2. Мюнхенское предательство

Захват Австрии, прошедший для гитлеровцев безнаказанно, укрепил фашист­ский режим в Германии и подтолкнул нацистов к осуществлению следующего шага в их разбойничьих планах — агрессии против Чехословакии. Захват Чехослова­кии не мог не изменить соотношения сил в Европе. Присоединение к экономике Германии первоклассной чехословацкой промышленности значительно усилило бы германский военно-промышленный потенциал. "Не меньшее значение имела для немецких империалистов ликвидация Чехословакии как центрального звена в систе­ме договоров Франции, Чехословакии и СССР, что поставило бы Францию лицом к лицу с ее извечным противником — Германией.

Главное препятствие на пути осуществления аннексионистских планов Гер­мании в отношении Чехословакии представлял советско-чехословацкий договор о взаимной помощи. Кроме того, германские империалисты опасались, что грубая агрес­сия против этой страны может вызвать настолько сильное возмушение международ-

139

ной общественности, что правительства западных держав против своей воли окажутся вынужденными занять по отношению к Германии более твердую позицию или даже оказать вооруженную поддержку Чехословакии, что означало бы неминуемый крах фашистской авантюры. Поэтому гитлеровцы первоначально попытались применить свою излюбленную тактику «взрыва изнутри».

Немецкое население Чехословакии использовалось германскими фашистами для ведения подрывной деятельности против этой страны. Основные кадры гитлеров­ских шпионов и диверсантов вербовались из судетских немцев. Из них была органи­зована фашистская партия по типу гитлеровской, во главе которой стоял «фюрер» судетских немцев — Генлейн.

С марта 1938 г. началось провоцирование многочисленных инцидентов, разнуз­данный террор против чехословацкого населения. Германская пропаганда повела ожесточенную кампанию шантажа и угроз по адресу Чехословакии. Одновременно правительства Англии и Франции предприняли серию открытых и тайных диплома­тических маневров, рассчитанных на то, чтобы поощрить агрессивные намерения Гер­мании и ускорить решение чехословацкого вопроса в соответствии с этими намере­ниями и своими собственными планами.

Одним из таких маневров явилось выступление Чемберлена в палате общин 24 марта, которое с полным правом может служить образцом лицемерия английской дипломатии кануна войны. Перечислив обязательства, в соответствии с коими Анг­лия должна была бы в случае вооруженного конфликта оказать помощь другим стра­нам, Чемберлен разъяснил, что они не касаются Чехословакии, что Англия не имеет и не может взять на себя обязательство помочь ей в случае неспровоцированной агрессии. Премьер-министр Великобритании присовокупил, что его страна не берет на себя обязательства выступить также и в поддержку Франции, если последняя окажется вовлеченной в вооруженный конфликт, выполняя свой долг по дого­вору с Чехословакией ^г. Провокационный смысл этого заявления был очевиден, тем более, что вскоре военный министр Великобритании заявил представителям американской печати: «Ничто... не может спасти Чехословакию от немецкого господг-ства...» ². В то же время английский посланник в Праге Ньютон пытался воздей­ствовать на Бенеша, требуя, чтобы чехословацкое правительство пошло на уступки гитлеровцам ³.

Правительство Франции под давлением общественности заявило 14 марта 1938 г., что оно поможет Чехословакии в случае германской агрессии, но одновременно при­нялось доказывать, что эта помощь будет бесполезной.

В апреле 1938 г. по указанию из Берлина генлейновцы потребовали от чехо­словацкого правительства такой широкой автономии для «Судетской области», кото­рая фактически означала полное отторжение от Чехословакии этой неотъемлемой части страны.

Чехословацкое правительство, идя на большие уступки, согласилось принять требования генлейновцев о национальной автономии в качестве основы для перегово­ров. Тогда генлейновцы выдвинули новые, еще более наглые требования, явно про­воцируя военное вмешательство Германии.

Стремление французской буржуазии к сделке с Германией было продемонстри­ровано в апреле 1938 г. назначением на пост министра иностранных дел Жоржа Бон-нэ, известного своими близкими связями с промышленными и финансовыми кругами фашистской Германии. Подтверждая в официальных заявлениях верность Франции договору с Чехословакией, Боннэ в то же время на Кэ д'Орсэ (резиденция француз­ского МИД в Париже) и в парижских салонах «ронял замечания относительно неспо­собности и нежелания Франции сопротивляться германской агрессии— замечания,

¹ См. Parlamentary Debates. House of Commons. Vol. 333, March 24, 1938,pp. 1403—1407.

² Новые документы из истории Мюнхена, стр. 32.

³ См. Documents on British Foreign Policy. Third Series, vol. I, pp. 74—76.

140

которые, как ему было известно, будут повторены в Берлине так же, как в Лондоне, Москве и Праге» ¹. Известно было и его заявление, что он готов идти до конца, чтобы достичь соглашения с Германией ².

Один из французских министров Фланден в беседе с германским послом Вельчеком договорился до того, что Франция согласна на «ампутацию» Чехосло­вакии и что дело только за тем, чтобы найти «хирурга».

Капитулянтская позиция западных держав перед лицом развертывающейся фашистской агрессии и растущее политическое и экономическое давление фашистской Германии в Центральной Европе влияли на внешнеполитические устремления реак­ционной верхушки чехословацких правящих кругов. Значительная часть буржуазии стремилась скорее покончить с «компрометируюшим союзом с Москвой», а также отказаться от ориентации на Францию и Англию и, не теряя времени, примкнуть к фашистским державам, чтобы успеть своими скромными усилиями помочь установле­нию гитлеровского господства над Европой. Эта часть чехословацкой буржуазии рассчитывала, что за оказанные «услуги» ей будут сохранены хотя бы некоторые ее позиции внутри страны и она сможет стать приживальщицей фашистской Германии и принять участие в дележе будущей добычи ³.

Антисоветские настроения реакционной части чехословацкой буржуазии отчет­ливо проявлялись в предательской, прогитлеровской политике аграрной партии, сто­явшей во главе коалиционного правительства (возглавлял правительство Годжа); другая правящая буржуазная группировка во главе с президентом Бенешем, опирав­шаяся на реформистские партии и связанная с Францией, Англией и США, проводила, do существу, такую же политику.

16 февраля 1938 г. Бенеш в беседе с германским посланником Эйзенлором согласился на совместные действия чехословацкой полиции с гестапо и откровенно выразил свое желание порвать договор с Советским Союзом, назвав этот договор «пережитком прошлой эпохи», который, к сожалению, «нельзя просто выкинуть в корзину для бумаг» ⁴. Годжа заявил Эйзенлору, что он «никогда не был сторон­ником пакта» с СССР и что, по его мнению, этот «договор совершенно отомрет, когда станет более не нужным» ⁵.

Только Коммунистическая партия Чехословакии под руководством своего ЦК во главе с Клементом Готвальдом, смело разоблачая заговор международной реакции, вела напряженную борьбу за независимость республики. Важнейшей мерой защиты от угрозы фашистской агрессии в тех условиях было бы создание Народного фронта, опиравшегося на единство всех демократических и патриотических сил страны, способного активно поддержать политику коллективной безопасности. В начале 1938 г. КПЧ выдвинула развернутую программу, которая предусматривала проведе­ние демократических преобразований в стране и создание Демократического фронта защиты республики. Однако требования коммунистов не были поддержаны руковод­ством реформистских партий. Раскол рабочего движения в Чехословакии в тот период сыграл свою тяжкую роль и способствовал дезорганизации рабочего класса— основной силы, которая была способна спасти республику.

В мае 1938 г. начальник штаба вооруженных сил Германии Кейтель направил командующим сухопутными, морскими и воздушными силами директиву о проведении операции «Грюн» — нападения на Чехословакию. Директива была подписана Гитле­ром. В ней говорилось о его непоколебимом решении в ближайшем будущем разбить Чехословакию одним военным актом, после чего с предельным цинизмом заявлялось: «Самым благоприятным в военном и политическом отношениях моментом является

¹ J. W. Wheelle г-В е n n e 11. The Nemesis of Рол\ег. London, 1954, p. 66.

² cm. P. L a z а г e f f . De Munich à Vichy. New York, 1944, pp. 32—33.

³ cm. OCeskoslovenskeZahramcnipolitice.Sbornikstati. 1918—1939. Praha,1956 ,str.326—327.

⁴ Documents on German Foreign Policy. Series D, vol. II. London, 1950, p. 132.

⁵ T a m же.

141

молниеносный удар на почве какого-нибудь инцидента, которым будет спровоциро­вана Германия в самой резкой форме, что морально оправдает военные мероприятия в глазах хотя бы части мировой общественности» ¹.

По замыслу берлинских провокаторов этот инцидент должен был выразиться в убийстве германского посла в Праге и осуществлен «при метеорологических усло­виях, благоприятных для действий ...авиации...» ². Одновременно намечалось выступ­ление генлейновцев, чтобы создать впечатление «взрыва изнутри». Таким образом, немецкие фашисты хотели повторить в Чехословакии «испанский вариант». В соот­ветствии с этим на ее границах начали сосредоточиваться германские войска, угро­жая вторжением.

Положение было тем более серьезным, что чехословацкое правительство прояв­ляло нерешительность. Оно больше боялось своего народа, чем немецко-фашистских захватчиков. Но чехословацкий народ не колебался, он решительно выступил в защиту национального существования своей страны. Коммунистическая партия Чехословакии была единственной в стране партией, которая, находясь на патриоти­ческих позициях, призывала трудящихся к отпору захватчикам и капитулянтам. В этой обстановке колебания правительства были сломлены, и оно провело ряд мер по защите республики. Намеченное Германией нападение на Чехословакию не состоялось.

Гитлеровцы поняли, что провокация против Чехословакии грозит выйти за рамки локального конфликта, подтверждением чему являлись непреклонная воля чехословацкого народа к защите своей родины и наличие договора о взаимопомощи между Чехословакией и Советским Союзом. Кроме того, маневры англо-французской дипломатии показывали, что правящие круги Англии и Франции хотя и готовы пойти на сделку с Германией, но, во-первых, опасаются общественного мнения своих стран и, во-вторых, потребуют от нее в обмен конкретного обязательства начать войну против Советского Союза.

Для устранения этих препятствий усилия как германской, так и англо-француз­ской дипломатии после майского кризиса были направлены на то, чтобы сломить волю народов Чехословакии к сопротивлению, подорвать советско-чехословацкий договор, обработать общественное мнение западноевропейских стран и заключить антисоветскую сделку за счет Чехословакии.

В этот критический для фашистской Германии момент произошло спасительное для ее планов вмешательство правящих кругов Англии и Франции, чего всячески добивались немецко-фашистские захватчики. 21 мая Риббентроп обсуждал чехосло­вацкую проблему с английским послом в Берлине. Обвиняя правительство Англии в том, что оно недостаточно помо!ает Германии, Риббентроп заявил: «Ваша Британ­ская империя — пустая скорлупа. Она гниет и разлагается и давно погибла бы/ если бы не поддержка Германии» ³.

Но фашистский дипломат напрасно умалял пособническую роль Англии. Именно британское правительство взяло на себя инициативу в деле дальнейшею обострения проблемы судетских немцев. В июле 1938 i. оно решило осушествить давно задуманный дипломатический ход — послать в Праху для скорейшего раз­решения чехословацкого вопроса «независимого» посредника. Выбор пал на лорда Ренсимена — бывшего английского министра торговли, симпатизировавшего гитле­ровцам и располагавшего обширными личными связями в промышленных и финан­совых кругах Германии и Чехословакии. Миссия Ренсимена была согласована с фран­цузским правительством.

В истории подготовки мюнхенского предательства эта миссия заняла видное место. Она была призвана представить в глазах общественного мнения разбойничьи

¹ Нюрнбергский процесс. Сборник материалов, т. 2, стр. 387.

² Т а м же, стр. 228

³ Архив МО СССР, ф. 1, оп. 2083, д. 9, л. 86.

142

требования фашистской Германии к Чехословакии как обоснованные и разумные, заставив этим чехословацкое правительство окончательно капитулировать и отка­заться от обращения к Франции и Советскому Союзу за помощью. Если бы, однако, под давлением чехословацкого народа правительство Бенеша — Годжи не пошло бы на такое предательство, «объективное» заключение Ренсимена дало бы Франции фор­мальный предлог уклониться от выполнения своих обязательств по договору, а Анг­лии — остаться в стороне, предоставив Германии полную свободу рук в отношении Чехословакии.

3денек Фирлингер, являвшийся в те годы послом Чехословакии в СССР, отмечал в своих воспоминаниях: «От результатов подобной миссии Чехословакии, разумеется, не приходилось ожидать ничего хорошего... Миссия Ренсимена была лишь ширмой, скрывавшей от английской общественности ампутацию судетских рай­онов, судьба которых уже была решена в Лондоне» ¹.

