Руководители фашистской Германии правильно расценили политику Англии и Франции. Гитлер прямо заявил, что «если они нам и объявили войну... то это еще не значит, что они будут воевать» ¹. И действительно, англо-французское командова­ние ничего не предпринимало, хотя Германия уже 4 сентября начала пиратские дей­ствия в Атлантическом океане, где ее подводная лодка «U-30» без всякого предупреж­дения торпедировала и потопила шедший в Америку английский пароход «Атения». При этом погибло 100 человек ².

Вместо того чтобы немедленно организовать военные действия против Герма­нии — а именно такой помощи и ожидал от своих западных союзников польский народ,— Франция предложила Польше подписать договор, который подтвердил бы взаимные обязательства сторон на случай агрессии. Такой договор и был подписан 4 сентября. В нем ни слова не говорилось о том, когда и какую конкретную помощь окажет Франция истекавшей кровью Польше. Вместо этого французское правитель­ство в весьма туманной форме обещало своему союзнику, что компетентные военные представители уточнят, в какой мере могут быть применены обязательства о вза­имопомощи.

Так же отнеслись к Польше и правящие круги Англии. 3 сентября в Лондон прибыла польская военная миссия, чтобы добиться от английского правительства выполнения его союзнических обязательств перед Польшей. В течение шести дней польская делегация тщетно добивалась приема у начальника генерального штаба английской армии генерала Айронсайда. Только 9 сентября генерал соблагово­лил наконец принять польскую военную делегацию. Беседа с ним продолжалась всего лишь несколько минут, но большего полякам и не понадобилось, чтобы, к немалому своему удивлению, узнать, что английский генеральный штаб все еще не имел никакого плана оказания практической помощи Польше.

Польская делегация просила поддержать войска Польши действиями британской бомбардировочной авиации и послать в Польшу английские истребители и сред­ства противовоздушной обороны. Айронсайд на это ответил, что «сухопутные дейст­вия — это дело французского командования, что же касается других вопросов, то он доложит о них на заседании начальников штабов армии, военно-воздушных сил и военно-морского флота, а также в военном кабинете, который как раз собирается начать обсуждение вопроса о военных действиях» ³. Затем, посоветовав полякам закупать оружие в прибалтийских государствах и в Швеции, генерал поспешно закончил беседу.

На другой день, 10 сентября, Айронсайд заявил польской делегации, что анг­лийская авиация будто бы начала на Западе активные действия против Германии и что в румынский порт Констанцу прибыл пароход, доставивший для Польши истребители: 14 «Харрикейнов» и 30 «Моран-Солнеров». Ни того, ни другого в дей­ствительности не было. Хью Дальтон свидетельствует, что, «несмотря на польские призывы, никакой английской авиации, в том числе с английскими или с поль­скими пилотами, не было в Польше ни до, ни во время войны» ⁴.

15 сентября Айронсайд снова принял польскую военную миссию. На этот раз он дал окончательный ответ английского правительства на просьбу Польши о срочной помощи, заявив, что, «кроме 10 тысяч «Гочкиссов» (старые английские винтовки времен первой мировой войны.— Ред.] и 15—20 миллионов патронов, Англия не может в настоящее время предоставить Польше ничего из военных

¹ Erich K o r d t. Wahn und Wirklichkeit. Stuttgart, 1947, S. 213—214.

² См. Ф. Руге. Война на море 1939—1945 гг. M., Воениздат, 1957, стр. 82.

³ М. С т а н е в и ч. Сентябрьская катастрофа, стр. 226—227.

⁴ H. D a l t о п. Hitler's War. Before and After, p. 96.

206

материалов — ни танков, ни зенитной и противотанковой артиллерии, ни истребите­лей, ни обмундирования. Первые транспорты из Англии можно ожидать не раньше как через 5—6 месяцев»¹.

И это говорилось в то время, когда польские солдаты умирали на войне, развязанной против их страны при явном попустительстве правительств Англии и Франции.

В те дни, когда Польша один на один сражалась с превосходящим по силе врагом, Англия вообще не бросила в бой против немецко-фашистских войск на За­паде ни одного своего солдата. Снаряжение английского экспедиционного корпуса и его отправка во Францию намеренно затягивались. К 11 октября 1939 г. численность этого корпуса, расположившегося на линии Мажино, достигла 158 тыс. человек ². Укрывшись в железобетонных укреплениях линии Мажино, английские офицеры не разрешали стрелять по противнику, боясь вызвать ответный огонь. Первую жертву экспедиционный корпус англичан понес только 9 декабря, когда был убит один капрал. Французские войска, правда, продвинулись на несколько километров в глубь Саарской области, не встретив на своем пути никакого сопротивления противника, но на этом их действия и закончились. Когда же французские части подошли к круп­нейшим заводам Рехлинга, им был дан строгий приказ ни в коем случае не обстре­ливать заводы артиллерийским огнем.

Английская и французская авиация если и появлялась над Германией, то только затем, чтобы сбрасывать листовки, о которых английский посол в Москве Сиидс откровенно сказал, что они пригодны лишь для «санитарного употребления» ³. Французский главнокомандующий генерал Гамелен в своих воспоминаниях писал, что на 7 или 8 сентября был намечен большой налет французских и английских бом­бардировщиков, но и он «не состоялся из-за отказа англичан» ⁴.

Оценивая позицию Англии в германо-польском конфликте после 3 сентября 1939 г., Дальтон признавал: «Было невозможно оправдать наше отношение к полякам, мы их предавали, обрекали на смерть, а сами ничего не делали, чтобы им помочь»⁵.

Реакционные империалистические круги Англии и Франции, оправдывая свое предательство по отношению к Польше в сентябре 1939 г., не раз заявляли, что ничего существенного для нее они не могли в то время сделать. Такая же ничем не обо­снованная точка зрения распространялась и в США. Газета «Нью-Йорк геральд трибюн» писала: «Франция и Англия не были в состоянии предпринять что-либо эффек­тивное, чтобы предотвратить бедствие» ⁶. Эту ложь опровергают даже бывшие гитле­ровские генералы. Так, Йодль на процессе в Нюрнберге показал, что «до 1939 г. мы были в состоянии разбить Польшу, но мы никогда, ни в 1938 г., ни в 1939 г., не были, собственно, в состоянии выдержать концентрированный удар всех этих стран (Анг­лии, Франции и Польши.— Ред.)] и если мы еще в 1939 г. не потерпели поражения, то это только потому, что примерно 110 французских и английских дивизий, стояв­ших во время нашей войны с Польшей на Западе против 23 германских дивизий, оставались совершенно бездеятельными»⁷. Как бы дополняя показания Йодля, запад­ногерманский военный историк Гёрлитц пишет, что «в сентябре у большинства германских дивизий западной армии отсутствовал не только опыт боевых действий, но и опыт тактических учений, они были спешно сформированы и их боекомплект был рассчитан только на три дня боев» ⁸.

¹ М. Станевич. Сентябрьская катастрофа, стр. 229.

² См. Дж. Ф. С. Ф у л л е р. Вторая мировая война 1939 — 1945 гг. М., Изд-во иностран­ной литературы, 1956, стр. 78.

³ АВП СССР,ф. 069, оп. 23, д. 1, п. 66, л. 57.

⁴ «Trybuna Ludu», 29 Sierpnia, 1957.

⁵ H. D a l t o n. The Fateful Years 1931 — 1945, p. 277.

⁶ «The New York Herald Tribune», September 15, 1939.

7 ЦГАОР,ф. 7445, on. 1, д. 56, л. 222.

⁸ W. G ö r l i t z. Der Zweite Weltkrieg 1939—1945. B. I, S. 74.

,207

Союзники Польши вовсе не собирались защищать и спасать ее. Польша устраи­вала их только как плацдарм для вторжения гитлеровцев в СССР.

В этих фактах раскрывается империалистический характер войны со стороны правительств Англии и Франции. Их бездеятельность в борьбе с гитлеровской Гер­манией не была случайной. Она явилась прямым продолжением всей предшествую­щей политики правящих кругов этих стран, проистекавшей из внутренних основ их государственного и общественного строя, продолжением мюнхенской политики иными средствами. Это была империалистическая война со стороны Англии и Фран­ции, в которой народы этих стран лишены были возможности всерьез сражаться про­тив фашизма. В.И.Ленин говорил, что «характер войны и ее успех больше всего зависят от внутреннего порядка той страны, которая вступает в войну, что война есть отражение той внутренней политики, которую данная страна перед войной ведет. Все это неизбежно отражается на ведении войны» ^х.

Империалисты Англии и Франции, бросив Польшу на произвол судьбы, рав­нодушно наблюдали, как это государство разваливалось у них на глазах. 6 сен­тября правительство Славой-Складковского тайно покинуло Варшаву и укрылось в Люблине. Трусливо бежал из столицы и верховный главнокомандующий маршал Рыдз-Смиглы. Потеряв всякую связь со своими войсками, он совершенно не знал, что делается на фронте. Некоторые командующие армиями и командиры дивизий, следуя примеру своего высшего командования, бросали подчиненные им войска и дезертировали. Так, дезертиром оказался командующий армией «Прусы» генерал Домб-Бернацкий ².

Вопрос о бегстве польских властей за границу был ими решен еще 7—8 сентября. Бек и его заместитель Шембек получили через французского посла в Польше Ноэля согласие французского правительства предоставить польскому правительству убе­жище на территории Франции, а румынское правительство разрешило проезд поль­ских властей через свою территорию ³.

8 сентября колонна правительственных бронемашин, груженных золотом поль­ского банка и ценными бумагами, направилась из Люблина в сторону Львова, а 9 сентября туда же выехали и члены правительства. Рыдз-Смиглы, покинув Вар­шаву, отбыл в Брест, а затем перебрался еще дальше на юго-восток — во Владимир-Волынский, в направлении румынской границы.

Члены польского правительства, бежавшие за границу, не намеревались отка­зываться от политической деятельности. Но по требованию Германии они были интернированы румынскими властями. К тому же правящие круги Англии и Фран­ции не собирались оказывать поддержку этим полностью обанкротившимся полити­канам. Не случайно поэтому эмигрантское правительство, образовавшееся в конце сентября 1939 г. в Париже, возглавил генерал Владислав Сикорский, находившийся в оппозиции к пилсудчикам.

Правительство Сикорского опиралось на те буржуазные политические партии и группировки, которые в досентябрьской Польше были в оппозиции (Стронництво людове, Стронництво праци, Стронництво народове и правое руководство ППС). Однако в состав нового кабинета вошли и пилсудчики. Сикорский под пред­логом сохранения «законности» и «преемственности» своего правительства пошел на компромисс с ними. В результате президентом был назначен по рекомен­дации вышедшего в отставку Мосьцицкого менее скомпрометированный фашист­ский деятель Рачкевич. Заместителем президента и руководителем вооруженных сил эмигрантского правительства стал пилсудчик генерал Соснковский. Во всей своей

¹ В. И. Ленин. Соч., т. 30, стр. 131.

² См. «Wojsko Ludowe», 1954, № 9.