Вскоре после своего прибытия в Чехословакию, eire не успев «изучить» вопроса, Ренсимен через третьих лиц неофициально дал знать Генлейну, а следова­тельно и Гитлеру, что он выдвинет требование о присоединении «Судетской области» Чехословакии к Германии. В своем официальном докладе Ренсимен предлагал немед­ленно передать гитлеровцам даже без плебисцита области с большинством немецкого населения и аннулировать договоры Чехословакии с Советским Союзом и Францией. 7 сентября 1938 г. ведущая британская газета «Тайме» выступила с призывом оттор­гнуть от Чехословакии «Судетскую область» в пользу Германии.

Почти одновременно с представлением доклада Ренсимена партия Генлейна подняла мятеж, который был, однако, подавлен чехословацкой полицией. Ген-лейн бежал в Германию, но провокации судетских немцев против Чехословацкой республики продолжались.

Ознакомившись с докладом Ренсимена, отвечавшим его желаниям, Чемберлен в ночь на 13 сентября телеграфировал Гитлеру, предлагая встретиться для «мирного решения» вопроса. Германский диктатор с величайшей радостью принял это предложение, столь многое ему сулившее. «Я был крайне изумлен»,— восторженно заявил он приближенным о своей реакции на предложение Чомберлена².

Получив согласие Гитлера ³. английский премьер, впервые за свои 70 лет сев в самолет, направился в Берхтесгаден — гитлеровскую резиден­цию. Его вояж был одобрен правительством США. Государственный секретарь Хэлл заявил, что он многого ожидает от этой «исторической встречи» ⁴. Кроме того, пра­вительство США предупредило правительство Франции, что если требования Герма­нии к Чехословакии не будут удовлетворены и положение осложнится, то Франция не получит от США «ни одного солдата и, в силу закона Джонсона, ни одного су кредита» ⁵.

Гитлер считал весьма вероятным, что Чемберлен может потребовать прекраще­ния германских провокаций в отношении Чехословакии. Если бы Германия в своих домогательствах лишилась поддержки Англии и США, ей бы пришлось отступить, что явилось бы огромным поражением германского империализма, который не простил бы гитлеровцам их неудачи. Вот почему Гитлер все поставил на карту и с волнением ожидал свидания с британским премьером.

Встреча состоялась 15 сентября 1938 г. в самой интимной обстановке, в спаль­ной комнате фашистского диктатора, в присутствии лишь его личного переводчика. Первые же слова Чемберлена оказались столь обнадеживающими, что они привели

¹ Zdenëk F i é г 1 i n g e r. Ve bluzbâch CSR, dil. I, sir. 122.

² L. B. Namier Diplomatie Prelude, 1938—1939. London, 1948, p. 35.

³ cm. Documents on British Foreign Policy. Third Series, vol. II. London , 1949, p. 314.

* C. Hull. The Memoirs, vol. I, p. 589.

⁵ G. B o n ne t. Défense de la paix. De Washington au Quai d'Orsay. Genève, 1946,pp.341—342.

143

Гитлера в восторг, и ему с трудом удалось сдержать свою радость. Сообразив, что он теперь многое может получить, Гитлер потребовал немедленного предоставления судетским немцам возможности объединиться с германским «рейхом», заявив, что в данной ситуации он готов им помочь, не останавливаясь даже перед риском мировой войны. При этом он не оставил у Чемберлена никаких сомнений отно­сительно своих дальнейших планов, сказав, что Чехословакия вскоре оконча­тельно прекратит свое существование, так как- словаки якобы тоже всеми силами стремятся отделиться.

Чемберлен с потрясающим цинизмом ответил, что Англия не заинтересована в судето-немецком вопросе, касающемся лишь немцев и чехов¹. Британский премьер «забыл», что подпись Англии стояла под теми документами Версальской системы, которые определили самостоятельность Чехословакии в соответствующих, границах. Чемберлен согласился с требованием Гитлера о передаче Германии чехословацких территорий с преобладающим немецким населением и обязался получить формаль­ное согласие на это английского и французского правительств. Обе стороны решили на следующем свидании обсудить практические меры для удовлетворения герман­ских претензий.

18 сентября 1938 г. в Лондоне состоялась встреча Даладье и Боннэ с Чембер-леном, посвященная обсуждению итогов переговоров в Берхтесгадене. Ее результа­том явилась совместная ультимативная англо-французская нота Чехословакии от 19 сентября, в которой оба правительства потребовали немедленной передачи Герма­нии всех областей с немецким населением, составлявшим более 50 процентов, лице­мерно заявляя, что это-де необходимо для поддержания мира и обеспечения жизнен­ных интересов самой Чехословакии.

Чехословакии дали понять, что если она не уступит, то западные державы не гарантируют ее существование. В случае же удовлетворения германских тре­бований ей обещали международные гарантии, но при условии «замены сущест­вующих договоров, связанных с взаимными обязательствами военного характера, общей гарантией против неспровоцированной агрессии» ². Таким образом, составной частью ультиматума было требование, чтобы Чехословакия отказалась от договора с Советским Союзом.

Англо-французский демарш активно поддержало правительство США. Через своего посланника в Праге это правительство организовало совместное выступле­ние послов Италии, Греции, Болгарии и Бельгии в защиту предложений о капи­туляции ³.

Чехословацкий народ был полон решимости с оружием в руках отстоять свою родину, зная, что в этом он может опереться на помощь Советского Союза. Коммуни­стическая партия Чехословакии от имени народа требовала от правительства твер­дой защиты интересов республики. «То, что нам советуют сейчас из Лондона, по сво­им последствиям не меньше того, что можно было бы требовать от Чехословакии в случае проигранной войны,— говорил Клемент Готвальд 19 сентября в постоянном комитете Национального собрания.— ...У широких народных масс во Франции и Англии другие желания и другая решимость, чем у участников лондонских совеща­ний. Мы знаем, что Советский Союз не будет колебаться при выполнении договорных обязательств. Добровольно расчленить республику мы не дадим. Если же на нас нападут, мы будем защищаться. Если же мы будем защищаться, мы не останемся в одиночестве» ⁴.

Решимость Коммунистической партии Чехословакии к защите национальной независимости и самого существования страны не встречала поддержки со стороны

¹ См. Documents on British Foreign Policy. Third Series, vol. II, p. 347.

² Документы и материалы кануна второй мировой войны, т. I, стр. 204.

³ См. Vladimir Bernâsek a Vladimir V. B e i n a s e k. Bez blavy a bez ilusi. Praha, 1956, str. 201—202.

⁴ Klement G o t v a l d. Spisy, t. VIII, 1937—1938. Praha, 1953, str. 252—253.

144

правых лидеров социал-демократии. Больше того, они помогали Бенешу готовить капитуляцию. Один из этих лидеров Яромир Нечас совершил по просьбе Бенеша поездку в Париж и Лондон, чтобы в тайных переговорах с тамошними социалистиче­скими лидерами сообщить о готовности чехословацкого правительства удовлетворить германские домогательства ^х.

Не дожидаясь конца миссии Нечаса, Бенеши премьер Годжа 20 сентября обра­тились к французскому посланнику в Чехословакии де Лакруа. Они информирова­ли его о содержании подготовленного ответа на англо-французские требования, добавив, что данный ответ не является окончательным и если этой же ночью Англия и Франция предъявят новый, еще более решительный ультиматум, то их требования будут удовлетворены. Сообщая об этой секретной информации в Париж, де Лакруа следующим образом комментировал поведение чехословацких государственных дея­телей: «Чехословацкие руководители нуждаются в этом прикрытии для того, чтобы принять англо-французское предложение» ².

20 сентября правительство Чехословакии направило свой ответ западным дер­жавам. В нем отмечалось, что принятие англо-французских предложений «равня­лось бы добровольному и полному искалечению государства во всех направлениях» и привело бы в дальнейшем к полному его подчинению Германии. Чехословацкое правительство сообщало, что оно не может принять эти условия, и просило для раз­решения вопроса применить договор об арбитраже от 16 октября 1926 г., существо­вавший между Чехословакией и Германией ³.

Предупрежденные через Нечаса и де Лакруа, правительства Англии и Франции знали, как им действовать дальше. В Прагу была немедленно направлена новая английская нота, которая в резкой, ультимативной форме требовала от Чехословакии взять свой ответ обратно и «безотлагательно найти иное решение», угрожая, что в противном случае Англия снимет с себя всякую ответственность за последствия ⁴.

Бенеш от имени правительства твердо заверял Готвальда, что «капитуляция исключена», а 21 сентября сообщил Англии и Франции, что принимает их предло­жения ⁵. Позорная капитуляция чехословацкой буржуазии перед фашистской Гер­манией совершилась под давлением правительств Англии и Франции.

Для прикрытия подлинных причин своей капитуляции перед Гитлером запад­ные державы уверяли мировую общественность в том, что невозможно якобы про­тивостоять Германии в ее притязаниях на Чехословакию. Но эти уверения были насквозь лживы. Не случайно тот же Кейтель, который направил войскам директи­ву Гитлера о нападении на Чехословакию, говорил позднее, на судебном процессе в Нюрнберге: «...Мы ни в коем случае не прибегли бы к военным действиям. У нас не было сил, чтобы форсировать чехословацкую линию укреплений, и у нас не было войск на западной границе»⁶.

Действительное соотношение сил складывалось явно не в пользу гитлеровской Германии. Все ее вооруженные силы состояли в тот момент из 35 пехотных, 5 танко­вых, 4 моторизованных, 4 легких, 3 горнострелковых дивизий и 1 кавалерийской бригады ⁷. Им противостояло 45 хорошо вооруженных, исполненных патриотического духа чехословацких дивизий; Чехословакия располагала 718 самолетами. Кроме того, она имела верного союзника — СССР. Был, правда, и другой союзник у нее — Фран­ция, но на него полагаться не приходилось. Поведение французского правительства,

¹ См. Mnichov v dokumentech, dil. II. Praha, 1958, sir. 209.

² Les événements survenus en France de 1933 à 1945. T. II. Paris, 1951, p. 273. — J. W. W he el le r-B en ne 11. Munich. New York, 1948, pp. 121 — 122.

³ См. Документы и материалы кануна второй мировой войны, т. I, стр. 219—223.

⁴ См. там же, стр. 224—225.

⁵ См. Новые документы из истории Мюнхена, стр. 101, 118.

⁶ «Новое время», 1948, №15, стр. 16.

⁷ См. Б. M ю л л е р-Г иллебранд. Сухопутная армия Германии 1933—1945 гг., т. I, стр. 27.

Ю История Великой Отечественной войны, т. 1 145

предательское по отношению к чехословацкому народу, вызывало глубокое возмущение у французской общественности. Об этом писал прогрессивный деятель Франции Пьер Кот, отмечая, что «Франция хочет отказаться от половины тех сил, которые она могла бы противопоставить Гитлеру. Не так должно спасать мир и свободу»¹.

Решающее значение для существования Чехословакии имела позиция СССР. Она была предельно ясной и определенной. Все поведение Советского Союза не остав­ляло никаких сомнений в том, что свои обязательства перед Чехословакией он вы­полнит полностью, с максимальной быстротой, инициативой и энергией.

Правительство СССР смело разоблачало фашистских агрессоров и их пособни­ков и делало все возможное для сплочения всех антифашистских сил и обеспечения мира коллективными средствами. Как только возникла угроза безопасности Чехосло­вакии, Советское правительство немедленно информировало чехословацкое прави­тельство о своей позиции. 15 марта 1938 г. Народный комиссариат иностранных дел СССР заверил Фирлингера о готовности СССР полностью выполнить свои обязатель­ства по договору ². Одновременно это заявление было доведено до сведения француз­ского, английского и американского правительств.

Важное значение придавало Советское правительство немедленному установле­нию контакта между генеральными штабами СССР, Франции и Чехословакии. В Чехословакию была направлена советская военная делегация, заявившая о готов­ности Вооруженных Сил СССР оказать ей помощь ³. Однако назначенное на середину апреля совещание военных представителей было отложено чехословацким правитель­ством под предлогом выяснения позиции Франции.

В конце апреля 1938 г. правительство СССР передало президенту Бенешу офи­циальное сообщение, что на совещании руководителей Коммунистической партии и Советского правительства в Кремле было подтверждено, что Советский Союз готов вместе с Францией и Чехословакией предпринять все меры по обеспечению безопас­ности Чехословакии. Для этого он располагает всеми необходимыми средствами. Состояние армии и авиации позволяет это сделать. Готовность СССР немедленно выступить совместно с Францией в защиту Чехословакии была подтверждена Советским правительством и в Париже.

Понимая тяжелое положение Чехословакии как малой страны, подвергающей­ся неслыханному давлению западных держав, Советское правительство во всех случаях, когда это представлялось возможным, выступало в защиту ее национального достоинства и суверенитета. В начале сентября 1938 г. в связи с опубликованием* в газете «Тайме» провокационной статьи, предлагавшей отторгнуть от Чехословакии «Судетскую область», советский посол в Лондоне заявил протест ⁴. Позже, когда дело дошло до Мюнхена, СССР явился единственным государством, протестовавшим против отстранения Чехословакии от участия в конференции, на которой решалась ее судьба ⁵.

В какой мере Советское правительство защищало интересы Чехословакии, мож­но судить по следующему факту. 22 сентября 1938 г. чехословацкий министр иност­ранных дел обратился к Советскому правительству с просьбой сделать серьезное пре­достережение Польше, сосредоточивавшей свои войска на границе с Чехословакией. Уже на следующий день со стороны СССР последовало заявление правительству Польши, в котором говорилось, что, если польские войска перейдут границу Чехо­словацкой Республики, правительство СССР без предупреждения денонсирует дого­вор о ненападении, заключенный им с Польшей 25 июля 1932 г.⁶.

¹ Архив МО СССР, ф. 1, оп. 2083, д. 49, л. 48.

² См. Новые документы из истории Мюнхена, стр. 15—18.

³ См. там же, стр. 24—25.

⁴ См. Documents on British Foreign Policy. Third Series, vol. II, p. 271.

⁵ См. т a m же, стр. 623—625.

⁶ См. Новые документы из истории Мюнхена, стр. 131 —133

146

Гитлеровская разведка и дипломатические органы Германии с большим внима­нием и настороженностью следили за действиями Советского правительства. Герман­ский посол в Москве Шуленбург22 июня 1938 г. сообщал в Берлин: «Не может быть сомнения, что советская дипломатия сделала все возможное в Париже, Лондоне и Пра­ге, чтобы повлиять на соответствующие правительства, и, по-видимому, в соответ­ствии с хорошо известной политикой СССР, посоветовала энергичные действия и твердую позицию в отношении Германии»¹.

2 сентября 1938 г. французское правительство впервые официально запросило Советский Союз о его позиции. Правительство СССР немедленно ответило, что оно намерено выполнить свои обязательства и совместно с Францией оказать помощь Чехословакии, что военное ведомство Советского Союза готово без промедлений вместе с представителями французского и чехословацкого командования обсудить мероприятия, диктуемые моментом². Независимо от этого правительство СССР пред­лагало поставить вопрос на обсуждение в Лиге Наций с целью мобилизовать общественное мнение и выяснить позиции «некоторых других государств, пассивная помощь которых была бы весьма ценной»³.

Советский Союз сделал все, что было в его силах, чтобы побудить Лигу Наций выступить в защиту Чехословакии. Советский представитель с трибуны Лиги под­твердил готовность СССР выполнить свои обязательства и призвал к тому же и Фран­цию, предлагая при этом всем другим государствам стать на путь коллективного от­пора агрессору ⁴.

Однако, решив капитулировать и послушно идя за англо-французскими пра­вящими кругами, чехословацкое правительство не использовало и этой возможности, даже не поставив в Лиге Наций вопроса о нависшей над его страной угрозе нападения.

Президенту Бенешу в эти дни очень хотелось найти какую-либо неопределен­ность в позиции СССР, чтобы использовать это для оправдания взятого им курса на капитуляцию. Рют почему 20 сентября он запросил Советское правительство, будет ли помощь СССР Чехословакии немедленной и действительной. В тот же день паше правительство дало утвердительный ответ, который был передан не только через посла Чехословакии в СССР, но и непосредственно самому Бенешу по телефону, во время заседания чехословацкого правительства ⁵. Попытка президента потерпела полную неудачу. Советское правительство даже тогда, когда ему стало пзвестно об официальном отказе Франции поддержать Чехословакию и о принятии последней англо-французских условий, немедленно сообщило в Прагу о готовности СССР помочь Чехословакии независимо от позиции Франции и Англии, если чехословац­кое правительстве примет решение сопротивляться агрессии. Народный комиссариат обороны СССР в ответ на запрос французского командования телеграфировал в Па­риж, что им приняты «пока следующие предупредительные меры:

1. 30 стрелковых дивизий придвинуты в районы, прилегающие непосредственно к западной границе. То же самое сделано в отношении кавалерийских дивизий.

2. Части соответственно пополнены резервистами.

3. Что касается наших технических войск — авиации и танковых частей, то они у нас в полной готовности» ⁶.

Советское правительство было полно решимости сделать больше того, к чему его обязывал договор о взаимной помощи с Чехословакией, и выступить в ее защиту даже в том случае, если бы правительство Франции уклонилось от выполнения своих обязательств, а Польша и Румыния стали бы препятствовать действиям СССР.

¹ Documents on German Foreign Policy. Series D, vol. II, pp. 424—425.

² См. Новые документы из истории Мюнхена, стр. 70—71.

³ Внешняя политика СССР. Сборник документов, т. IV, стр. 387.

⁴ См. Новые документы из истории Мюнхена, стр. 134—136.

⁵ См. там же, стр. 103.

⁶ Т а м же, стр. 139—140.

10* 147

Об этом знает ныне весь мир. Только заведомые фальсификаторы пытаются

взять под сомнение благородство и чистоту намерений Советского Союза в те крити-

" ческие для судеб Европы дни. К числу таких фальсификаторов принадлежит,

-например, выселенный по окончании второй мировой войны из «Судетской области» немецкий фашист Борис Геловский, нашедший себе пристанище в Канаде и печатаю­щийся в ФРГ. В 1958 г. им был издан объемистый том под названием «Мюнхенский договор», исполненный злобной клеветы на Советский Союз и Чехословакию и пред­ставляющий собой попытку оправдать германскую агрессию в отношении Чехослова­кии и других стран Европы. Автор этого пасквиля уверяет, что «Москве, естественно, не было дела до спасения Чехословакии»¹.

Конечно, судетским немцам-фашистам, как и их германским подстрекателям, очень хотелось в те дни 1938 г., чтобы Советский Союз отказался от защиты нацио­нальных прав чехословацкого народа. Но никто и ничто не могло поколебать после­довательную позицию СССР. Зденек Фирлингер свидетельствует, что «Советский

-Союз в самый критический для нас момент проявил искреннее желание выполнить свои союзнические обязательства... Советский Союз принял меры, свидетельствующие о том, что он намерен решительно вмешаться»².

Анализ исторических фактов неопровержимо свидетельствует о том, что во время чехословацкой трагедии из всех великих держав один только Советский Союз .активно выступал в защиту независимости и национальных прав Чехословакии. Отношение советских людей к чехословацкому народу высоко им ценилось. Полно­мочный представитель СССР в Чехословакии телеграфировал в Наркоминдел: «В Праге происходят потрясающие сцены. Полпредство окружено полицейским кордо­ном. Несмотря на это, толпы демонстрантов при явном сочувствии полиции прохо­дят к полпредству, высылают делегации, требующие разговора с полпредом. Толпы поют национальный гимн и буквально плачут. Поют «Интернационал». В речах пер­вая надежда на помощь СССР ...»³.

Чехословацкое правительство отнюдь не стремилось принять помощь Совет­ского Союза. Оно не давало должного отпора все более наглевшим фашистам. Пользуясь попустительством с его стороны, 17 сентября 1938 г. на территории Чехословакии начал свою деятельность «Судетский немецкий корпус». Он состоял из проживавших в Чехословакии немецких фашистов, прошедших военную под­готовку в Германии. Это была военизированная организация, получавшая дирек­тивы непосредственно от германского правительства и военного командования.

Тем временем западные державы продолжали свои темные закулисные мане­вры. Получив согласие Бенеша на капитуляцию, Чемберлен поспешил на новое свидание с Гитлером, которое состоялось в Годесберге (Германия) 22 сентября 1938 г., где и сообщил ему, что Англия, Франция и Чехословакия согласны пере­дать Германии «Судетскую область». После заявления Чемберлена последовала длительная пауза, и затем Гитлер переспросил, правильно ли он понял английского премьера. (Он считал невероятным, что его требование будет полностью принято.) Когда Чемберлен подтвердил сказанное, главарь немецких фашистов, пере­строившись на ходу, вдруг заявил, что английские предложения уже не могут удовлетворить Германию. Шантажируя и угрожая вторжением в Чехословакию,

-он потребовал дополнительно к прежним домогательствам проведения плебисцита в районах с немецким меньшинством, хотя бы и не составляющим 50 процентов, а также удовлетворения Чехословакией территориальных претензий Польши м Венгрии.

Чемберлен понимал, что принятие новых требований Германии вызовет бурный протест общественного мнения Англии и Франции. Однако он не возразил против

¹ Boris G e l o v s k у. Das Münchener Abkommen von 1938. Stuttgart, 1958, S. 473.

² Z. F i é r l i n g e r. Ve sluzbach CSR, dil. I, str. 179.

³ Новые документы из истории Мюнхена, стр. 129.

148

существа этих требований, а предложил только, чтобы территории, где намечен плебис­цит, не были сразу заняты германскими войсками и «охрана порядка» на них времен­но была бы поручена судетским немцам. Гитлер согласился отсрочить ввод войск нш эти территории.

Правительства Англии и Франции действительно боялись народного возму­щения. Чтобы избежать его, они прибегли к подлому средству — шантажу войной. 24 сентября была объявлена частичная мобилизация во Франции. На площадях и ули­цах Парижа рылись траншеи, устанавливались зенитные орудия, началась эвакуа­ция города. В Англии был приведен в боевую готовность флот, витрины магазинов и окна общественных зданий Лондона закладывались мешками с песком, школьни­ков вывозили из города. Выступая по радио вечером 27 сентября, Чемберлен лице­мерно сокрушался: «Как ужасно, фантастично, невероятно, что мы должны рыть траншеи и примерять противогазы из-за ссоры в отдаленной стране можду людьми, о которых мы ничего не знаем!» ^х.

Учитывая предпринятый шантаж, правительство США предложило американ­ским гражданам покинуть Европу в связи с «опасностью войны» ².

Так подготавливалась сцена для мюнхенского спектакля, цель которого состояла в том, чтобы осуществить давно задуманный план международной реакции. В дип­ломатических кабинетах Лондона, Парижа и Вашингтона лихорадочно разраба­тывались проекты использования назревшего кризиса для сговора с Гитлером и провоцирования германо-фашистской агрессии на Восток, против СССР.

С напряженным вниманием следили за развитием событий в Европе Соединен­ные Штаты Америки, готовясь использовать создавшийся кризис для осуществления своих экспансионистских замыслов. Еще в январе 1938 г. американское правитель­ство предложило созвать конференцию с участием представителей США, Англии, Франции, Германии, Италии для обсуждения европейских проблем ³. При этом: подразумевалось, что ведущая роль в организации такой конференции будет принадлежать США. Но так как правящие англо-французские круги не собирались-упускать из своих рук дело сговора с фашистскими агрессорами, конференция не состоялась.

Американские послы в европейских столицах всячески поощряли германскую* агрессию. В Лондоне Кеннеди заявил 13 июня 1938 г. немецкому послу Дирксену, что Германия должна получить «свободу рук как на востоке, так и на юго-востоке Евро­пы»⁴. В Берлине Вильсон полностью согласился 8 июля 1938 г. со статс-секретарем гер­манского министерства иностранных дел Вейцзекером, что «чехи не должны злоупот­реблять терпением западных держав», а затем заявил английскому послу, что надо ско­рее передать Гитлеру «Судетскую область». В Париже Буллит запугивал правителей: Франции, что отказ Чехословакии принять германские требования вызовет такой энту­зиазм во французском народе, что возникнет опасность революции⁵. 9 сентября прави­тельство Соединенных Штатов категорически опровергло предположение о намерении США, в случае возникновения войны в Европе, выступить в поддержку демократи­ческих держав против фашистского блока. Американское правительство заявило, что оно «не имеет никаких обязательств перед другими державами в отношении позиции, которую займет в случае возникновения войны».

Накануне конференции в Мюнхене, 26 сентября, Рузвельт обратился с посла­ниями к Гитлеру, Бенешу, Чемберлену и Даладье, предлагая им «не прекращать, переговоров в целях достижения мирного и конструктивного урегулирования спор­ных вопросов» ⁶.

¹ W. Churchill. The Second World War, vol. 1, p. 283.

² cm. «The New York Times», September 27, 1938.

³ cm. S. W e I 1 e s. The Time for Decision. New York — London, 1944, pp. 66—67.

⁴ Documents on German Foreign Policy. Seiies D, vol. I, p. 718.

⁵ cm. Foreign Relations of the United States, 1938. Vol. I. Washington, 1955, p. 616.

⁶ T a m же, стр. 657—658.

149

Правительства Англии, Франции и Германии приветствовали послание прези­дента¹. Однако Чемберлеп, боясь выпустить из рук инициативу, поспешил 26 сентября направить к Гитлеру своего личного представителя Горация Вильсона с письмом, содержавшим конкретные предложения о созыве конференции по чехословацкому вопросу.