³ См. Wîadysfaw P o b o g-M alinowski. Na rumunskim rozdrozu. «Kultura» ,1948, № 7, Paryz, str. 128. Stanislaw Z a b e l Î o. Na emigracji 1934/40. «Spra\vy Mi§dzynarodo\ve» № 9, л\гге-sien 1956, str. 43—44.

деятельности эмигрантское правительство руководствовалось ненавистной народу фашистской конституцией 1935 г., согласно которой президент был ответствен только «перед богом и историей».

Бездарные и малодушные правители Польши позорно бежали. Но польский народ продолжал героически отстаивать независимость своей страны, ведя спра­ведливую, освободительную борьбу против немецко-фашистских захватчиков. В этой борьбе проявился массовый героизм простых, трудовых людей Польши. Особенно отважно сражались с врагом рабочие, крестьяне, солдаты и лучшие представители прогрессивной интеллигенции при защите Хеля, Гдыни, Модлина и Варшавы.

Небольшой гарнизон Хеля, состоявший из горстки польских солдат, несмотря на непрерывные атаки немцев с суши, воздуха и моря, держался до 2 октября 1939 г. Защитникам военно-морской базы Гдыни недоставало оружия. Но они продолжали сражаться, используя все, чем только можно было бить врага.

Польскую столицу Варшаву стойко защищали трудящиеся. В первых рядах сражались коммунисты, вчерашние узники тюрем и концлагерей. Многие из них, выр­вавшись из-за тюремных решеток, вооружались винтовками и сразу же шли в бой.

9 сентября по требованию трудящихся была создана Рабочая бригада обороны Варшавы. Хотя формально ее организаторами считались профсоюзы и ППС, дейст­вительное руководство бригадой находилось в руках коммунистов и левых социа­листов. Командиром бригады являлся социалист Мариан Кениг, а в числе ее актив­ных организаторов были левый социалист Петр Гаевский * и левый крестьянский деятель Мариан Кубицкий. В рядах Рабочей бригады обороны Варшавы героически сражались Владислав Гомулка, Эдвард Охаб, Мариан Червинский, Миколай Сальва и другие коммунисты.

При защите Варшавы погиб освободившийся из тюрьмы деятель Коммуни­стической партии Западной Украины Павел Марищук. В памяти польского народа навсегда останется имя коммуниста Мариана Бучека. 16 лет он томился в тюрьмах и концлагерях санации. А когда началась война с германскими фашистами и правители страны, позорно бросив народ, бежали, Мариан Бучек и его товарищи по заключению выломали решетку тюрьмы в Равиче и присоединились к одной из воинских частей. Защищая родную Варшаву, Мариан Бучек геройски погиб на ее подступах.

В боях под Варшавой сражался участник добровольческих рабочих баталь­онов коммунист Хенрик Рун, ставший потом одним из организаторов Общества друзей СССР. Под Кутно и Варшавой добровольцем боролся коммунист Шимон Кра­ковский, позже один из руководителей партизанского движения на территории Люблинского воеводства. В оборхше крепости Модлин участвовал коммунист, бывший политзаключенный Мечислав Калиновский, впоследствии герой битвы под Ленино.

Представители рабочего класса, польские коммунисты показали в сентябрь­ские дни образцы патриотизма, глубокой любви к своей родине и народу и неприми­римой ненависти к врагу.

Германской танковой дивизии, первой прорвавшейся к Варшаве, угрожало полное уничтожение, и танкисты вынуждены были поспешно убраться из города. Спустя несколько дней противник предпринял наступление на Варшаву огромными силами пехоты, танков и авиации. Тяжело пришлось ее защитникам: у них не хватало оружия, боеприпасов, лекарств, медицинского персонала. В городе перестали рабо­тать телефон, водопровод, канализация, погас свет, прекратилась подача газа. С каждым днем все труднее становилось снабжать армию и население продовольст­вием. Но защитники Варшавы держались. 25 сентября противник предпринял" мас­сированную бомбардировку города. Начались большие пожары, которые нечем было

¹ Ныне заместитель председателя Центрального Совета профсоюзов Польши. 14 История Великой Отечественной войны.т. I , 2\J7

тушить: не было воды. К 27 сентября у защитников города почти не осталось боепри­пасов. Их хватило только на то, чтобы отбить еще один штурм противника. 28 сен­тября Варшава пала.

Германо-польская война закончилась быстрым и полным поражением Польши. Главной причиной поражения польского государства явилась полная несостоятель­ность и гнилость его буржуазно-помещичьего строя. Сентябрьские дни отчетливо показали вопиющую экономическую, политическую и военную отсталость Поль­ши, разложение ее правящей верхушки, антинародную и антинациональную сущ­ность всей реакционной внутренней и внешней политики польских помещиков и бур­жуазии.

За 20 лет своего существования буржуазно-помещичья Польша не только не продвинулась вперед в своем экономическом развитии, но даже в некоторых отрас­лях промышленности оказалась на уровне более низком, чем до первой мировой войны. Экономическая отсталость Польши усугублялась господством в экономике страны иностранного капитала, не заинтересованного в создании национальной поль­ской промышленности. Правящие круги Польши ничего не сделали, чтобы создать отечественную оборонную промышленность.

Досентябрьская Польша была одним из самых реакционных государств Европы. Польскую буржуазию и помещиков ослепляла классовая ненависть к трудящимся своей страны, лишенным самых элементарных гражданских прав. Особенно жестоко преследовались в буржуазно-помещичьей Польше прогрессивные партии и обществен­ные организации, прежде всего коммунистическая партия.

Жители непольской национальности — украинцы, белорусы и литовцы — жестоко угнетались помещиками и буржуазией. Национальная вражда ослабляла силы польского государства. Украинцы, белорусы и литовцы, испытывая на себе гнет земельных магнатов — Замойских, Радзивиллов, Потоцких и пр.,— не желали сражаться за помещичью Польшу. Правительство при активном участии католи­ческой церкви все время разжигало великодержавный шовинизм, национальную вражду внутри Польши.

Государственный аппарат из года в год разъедался казнокрадством и продаж­ностью. Несмотря на большую нужду польской армии в вооружении, некоторые высокопоставленные чиновники тайно и явно сбывали за границу винтовки, зенитные пушки и т. п., наживаясь на этом ¹. Многие из них, занимаясь шпионажем, тор­говали государственными тайнами, выдавая их за соответствующую мзду иностранным державам, и прежде всего гитлеровской Германии.

Одной из причин быстрого краха Польши явилось бесспорное превосходство немецко-фашистских войск над польской армией по численности, военной подготовке и вооружению. В быстром разгроме польской армии сказалась и бездарность высшего командования во главе с маршалом Рыдз-Смиглы. Важнейшие командные должности в армии занимали люди, военные познания которых не выходили за рамки опыта антисоветской войны 1920—1921 гг. На этом явно устаревшем опыте стро­илась вся тактика и стратегия досентябрьской польской армии.

Движимые ненавистью к Советскому Союзу, польские военные руководителя готовили свою армию к походу на Восток. Вдоль советско-польской границы проводи­лись маневры польских войск, там же строились основные военные укрепления. Для войны с Советским Союзом был заранее разработан и оперативный план. Польская армия готовилась к войне не против фашистской Германии, а против СССР. Не уди­вительно поэтому, что польский генеральный штаб лишь весной 1939 г. начал разра­ботку плана войны против Германии, так и не закончив его к моменту немецко-фашист-ского вторжения в Польшу. Польско-германская граница оказалась к началу немецкого вторжения совершенно неукрепленной даже в таком жизненно важном для Польши районе, как Силезский промышленный район.

¹ См. «Trybuna Ludu», 15 wrzesnia, 1957. 210

В поражении Польши в сентябре 1939 г. сыграло свою роль предательское поведение правящих кругов Англии и Франции по отношению к польскому народу. Вступив в войну против гитлеровской Германии, правительства этих стран никакой практической помощи польскому народу не оказали. Англо-французские гарантии Польше были ничего не значащими бумажными декларациями. Эти гарантии только ввели в заблуждение часть польского населения, верившего в искренность запад­ных союзников, которые обещали свою помощь Польше в войне против фашистской Германии.

Бывший начальник штаба группы армий «Юг» гитлеровский генерал Манштейн признал, что «поражение Польши было неизбежным следствием тех иллюзий, которые питали в Варшаве относительно действий союзников». Последние же «сложа руки взирали на уничтожение своего польского союзника» ¹.

Определенную роль в поражении Польши сыграли и США, которые не только ничего не сделали для обуздания фашистских агрессоров, но и всемерно поддержи­вали мюнхенскую политику Англии и Франции в отношении Польши. 5 сентября 1939 г. правительство США официально объявило, что на польско-германскую войну оно распространит свою политику «нейтралитета» ². В Германии подобный жест был расценен как полное одобрение ее действий. Влиятельные представители амери­канских правящих кругов всячески подбадривали фашистских агрессоров, давая этим понять, что США не будут им противодействовать. Сенатор Ванденберг, напри­мер, вернувшись из поездки по Европе, предпринятой в разгар германо-польской войны, заявил, что «для Соединенных Штатов не имеет значения, которая из сто­рон победит» ³.

Одной из основных причин сентябрьской катастрофы Польши явилась недаль­ новидная, антисоветская внешняя политика польского правительства. Только тесная дружба и союз с СССР, создание единого антифашистского фронта могли бы обес­ печить Польше независимое существование, сохранение ее суверенитета. Но сменяв­ шие друг друга правительства реакционных полковников и генералов делали все воз­ можное, чтобы не допустить укрепления польско-советской дружбы. Правящие круги Польши вели политику изоляции своей страны от СССР и обострения отношений с ним. Они не раз отказывались от помощи со стороны Советского Союза. Более того, недальновидные руководители буржуазно-помещичьей Польши, стараясь играть на противоречиях между фашистской Германией и Советским Союзом, приняли непо­ средственное участие в подготовке разбойничьих планов гитлеровской агрессии против СССР. ,_т 'I¹

т-> ^ - rt •*И1 ^^г

Все буржуазные и помещичьи партии тогдашней Польши и их верные прислуж­ники—правые социалисты неизменно придерживались антинационалыюго и антина-' родного курса: пусть лучше страна погибнет без советской помощи, чем уцелеет благо­даря ей. История зло посмеялась над этой недальновидной внешней политикой поль­ских руководителей.

Отказавшись от союза и дружбы с СССР и попытавшись играть на проти­воречиях между фашистской Германией и СССР, правители Польши привели страну к позорному поражению, к утрате ею национальной независимости. В. Гомулка следующим образом оценивает катастрофу, постигшую Польшу в сентябре-1939 г.: «Сентябрь 1939 года являлся заключительной страницей истории буржуаз­ной Польши. Баланс двадцатилетнего господства капиталистов и помещиков в Поль­ше оказался балансом банкротства... Сентябрьское поражение — это результат ослепленной ненавистью к Советскому Союзу политики фашизированной санации ж не только санации» ⁴.

¹ Erich von Manstein. Verlorene Siege. Bonn, 1955, S. 34.

² cm. Documents on American Foreign Relations. Vol. II. Boston, 1940, p. 629. ³M. Станевич. Сентябрьская катастрофа, стр. 231. ⁴ «Правда», 22 июля 1959 г.

14* 211

Захватив Польшу, гитлеровская Германия превратила ее в свою колонию. Западные воеводства страны были включены в состав фашистской «Третьей империи», остальные объявлены генерал-губернаторством, во главе которого был поставлен кровавый палач Ганс Франк. «15 сентября 1939 года,—записал Франк в своем днев­нике,— я получил задание принять на себя управление завоеванными восточными областями и чрезвычайный приказ беспощадно разорять эту область как территорию войны и как трофейную страну. Я должен был сделать из этой экономической, соци­альной, культурной и политической структуры груду развалин» ¹. Прибыв в окку­пированную Польшу, Франк установил в ней режим ничем не ограниченного дикого террора. Началось массовое истребление поляков и насильственный угон их на каторжные работы в Германию. Для польского народа наступил период самых тяжких в его истории испытаний.

2. «Странная война» в Западной Европе

Объявив войну фашистской Германии, правительства Англии и Франции вовсе не собирались вести ее на деле. Объявлением войны западные державы пытались лишь оказать давление на Гитлера, чтобы принудить его выполнить данное им обеща­ние напасть на СССР. В то время, когда немецко-фашистские войска, вторгшиеся в Польшу, сеяли смерть и разрушения, английские и французские войска спокойно стояли на линии Мажино.

Франция мобилизовала 110 дивизий, ей на помощь был направлен английский экспедиционный корпус в составе 5 дивизий ². Германия на Западном фронте имела всего лишь 23 дивизии. По словам фашистских генералов, «основная масса боеспо­собных немецких соединений была брошена на Восток, против Польши, а на Западном фронте оборону держали в основном такие дивизии, которые еще не были окон­чательно сформированы и которые ни в коей степени не были способны вести наступа­тельные действия» ³. Известный французский военный историк генерал Шассен с полным основанием утверждает, что союзники располагали всеми благоприятными условиями, чтобы «прорвать линию Зигфрида в то время, когда основные силы герман­ской армии были заняты в Польше» ⁴.

Кейтель, начальник штаба вооруженных сил фашистской Германии, на Нюрн­бергском процессе признал, что, если бы англо-французские войска перешли в то время в наступление, они встретили бы «лишь слабое сопротивление» ⁵. Эту же мысль подтверждают и другие немецкие генералы, указывая, что французам, имевшим в тот период значительное превосходство в силах, «удалось бы прорвать Западный вал и даже продвинуться в глубь Германии» ⁶. Но французские и английские войска не предприняли никаких решительных действий.

Эти факты не отрицаются ни английскими, ни французскими источниками. Генерал де Голль в своих мемуарах пишет, что, «в то время как силы противника почти полностью были заняты на Висле, мы (французское командование.— Ред.), кроме нескольких демонстраций, ничего не предприняли, чтобы выйти на Рейн» ⁷.

¹ Цит. по кн.: S. Piotrowski. Dneimik Hansa Franka. Warszawa, 1957, str. 96.

² См. G a m e 1 i n. Servir. La guerre. T. III. Paris, 1947, p. 35.

³ Мировая война 1939—1945 гг. Сборник статей. M., Изд-во иностранной литературы, 1957, стр. 37.

⁴ L.—М. С h a s s i n. Histoire militaire de la seconde guerre mondiale. Paris , 1951, pp. 30—31.

⁵ Paul R e y n a u d. La France a sauvé l'Europe. T. I. Paris, 1947, p. 621.

⁶ Мировая война 1939—1945 гг. Сборник статей, стр. 39.

⁷ Шарль д е Голль. Военные мемуары. Т. 1. Призыв 1940—1942 годы. М., Изд-во ино­странной литературы, 1957, стр. 57.

212

Англия и Франция не предпринимали военных действии и в воздухе. Еще 22 августа 1939 г. комитет начальников штабов вооруженных сил Англии издал инст­рукцию, запрещавшую в случае войны бомбардировку Германии. С началом войны эта инструкция была подтверждена. Английский вице-маршал авиации Кингстон-Макк-лори пишет, что «в течение всего периода странной войны в Европе передовой удар­ной авиагруппе не разрешалось производить налеты на Германию; она занималась разбрасыванием листовок... решающим фактором было то, что военный кабинет ни в коем случае не соглашался взять на себя инициативу начала в этой войне бомбар­дировок с воздуха» ¹. Французское правительство также выступило против проведе­ния бомбардировочных операций. Кроме того, «была получена просьба Рузвельта не начинать бомбардировок с воздуха» ².

На море германское военно-морское командование попыталось дезорганизо­вать торговое судоходство Англии в Атлантике действиями подводных лодок и оди­ночных рейдеров. 17 сентября 1939 г. немецкая подводная лодка «V-29» потопила в Бристольском заливе авианосец «Корейджес». В ночь на 15 октября другой подвод­ной лодке удалось проникнуть внутрь военного порта Скапа Флоу и потопить стояв­ший на якоре линкор «Ройял Ок». Много торговых судов англичане потеряли на мор­ских коммуникациях. (См. карту № 15).

Английское военно-морское командование стремилось ограничить действия германского военно-морского флота районом Балтийского моря, т. е. нацелить его против СССР. В своих мемуарах Черчилль, критикуя Чемберлена, пишет, что-английское правительство не возражало против того, чтобы германский военно-морской флот стал «хозяином Балтийского моря»³.

К концу декабря 1939 г. общие потери французских вооруженных сил соста­вили 1433 человека убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Англичане к этому времени потеряли трех человек ⁴. В немецких войсках, находившихся на Западном фронте, убитых, раненых и пропавших без вести насчитывалось 696 человек. Кроме того, союзники уничтожили 11 немецких самолетов. Один из гитлеровских генералов, Типпельскирх, не без основания пишет, что «эта цифра показывает, насколько ограниченными в то время были действия авиации обеих сторон, не выходившие за рамки разведывательных полетов»⁵.

Таким образом, война была объявлена, а активных действий не велось» Фран­цузы назвали эту войну «странной войной». В действительности ничего странного в бездействии англо-французских союзников на Западном фронте не было. «Странная война» являлась продолжением предвоенной политики правящих кругов Англии и Франции.

В политике, которую проводили империалисты западных стран в ходе второй мировой войны, тесно переплетались, как указывает Н. С. Хрущев, две цели:«... Уни­чтожить Советское социалистическое государство трудящихся, утопить в крови народов самые лучшие завоевания рабочего класса, трудящихся и вместе с тем — обессилить своих немецких конкурентов»⁶. Характер военной стратегии США и Анг­лии на различных этапах войны определялся тем, какая из этих двух целей на том или ином этапе сильнее влияла на политику.

Английское и французское правительства стремились втравить СССР в войну, чтобы уничтожить его или в крайнем случае обескровить в изнурительной и крово­пролитной борьбе против блока агрессивных государств. В соответствии с этими

¹ Э. Дж. К и н г с т о н-М а к к л о p и. Руководство войной. М., Изд-во иностранной литературы, 1957, стр. 107.

² Т а м же.

³ W. Churchill. The Second World War, vol. I, pp. 125—126.

⁴ См. Дж. Ф у л л е р. Вторая мировая война 1939—1945 гг., стр. 78.

⁵ К. Типпельскирх. История второй мировой войны. М., Изд-во иностранной литературы, 1956, стр. 32.

⁶ Н. С Хрущев. Мир без оружия — мир без войн. Т. 1, М., Госполитиздат, 1960, стр.165.

213

политическими целями англо-французские союзники рассчитывали вступить в актив­ную борьбу своими главными силами в момент максимального ослабления как •фашистской Германии, так и Советского Союза.

Ведением «странной войны» союзники как бы предупреждали гитлеровцев, что распространение агрессии в сторону Запада встретит сопротивление объединен­ных сил Англии, Франции и США. В то же время своей пассивностью на Западном фронте англо-французские империалисты предоставляли германским фашистам воз­можность беспрепятственно оккупировать территорию Польши и двигаться дальше на Восток.

Таким образом, в стратегии «странной войны» нетрудно увидеть продолжение все той же мюнхенской политики правящих кругов Англии и Франции в новой, изме­нившейся обстановке. Стратегия «странной войны» встретила полное одобрение пра­вительства США. Об этом свидетельствует поездка в Европу в феврале 1940 г. замести­теля государственного секретаря США Уэллеса, предпринятая для того, чтобы найти пути примирения англо-французского блока с фашистской Германией.

Политические цели «странной войны» глубоко вскрыл генеральный секретарь Французской коммунистической партии Морис Торез, писавший, что правительства Англии и Франции «не хотели сердить Гитлера: они лелеяли надежду сторговаться с ним в тот день, когда он нападет на Советский Союз» ¹.

Германское правительство понимало политику противников и пользовалось ею в своих целях. 9 сентября 1939 г. Гитлер отдал приказ, категорически запрещав­ший какие-либо активные операции против Франции на суше и на море ².

Тем временем французские капиталисты продолжали снабжать Германию стра­тегическим сырьем через нейтральные страны. Налицо был временный негласный компромисс двух противников. Одна из форм этого компромисса заключалась в использовании французскими империалистами германо-фашистских методов борьбы с прогрессивными силами. Правящие круги Франции развернули настоящую войну против всех прогрессивных сил нации, и в первую очередь против коммунистической партии. Даже буржуазный английский историк Альфред Коббан признает, что во Франции «единственные эффективные меры, принятые правительством, были направ­лены против коммунистов» ³.

26 сентября 1939 г. французское правительство издало закон о запрещении коммунистической партии. За коммунистическую пропаганду грозила смертная казнь.

Правительство Франции все более скатывалось на путь фашизации страны. В поход против коммунистов включилось также и руководство французской социа­листической партии, заключившее союз с реакцией.

Когда началась война, французские коммунисты правильно определили ее империалистический характер и цели. Они осудили войну и потребовали от прави­тельства проведения политики, которая отвечала бы интересам Франции и всех сво­бодолюбивых народов. Коммунисты —депутаты парламента — выступили с письмом, в котором говорилось: «Мы всеми силами стремимся к справедливому и длитель­ному миру, и мы думаем, что его можно быстро достигнуть, ибо, помимо империали­стов, поджигателей войны и гитлеровской Германии, существует могучий Советский Союз, который может обеспечить осуществление политики коллективной безопас­ности, способной сохранить мир и независимость Франции» ⁴.

В развернутом виде политика Коммунистической партии Франции была изло­жена в ее воззвании, опубликованном 14 октября 1939 г. В нем говорилось: «Комму­нисты ненавидят Гитлера и его свирепый антирабочий режим. Но мы отрицаем за мюнхенцами, капиталистами-эксплуататорами, и агентами Абеца (главный легальный

¹ М. Торез. Сын народа, стр. 131.

² См. Documents on German Foreign Policy 1918—1945. Series D, vol. VIII, p. 41.

⁸ The Intial Triumph of the Axis. Ed. by A. Toynbee and V. Toynbee. London, 1958, p. 197.

⁴ J. Fonteyne. Le Procès des Quarante-Quatre. Bruxelles, 1940,p, 14.