Видя, что западные державы сами уговаривают его принять те условия, кото­рые еще две недели назад он не рисковал выдвинуть открыто, Гитлер продолжал шан­таж. 26 сентября вечером, выступая в Спортпаласе (спустя три часа после получения письма Чемберлена), Гитлер, беснуясь и обрушивая яростные обвинения по адресу Чехословакии, потребовал, чтобы «Судетская область» была передана Германии

1 октября, угрожая, что в противном случае Германия добьется этого силой, причем сам он пойдет в бой как первый солдат. Вместе с тем, продолжая свою тактику, рас­считанную на полную политическую близорукость Чемберлена, Гитлер повторил заверения, что он стремится к дружбе с Англией и Францией и что Судеты являются последней уступкой Западной Европы, давая этим понять, что в дальнейшем все свое внимание Германия сосредоточит на Востоке.

Срок для представления чехословацкого ответа был назначен Гитлером на

2 часа дня 28 сентября. Вскоре после его выступления было распространено заявление Геринга о том, что в указанный час в Германии будет объявлена мобилизация и немедленно начнется оккупация «Судетской области».

Странной и жалкой выглядела буржуазная Европа в эти дни сентябрьского кри­зиса. Бесноватый ефрейтор шумел и угрожал, а Англия и Франция, поддерживаемые США, игнорируя спокойный голос Советского Союза, предлагавшего совместными усилиями обуздать фашистского агрессора, умоляли Гитлера не начинать войны, заверяя, что он и так все получит.

27 сентября Рузвельт направил Гитлеру новое обращение, также предлагая немедленно созвать конференцию для разрешения чехословацкого и связанных с ним вопросов ². Одновременно правительство США обратилось и к СССР с предложением поддержать идею конференции.

В своем ответе Советское правительство заявило, что оно «сочувственно прини­мает обращенное к нему предложение Правительства США — оказать содействие пре­дупреждению войны и мирному разрешению нынешнего международного кризиса» ³. Советское правительство указывало, что подлинным средством обеспечения мира в Европе явилась бы не капитуляция перед гитлеровскими требованиями и предатель­ство Чехословакии, а, наоборот, совместные действия государств по пресечению фаши* стекой агрессии. «...Правительство СССР,— говорилось в советском ответе,— наиболее эффективное средство для предупреждения дальнейшей агрессии (подчеркнуто нами. — Ред.) и для предотвращения новой мировой войны видит в немедленном созыве международной конференции», задачей которой явилось бы «изыскать практиче­ские меры для противодействия агрессии и спасения мира коллективными усилиями» ⁴_S

Высоко оценивая советский ответ американскому президенту, Зденек Фирлингер заявил 29 сентября, что Советский Союз, «высказываясь... за созыв междуна­родной конференции с участием всех заинтересованных стран, и в первую очередь Чехословакии, разоблачил перед международным общественным мнением истинный смысл того совещания четырех держав, которое открывается сегодня» ⁵.

Принятие советских предложений сделало бы невозможным развязывание Германией мировой войны в 1939 г. и спасло бы многие миллионы человеческих жизней. Факты свидетельствовали, что единый фронт СССР,США, Франции и Англии,

¹ См. «The New York Times», September 27, 1938.

² См. Peace and War. United States Foreign Policy 1931 — 1941. Departament of State. Washin­gton, 1943, pp. 428—429.

³ Внешняя политика СССР. Сборник документов, т. IV, стр. 391.

⁴ Т а м же, стр. 391—392.

⁵ Архив МО СССР, ф. 1, оп. 2083, д. 35, л. 165

150

основанный на принципах коллективной безопасности, мог бы остановить фашистскую агрессию мирными средствами. Но западные державы с безрассудным упрямством продолжали поощрять гитлеровскую авантюру.

Утром 28 сентября Чемберлен снова обратился к Гитлеру с посланием, заверяя его, что он может получить все, чего требует, «без войны и без промедления», и пред­лагая созыв конференции в Берлине, на которую выражал готовность явиться лич­но, чтобы помочь согласовать необходимые детали. При этом он гарантировал от име­ни Англии и Франции «добросовестное, полное и быстрое» выполнение согласованных решений Чехословакией ¹.

Но прежде чем предложения Чемберлена дошли до Гитлера, еще более капи­тулянтский проект был представлен Францией: с утра 28 сентября посол Франсуа Понсе добивался приема у Гитлера и, наконец, принятый по ходатайству Геринга и английского посла Гендерсона, разложил перед фашистским властителем карту с обозначением сроков эвакуации Судет.

Таким образом, все, чего Гитлер добивался, было преподнесено ему, по его соб­ственным словам, «на серебряном блюде» ². Получив новые заверения Чемберлена я Даладье, Гитлер согласился на созыв конференции, пригласив их, а также Муссо­лини в Мюнхен. В организации Мюнхенской конференции немалая роль принадлежала США. Хэлл писал, что предпринятые американским правительством «шаги оказали значительное влияние па развитие событий» ³.

Мюнхенская конференция состоялась 29—30 сентября 1938 г. В ней участво­вала только одна сторона — Англия,, Франция, Германия и Италия, другая же — Чехословакия приглашена не была, и ее представители унизительно ожидали решения за дверьми конференции. Отстраненным оказался и Советский Союз, несмотря на его жизненную заинтересованность как одной из великих держав в разрешении евро­пейских проблем. Все это было неслыханным нарушением элементарных норм между­народного права.

Еще до встречи в Мюнхене правительства Англии и Франции фактически при­няли требования Гитлера: таким образом, задачей конференции явилось лишь оформ­ление заранее подготовленной сделки.

Работа конференции проходила в совершенно необычных условиях. Можно с полным основанием утверждать, что в истории международных встреч не было другого примера, когда бы английская и французская дипломатия проявила такую угодливость и такое пресмыкательство, какие выказали Чемберлен и Даладье перед Гитлером в Мюнхене. Английский дипломат Киркпатрик описал в своих вос­поминаниях обстановку напряженности и нервозности, царившую на конференции в Мюнхене, в работе которой он участвовал. Представители германской стороны не верили своему успеху и до последней минуты ожидали подвоха со стороны англичан и французов. Последних мучила нечистая совесть, сознание того, что их поведение в отношении Чехословакии является позорным и предательским. У представителей Англии и особенно Франции «был вид затравленных людей, потерявших стыд и гото­вых содействовать расчленению своего союзника. Нервное напряжение было настоль­ко велико, что иногда возникало впечатление, что именно Чехословакия ответствен­на за все заботы и волнения тех дней» ⁴. Киркпатрик стыдливо умалчивает о своей собственной роли в мюнхенском сговоре.

Поведение представителей Англии и Франции ничего, кроме презрения, не вызвало у Гитлера и Муссолини. Риббентроп заявил Гитлеру о Чемберлене: «Этот старик сегодня подписал смертный приговор Британской империи, предоставив нам проставить дату приведения этого приговора в исполнение»⁵. Ознакомление с

¹ См. Documents on British Foreign Policy. Third Series, vol. II, p. 587.

² J. W h e e l l e r-B e n n e t t. Munich, p. 187.

³ С. Hull. The Memoirs, vol. I, p. 595.

⁴ Ivone Kirkpatrick. The Inner Circle. London, 1959, p. 128.

⁵ H. D a 11 o n. The Fateful Years 1931—1945. London, 1957, p. 195c

151

материалами конференции показывает, какое глубокое оскорбление было нанесено в Мюнхене достоинству чехословацкого, английского и французского народов.

Даладье и Чемберлен с восторгом встретили заявление Гитлера, что он будет следовать тем основам своей политики, которые были провозглашены им в недавней речи в Спортпаласе. Они безоговорочно поддержали гитлеровское требование о немедленной пере даче Германии «Судетской области». Чемберлен заявил, что он счи­тает предложенные сроки «разумными» и что долгом великих держав является, па его мнению, «позаботиться о том, чтобы чешское правительство по безрассудству и упрямству не отказалось от очищения территории». Даладье указал, что он «ни в коем случае не потерпит проволочек в этом деле со стороны чешского правительства»¹.

Конкретные пункты соглашения были быстро согласованы, и 29 сентября позд­но ночью состоялось его подписание. Гитлер выразил Даладье и Чемберлену бла­годарность «за их старания в деле достижения счастливого результата переговоров»².

После подписания соглашения, когда Гитлер и Муссолини уже ушли, в зал заседаний были приглашены представители Чехословакии, где им вручили текст соглашения. На вопрос одного из чехословацких представителей Масаржика, ожи­дается ли от Чехословакии какой-либо ответ, ему сказали, что «четыре государствен­ных мужа не располагают большим количеством времени» и что никакого ответа от Чехословакии не требуется. «Нам было объяснено довольно грубым образом и при­том — французом, что это приговор без права апелляции и без возможности внести в него исправления»³,— отметил Масаржик в своей записи о пребывании в Мюнхене.

Мюнхенское соглашение содержало следующие основные условия. «Судетская область» передавалась Германии; ее оккупация немецкими войсками устанавливалась по этапам с 1 по 10 октября; на чехословацкое правительство возлагалась ответст­венность за полную сохранность имевшихся на передаваемой территории сооружений. Международная комиссия в составе представителей Германии, Англии, Франции, Италии и Чехословакии должна была: а) определить области, помимо Судетской, с немецким населением, часть которых подлежала немедленной оккупации герман­скими войсками, а в другой их части намечался плебисцит; б) окончательно опре­делить новые границы Чехословакии⁴.

В дополнении к соглашению говорилось, что участники Мюнхена предоставят Чехословакии гарантии новых границ при условии ее отказа от договоров с Фран­цией и Советским Союзом и после урегулирования вопроса о польском и венгерском меньшинствах в Чехословакии ⁵.

На второй день конференции, 30 сентября, состоялось подписание англо-гер­манской декларации о ненападении, призванной застраховать Англию от немецко-фашистской агрессии, а Германию — от противодействия англичан ее захватничес­кой политике. Таким образом, данная декларация явилась важной составной частью мюнхенской сделки.

В Мюнхене был предрешен вопроси о франко-германской декларации о ненапа­дении. Подписав с Германией 6 декабря 1938 г. этот документ, правительство Фран­ции похоронило тем самым свой договор с Советским Союзом ⁶.

Так был разыгран правительствами США, Англии и Франции в сентябре 1938 г. позорнейший фарс, представлявший собой от начала до конца измену изнутри, измену извне и явившийся для народов Европы тяжелой трагедией. С благословения западных «демократов» Чехословакия, издавна считавшаяся немецкими империа­листами бревном в глазу «великогерманской империи», была отдана на четвертова­ние фашистской Германии как плата за ее обещание предпринять войну против СССР..

¹ Документы и материалы кануна второй мировой войны, т. I, стр. 280

² Т а м же, стр. 306.

³ Т а м же, стр. 314.

⁴ См. т а м же, стр. 287—299.

⁵ См. там же, стр. 294.

⁶ Текст декларации см. Mnichov v dokumentecn. Dil. I. Praha, 1958, str. 270—271

152

Известный американский буржуазный историк Герберт Фейс справедливо отмечает, что «мюнхенское соглашение позволило Гитлеру разорвать Чехословакию на части и подставило под удар Германии Польшу и Советский Союз» ¹. Американский жур­налист Уолтер Липпман отмечает и другую важную сторону мюнхенского сговора: «Принося Чехословакию в жертву Гитлеру, Англия и Франция на самом деле жертвовали своим союзом с Россией... в последней тщетной надежде, что Германия и Россия будут воевать и истощат друг друга» ². Так французские политические деятели свели на нет советско-французский договор о взаимной помощи, представляв­ший собой надежную гарантию национального величия и безопасности Франции.

С сентября 1938 г. слово «Мюнхен» стало в политическом словаре всех народов синонимом предательства, политики натравливания фашистского агрессора на миро­любивые страны. Эта политика, в основе которой лежали национальное предатель­ство, классовый эгоизм и страх буржуазии перед силой народов, была лучшим союзником фашизма.

Организаторы и вдохновители Мюнхена были удовлетворены состоявшейся сделкой и взаимно приветствовали друг друга. Правительство США уполномочило посла Кеннеди передать Чемберлену свою более чем краткую, но выразительную похвалу: «Молодец!» («Good man»)³. Другой американский посол Буллит встретил в Париже Даладье и Боннэ «с руками, полными цветов», и передал им со слезами на глазах «братский и радостный привет из Америки»⁴. Опасаясь, как бы в этой радости поджигателей войны не была забыта роль США, газета «Нью-Йорк тайме» 15 октября 1938 г. писала: «Чемберленовский взбудораженный голубь, устало машущий крылья­ми на пути из Мюнхена домой, является американским детищем. Мы должны гор­диться этим».

Предательством интересов чехословацкого народа капиталистическая Европа сделала решающий шаг к мировой войне. Политический кризис приближался к сво­ему кульминационному пункту.

В дни, когда решалась судьба Чехословакии, исключительно гнусную роль в отношении ее сыграло реакционное правительство буржуазно-помещичьей Поль­ши. Рассчитывая поживиться за счет чехословацких земель, получить подачку с барского стола, польское правительство всячески подчеркивало перед Германией свою причастность к созданию той обстановки, которая способствовала расчленению чехо­словацкого государства.