214

резидент германской разведки во Франции.—Ред.) право говорить об антигит­леризме в момент, когда они вводят во Франции фашистские методы репрессий» ¹-

Преследованиям и репрессиям подвергались также коммунисты и прогрес­сивные деятели Англии, которых правительство обвиняло в отсутствии патриотизма. Англо-французская печать, листовки, сбрасывавшиеся англо-французской авиа­цией над Германией, порицали Гитлера и его правительство за то, что фашисты не напали на СССР. Одна из таких листовок, озаглавленная «Долой большевизм!», утверждала, что «Гитлер был рыцарем крестового похода в борьбе против комму­низма. Сейчас от рыцаря-крестоносца остался только человек, смирившийся перед Москвой» ². Выступая 4 октября 1939 г. в парламенте, Галифакс говорил, что, отказавшись от нападения на СССР, Гитлер «изменил самым коренным принципам своей политики» ³, которые он в течение многих лет самым энергичным образом провозглашал.

В то время как правительства Англии и Франции, а также правительство США прилагали все усилия к тому, чтобы направить гитлеровскую агрессию против Совет­ского Союза, германское верховное командование 9 октября 1939 г. издало приказ о подготовке наступления на Западе. Приказ предусматривал включение в зону бое­вых действий территорий Голландии, Бельгии, Люксембурга, Франции ⁴.

В соответствии с этим приказом незамедлительно началось сосредоточение и развертывание немецко-фашистских войск на западных границах Германии. В тече­ние октября — ноября 1939 г. из Польши на Запад была переброшена основная масса германских войск. В целях маскировки этой передислокации группам армий, армиям и дивизиям присваивались новые номера. Одновременно быстро увеличива­лась общая численность войск за счет призыва в армию. На Запад направлялась тех­ника и оружие. К марту 1940 г. общая численность действующей армии Германии возросла с 2 800 тыс. до 3 300 тыс. человек ⁵.

В связи с решением о подготовке к наступлению на Западе верховное командо­вание вооруженных сил Германии, чтобы замаскировать свои планы, директивой № 7 от 18 октября предписало воздерживаться пока от активных военных действий на Западе. В директиве говорилось: «Армейские патрули могут проникать на фран­цузскую территорию лишь в тех пределах, в каких это нужно для разведки и сохра­нения необходимой дистанции, чтобы предупредить столкновение с противником. Истребительная авиация может проникать в воздушное пространство Франции лишь в пределах, необходимых для прикрытия наших частей, производящих разведку»⁶.

19 октября 1939 г. верховное командование вооруженных сил Германии закон­чило составление первого варианта плана войны на Западе, получившего условное наименование «Желтый план» («Фаль Гельб»). Как первый, так и второй вариант (от 29 октября 1939 г.) в основном копировали германский план первой мировой вой­ны — план Шлиффена. Главный удар намечалось нанести в обход линии Мажино через Северную Бельгию и Южную Голландию, на территории которых предполага­лось уничтожить основные силы противника. Немецкие танковые соединения во взаимодействии с парашютнодесантными войсками должны были рассечь армии Франции, Англии и их союзников на несколько частей и затем уничтожить изоли­рованные друг от друга группировки. После завершения решающей операции в Бельгии и Голландии германские войска планировалось бросить в наступление на французскую столицу⁷.

¹ «Le Monde», 1939, № 5, p. 3.

² НМЛ. Документы и материалы Отдела истории Великой Отечественной войны, инв. № 4526, л. 1.

³ «The New York Times», October 5, 1939.

⁴ См. H. A. J а с о b s e n. Fall Gelb. Wiesbaden, 1957, S. 12—24.

⁵ См. Б. M ю л л е р-Г и л л е б p а н д. Сухопутная армия Германии 1933—1945 гг. Т. II. М., Изд-во иностранной литературы, 1958» стр. 47.

⁶ Documents on German Foreign Policy 1918—1945. Series D.vol. VIII, p. 316.

7 cm. H. A. Ja cob sen. Fall Gelb, S. 25—43.

215

Первые варианты «Желтого плана» были раскритикованы начальником штаба группы армий «А» генерал-лейтенантом Манштейном. Он считал, что наличие в руках германского командования подвижных соединений дает возможность более эффек­тивно решить исход намеченной операции. В представленном им 18 декабря 1939 г. новом варианте плана предлагалось иное оперативное решение. Группа армий «Б» должна была с началом военных действий на Западе сковать противника с фронта в Северной Бельгии, отвлекая на себя основные его силы. Группе армий «А» надле­жало осуществить с помощью подвижных соединений глубокий прорыв к побережью Ла-Манша через Люксембург, Арденны и Северную Францию, отсекая основную массу войск противника ¹.

План Манштейна, предлагая смелое оперативное решение, учитывал полити­ческую сущность «странной войны», которую вели правительства Англии и Франции. Германское верховное командование согласилось с наметками Манштейна. Они легли в основу новых вариантов «Желтого плана» и окончательного решения, воплощенного в плане под названием «Разрез серпом», принятом 24 февраля 1940 г. ².

Успех задуманного плана во многом зависел от того, какое количество войск сосредоточат военные командования Франции и Англии на территории Бельгии и Голландии к северо-западу от намеченного серпообразною обходного удара группы германских армий «А». Обстановка благоприятствовала гитлеровцам; союзники были уверены в том, что Германия в своих действиях будет руководствоваться видо­измененным планом Шлиффена. В особенности они утвердились в этом мнении после происшествия, представлявшего собой ловко разыгранную германской стороной инсценировку, целью которой являлась преднамеренная дезинформация. 10 января 1940 г. немецкий самолет, имевший на борту офицера связи Райнбергера с одним из первых вариантов «Желтого плана», якобы потеряв ориентировку, совершил посадку на бельгийской территории вблизи города Мехелен ³.

В обнаруженных у Райнбергера штабных документах английские и французские военные руководители увидели, что их предположения, на основе которых был составлен в октябре — ноябре 1939 г. оперативный план «Д», полностью подтвержда­ются. Логичнее было предположить, что германское командование откажется от «Желтого плана», зная, что он попал в руки противника. Но этот вывод сделан не был. План «Д» остался в силе.

По этому плану предусматривалось, в случае вторжения германских войск в Бельгию, выдвинуть им навстречу англо-французские войска до реки Диль, но «не для наступления на немцев, а для занятия оборонительного рубежа...» ⁴. Союзное командование стремилось вывести свои войска на линию бельгийских крепостей Намюр, Льеж, Антверпен и, опираясь на левый фланг линии Мажино, создать ста­бильный позиционный фронт до самого побережья Ла-Манша.

Французское командование было твердо убеждено в том, что Арденны непрео­долимы для современных механизированных армий и что немецкие танковые и меха­низированные войска будут вынуждены главный удар наносить через Центральную Бельгию.

Приняв оборонительный план, англичане и французы не торопились с развер­тыванием своих войск против Германии. Только 16 января 1940 г. был оформлен Северо-Восточный фронт в составе четырех французских и одной английской армий под общим командованием французского генерала Жоржа. Увлеченные антисовет­скими приготовлениями, военные штабы союзников не заботились об укреплении своих вооруженных сил на Западе. Даладье впоследствии вынужден был признать, что тысяча танков, предназначавшаяся «для других целей», к моменту германского

¹ См. H. A. Jacobs en. Fall Gelb, S. 70—77.

² См. там же, стр. 112—118.

³ См. там же, стр. 93—99.

⁴ Дж. Фу л л ер. Вторая мировая война 1939—1945гг. , стр. 88 ;L.—M. С h a s s i n. Histoi­re militaire de la seconde guerre mondiale, p. 43.

216

вторжения оставалась на складах и не была использована в боевых действиях Ч К началу войны французская армия имела лишь три механизированные дивизии. Входе «странной войны» были сформированы четыре танковые дивизии: первые две — к середине января 1940 г., третья — к середине марта, а четвертая — в разгар немец-ко-фашистского вторжения во Францию. Англичане вообще медлили с переброской своих танковых войск. Первая английская танковая дивизия высадилась во Франции, когда там уже широко развернулись наступательные действия герман­ской армии.

Таким образом, англо-французские вооруженные силы, по существу, не были готовы к отражению немецкого наступления. Они не имели плана активных действий. Правящие круги Англии и Франции, объявив войну Германии, надеялись догово­риться с Гитлером о совместных действиях против СССР. Однако немецкие фашисты не оправдали надежд своих мюнхенских покровителей: гитлеровцы, прежде чем напасть на Советский Союз, нанесли удар на западе.

3. Вторжение немецко-фашистских войск в страны Западной Европы

Правительства Англии и Франции упорно продолжали политику «странной войны». Даже после подписания советско-финляндского мирного договора они больше помышляли об агрессии против СССР, чем об отпоре Германии. Один из английских журналов с циничной откровенностью писал: «Союзники должны начать войну про­тив России... Война с Россией будет в настоящее время более опасной и более трудной, чем она была бы два или три месяца тому назад, когда Россия была связана по рукам и ногам Финляндией» ².

Германское верховное командование в ходе «странной войны» пришло к выводу,, что наступления противника на Западном фронте ожидать не следует ³. Бездействие союзников позволило гитлеровцам хорошо подготовиться для удара по Франции. Немаловажную роль в этом сыграла помощь американских монополий, в частности, в оснащении немецко-фашистской армии грузовым автотранспортом. Заводы Форда,. «Дженерал моторе», построенные или модернизированные в Германии перед войной, теперь давали основную часть немецкой автомобильной продукции.

Своей первой задачей в войне на Западе руководители гитлеровской Германии наметили захват Дании и Норвегии. Страны, расположенные на севере Европы, фашистские руководители рассматривали как важный стратегический плацдарм для военных действий против Англии, а в дальнейшем и против Советского Союза. Захват Дании и Норвегии обеспечивал также бесперебойное снабжение Германии шведской рудой, в которой очень нуждалась германская тяжелая индустрия.

Генеральные штабы Англии и Франции в свою очередь разрабатывали план захвата портов и аэродромов на западном побережье Норвегии. 28 марта 1940 г. высший военный совет союзников принял решение заминировать норвежские при­брежные воды и высадить десант в Норвегии, чтобы воспрепятствовать вывозу швед­ской железной руды в Германию и заставить немецкий флот ограничить свои действия Балтийским морем.

К утру 8 апреля англо-французский флот закончил минирование норвежских прибрежных вод. В тот же день транспортные суда Англии и Франции, груженные войсками и снаряжением, вышли в Северное море, взяв курс к берегам Норвегии.

¹ См. Paul R е у n a u d. La France a sauvé l'Europe. T. II. Paris, 1947, p. 113.

² «The Ninteenth Century and after». April 1940, pp. 385, 391.

³ См. Б. M ю л л е р-Г иллебранд. Сухопутная армия Германии 1933—1945 гг., т. II _г стр. 37.

217

Но германские войска упредили своих противников, высадившись в важнейших пунктах норвежского побережья. (См. карту № 9).

Утром 9 апреля 1940 г. немецкие фашисты вторглись в Данию и Норвегию. Дания была оккупирована без какого-либо противодействия с ее стороны, так как датский король и правительство приказали войскам сложить оружие. В Норвегии, армия и народ которой были полны решимости оказать сопротивление немецким захватчикам, создалось неблагоприятное для патриотов положение. Подавляющая часть норвежских войск находилась далеко от пунктов германского вторжения. Эти войска под давлением Англии и Франции были переброшены правительством на север — к границам Финляндии, что было связано с антисоветскими планами западных держав, вынашивавшимися ими во время советско-финляндской войны. Кроме того, задолго до нападения Германии гитлеровская разведка с помощью своего агента — военного министра Норвегии Квислинга — проникла в важней­шие звенья государственного аппарата и военного командования Норвегии и в критический момент парализовала ее армию. В два дня германские войска захва­тили все важнейшие порты страны.

Норвежские патриоты мужественно сопротивлялись, в ряде мест происходили ожесточенные бои. Значительные потери понес германский военно-морской флот. В Осло-фиорде норвежские береговые батареи потопили немецкий тяжелый крей­сер «Блюхер». Кроме того, немцы потеряли два легких крейсера — «Карлсруэ» и «Кенигсберг».

Вторжение в Норвегию осуществлялось силами пяти пехотных и двух горно­стрелковых дивизий. На норвежских аэродромах приземлилось около 300 транспорт­ных самолетов, доставивших свыше 2 тыс. солдат с полным вооружением. Для пере­возки войск морским путем немецкое командование использовало 270 транспортных и около 100 рыболовных судов. Войска высаживались под прикрытием 60 бомбарди­ровщиков, 40 истребителей, 7 крейсеров и 14 эсминцев. Большую роль в военных действиях в Норвегии сыграла германская авиация. На важнейшем, южном, направ­лении она подавила огонь норвежских береговых батарей и высадила воздушные десанты, которые захватили береговые укрепления, а также норвежский аэродром Ставангер. Это дало возможность десантным кораблям осуществить прорыв в Осло и Кристиансанд.

14—19 апреля в Северной Норвегии были высажены английские и французские войска из состава экспедиционного корпуса, который до этого намечалось отправить в Финляндию для участия в войне против СССР. Противостоять превосходящим силам Германии эти войска не смогли, и спустя две недели они были эвакуированы. В середине мая западные союзники предприняли еще одну десантную операцию в Норвегии, в районе Нарвика. Она протекала более успешно, чем первая: союзные войска овладели Нарвиком. Однако успешные действия германской авиации поста­вили высадившиеся войска в трудное положение, а сложившаяся к этому времени военная обстановка в Западной Европе тем более вынудила англо-французское коман­дование отказаться от завершения операции и эвакуировать свои войска из Норвегии.

Вся Норвегия оказалась в руках немецко-фашистских захватчиков. Теперь гитлеровское правительство могло беспрепятственно пользоваться экономическими ресурсами скандинавских стран, а также оказывать политическое давление на Фин­ляндию. Военно-воздушные и военно-морские силы Германии получили в Норвегии большое число баз, что облегчило им ведение боевых действий на подходах к север­ным и восточным портам Англии.

Захват Дании и Норвегии подтверждал всю несостоятельность расчетов запад­ных политических деятелей на то, что Гитлер не нападет на страны Западной Европы. Вслед за оккупацией Дании и Норвегии немецко-фашистские войска 10 мая 1940 г. вторглись во Францию, Нидерланды, Бельгию и Люксембург. Это означало полное банкротство политики «странной войны» в Европе, направленной на то, чтобы разре­шить империалистические противоречия западных держав за счет Советского Союза.

218

Германское командование бросило в наступление на Францию 74 дивизии, входившие в группы армий «А» и «Б», оставив в резерве главного командования 42 дивизии и 1 бригаду. Группа армий «Ц» в составе 19 дивизий занимала оборону на рубежах линии Зигфрида ¹. Этим 135 германским дивизиям и 1 бригаде противостоя­ли 142 дивизии союзников: 99 французских, 10 английских, 22 бельгийские, 10 гол­ландских и 1 польская. В танковых дивизиях немецко-фашистской армии насчиты­валось 2580 танков ².

Союзное верховное командование располагало более чем 3 тыс. танков, 2 тыс. из которых находились в 40 отдельных танковых батальонах при общевойсковых соединениях. Если немцы основную массу своих танков собрали в дивизии, которым отводилась роль ударной силы, то союзники распылили значительную часть своих танков по пехотным соединениям ³.

Правительство Англии, следуя своему излюбленному методу таскать каштаны из огня чужими руками, рассчитывало и на этот раз вести войну силами французских солдат. Располагая 1720 боевыми самолетами, Англия послала во Францию 474 самолета, а из имевшихся 600 английских танков до 10 мая 1940 г. на фронт прибыло только 50 машин. Голландская авиация насчитывала 124 самолета, бельгийская — 410, французская — 1730 самолетов.

Таким образом, по числу дивизий силы сторон оказались почти равными. Германия не имела превосходства и в танках и значительно уступала союзникам в количестве и качестве артиллерии ⁴. Немцам удалось добиться некоторого пре­имущества лишь в авиации, но и оно было очень небольшим. Нельзя ведь при учете соотношения сил брать только те 2738 союзных самолетов, которые базировались на аэродромы континента против 3500 немецких боевых машин. Следует учитывать и ту авиацию, которая базировалась на аэродромы английского побережья. Вот почему французский военный историк Гутард заявляет, что «на стороне германских военно-воздушных сил не было подавляющего превосходства, тем более, что, уступая в отно­шении бомбардировщиков, мы располагали небольшим преимуществом в отношении истребителей» ⁵.

Немецко-фашистский стратегический план был рассчитан на внезапность напа­дения и высокие темпы наступления. Главный удар против Франции наносила груп­па армий «А» в составе 4, 12 и 16-й полевых армий и танковой группы. Группа армий «А» поддерживалась 3-м воздушным флотом (около 1 тыс. самолетов). Всего эта группа, которой командовал генерал-полковник Рундштедт, насчитывала 45 дивизий,включая 7 танковых и 5 моторизованных. Основной ударной силой являлась танковая группа генерала Клейста, в которую входило 5 танковых и 5 моторизо­ванных дивизий. Задача группы армий «А» состояла в том, чтобы прорвать француз­ский фронт в районе Седана, а затем, развивая наступление вдоль франко-бельгийской границы к побережью Ла-Манша, отсечь англо-французские войска в Бельгии. (См. карту № 10).

Против Бельгии и Нидерландов германское командование развернуло группу армий «Б» под командованием генерал-полковника Бока в составе 6-й и 18-й поле­вых армий и 16-го отдельного танкового корпуса. Всего эта группа насчитывала 27 дивизий, в том числе 3 танковые и 2 дивизии резерва. В Нидерландах немцы намечали сочетать фронтальный удар силами 18-й армии с действиями авиадесантных частей в тылу противника. 6-я армия должна была обойти линию бельгийских кре­постей на реке Маас с севера и сковать войска союзников в Бельгии в то время, когда группа армий «А» будет заходить им в тыл.

¹ См. Б. M ю л л е р-Г иллебранд. Сухопутная армия Германии 1933—1945 гг., т. II_f стр. 54—55.

² См. там же, стр. 144.

³ См. A. Goulard. 1940 — La Guerre des occasions perdues. Paris, 1956, p. 81.

⁴ cm. J . de L a u n a y. Le monde en guerre 1939 —1945. Paris, 1945, p. 133. ^jo

⁵ A. Goutard. 1940 —La Guerre des occasions perdues, p. 86. *•*'

Группа армий «Ц» в составе 1-й и 7-й полевых армий имела задачу сковать фран­цузские войска на линии Mажино. Развертывание англо-французских войск было осуществлено в соответствии с планом «Д», подготовленным объединенным командо­ванием. Союзные войска состояли из двух групп армий, расположившихся от побе­режья Ла-Манша до границы со Швейцарией. Первая группа (1, 2, 7, 9-я французские и английская экспедиционная армии) насчитывала 44 дивизии, в том числе 3 меха­низированные (480 танков) и4танковые (600 танков и 840 бронеавтомобилей). Задача этой группы заключалась в том, чтобы, опираясь правым флангом на линию Мажино и полевые укрепления на реке Маас, основными силами выдвинуться в Бельгию и создать стабильный фронт. При этом 7-ю французскую армию намечалось, если позволит обстановка, продвинуть через район Антверпена в Нидерланды, чтобы заполнить почти 50-километровый разрыв между голландскими и бельгийскими укреплениями и таким путем образовать непрерывный союзный фронт.

Вторая группа армий (3, 4 и 5-я французские армии) развернулась за линией Мажино от Лонгви до швейцарской границы. В нее входили 25 дивизий, включая 9 дивизий с линии Мажино. Этой группе, обладавшей почти трехкратным численным превосходством над противником, была поставлена пассивная задача — удерживать линию Мажино. Вдоль швейцарской границы расположилась одна французская армия в составе 17 дивизий. 6-я французская армия прикрывала южное побережье Страны, 10-я армия — границу с Италией. В стратегическом резерве французского командования оставались 16 дивизий, в том числе 3 танковые.

Созданная голландцами укрепленная линия Греббе начиналась на южном побе­режье залива Зюдер-Зее, прикрывая подступы к Амстердаму, Утрехту, и южнее выходила на голландско-германскую границу. За укреплениями этой линии развер­нулись два армейских корпуса; другие два корпуса и легкая дивизия находились в резерве. Задача бельгийской армии, как и голландской, заключалась в том, чтобы, опи­раясь на свои укрепленные районы, задержать немецко-фашистские войска до под­хода основных англо-французских сил. Серьезной подготовки страны к обороне от германской агрессии бельгийское правительство не вело.

Неправильно оценив планы германского верховного командования, военные руководители Англии и Франции не сосредоточили необходимых сил на направле­нии главного удара немцев со стороны Арденн. Считая Арденны труднопроходимыми из-за сильно пересеченной местности, покрытой большими лесами, а также из-за недостатка шоссейных и железных дорог, англо-французское командование развер­нуло здесь на 120-километровом участке фронта между Лонгви и Динаном всего лишь две слабо вооруженные французские армии, в которых насчитывалось 13 пехот­ных и 2 кавалерийские дивизии.

Английская и французская агентурная разведка в Германии заранее преду­преждала о предстоящем немецком наступлении на Западе, но союзное командование, занятое антисоветскими планами, не обратило внимания на сигналы разведки.

Банкротство мюнхенской политики правительств Англии и Франции и их мето­дов ведения войны стало очевидным уже в начале мая 1940 г. Возникший в связи с этим политический кризис в Англии закончился к 10 мая 1940 г. отставкой главного творца этой политики премьер-министра Чемберлена и назначением на пост премьер-министра Уинстона Черчилля.