Министр иностранных дел Польши Бек, пресмыкаясь перед германскими фаши­стами, считал необходимым высказаться перед ними прежде всего против самого существования Чехословакии. 19 сентября 1938 г. он поручил послу в Берлине Липскому сообщить Гитлеру, что польское правительство рассматривает «Чехословац­кую республику как создание искусственное... не связанное с действительными потребностями и здоровым правом народов Центральной Европы» ⁵. Бека очень беспокоило, как бы западные державы в своем предательстве по отношению к Чехо­словакии не остановились на полпути и, отдав гитлеровцам значительную ее часть, не сохранили бы урезанную Чехословакию в качестве самостоятельного государ­ства. Поэтому он поспешил заявить, что «мы сделали оговорки против такого решения вопроса» ⁶.

Через Липского Бек напомнил Гитлеру об оказанной ему помощи со стороны Польши. «Польское правительство, — с похвальбой сообщал он, — четырежды

¹ Herbert F e i s. Churchill — Roosevelt — Stalin. The War they waged and the Peace they sought. Princeton, 1937, p. 4.

² W. Lippmann. United States Foreign Policy. Boston, 1943, p. 116.

³ W. L a n g e r and S. G 1 с a s o n. The Challenge to Isolation 1937 — 1940. New York, 1952, p. 34.

⁴ G. Bonnet. Défense de la paix. De Washington au Quai d'Orsay, p. 294.

⁵ «Sprawy Miedzynarodowe» (Polski mstytut spraw Miedzynarodo\\ych), 1958, № 2, s.114.

⁶ T a m ж e.

153

отклоняло предложения присоединиться к международному вмешательству в защиту Чехословакии». Главной «заслугой» Польши, по его мнению, явилось ее противодей­ствие миролюбивым предложениям СССР. «Правительство Польши,— с кичливой самоуверенностью писал Бек,— констатирует, что своей позицией оно парализовало возможность широкого вмешательства Советов в чешский вопрос... Наши своевремен­ные маневры на Волыни были поняты Москвой как предостережение». С тем же заз­найством и с явной претензией на роль «вершителя» мировых судеб Бек сообщал, что «Польша считает вмешательство Советов в европейские дела недопустимым» ^ï.

Опасаясь, что венгерские правители могут больше выслужиться перед Гитлером, чем их польские единомышленники, Бек поспешил пожаловаться Гитлеру, что в вопросе о Чехословакии «мы не имеем ясно очерченного решения Венгрии» ². О заслугах Польши в осуществлении антисоветской политики Бек считал необходимым заявить и в Лондоне. Польский посол в Великобритании Рачинский, добиваясь от английского правительства признания домогательств Польши на учас­тие в разделе Чехословакии, напомнил Галифаксу, что Советский Союз представляет собой для польских правителей «потенциального врага» ³.

Хотя Бек и преувеличивал роль Польши в чехословацком конфликте, она все же была значительна. Территориальные претензии Польши к Чехословакии еще более накаляли напряженную обстановку, облегчая Германии предъявление своих требований, а угроза польского удара по Чехословакии увеличивала эффективность гитлеровского шантажа. Обращения Бека к Берлину были «по достоинству» оценены германскими политическими деятелями, и они охотно обсуждали с польскими пред­ставителями вопрос о совместном походе против СССР, мечты о котором не давали покоя правящим кругам Польши.

Еще в августе 1938 г. Геринг имел две беседы с Липским. Он прямо заявил польскому послу, что русская проблема «станет актуальной» после решения чехо­словацкого вопроса ⁴. Обманывая своего собеседника в отношении действительных планов Германии, Геринг давал понять, что гитлеровцы готовы поддержать захват­нические стремления польских фашистов «в направлении плодородной Украины» как вполне «обоснованные стремления» и согласны поступиться Украиной в их пользу. Ради осуществления этих замыслов Геринг признавал желательным «сближение военных сфер Германии и Польши» ⁵.

Предложение Геринга, отражавшее затаенные мечты польской правящей верхуш­ки, встретило полное одобрение с ее стороны. Она встала на путь переговоров с Герма­нией о военном союзе против СССР и о полюбовном разделе с ней советской террито­рии. От имени германского правительства Гитлер официально предложил Польше помощь против СССР, настойчиво подчеркнув польскому послу, что «Польша явля­ется первостепенным фактором, защищающим Европу от России» ⁶.

Польские правители проявили беспредельную политическую слепоту, при­мкнув к Германии в вопросе о расчленении и уничтожении Чехословакии. Захват гит­леровцами этой страны неминуемо должен был повлечь за собой непосредственную угрозу их нападения на Польшу. Но, соблазненные обещанной им Гитлером и Герин­гом украинской пшеницей, польские реакционеры, как крысы за куском сала, послушно направились в расставленную им ловушку. Как только 30 сентября 1938 г. в Варшаве стало известно мюнхенское Соглашение, Бек срочно встретился с амери­канским послом и после беседы с ним специальным самолетом направил польскому послу в Праге текст ультиматума ⁷ и предписание вручить его чехословацкому

¹ «Sprawy Miçdzynarodovve», 1958, № 2, s. 113—114.

² Т а м же, стр. 114.

³ «Spra\vy Miedzynarodowe», 1958, № l, s. 84.

⁴ См. Документы и материалы кануна второй мировой войны, т. I, стр. 175.

⁵ «Sprawy Miedzynarodowe», 1958, № 3, s. 85—86.

⁶ Документы и материалы кануна второй мировой войны, т. I, стр. 213.

⁷ См. «The New York Times», October 1, 1938.

154

правительству до 24 часов того же дня ^х. Польша требовала немедленно передать ей Тешинскую область. На следующий день польские войска вторглись на чехосло­вацкую землю.

Правящая верхушка Польши, нанеся братской славянской стране удар в спину, сделала один из самых серьезных и гибельных для своей страны шагов по пути к национальной катастрофе. Последствия его не заставили себя долго ждать. Уже 24 октября 1938 г. грянул первый раскат грома. В этот день Германия поставила перед Польшей вопрос о присоединении Данцига ² к территории «рейха» и о проклад­ке через Польский коридор ³ германского коридора с размещением в нем автострады и многоколейной железной дороги. При этом гитлеровцы, используя ненависть поль­ской правящей клики к Советскому Союзу, заверяли ее в возможности польско-гер­манского сотрудничества и совместных мероприятий «против России в рамках анти-коминтерновского пакта»⁴.

Потеря Данцигского порта и создание немецкого коридора на польской земле нанесли бы сильный удар по экономике Польши, изолировав страну от Балтийского моря, через которое проходило около 70 процентов ее внешнеторгового оборота. Польша попала бы в тяжелую экономическую зависимость от Германии.

Тем не менее польские правители, прельщенные антисоветскими обещаниями гитлеровцев, продолжали поиски путей к заключению сделки с фашистской Герма­нией, несмотря на то, что эта сделка угрожала самым насущным национальным и экономическим интересам Польши.

Сопротивление народных масс вынуждало правителей Польши, дабы не вы­пустить из рук руля правления, говорить о противодействии гитлеровской агрессии. Однако они не принимали никаких практических мер для ее отражения и втайне продолжали свою антинациональную политику. Если Польша избежала позора превращения в гитлеровского сателлита, то это заслуга ее народа, который своей мужественной борьбой связывал реакции руки.

Еще задолго до этих событий, в марте 1936 г., Коммунистическая партия Поль­ши совершенно правильно оценила обстановку и дала народу ясную программу действий. В постановлении IV пленума ЦК КПП говорилось: «...Борясь против военных махинаций Бека и Гитлера, наша партия защищает как мир, так и националь­ную независимость, так как авантюристическая политика клики санации обрекает Польшу на вассальную зависимость от гитлеровской Германии; мы — коммунисты — не позволим превратить нашу страну в плацдарм или проходной коридор для гит­леровских генералов, стремящихся поработить как польский народ, так и народы Советского Союза»⁵.

Мюнхенское соглашение проводилось в жизнь с чрезвычайной поспешностью. Чехословацкая армия, готовая к отпору захватчикам, получила приказ оставить границу. Этот приказ исходил от буржуазного правительства, решившего капитули­ровать. Воля народа к защите республики во внимание не принималась.

Реализация мюнхенского соглашения сопровождалась дальнейшими уступками в пользу Германии. Плебисцит в тех районах, где он намечался, проведен не был, и эти районы стали добычей Германии; границы перешедших к гитлеровцам террито­рий были нарушены ими более чем в 300 пунктах. Польша захватила Тешинскую Силезию; Венгрии Гитлер и Муссолини, взявшие на себя роль самозванных арбит­ров (первый Венский «арбитраж», 2 ноября 1938 г.), передали южные районы Закар­патской Украины и Словакии.

¹ См. «Spra\\y Miedzynarodoue» , 1958, № 2, s. 115—116.

² Данциг—немецкое название польского города Гданьск, который после первой мировой войны не был возвращен Польше от Германии, а превращен в «вольный город» под управлением Лиги Наций.

³ Польским коридором называли в то время польскую часть Померании.

⁴ История Польши. Т. III. M., Изд-во Академии наук СССР, 1958, стр. 438.

⁵ Т а м же, стр. 399.

155

Чехословакия была лишена пограничных укреплений. Германия захватила у нее жизненно важные районы, где сосредоточивалась большая часть промышленности; транспортные коммуникации оказались разрезанными. Искромсанная, лишенная пограничных укреплений и экономически обессиленная, Чехословакия становилась совершенно беззащитной перед угрозой дальнейших актов немсцко-фашистской агрессии.

Советский Союз вновь стремился помочь братскому чехословацкому народу. Учитывая, что мюнхенское соглашение предусматривало предоставление оставшей­ся части Чехословакии гарантий от неспровоцированной агрессии, Советское прави­тельство 9 октября 1938 г. запросило чехословацкое правительство, образовавшееся после эмиграции Бенеша, желает ли оно получить гарантии новых границ и незави­симости также со стороны СССР. Чехословацкое правительство и на этот раз не приняло дружественной руки Советского Союза, сославшись на то, что данный вопрос может быть решен только державами — участницами Мюнхена ^х. Но последние вовсе и не собирались предоставлять Чехословакии какие-либо гарантии. Все их расчеты были связаны с тем, что Чехословакия, и в частности Закар­патская Украина, должна явиться трамплином для нападения Германии на СССР.

В правящих кругах США, Англии и Франции давно уже созрело намерение использовать для провоцирования немецко-фашистского нападения на СССР неодно­кратные заявления германских руководителей об их заинтересованности в хлебе Украины. Вопрос об Украине рассматривался 24 ноября 1938 г. на совещании высших правительственных деятелей Англии и Франции в Париже. Чемберлен и Галифакс сообщили Даладье и Бонна о том, что «имеются признаки намерения германского правительства начать расчленение России...» ². Вскоре после этого, подписывая с Германией декларацию о дружбе и ненападении, Боннэ сказал Риббентропу: «Оставьте нам нашу колониальную империю, и тогда Украина будет ва­шей» ³. Французский дипломат весьма благожелательно реагировал на слова Риббент­ропа о намерении Германии довершить захват Чехословакии.

Сразу же после подписания франко-германской декларации о дружбе и нена­падении хорошо информированная французская газета «Пари суар» опубликовала карту Советской Украины под многозначительным названием: «Украина — страна с 40-миллионным населением». Газета писала о богатствах Украины, способных сделать счастливым любого их обладателя. В это же время, выдавая желаемое за действитель­ное, английский поверенный в делах в Берлине Джордж Оджильви-Форбес с удов­летворением писал своему правительству, что он рассчитывает на осуществление Гит­лером в ближайшее время третьей фазы завоевательной политики с целью «создания... независимой русской Украины под немецкой опекой» ⁴. Американские, английские и французские реакционные газеты, стараясь опередить друг друга, услужливо реко­мендовали Гитлеру «присоединить» к Закарпатской Украине Советскую Украину, толкая Германию на войну против СССР и подсказывая ей повод для нападения. «Огромные естественные богатства этой южной части России (Украинской ССР. — Ред.), — писала «Нью-Йорк тайме»,— ... являются теперь целью третьего рейха... Отрезанная от России и соединенная с Германией, она послужит огромным резервуаром для снабжения многими материалами, которых недостает Германии... Вполне вероятно, что возможна война между Германией и Россией в том случае, если Гитлер возьмется довести до конца германское наступление с целью создать независимое марионеточное государство в богатейших областях Советской России» ⁵.

¹ См. О Ceskoslovencké Zahranicni politice. Sbornik Stati 1918—1939, str. 382. См. также Архив МО СССР, ф. 1, on. 2083, д. 42, л. 384.

² Documents on British Foreign Policy 1919—1939. Third Series,vol. III. London, 1950,p. 306.

³ J. D ebu-B ridel. L'Agonie de la troisième République 1929—1939. Paris, 1948, pp. 511—512.

⁴ T a m же; Documents on British Foreign Policy 1919—1939. Third Series, vol. Ill, p. 387.

⁵ «New York Times», December 18, 1938.

156

Американский посол в Париже Буллит в беседе с министром внутренних дел США Икесом в декабре 1938 г. следующим образом излагал желательное для запад­ных держав развитие событий. «Германия,— говорил он,— в свое время попытается захватить Украину, которая является богатейшей житницей Советского Союза. В ходе этого Германия истощит себя до такой степени, что она не сможет выдержать напряжения и в конце концов рухнет под его бременем. Соответственно Япония завоюет или попытается завоевать Сибирь, и она также в свое время рухнет из-за перенапряжения. Бросив Россию на произвол судьбы, Англия и Франция отвратят от себя угрозу нападения Германии» ^г.

Все эти тайные помыслы отнюдь не оставались секретом для германских импе­риалистов, подстегивая их к дальнейшим актам агрессии. Но в осуществлении последних правящие круги Германии руководствовались собственными намерениями. Прежде всего они решили довершить захват Чехословакии.

Капитулянтство части чехословацкой буржуазии резко усилилось после Мюн­хена. Под видом борьбы за «сплочение нации» и защиты оставшейся территории страны от немецких захватчиков она чисто фашистскими методами подавляла демократи­ческие силы, расчищая этим путь для гитлеровской оккупации. Если в других странах реакция боролась за установление фашистской диктатуры под лозунгами воинствующего национализма и шовинизма, то чешская реакция, ратуя за фа­шизм, выступала в роли могильщика национальной независимости и самостоятельно­сти своей страны.

В марте 1939 г. Германия приступила к захвату оставшейся части Чехословакии, пользуясь дальнейшим пособничеством мюнхенцев. Английское министерство ино­странных дел заявило, что у правительства Англии нет оснований вмешиваться в развитие событий в Чехословакии ². Об этом же сообщил германскому мини­стерству иностранных дел посол Англии в Берлине Гендерсон ³. Аналогичной была и позиция французского правительства. Боннэ утверждал, что чехословацкое госу­дарство явно не в состоянии сохранить свое самостоятельное существование ⁴.

В ночь на 15 марта 1939 г. представители чехословацкой буржуазии подписали в Берлине декларацию, в которой говорилось, что судьба страны передается в руки Германии ⁵. Так был завершен захват Чехословакии.

Чехию и Моравию Германия непосредственно присоединила к себе в качестве протектората, а из Словакии создала колонию во главе с марионеточным правитель­ством. (См. карту № 7). Открытым оставался вопрос о Закарпатской Украине, южная часть которой, как и южные районы Словакии, была уже передана Венгрии.

Правительства США, Англии и Франции поспешили санкционировать новый акт фашистской агрессии, поскольку он пока еще не расходился с их планами. Чем-берлен при этом заявил в парламенте, что он отказывается считать поглощение Чехо­словакии агрессией ⁶.

Свое одобрение действиям гитлеровской Германии поспешили выразить и англий­ские капиталисты. 15—16 марта в Дюссельдорфе было подписано соглашение между Федерацией британской промышленности и Имперской группой промышленников об экономическом сотрудничестве, свидетельствовавшее, что хозяева Англии торо­пятся сговориться с германскими монополиями.

Правительство СССР было единственным правительством, которое отказалось признать захват Чехословакии. В ноте от 18 марта 1939 г., адресованной Германии, оно заявило, что отказывается признать правомерным и отвечающим принципам

¹ Harold L. I с k e s. The Secret Diary. Vol. II. New York, 1954, p. 519.

² cm. Documents on British Foreign Policy 1919—1939. Third Series, vol. IV. London, 1951, pp.238—241.

³ cm. J. W h e e 1 1 e r-B e n n e t t. Munich, p. 353.

⁴ См. Documents on British Foreign Policy 1919—1939. Third Series, vol. IV, p. 243.

⁵ cm. Documents on German Foreign Policy. Series D., vol. IV. London, 1951, pp. 263—269.

⁶ cm. «The Times», March 15, 1939.

457

самоопределения народов включение в состав германской империи Чехии, а в той или иной форме и Словакии. Советское правительство расценило оккупацию Чехо­словакии немецкими войсками как акт произвола, насилия и агрессии ¹.

Захват Чехословакии еще более укрепил стратегическое положение гитлеров­ской Германии и усилил ее военно-промышленный потенциал. Об этом подробно говорил Геринг в беседе с Муссолини, особенно подчеркивая, что захват Германией Чехословакии создает благоприятные условия для нападения на Польшу. Он заяв­лял: «...Тяжелое вооружение Чехословакии, во всяком случае, показывает, насколько оно могло быть опасно даже после Мюнхена в случае серьезного столкновения. В результате действий Германии положение обеих стран оси улучшено, в частности, вви­ду тех экономических возможностей, которые были приобретены в результате переда­чи Германии военного потенциала Чехословакии. Это способствует значительному усилению моши оси против западных держав» ².

Захват Чехословакии поощрил фашистских агрессоров к новым насильствен­ным актам. Гитлеровская Германия, воспользовавшись благоприятным положением, создавшимся в результате пособничества западных держав, захватила 23 марта 1939 г. у Литвы Клайпедскую область и навязала правительству Румынии кабальное эко­номическое соглашение, по которому румынская экономика становилась придатком германской военной экономики.

Оказав поддержку Германии в захвате Чехословакии, фашистская Италия по­ставила перед гитлеровским правительством вопрос о соответствующей компенсации, желая получить услугу за услугу. Она настаивала на том, чтобы немецкие фашисты помогли ей осуществить давно задуманную агрессию против Албании. 17 марта 1939 г. германский посол в Риме Макензен заявил, что Германия согласна оказать поддерж­ку Италии в захвате Албании.

Утром 7 апреля 1939 г. более 50 тыс. итальянских солдат и офицеров при под­держке авиации и флота вторглись в Албанию. Албанский народ, несмотря на предательское поведение своего правительства, оказывал захватчикам героическое сопротивление. Воинские подразделения портов Дуррес, Влора, Шингьини, Саранда проявили высокое мужество при защите родной земли.

Итальянское вторжение в Албанию явно нарушало подписанное в 1937 г. согла­шение между Англией и Италией, по которому обе державы обязались сохранять статус-кво на Средиземном море. Казалось бы, что такое нарушение должно было побудить Англию принять ответные меры. Однако правительство Великобритании предпочло умыть руки. Накануне захвата Албании Чемберлен информировал аме­риканского посла в Лондоне о своем намерении не вмешиваться в конфликт ³. Пра­вительство США ответило, что оно полностью разделяет английскую точку зре­ния в данном вопросе.

После ликвидации Чехословакии германские требования к Польше стали при­нимать все более угрожающий характер. В марте 1939 г. немецкие фашисты начали стягивать войска к польским границам. Захватив Клайпеду, Германия немедленно приступила к превращению ее в базу нападения на Польшу.

Одновременно началось наступление и на дипломатическом фронте. 21 марта Риббентроп в беседе с Липским уже совершенно другим тоном повторил германские требования в отношении Данцига и автострады, предложив взамен гарантию польских границ. При этом он настаивал на том, что договоренность между Германией и Польшей «должна включать ясные антисоветские тенденции»⁴. Этим он подчеркивал, что гитле­ровские требования к Польше имеют своей задачей обеспечить выход германских воо­руженных сил на исходные позиции для нападения на СССР. Гитлеровский дипломат

¹ См. Внешняя политика СССР. Сборник документов, т. IV, стр. 411.

² Нюрнбергский процесс. Сборник материалов, т. 2, стр. 317.

³ См. A. M. H е к p и ч. Политика английского империализма в Европе. М., Изд-во Академии наук СССР, 1955, стр. 299.

⁴ The Polish White Book, p. 62.

158

достиг цели. Посетивший в эти дни Варшаву министр иностранных дел Румынии Гафенку отмечал в своем дневнике, что Бек целиком и полностью доверял «слову Гитлера» *. Но дело было не в доверии. Правительство Польши, подобно правитель­ствам США, Англии и Франции, рассчитывало, что ненависть к Советскому Союзу возобладает над империалистическими противоречиями цри выборе Германией жертвы агрессии.

Именно на это, на антисоветские вожделения немецких империалистов, и ссы­лался Бек, беседуя с Гафенку. Он говорил: «В отличие от своих предшественников Гитлер сознает реальность большевистской угрозы: он всегда с ней боролся... Я знаю, что именно это для Германии Гитлера — центральная, главная, решающая проблема, рядом с которой все другие проблемы выглядят второстепенными. Как же может Германия после этого быть заинтересованной в том, чтобы воевать с Польшей?.. Если польский бастион падет, ворота Европы будут открыты перед советской экспан­сией. Разве Гитлер хочет этого? Я знаю, что он этого не хочет. Конечно, он желает вернуть Данциг, но никогда он не согласится заплатить такую цену за приобрете­ние вольного города» ². После беседы с польским министром Гафенку записал в своем дневнике: «Бек целиком отдался Гитлеру» ³.

Правительство Польши, несмотря ни на что, продолжало вести страну по пути национального самоубийства. В этом безумии польской реакции была своя система: пусть с самим дьяволом, пусть себе на погибель, только бы против Советского Союза! — таким оставался до конца смысл ее политики.

«По сути дела,— говорил в июле 1959 г. В. Гомулка, — это был не какой-то мифический «антирусский комплекс», а классовая ненависть к первому в мире го­сударству рабочих и крестьян, несмотря на то, что возникновение этого государства было непременной предпосылкой восстановления независимости Польши. В дей­ствительности буржуазия и помещики, а также правое руководство тогдашней ППС опасались общественного влияния, какое могли бы оказать на польский народ союз с Советским Союзом и совместная с ним борьба против гитлеризма.

Этому единственно реальному и эффективному союзу, который мог бы уберечь Польшу от сентябрьского поражения, несанационные круги польской буржуазии предпочитали мифический союз с британскими и французскими мюнхенцами» ⁴.

В то время как правительства Англии, Франции и Польши искали путей для новых сделок с Германией, последняя уже готовила войну. Гитлеровское правитель­ство предрешило этот вопрос. Когда министр иностранных дел Италии Чиано спро­сил Риббентропа, прогуливаясь с ним по саду в его резиденции: «...Чего вы хотите, коридор или Данциг?», Риббентроп, взглянув на итальянца холодными глазами, ответил: «Нет, больше мы этого не хотим... Мы хотим войны»⁵. Было ясно, что Герма­ния решила начать игру с огнем.

11 апреля 1939 г. план войны против Польши, зашифрованный под названием «план Вейсс», был утвержден германским правительством. Он предусматривал вне­запное нападение на Польшу с целью ее разгрома и уничтожения польских воору­женных сил. В беседе с Чиано Гитлер заявил, что «Польшу следует поразить с такой силой, чтобы она в течение пятидесяти лет не была бы в состоянии сражаться» ⁶.

Война против Польши стала ближайшей целью немецкого империализма в его борьбе за мировое господство. При этом, если бы Германия решила немедленно напасть на СССР, завоевание Польши помогло бы ей в создании антисоветского плац­дарма. Если же Германия решила бы сперва разделаться со своими западными покровителями, то и тогда разгром Польши был необходим ей, чтобы лишить Англию

¹ G. Gafenco. Derniers jours de l'Europe. Paris, 1946, p. 63.

² Там же, стр. 70.

³ Т а м же, стр. 76.

⁴ «Правда», 22 июля 1959 г.

⁵ Нюрнбергский процесс. Сборник материалов, т. 2, стр. 780.

⁶ Т а м же, стр. 348.

159

и Францию их единственного военного союзника и избежать войны на два фронта. Германское правительство считало, что Польша могла бы оказать помощь Англии и Франции в случае нападения Германии на эти страны. Возможность же оказания помощи со стороны Англии и Франции их польскому союзнику германское правительство, основываясь на опыте Мюнхена, совершенно исключало. Немецкие империалисты понимали, что англо-французские гарантии Польше ничего не стоят и значатся только на бумаге. С презрением к своим мюнхенским партнерам и к их политике Гитлер говорил: «Наши враги — всего лишь убогие черви. Я видел их в Мюнхене. Они слишком трусливы, чтобы предпринять военные действия. Они не пойдут дальше установления блокады... Единственно, чего я боюсь,—это приезда ко мне Чемберлена или какой-либо другой свиньи с предложением изме­нить мои решения. Но я спущу его с лестницы, даже если мне самому придется ударить его ногой в брюхо на глазах фотокорреспондентов» ¹. Вот к чему привели бизиты Чемберлена к Гитлеру! Фашистский диктатор, по словам японских историков, «оседлал тигра» и стремглав несся к войне.

Таким образом, политическая обстановка в Европе к весне 1939 г. накалилась до крайности. Только путем чрезвычайных и согласованных мер всех государств, которым угрожала фашистская агрессия, можно было еще остановить надвигавшуюся лавину войны. Но руководителей западных держав по-прежнему интересовал вопрос не о пресечении агрессии, а исключительно о «канализации» ее на Восток, против Советского Союза. Острота империалистических противоречий усиливалась. Опираясь на содействие американских и английских монополий, Германия в эко­номическом и военном отношении вырвалась далеко вперед по сравнению « Англией и Францией, что видно из следующих данных.