Некоторые препятствия активным действиям Германии против Франции соз­давал нейтралитет Бельгии, Голландии и Люксембурга. Германское правительство прибегло к еще более чудовищной провокации, чем при инсценировке «нападения» на Глейвиц(см. стр. 200—201). В ночь на 10 мая 1940 г. был совершен воздушный налет на один из университетских городов Германии — Фрейбург. Фугасные бомбы, сбро­шенные с самолетов, легли в цель, разрушив женский пансионат и больницу, убив и покалечив десятки людей. Этот налет, приписанный авиации Голландии и Бельгии, и послужил предлогом для нападения несколькими часами спустя германских войск на нейтральные страны.

220

В действительности налет совершила германская авиация, выполняя приказ своего правительства. Для осуществления провокации были привлечены самолеты 51-й эскадрильи под командованием Иозефа Камхубера. «Заслуги» этого воздушного лирата-провокатора обеспечили ему быстрое продвижение по служебной лестнице, К концу второй мировой войны он уже был генерал-лейтенантом, а впоследствии стал командующим военно-воздушными силами ФРГ.

На рассвете 10 мая 1940 г. немецко-фашистская авиация, подвергнув бомбарди­ровке Гаагу и Роттердам, сбросила в этих районах около 4 тыс. парашютистов. Одно­временно перешла в наступление 18-я армия. На захваченные парашютистами гол­ландские аэродромы было немедленно переброшено транспортными самолетами и планерами 22 тыс. солдат и офицеров. Активную помощь парашютистам и наземным войскам оказала германская агентура в Голландии. В частности, группы немецких диверсантов, переодетых в голландскую форму, захватили мосты на реке Маас, а также вывели из строя систему, с помощью которой могла быть затоплена местность перед голландской линией обороны.

Голландское командование предложило нанести фланговый удар по 18-й немец­кой армии, двигавшейся на Роттердам, и обратилось к англо-французскому коман­дованию с просьбой о помощи. Но это предложение осуществить не удалось. Англий­ская авиация не выполнила поставленную перед ней задачу прикрыть 7-ю француз­скую армию с воздуха, и эта армия сразу же отошла, как только показались первые германские самолеты. Пример самоотверженной борьбы против воздушных сил Гер­мании показали многие голландские летчики и зенитчики. За пять дней боевых дей­ствий они уничтожили 50 фашистских самолетов в воздушных боях и 139 огнем зенит­ной артиллерии.

12 мая немецкие танковые части, наносившие фронтальный удар через Дорд-рехт, соединились со своими авиадесантными войсками в районе Роттердама. Несмотря на то, что большая часть войск Нидерландов продол/кала занимать свои позиции, голландское верховное командование 14 мая отдало приказ о капитуляции. Уже после капитуляции немецко-фашистские воздушные силы совершили варварский налет на Роттердам, во время которого погибло около 30 тыс. жителей.

С началом активных военных действий на Западе союзное командование напра­вило в Бельгию основную группировку англо-французских войск, что отвечало пла­нам немецко-фашистского генералитета. Германская авиация, уничтожившая в пер­вые часы наступления основные силы французской авиации на ее аэродромах, не препятствовала выдвижению союзных войск.

На пути германского наступления в Бельгии находился канал Альберта, сое­диняющий реку Маас с Шельдой. Глубокий, с наклонными бетонными берегами, он мог оказаться серьезным противотанковым препятствием. Но немецкие парашю­тисты сразу же захватили два моста через канал. Канал Альберта прикрывался мощ­ным бельгийским фортом Эбен-Эмаэль (севернее Льежа), сооруженным в толще горы, на склонах которой размещались многочисленные долговременные огневые точки. Внутри горы были прорыты туннели, оборудованные под склады боеприпасов и про­довольствия, имелись казарменные помещения и т. п.

Германская авиация подвергла форт сильной бомбардировке и, опустив на него дымовую завесу, ослепила гарнизон. Под прикрытием завесы посреди форта бесшумно приземлились планеры с 80 десантниками, предварительно прошедшими специаль­ную подготовку под Дессау, где была построена точная копия форта Эбен-Эмаэль. Десантники забросали входы в сооружения форта гранатами большой взрывной •силы и таким образом закупорили находившийся там гарнизон, насчитывавший 1200 человек.

16-й отдельный танковый корпус немцев беспрепятственно переправился через канал Альберта (по захваченным парашютистами мостам) и, обойдя укрепления Лье­жа, вышел на оперативный простор. Действия этого корпуса отвлекли внимание французского главного командования от Арденн.

221

Группа армий «А» прошла 112 километров по территории Люксембурга и Юго-Восточной Бельгии, не встретив сопротивления. 13 мая она приступила к форсиро­ванию реки Маас на фронте от Живе до Седана. Форсирование осуществлялось на трех участках. На каждом участке в первом эшелоне действовал танковый корпус при поддержке пикирующих бомбардировщиков. Общий фронт наступления трех танковых корпусов составлял 80 километров, но каждый из них действовал главными силами на узком участке шириной не более 5 километров.

Прорвав фронт, танковая группа генерала Клейста двинулась к побережью Ла-Манша, громя тылы англо-французских армий, находившихся в Бельгии. Фран­цузское правительство заметалось в панике. Оно спешно сообщило Черчиллю, что считает войну проигранной, хотя для такого вывода никаких оснований еще не было. За исключением участка Седан — Динан. фронт в целом не был поколеблен и оказы­вал сопротивление. Но под Седаном, на этом решающем участке фронта, командую­щий 2-й французской армией генерал Хюнтцигер отвел свои войска, открыв путь немцам. Соотношение сил в тот момент было таково: 2-я французская армия насчиты­вала 7 боеспособных дивизий, хорошо оснащенных танками. Ей противостояла 10-я немецкая танковая дивизия, растянувшаяся на 30 километров по фронту ¹.

18 мая немецкие танки подошли к Амьену. В это время Рейно занимался реор­ганизацией кабинета. В состав правительства в качестве заместителя председателя совета министров был введен Петэн, сторонник сделки с Германией. Обманывая народ, правительство утверждало, что реорганизация кабинета предпринята якобы в инте­ресах укрепления обороны страны. Рейно заявил, что «маршал Петэн... будет нахо­диться в правительстве до победы» ². Однако действительные намерения Петэна не составляли никакого секрета для германских руководителей. Вейцзекер отмечал, что «маршал Петэн рассматривается как адвокат мирной политики во Франции... Если вопрос о мире станет во Франции более острым, Петэн сыграет свою роль» ³„

Германские танковые войска безудержно рвались на запад и 20 мая вышли к морю северо-западнее Абвиля. В этот период решительными действиями союзных войск еще не поздно было выправить положение на фронте. Генерал Вейган, сменив­ший Гамелена на посту верховного главнокомандующего, принял решение нанести удар по флангам противника в районе Арраса, что дало бы возможность отрезать прорвавшиеся немецкие части.

План Вейгана был принят на заседании объединенного штаба союзников. По* замыслу штаба удар должен был наноситься одновременно с севера — английскими войсками и с юга — французскими. Союзникам предстояло пройти около 40 километ­ров, чтобы соединиться и отрезать германские части⁴. Однако в решающий момент английские войска под командованием генерала Горта без предупреждения внезапно покинули фронт и отступили к побережью, оставив на произвол судьбы француз­ских и бельгийских солдат, державших оборону.

Английское командование приняло это решение не только потому, что оно не было уверено в успехе намеченного контрудара; правительство Англии, считая поло­жение на фронте очень серьезным, стремилось сберечь свою экспедиционную армию и вернуть ее на острова для их обороны. Вот почему уже 20 мая в Дувре (Англия) было созвано специальное совещание по вопросу об эвакуации английских войск через Ла-Манш. Одновременно проводилась реквизиция мелких судов у частных лиц. Всего было собрано 861 судно.

Положение союзников становилось все более тяжелым. Нервозность обстановки на фронте быстро передавалась тылу. Над Парижем поднимались клубы дыма — жгли

¹ См. R o l l o t. La Bataille de Sedan. «Revue d'histoire de la deuxième guerre mondiale» October 1958, pp. 36—37.

² Roger Géré, Charles Rousseau. Chronologie du conflit mondial (1935—1945). Paris,. 1945, pp. 151—152. S г

Documents on German Foreign Policy 1918—1945. Series D, vol. VIII, p. 414. ⁴ См. К. Типпельскирх. История второй мировой войны, стр. 79.

222

архивы, подготавливалась эвакуация французской столицы. Но создавшееся поло­жение нельзя было считать безнадежным. Хотя наступление немцев и развивалось успешно, оно тем не менее было рискованным и создавало для них самих серьезную угрозу. Танковая группа Клейста далеко оторвалась от пехотных дивизий, ее фланги ничем не прикрывались. Автоколонны с боеприпасами отстали в Арденнах, и артил­лерия Клейста, как он сам признавал после войны, располагала 50 снарядами на батарею¹. Достаточно было союзным войскам предпринять сильные контрудары по обнаженным флангам немецкой танковой группы, и она оказалась бы между молотом и наковальней. Однако нерешительность верховного командования Франции и несо­гласованность действий английских и французских войск позволили Клейсту бес­препятственно выйти к побережью Ла-Манша и 22 мая занять Булонь. Следом за танковой группой наступали немецкие полевые армии, охватывая англо-француз­ские силы в Бельгии с юга.

23 мая германские танковые дивизии заняли Кале и в тот же день оказались в 16 километрах от Дюнкерка. Они были гораздо ближе к Дюнкерку, чем основные силы английской экспедиционной армии. Войска танковой группы имели полную возможность не только помешать эвакуации англичан, но и разгромить их. «Спасло вмешательство Гитлера» ². 24 мая Гитлер прибыл в штаб-квартиру Рундштедта в Шарлевиле и приказал не предпринимать против английских войск до их посадки на суда никаких действий ни на земле, ни с воздуха. Немецким войскам запреща­лось приближаться к Дюнкерку ближе чем на десять километров. Отдавая такой приказ, германское правительство считало, что эвакуированные из-под Дюнкерка английские солдаты и офицеры распространят по всей Англии настроения растерян­ности и страха перед фашистскими полчищами, что вызовет глубокую деморализацию и будет способствовать капитуляции страны перед Германией. Гитлер хотел запугать Англию ее же солдатами. В то же время он старался улучшить шансы на сделку с английскими мюнхенцами. Этим и обусловливались германские попытки тайного сговора с противником ³.

Рундштедт понимал и одобрял этот замысел Гитлера. Больше того, он уже сам подумывал остановить войска, подготовленные для разгрома англо-французской группировки, прижатой к морю вблизи Дюнкерка. Многие же командиры корпусов и дивизий не сразу поняли, в чем тут дело, тем более, что они не получили немедлен­ных указаний о дальнейшем развитии операции во Фландрии. Но, повинуясь при­казу, они остановили свои войска на тех рубежах, переступать которые им было запрещено ⁴.

Положение союзников в эти дни крайне осложнилось предательством бельгий­ского короля Леопольда III. Формально являясь главнокомандующим бельгийской армией, он вступил в тайные переговоры с представителями германского командо­вания и, подписав 28 мая акт о капитуляции, сдал им свои войска.

Эвакуация англичан из Дюнкерка (операция «Динамо») проводилась с 26 мая по 3 июня под прикрытием британского военно-морского флота и французской сухо­путной армии. В спасении английских войск принимали участие десятки тысяч рядо­вых англичан: рыбаки, спортсмены, моряки торгового флота. На парусных лодках, шхунах, в шлюпках они переправлялись через Ла-Манш и вывозили солдат с фран­цузского побережья. Усилиями простых англичан, пришедших на помощь своей армии, было эвакуировано около 100 тыс. солдат. Всего же на Британские острова было вывезено 338 тыс. человек. 40 тыс. французских солдат остались брошенными в Дюнкерке на произвол судьбы.

Наземные силы Германии не препятствовали эвакуации, но ударов с воздуха английские войска не избежали. Германская авиация потопила 243 различных

¹ См. Liddell Hart. The Other Side of the Hill. London, 1948, p. 174.

² T a m же, стр. 140.

³ См. «The Army Quarterly and journal», vol. LXVI, April, № 1,1958, p. 112.

⁴ cm. Hans Adolf Jacobsen. Dünkirchen. Neckargemünd, 1958, S. 94—107.

273

плавучих средства (из 861, участвовавшего в операции), 9 эсминцев, а также нанесла повреждение 23 другим военным кораблям. ^

Английский офицер Ричард Сквайре, участник этих событии, пишет, что «Дюн-керк был бегством с по ля боя. Дюнкерк был предательством по отношению к нашей союзнице Франции. Дюнкерк был пощечиной для английских солдат, которые хотели стяжаться а не эвакуироваться под огнем вражеских орудий» . Английское командование, спасая свои дивизии, прижатые к морю, отдало приказ бросить всю материальную часть. На побережье в Дюнкерке было оставлено 82 тыс. автомашин и повозок 2 4 тыс. орудий, 90 тыс. винтовок, 8 тыс. пулеметов и т. п. ². Но той деморализации в Англии, на которую рассчитывали правящие круги Германии, не произошло Несмотря на всю тяжесть понесенного ими поражения, усугубленную поспешной и неоправданной эвакуацией, английские солдаты и офицеры сохранили боевой дух и могли явиться костяком для вновь формируемых войск.

На этом закончился первый этап стратегической наступательной операции про­тив Франции, продолжавшийся 23 дня. За этот срок можно было бы мобилизовать все силы французского народа для отпора врагу. Гитлеровский генерал Циммерман при­знает что «противник, несмотря на тяжелые потери, сражался храбро и честно»³. Теперь после войны, эта истина стала очевидной для многих во Франции. Фран­цузский правый социалист Поль Бонкур отмечает, что в то тяжелое время надо было сказать нации, которую должны были поднять на тотальную войну, во имя чего она будет работать терпеть поражения и страдать ⁴. Эти слова звучат прямым укором тогдашнему правительству Франции. Не народ Франции повинен в поражении. Поражение Франции было обусловлено политикой ее правящих кругов.

В этот грозный час Французская коммунистическая партия, продолжая свою патриотическую деятельность, призвала народ к решительному сопротивлению захватчикам. 6 июня 1940 г. она выступила с предложением правительству, в кото­ром говорилось, что партия считает «организацию обороны Парижа первостепенным национальным долгом». Партия требовала «изменить характер войны, превратив е* в народную войну за свободу и независимость родины» ⁵. Правительству предлага­лись конкретные меры: вооружить народ, объявить народную войну за свободу и независимость родины, создать народное ополчение и немедленно арестовать всех вражеских агентов, освободить из тюрем и концентрационных лагерей коммунистов и других прогрессивных деятелей.

Но правящие круги не приняли этой программы спасения Франции, они скло^ нялись к капитуляции. Морис Торез пишет: «Коммунисты хотели, чтобы гитлеровские захватчики были встречены в нашей столице огнем. Вейган думал совершенно иначе: «Если немцы вступят в Париж,— объявил он,— правительство будет морально обя­зано принять их там» ⁶.

5 июня немецко-фашистское командование приступило к осуществлению вто­рого этапа стратегической наступательной операции. Группе армий «Б» ставилась задача наступать на Париж, обходя его главными силами с запада. Вошедшая в эту группу 4-я армия (из группы армий «А») должна была продвигаться вместе с отдель­ным танковым корпусом между Ла-Маншем и Амьеном, 6-я армия с танковой груп­пой Клейста — между Амьеном и Суассоном. От Суассона до линии Мажино насту­пала группа армий «А» с задачей обойти французские укрепления с тыла. (См. карту № 10).

1 Рттаяптт Сквайре. Дорога войны. М., Издание «Литературной газеты», 1952, стр. 8.

2 См W Churchill. The Second World War. Vol. II. London, 1955, p. 125. D. D i v i-The nine days of Dunkerk. London, 1959; Montgomery. The Mémoire. London, 1958.

3 Мировая война 1939—1945 гг. Сборник статей, стр. 47.

⁴ См J. P a u 1-В о n с о u г. Entre deux guéries. Souvenirs sur la II 1-е République, vol. iii. Paiis, 1946, p. 143.

⁵ M. Торез. Сын народа, стр. 142.

⁶ Т а м ж е.

224

К этому времени у французского командования осталось только 6U дивизий; Из них 43 дивизии Вейган развернул на новом, поспешно созданном фронте — от линии Мажино до Ла-Манша по рекам Эн и Сомма, 17 дивизий было оставлено на линии Мажино.

Фашистская агентура, имевшая широкие связи в правительственных кругах Франции, парализовала сопротивление французских патриотов. Капитулянты захватили в свои руки руководство правительством и армией. Вооруженного народа правящие круги Франции боялись больше, чем гитлеровцев.

10 июня французское правительство переехало в город Тур. В этот день, когда немецкие войска стояли у ворот Парижа, а предатели французского народа готовили капитуляцию, Муссолини объявил Франции войну. Итальянские фашисты решили, что борьба с Францией будет легкой, без риска. Когда началась вторая мировая вой­на, Муссолини не спешил с вступлением в нее. 4 января 1940 г. он писал Гитлеру: «Италия не может выдержать длительную войну. Ее вмешательство должно состо­яться в наиболее выгодный и наиболее решающий момент» ¹. Министр иностранных дел Чиано говорил, что Муссолини просто «хочет стать мародером» ². Успешное наступление немецко-фашистских войск заставило Муссолини поторопиться. По сло­вам Гёрлитца, «Муссолини одолевала одна забота: что он может опоздать... Для того чтобы сесть за стол победителей, ему нужны были несколько тысяч погибших на фронте»³ .Диктатор Испании Франко также помышлял о вступлении в войну на стороне Германии. 3 июня 1940 г., поздравляя Гитлера с успехом, он писал ему, что «рас­сматривает славный ход борьбы (германских солдат.— Ред.) как свою собственную борьбу» ⁴. Но неустойчивость внутреннего положения в Испании помешала Франко ввергнуть страну в пучину войны.

13 июня на заседании правительства в Туре Вейган потребовал капитуляции перед Германией. Он даже пошел на провокацию, заявив, что коммунисты захватили Париж. Но у лжи Вейгана оказался короткий век. Министр внутренних дел Мандель тут же позвонил префекту Парижа Ланжерону и получил ответ: «В столице все спокойно» ⁵. Опасаясь, что французский народ стихийно поднимется на защиту сто­лицы, правительство приняло решение объявить Париж «открытым городом», отказав­шись от его обороны. Такое решение французского правительства оказалось только на руку германским фашистам, так как им легче было бить того, кто не защищается. Дальнейшие события нарастали с головокружительной быстротой. 14 июня пра­вительство переехало в Бордо. В тот же день немцы без боя заняли Париж.

16 июня английское правительство предложило создать двуединое государство с двойным гражданством под названием «Неразрывный союз между Францией и Англией». Замысел правящих кругов Англии сводился к тому, чтобы превратить Францию в британский*доминион в Европе, прибрать к рукам ее военно-морской флот и колониальные владения и при всем том сохранить Францию за собой как вою­ющего союзника. Предложение английского правительства встретило поддержку со стороны французского генерала де Голля, прибывшего в Лондон по поручению своего командования и правительства для переговоров о возможности дальнейшего военного сотрудничества. Он стремился всеми средствами предотвратить капиту­ляцию Франции ⁶.

Французское правительство раскололось на две группы. Одни во главе с Рейно высказались за английское предложение, другие во главе с Петэном — за капитуля­цию. Вечером 16 июня большинство членов правительства поддержало предложение

¹ Les Lettres secrètes échangées par Hitler et Mussolini (1940—1943). Paris, 1946, p. 57.

² Pietro Badoglio. L'Italie dans la guerre mondiale. Paris, 1946, pp. 47—48.

³ W. G ö r l i t z. Der Zweite Weltkrieg 1939 — 1945. В. I, S. 134.

⁴ Documentson German Foreign Policy 1918—1945. Series D, vol. IX. London, '1957, p. 509. ⁵M. Weygand. Mémoires Rappelé au service. Paris, 1950, p. 216; R. Langeron. Paris. Juin 40. Paris, 1946, pp. 36—37.

⁶ См. Ш. де Гол ль. Военные мемуары, т. 1, стр. 102—103.

15 История Великой Отечественной войны, т. 1 - 4.2.J

Вейгана запросить перемирие у Гитлера. Рейно был вынужден подать в отставку, формирование нового правительства поручили Петэну.

Утром 17 июня Петэн в своем выступлении по радио заявил, что он обратился к Гитлеру с просьбой прекратить военные действия. Заявление Петэна деморализо­вало войска и тем самым помогло гитлеровцам захватить значительную часть терри­тории страны. В течение девяти дней после выступления Петэна немецко-фашистские войска, почти не встречая сопротивления, продвигались вперед. За это время они взяли в плен свыше миллиона французских солдат и офицеров, использовав их затем в германском военном хозяйстве как даровую рабочую силу.

Однако многие французские солдаты и офицеры продолжали оказывать врагу сопротивление. Так, 22 тыс. солдат на линии Мажино вели вооруженную борьбу до тех пор, пока в это не вмешалась — много дней спустя после подписания переми­рия — специальная комиссия, состоявшая из французских и германских офицеров. Гарнизон форта Эклюз держался до 3 июля 1940 г. Стойко сражались французские войска на юге, где против них наступала итальянская армия. В Альпах итальянцы оказались в трудном положении. По признанию Чиано, когда итало-фашист­ские войска перешли границу, французы «отрезали пути позади них. В этот момент упал спасительный занавес перемирия. Иначе могло бы произойти много нерадост­ных событий» ¹.

22 июня генерал Хюнтцигер, адмирал Платон и бывший посол в Польше Ноэль по поручению правительства Петэна подписали капитуляцию. Гитлеровцы разыг­рали издевательскую сцену подписания акта капитуляции. Чтобы как можно больше унизить Францию, германские фашисты вручили ее представителям условия пере­мирия в том же самом вагоне в Компьенском лесу, в котором 11 ноября 1918 г. мар­шал Фош принимал капитуляцию кайзеровской Германии. По условиям капитуля­ции весь военно-промышленный потенциал Франции передавался в распоряжение немецко-фашистских захватчиков, использовавших его при осуществлении дальней­ших агрессивных планов. Франция была разделена на две зоны. В оккупационную зону гитлеровцы включили всю Северную Францию с ее развитой промышленностью, все французское побережье Атлантики с многочисленными портами и военно-морскими базами. Используя эти базы, немцы могли угрожать Англии с моря и с воздуха. (См. карту № 7).