Промышленное производство капиталистических стран Европы²

	Добыча каменного		Выплавка		Выплавка
	угля (вместе
Страны	с бурым)		чугуна в млн. тонн		стали в млн. тонн		алюминия в тыс тонн
	1937 г	1939 г.	1937 г.	1939 г.	1937 г.	1939 г.	1937 г.	1939 г.
Германия
(в границах
соответствую-
щих лет) . .	240,0	251,6	16,0	17,5	19,8	22,5	127,6	199,5
Англия . . .	244,0	235,0	8,6	8,1	13,2	13,4	19,3	25,4
Франция . . .	45,0	49,8	7,9	7,4	7,9	7,9	34,5	52,5
Италия. . . .	1,5	2,4	0,8	1,1	2,3	2,3	22,9	34,2

По мере роста сил германский империализм все острее ощущал недостаточ­ность своих экономических и политических позиций по сравнению с США, Англией el Францией, его требования становились все наглее и решительнее. Каждая уступка западных держав Германии приводила к дальнейшему изменению в соотношении сил в ее пользу и поощряла гитлеровцев на предъявление новых требований. Тем са­мым конфликт между западными державами и Германией не только не сглаживался, а все более обострялся. В то же время у немецких фашистов возрастала уверенность в том, что им сравнительно легко удастся осуществить успешную военную авантюру на Западе.

¹ Na?i Conspiracy and Aggression. Vol. VII, Washington, 1946, p. 753.

² По данным ЦСУ СССР. См. НМЛ. Документы и материалы Отдела истории Великой Отечественной войны, инв. № 8871, л. 12.

160

3. Англо-франко-советские переговоры 1939 г. Советско-германский договор о ненападении

В марте 1939 г. в Москве состоялся XVIII съезд ВКП(б). В Отчетном докладе съезду Центральный Комитет партии разоблачил политику «невмешательства» как политику попустительства агрессии, политику развязывания войны и превращения ее в мировую путем натравливания германских и японских агрессоров на Советский Союз. Съезд вскрыл подлинный смысл мюнхенского соглашения, констатировав, что «немцам отдали районы Чехословакии, как цену за обязательство начать войну с Советским Союзом...» ¹. В докладе указывалось, что в реакционной печати с целью «поднять ярость Советского Союза против Германии, отравить атмосферу и спровоцировать конфликт с Германией без видимых на то оснований» ² был поднят провокационный шум относительно «присоединения» Советской Украины к Закарпат­ской Украине. Съезд предупредил организаторов политики «невмешательства», что начатая ими большая и опасная политическая игра может окончиться для них серьез­ным провалом.На основе анализа сложившейся международной обстановки в докладе Центрального Комитета были сформулированы следующие задачи партии в области внешней политики:

«1. Проводить и впредь политику мира и укрепления деловых связей со всеми странами;

2. Соблюдать осторожность и не давать втянуть в конфликты нашу страну про­вокаторам войны, привыкшим загребать жар чужими руками;

3. Всемерно укреплять боевую мощь нашей Красной армиииВоенно-Морского Красного флота;

4. Крепить международные связи дружбы с трудящимися всех стран, заинте­ресованными в мире и дружбе между народами» ³.

Съезд указал на опасность новой мировой войны. Больше всего приходилось остерегаться того, чтобы Советскую страну не втянули в войну с агрессорами в состоянии изоляции, да еще одновременно и в Европе и на Дальнем Востоке, в то время как западные державы могли остаться в стороне от борьбы против фа­шистских захватчиков и даже оказывать им содействие.

Осуществляя решения съезда партии, Советское правительство предприняло в области внешней политики ряд мер против^ дальнейшего развития гитлеровской агрессии. Советский Союз продолжал неустанную, последовательную борьбу про­тив захвата Германией стран капиталистической Европы, против превращения их в колонии германского империализма, за национальную независимость и сво­боду народов. По-прежнему политика Советского Союза была диаметрально про­тивоположной политике правительств Англии, Франции и США, готовых принести в жертву немецко-фашистским захватчикам многие страны, лишь бы поощрить агрессию и направить ее против СССР. Большое значение в тогдашней международной обстановке имела твердая решимость Страны Советов защищать прибалтийские республики от агрессии. В связи с захватом гитлеровцами Клайпедской области у Литвы правительство СССР 28 марта 1939 г. обратилось к правительствам Эстонии и Латвии с заявлениями, в которых настоятельно предупреждало их об опасности, нависшей над прибалтийскими странами.

Хорошо зная пути и методы, используемые гитлеровцами в своих агрессивных целях, а также предательство и продажность правящих клик Эстонии и Латвии, Советское правительство предостерегало эти республики от заключения таких

¹ XVIII съезд ВКП(б). Стенографический отчет, стр. 14.

² Т а м же, стр. 13. ³Там же, стр. 15.

11 История Великой Отечественной войны, т. 1 161

соглашений, которые могли бы в той или иной мере ущемить их независимость и само­стоятельность, допустить в них политическое, экономическое или иное господство третьего государства, предоставить ему какие-либо исключительные права и привиле­гии на их территории. Советское правительство заявляло, что такие «соглашения, «добровольные» или заключенные под внешним давлением», будут рассматриваться им как нетерпимые и несовместимые с буквой и духом договоров и соглашений, зак­люченных между СССР и правительствами Эстонии и Латвии, и даже как «нарушение этих соглашений со всеми вытекающими отсюда последствиями». Советское прави­тельство подчеркивало, что оно делает свои заявления в духе искренней благоже­лательности и стремления укрепить уверенность в народах Эстонии и Латвии в дружественном отношении Советского Союза ¹.

Заявления правительства СССР были враждебно восприняты реакционными кругами Эстонии, Латвии и Литвы. Эти заявления были скрыты от народов прибал­тийских стран. Ни в печати, ни в официальных выступлениях их подлинный текст приведен не был. Зато вместо этого появились самые дикие и несуразные измышления о намерениях Советского Союза. Так, например, эстонский посланник в Париже Штрадман похвалялся в донесении своему начальству, что он истолковал перед фран­цузским министерством иностранных дел заявление Советского правительства как проявление желания «вторгнуться без согласия Эстонии на ее территорию» ².

Однако правящие круги Эстонии, Латвии и Литвы, как и гитлеровские главари, понимали, что заявление Советского правительства о невозможности для него «оста­ваться безучастным зрителем» того, как предпринимаются попытки открытого или замаскированного уничтожения независимости прибалтийских стран,— это не пус­тая фраза и что Советский Союз полон решимости принять действенные меры к пресечению фашистской агрессии в отношении прибалтийских республик.

Решимость СССР к защите мира и безопасности народов оказывала определен­ное сдерживающее влияние на Германию. Вопреки ожиданиям наиболее реакцион­ных кругов США, Англии и Франции, она не рискнула весной 1939 г. начать войну против СССР. Германское правительство отложило свои планы и сняло вопрос об Украине, который так широко использовался в тот момент провокаторами войны. Гитлеровцы передали остававшиеся в их руках районы Закарпатской Украины Венг­рии. Это означало, что Германия не склонна «платить по векселю», выданному в Мюнхене.

Вскоре был заключен германо-итальянский «Стальной пакт» — открытый военный союз, лишенный антикоминтерновского прикрытия, которым пользовались агрессоры ранее, и направленный не только и не столько против Советского Союза, сколько против западных держав.

В Лондоне, Вашингтоне и Париже действия Германии вызвали тревоху. Чембер-лен, как он признал в своем дневнике, испытывал прилив бешеной злобы. Станови­лось ясно, что мюнхенская политика дала осечку, и британский премьер счел необ­ходимым найти более действенные средства давления на Германию, чтобы повер­нуть ее агрессию на Восток. Если раньше западные державы пытались уговаривать Гитлера, делая ему одну уступку за другой, то сейчас было решено припугнуть его. Так родились и пресловутая политика «гарантий», и решение правительств Англии и Франции пойти на переговоры с Советским Союзом.

31 марта 1939 г. Чемберлен заявил в палате общин, что английское правитель­ство взяло на себя харантию независимости Польши (позднее было заявлено о предо­ставлении аналогичных «гарантий» Греции и Ь умынии). В последовавших затем англо­польских переговорах в Лондоне было решено одностороннюю английскую гарантию заменить двусторонним обязательством взаимной помощи. Однако оформление этих

¹ См. Центральный Государственный архив Октябрьской революции Эстонской ССР, ф. 31. оп.4, д. 326, л. 5.

² Т а м ж е, ф. 957, оп. 14, д. 701, л. 37.

162

обязательств откладывалось на неопределенный срок. Английское правительство хотело лишь создать видимость организации фронта против Германии и было готово в любой момент выдать ей Польшу как плату за новый Мюнхен. 1 апреля английский официоз «Тайме» откровенно разъяснял, что обязательства Англии перед Польшей «не обязывают Великобританию защищать каждый дюйм нынешних границ Польши». Как справедливо указывает английский историк Уиллер-Беннет, эта статья имела «ужасное сходство» со статьей «Тайме» от 7 сентября 1938 г., в которой предлага­лось расчленение Чехословакии ¹.

Польское правительство, со своей стороны, рассматривало английские «гарантии» по-своему, считая, что сможет их использовать для достижения того соглашения с Германией, к которому оно все время стремилось. Об этом свиде­тельствуют следующие слова из отчета Века: «В результате всех этих различных документов создавалась ситуация, которая давала нам, по меньшей мере на бумаге, максимум «гарантий», не закрывая в то же время дверь—поскольку это зависело от нас, как мы об этом публично заявляли — для новых переюворов с Германией» ².

20 мая 1939 г. Галифакс разработал проект «урегулирования» вопроса о Данци­ге, сводившийся фактически к установлению германского контроля над этим горо­дом, для которого Англия, Франция и Германия при участии Польши должны были выработать новую конституцию ³.

Англия вела и дипломатическую подготовку к этому варианту нового Мюн­хена. Английский посол в Варшаве Кэннард попытался убедить польских деятелей, что «Англии было бы трудно вступить в войну с Германией из-за Данцига» ⁴.

Английские и французские политики не могли не понимать, что одни только «гарантии» вряд ли оказали бы серьезное давление на Гитлера, тем более что Гер­мания в ответ на «гарантии», предоставленные Польше, расторгла польско-герман­ское соглашение 1934 г., англо-германское морское соглашение 1935г. и потребовала от Англии немедленного возвращения колоний. Более действенным средством дав­ления на Германию могло явиться только соглашение Англии и Франции с Советским Союзом. Но западным державам нужно было не само это соглашение, а лишь видимость его заключения. Таким образом, решение английского и французского правительств пойти на переговоры с СССР было очередным ходом в их двойной игре, продолжением в новых условиях той же мюнхенской политики. Переговоры должны были проде­монстрировать изолированность Советского Союза перед лицом фашистской агрес­сии и толкнуть этим Германию к нападению на СССР. Угрозой союза с СССР прави­тельства Англии и Франции стремились заставить Германию пойти на далеко идущее соглашение сними, которое не ущемляло бы интересы английских и французских монополий на мировых рынках и обеспечило нападение Германии на СССР.

Вместе с тем Англия и Франция рассчитывали возложить на Советский Союз такие обязательства, выполнение которых неминуемо вовлекло бы его в войну с Гер^: манией при отсутствии надежных гарантий помощи со стороны Англии и Фран­ции. На случай же, если бы Германия решила двинуться на запад, правительства Англии и Франции стремились обеспечить себе помощь со стороны СССР.

Скрывая свои подлинные намерения, правительства Англии и Франции делали вид, что они будто бы идут навстречу требованиям общественности о создании могу­чего союза правительств и народов, способного преградить путь фашистской агрес­сии. Эти требования иногда проникали на страницы буржуазной либеральной печати. Так, например, газета «Ньюс кроникл» писала: «Россия — стержень всего...

¹ См. J. W h е е l l e r-B e n n e t t. Munich, p. 376.

² Beck Joseph. Dernier Rapport. Politique Polonaise 1926 — 1939. Neuchatel, 1951, p. 199.

³ cm. Documents on British Foreign Policy 1919—1939. Third Series, vol. V. London, 1952, pp. 608—611.

⁴ J. Szembek. Journal 1933—1939. Paris, 1952, p. 174.

11* > 163

Стальной союз между Францией, Англией и Советским Союзом — единственная надежда мира»¹.

В противоположность Англии и Франции Советский Союз, кровно заинтере­сованный в сохранении мира для осуществления своих грандиозных созидательных планов, искренне пытался достичь соглашения с этими странами. Советское прави­тельство понимало весь смысл разбойничьей политики германского империализма, стремившегося к созданию колониальной империи на континенте Европы, и реаль­но оценивало опасность этой политики как для СССР, так и для других европейских государств.