В неоккупированной зоне немецкие фашисты оставили марионеточное прави­тельство Петэна, проводившее политику сотрудничества с ними. Правительство Петэна обязалось поставлять Германии сырье, продовольствие и рабочую силу. Петэн был готов предоставить гитлеровцам не только даровую рабочую силу, но и добровольческие военные соединения.

Условия перемирия Италии с Францией являлись как бы дополнением к фран­ко-германскому договору от 22 июня. По этим условиям создавались демилитари­зованные зоны: в Европе — на 50 километров от линии, занимаемой итальянскими войсками к моменту подписания перемирия, в Африке — на 250 километров от гра­ницы Туниса с Ливией. Предусматривалась демилитаризация военно-морских баз Тулона, Бизерты и Орана.

Однако итальянским фашистам не удалось удовлетворить свои территориаль­ные аппетиты. Претензии Италии на Корсику и Тунис были отклонены Гитлером при его встрече с Муссолини в Мюнхене 18 июня 1940 г. Рассчитывая в будущем завер­шить раздел Франции в свою пользу, Гитлер не спешил с окончательным решением этого вопроса, чтобы сохранить на время удобное для него марионеточное прави­тельство Петэна.

Перемирие с Италией было подписано 24 июня. С 25 июня перемирие Франции с Германией и Италией вступило в силу. Срок его окончания не был установлен. В любой момент под любым предлогом Гитлер мог нарушить это перемирие.

¹ G. С i a n o. Diario, v. l, 1939—1940, p. 289. 226

Так спустя немногим более полутора лет после Мюнхена был приведен в испол­нение смертный приговор, который Франция сама себе вынесла, подписав руками своих недальновидных правителей мюнхенское соглашение. Поверженная, истер­занная Франция и торжествующий над ней завоеватель — таков был бесславный финал мюнхенского предательства.

Германское командование во Франции вскоре издало приказ о введении бес­примерной по своему изуверству системы заложников. По этому приказу за каждое покушение на германских военнослужащих или в случае неповиновения французов гитлеровским властям расстреливались мирные жители, содержавшиеся в тюрьмах и концлагерях в качестве заложников ¹.

Коммунистические партии Италии и Германии решительно осудили захватни­ческие действия фашистских агрессоров во Франции. В резолюций Коммунистиче­ской партии Германии, принятой в начало июля 1940 г. в условиях глубокого под­полья, говорилось, что «рабочий класс Германии осуждает компьенский диктат и никогда не признает его. Германские рабочие понимают, что этот диктат является ударом по /кизненным интересам немецкого народа. Они выражают свою братскую-солидарность французскому пролетариату и заявляют о своей решимости бороться плечом к плечу с ним против Компьенского мира, против подлого насилия над вели­ким французским народом» ².

В декларации Коммунистической партии Италии также говорилось о том, что итальянский народ «не хочет быть ни рабом итальянской фашистской буржуазии, ни вассалом иностранного империализма, ни тюремщиком и угнетателем других, народов. Он не хочет обратить в рабство братский народ Франции. Мы, комму­нисты, заявляем, что итальянский народ не признаёт и никогда не признает позор­ные условия «перемирия», навязанные французскому народу немецким и италь­янским империализмом»³. Эти резолюции представляли собой одно из ярких проявлений пролетарского интернационализма.

Французский народ не капитулировал перед немецкими захватчиками. В тру/ -ных условиях оккупации он приступил к подпольной и партизанской борьбе против германского фашизма и предателей нации, сгруппировавшихся вокруг Петэна. Во Франции под руководством коммунистов разгоралась народная война, возникло, движение Сопротивления.

Когда французское правительство согласилось на позорную капитуляцию перед Германией, генерал де Голль выступил 18 июня 1940 г. с речью по лондонскому радио. Де Голль призывал своих соотечественников не'поддаваться отчаянию. «Ис­ход этой войны,— говорил он,—не решается битвой за Францию. Это мировая война. Невзирая на все ошибки, промедления, страдания, в мире есть средства, достаточные-для того, чтобы в один прекрасный день разгромить наших врагов»⁴.

В ответ на эту речь правительство Петэна потребовало немедленного воз­вращения де Голля во Францию. Но генерал отказался вернуться и отдать себя на милость немецко-фашистским захватчикам и их прислужникам. Обозленные этим, предатели нации во главе с Петэном и Вейганом заочно приговорили де Голля к смертной казни.

Преодолевая огромные трудности, де Голль приступил к созданию в Лондо­не легального центра борьбы французов за национальное освобождение и восста­новление своей государственности. Он собирал остатки армии, находившиеся за пределами Франции, и пытался объединить французские колонии под руковод­ством созданного им комитета.

¹ См. Э. Рассел. Проклятие свастики, стр. 98. - -

² О. В и н ц е р. 12 лет борьбы против фашизма и войны, стр. 165.

³ Тридцать лет жизни и борьбы Итальянской коммунистической партии. М., Изд-во иност­ранной литературы, 1953, стр. 479.

⁴ Шарль де Голль. Военные мемуары, т. 1, стр. 331.

15* 227

Деятельность де Голля приобрела в тот период большое положительное значе­ние. «В нашей стране,— говорил Н. С. Хрущев,— знают генерала де Голля как чело­века, который проявил большое мужество в то время, когда Франция потерпела поражение и была оккупирована гитлеровскими войсками. Многие государственные деятели предали тогда интересы Франции и пошли на сотрудничество с оккупан­тами. Генерал де Голль в те трудные годы вел борьбу за освобождение Франции от гнета оккупантов, за ее национальную честь»¹.

* * *

Национальная трагедия Франции не была случайной. Она явилась закономер­ным следствием того предательского курса, который проводили правящие круги страны на протяжении длительного времени. Французских банкиров и промыш­ленников страшил призрак народного гнева; не возражая против того, чтобы Гптлер стал европейским жандармом, они предпочли в своих классовых интересах капиту­лировать перед Германией.

Мюнхенской сделкой французские империалисты перечеркнули договор о вза­имной помощи с Советским Союзом — единственно подлинную гарантию безопас­ности Франции. После войны это признал сам Рейно, писавший: «Нам нужен был союзник, способный атаковать с тыла германскую армию, если бы она нас атаковала, или противостоять германской армии в тот момент, когда мы ее атакуем с тыла, чтобы защитить нашего союзника. Какая другая армия была на это способна, кроме армии 170-миллионного русского народа?.. Было ли нам отказано в этом, столь явно необ­ходимом союзе? Нет, он был нам предложен; и это мы его отвергли» ².

Отвергая советскую помощь, французские империалисты тешили себя надеж­дой, что этим они изолируют СССР и он окажется один на один с германским фашиз­мом. Но события обернулись так, что в положение изоляции попала сама Франция.

Классовая ненависть французских промышленников и банкиров к собственному народу сказалась и в методах ведения войны. Французское правительство по су­ществу не хотело в 1939 — 1940 гг. вести настоящей войны против гитлеровской Германии; оно боялось призвать народ к борьбе с фашистскими захватчиками. В ходе войны оно стало жестоко расправляться с французскими патриотами. Применив фашистские методы борьбы против своего народа с целью подчинить его империали­стической политике, правительство Франции обанкротилось при первых же ударах германской военной машины.

Стратегия оборонительной войны на стабильном фронте связывалась с линией Мажино, на которую французское командование возлагало явно преувеличенные надежды. Линия Мажино являлась серьезным препятствием на пути вражеских войск. Ее форты из бетона и стали представляли собой многоэтажные сооружения, уходив­шие глубоко под землю. Их расположение давало возможность простреливать мест­ность перекрестным огнем орудий и пулеметов. Собственные источники электроэнер­гии, подземные водохранилища, большие запасы продовольствия и боеприпасов на линии Мажино позволяли ее гарнизонам оказывать длительное и упорное сопротив­ление. Но эта линия простиралась лишь вдоль франко-германской границы. От ее левого фланга в районе Лонгви до Ла-Манша долговременных укреплений не было, если не считать нескольких устаревших крепостей. Здесь надежды возлагались отчасти на бельгийскую и голландскую оборону, а больше всего на то, что Германия не осме­лится нарушить нейтралитет Бельгии, Нидерландов и Люксембурга, хотя опыт первой мировой войны свидетельствовал о том, что подобные упования весьма рискованны.

¹ Н. С. Хрущег. Разоружение — путь к упрочению мира и обеспечению дружбы между народами, стр. 17.

² P. Reynaud. La France a sauvé l'Europe, t. 1, pp. 109—110.

228

Превосходство Германии в танках и авиации не было столь серьезным, чтобы исключить для ее противников возможность успешного сопротивления. Но рассре­доточение большей части французских танков по пехотным соединениям ослабило эффективность их использования. По словам швейцарского военного журнала, «фран­цузские танки, разбросанные на всем фронте, использовались по мелочам, ради ста­тической обороны местности — против немецких динамических ударов массирован­ными силами. Французскому командованию не хватало не столько материальной части, сколько разумной доктрины» ^х.

Военная стратегия Франции была обусловлена мюнхенской политикой ее пра­вящих кругов. Придав войне на первоначальной ее стадии «странный характер», они рассчитывали, что она останется такой на Западе до конца, открывая широки!¹ простор для различных антисоветских комбинаций.

Военные руководители Германии более полно, чем англо-французское командо­вание, учитывали возможности вооруженных сил, оснащенных новыми средствами боевой техники. Используя благоприятную для них обстановку, созданную мюнхен­ской политикой Англии, Франции и США, вследствие которой Германия получила возможность бить своих противников поодиночке, руководители немецко-фашист-ской армии сразу же бросили в наступление большие силы, проводя операции в быст­ром темпе. Они применили в больших масштабах высокоманевренные, подвижные средства борьбы: танки, авиацию, моторизованные и воздушнодесантные войска. Тесное взаимодействие этих родов войск еще более способствовало успеху.

Победы фашистской Германии на Западе только отчасти объясняются причинами военного характера. Решающую роль в поражении Франции сыграли политические причины. Неумолимая логика событий привела к тому, что мюнхенские «миротвор­цы», занятые организацией войны против СССР, подставили свои страны под удар фашистской Германии и сыграли позорную роль предателей и могильщиков своих собственных наций.

Вторая мировая война, возникшая как война между империалистическими бло­ками, сохраняла свой империалистический характер весь период «странной войны», представлявшей собой продолжение мюнхенской политики иными средствами. Народы Англии, Франции и других европейских стран вследствие предательской антинацио­нальной политики своих правительств были лишены возможности сражаться протип фашизма. Отдельные факты мужественного сопротивления патриотов (например, героическая оборона Варшавы) были предвестниками могучего потока всенародной борьбы, развернувшейся впоследствии, и свидетельством того, что вторая мировая война не будет простым повторением империалистической войны 1914—1918 гг.

¹ «Revue militaire suisse», 1949, p. 72

229