Советский Союз добивался заключения с Англией и Францией такого догово­ра, который был бы не простым клочком бумаги, а представлял собой действенное соглашение о взаимной помощи против агрессии, гарантирующее от нападения страны Центральной и Восточной Европы, предусматривающее формы и размеры немедлен­ной помощи друг другу против любой агрессии.

Линия Советского Союза и линия англо-французской стороны отличались корен­ным образом. Это не замедлило выявиться в ходе переговоров.

21 марта 1939 г. правительство Великобритании предложило Советскому Союзу проект совместной декларации СССР, Англии, Франции и Польши, в которой гово­рилось, что, если европейский мир и безопасность будут «затронуты любыми действия­ми, составляющими угрозу политической независимости любого европейского госу­дарства, наши соответствующие правительства настоящим обязуются немедленно совещаться о тех шагах, которые должны быть предприняты для совместного сопротив­ления таким действиям»².

Уже на следующий день Советский Союз сообщил Великобритании о своем согласии подписать декларацию в предложенном английской стороной тексте. Но правительство Чемберлена не собиралось всерьез выступать с такой декларацией, его предложение преследовало лишь ту цель, чтобы втянуть Советский Союз в пере­говоры. Вот почему 1 апреля оно сообщило Советскому правительству, что считает «вопрос о декларации окончательно отпавшим»³.

Во второй половине апреля Англия и Франция независимо друг от друга направили свои предложения Советскому Союзу. Эти предложения были существен­но различны. Французское правительство предложило проект совместной декларации СССР и Франции, основанной на принципе взаимности обязательств. Декларация пре­дусматривала, что СССР предоставит Франции немедленную помощь и поддержку, если она окажется в состоянии войны с Германией вследствие предоставления своей помощи Польше или Румынии, и соответственно Франция при аналогичных обстоя­тельствах окажет Советскому Союзу немедленную помощь и поддержку⁴.

Английское правительство предложило, чтобы СССР сделал публичное заявле­ние следующего содержания: «...В случае акта агрессии против какого-либо европей­ского соседа Советского Союза, который оказал бы сопротивление (такой агрессии.— Ред.), можно будет рассчитывать на помощь Советского правительства, если она будет желательна, каковая помощь будет оказана путем, который будет найден наиболее удобным»⁵.

Таким образом, Советскому правительству предлагалось взять на себя односто­ронние обязательства без каких-либо встречных обязательств со стороны Англии, причем такие, выполняя которые Советский Союз неминуемо оказался бы в состоя­нии войны с Германией. Предложение Англии имело своей целью не остановить намеченную Германией агрессию против Польши, а создать такие условия, при которых германская военная машина после завоевания Польши двинулась бы дальше

¹ «Ne\\s Chronicle», April 10, 1939.

² АВП СССР, дело англо-франко-советских переговоров 1939 г. (т. III), лл. 24—25.

³ Т а м же.

⁴ См. там ж е, л. 28.

⁵ Т а м ж е, ф. 069, оп. 23, д. 1, п. 66 , л, 33. .

164

на Восток — против Советского Союза. Сделанная в английском предложений оговорка о том, что помощь СССР должна быть оказана таким путем, который будет сочтен заинтересованными сторонами наиболее удобным, недвусмысленно имела в виду заявление польского правительства, категорически возражавшего против помощи Польше со стороны Советского Союза в случае германского нападения.

Несмотря на явно неудовлетворительный характер английского предложения, Советское правительство предприняло попытку по-деловому согласовать позиции сторон. 17 апреля правительство СССР ответило, что оно считает «предложения Франции принципиально приемлемыми» и пытается объединить английское и французское предложения. Советское правительство в свою очередь предложило следующее :

«1. Англия, Франция, СССР заключают между собой соглашение сроком на 5— 10 лет о взаимном обязательстве оказывать друг другу немедленно всяческую помощь, включая военную, в случае агрессии в Европе против любого из договаривающихся государств.

2. Англия, Франция, СССР обязуются оказывать всяческую, в том числе и воен­ную, помощь восточноевропейским государствам, расположенным между Бал­тийским и Черным морями и граничащим с СССР, в случае агрессии против этих государств»¹.

Отличительной чертой советского предложения была полная взаимность обя­зательств. Но именно это и не устраивало правительство Англии, которое помышля­ло не об отпоре немецко-фашистской агрессии, а об ее использовании в интересах свое­го монополистического капитала. Поэтому советское предложение не было принято.

В последовавших затем новых предложениях Англии и Франции их стремление навязать Советскому Союзу односторонние обязательства сказалось еще сильнее.

Французские предложения от 25 апреля 1939 г. включали два пункта, построен­ные таким образом, что создавалось впечатление взаимности обязательств. Первый пункт обязывал Советский Союз немедленно предоставить помощь и поддержку Анг­лии и Франции в случае их войны с Германией, а второй пункт обязывал Англию и Францию оказать помощь Советскому Союзу, если он будет вовлечен в войну с Гер­манией в силу выполнения своих обязательств перед Англией и Францией². Помощь же последних Советскому Союзу в том случае, если он подвергнется нападению Гер­мании или окажется в войне с ней в силу предоставления своей помощи государствам Восточной Европы, французским проектом не предусматривалась.

Английские предложения от 8 мая были еще более откровенными. Правитель­ство Великобритании предлагало, чтобы СССР выступил с публичной декларацией, которой обязался бы оказать немедленное содействие Англии и Франции, если они будут вовлечены в военный конфликт³.

Новые предложения правительств Англии и Франции особенно наглядно пока­зали их нежелание заключить с СССР действенное соглашение по обеспечению мира в Европе. Английское правительство направило 29 апреля ноту французскому прави­тельству, в которой подчеркнуло свое нежелание заключить с СССР подобное согла­шение⁴. В этой ноте было высказано мнение, что против советских предложений можно будет использовать возражения польского правительства.

В одном из своих очередных меморандумов Франции от 22 мая 1939 г. английское правительство писало: «Представляется желательным заключить какое-либо согла­шение, по которому Советский Союз придет нам на помощь, если на нас нападут с Востока, не только с целью принудить Германию вести войну на два фронта, но также, быть может, по той причине... что в случае войны важно вовлечь в нее Советский

¹ АВП СССР, дело ангяо-франко-советских переговоров 1939 г. (т. III), л. 32.

² См. там же, лл. 34—35.

³ См. там ж е, л. 38.

⁴ См. G. G a f e n с о. Derniers jours de l'Europe, pp. 203—204.

165

'Союз»¹. Вовлечь СССР в войну с Германией во что бы то ни стало!— вот к чему сво­дилась вся суть политики правительств Англии, Франции и США.

Центральный Комитет Коммунистической партии и Советское правительство, хотя и не располагали в то время всеми фактическими доказательствами, известными ныне, полностью распознали провокационный смысл той сложной игры, которую вели правительства Англии и Франции. В своем ответе от 14 мая 1939 г. на предложе­ния Англии и Франции Советское правительство указало, что «английские предло­жения не содержат в себе принципа взаимности в отношении СССР и ставят его в неравное положение»², и сделало следующий вывод: «Отсутствие гарантии СССР со стороны Англии и Франции в случае прямого нападения агрессоров, с одной стороны, и неприкрытость северо-западных границ СССР, с другой стороны, могут послужить провоцирующим моментом для направления агрессии в сторону Советского Союза»³.

Пытаясь повлиять на позицию Англии и Франции, чтобы достичь соглашения с ними, Советское правительство высказало свое мнение о том, какие условия необхо­димы для создания действительного барьера миролюбивых государств» против даль­нейшего развертывания атрессии в Европе. Эти условия были таковы:

«1. Заключение между Англией, Францией и СССР эффективного пакта взаимо­помощи против агрессии;

2. Гарантирование со стороны этих трех великих держав государств Централь­ной и Восточной Европы, находящихся под угрозой агрессии, включая сюда также Латвию, Эстонию и Финляндию;

3. Заключение конкретного соглашения между Англией, Францией и СССР о формах и размерах помощи, оказываемой друг другу и гарантируемым государст­вам, без чего (без такого соглашения) пакты взаимопомощи рискуют повиснуть в воз­духе, как это показал опыт с Чехословакией»⁴.

Следующие, на этот раз совместные, англо-французские предложения, передан­ные Советскому Союзу 27 мая 1939 г., имели то преимущество, что в них, наконец, предусматривалась английская и французская помощь Советскому Союзу,хотя только в случае прямого нападения со стороны Германии⁰. Однако другие недостатки пред­шествующих английских проектов устранены не были. Так, новые предложения не предусматривали совместного отпора возможным попыткам гитлеровцев утвердиться в Прибалтике, то есть в непосредственной близости от Ленинграда.

Не ограничиваясь определением тех принципов, которым должно было удовлет­ворять соглашение СССР, Ашлии и Франции, направленное против немецко-фашист-ской агрессии в Европе, Советское правительство 2 июня 1939 г. внесло на рассмот­рение участников переговоров конкретный проект соглашения, основанного на этих принципах. Проект содержал следующие взаимные обязательства сторон:

«Франция, Англия и СССР обязываются оказывать друг другу немедленную все­стороннюю эффективную помощь, если одно из этих государств будет втянуто в воен­ные действия с европейской державой в результате либо

1) агрессии со стороны этой державы против любого из этих трех государств, либо

2) агрессии со стороны этой державы против Бельгии, Греции, Турции, Румы­нии, Польши, Латвии, Эстонии, Финляндии, относительно которых условлено между Англией, Францией и СССР, что они обязываются защищать эти страны против агрес­сии, либо

3) в результате помощи, оказанной одним из этих трех государств европейскому государству, которое попросило эту помощь, чтобы противодействовать нарушению его нейтралитета»⁶.

¹ Documents on British Foreign Policy 1919—1939. Third Series, vol. V, p. 649.

² АВП СССР,дело англо-франко-советских переговоров 1939 г. (т. III), л. 39.

³ Т а м ж е, л. 40.

⁴ Там же, л. 41.

⁵ См. АВП СССР, ф. 069, оп. 23, п.66,д. 1, л. 49.

⁶ Т а м ж е, лл. 46—47.

166

Советское предложение было, таким образом, направлено к обеспечению мира и безопасности для всей Европы, как Восточной, так и Юго-Восточной и Западной. Трудно было что-либо возразить против характера предложенных СССР взаимных обязательств. Тогда, стремясь отклонить и это советское предложение, правительство Англии заявило, что оно «не может согласиться с тем, чтобы навязывать гарантию тем державам, которые не хотят ее получать»¹.

Пытаясь дезориентировать общественное мнение Англии относительно дейст­вительного содержания разногласий, парламентский заместитель министра иностран­ных дел Батлер заявил в своей речи в палате общин 31 июля 1939 г., что главным из этих разногласий «является вопрос о том, должны ли мы посягать на независимость балтийских государств или нет»². 2 августа было опубликовано сообщение ТАСС, в котором говорилось, что Батлер исказил позицию Советского правительства. «На самом деле разногласия состоят не в том, чтобы посягать или не посягать на неза­висимость балтийских стран, ибо обе стороны стоят за гарантию этой независимости, а в том, чтобы в формуле о «косвенной агрессии» не оставлять никакой лазейки для агрессора, покушающегося на независимость балтийских стран. Одна из причин затяжки переговоров состоит в том, что английская формула оставляет такую лазейку для агрессора»³.

Польское правительство, связанное с правительствами Англии и Франции, заняло самую непримиримую позицию в отношении помощи Советского Союза Польше по договору Англии, Франции и СССР. Разъясняя свою политику польскому послу в Лондоне Рачинскому, Бек телеграфировал ему 14 мая 1939 г.: «Наша позиция по вопросу об англо-франко-советских переговорах не может быть ни отрицательной, ни положительной, поскольку в этих переговорах мы участия не принимаем... Мы по-прежнему придерживаемся той точки зрения,что договор о взаимной польско-совет­ской помощи ускорил бы конфликт»⁴. В следующей своей телеграмме от 9 июня Бек заявил, что договор с Советским Союзом нарушил бы «стабильность и безопас­ность в Восточной Европе». Под этой «безопасностью» он, видимо, понимал свободу рук для Германии против СССР.

Липский продолжал по поручению Бека посещать Риббентропа и заверять его в хорошем отношении к Германии правительства Польши, которое готово пойти на большие уступки германским требованиям, но опасается возмущения польского народа. Однако с каждым разом Риббентроп встречал Липского все более холодно, в самом угрожающем тоне требуя принятия германских предложений и предупреждая, что в противном случае переговоры как способ решения возникших проблем станут невозможными.

В переговорах с Советским Союзом представители Англии и Франции широко использовали возражения польского правительства. Кроме того, они упорно не хотели распространить обязательства против германской агрессии на прибалтийские госу­дарства — Финляндию, Эстонию и Латвию, гарантия которым была необходима как в их собственных интересах, так и в интересах безопасности СССР, ибо вследствие своего географического положения Прибалтика являлась как бы коридором к Ленин­граду. Отказываясь от гарантий в отношении прибалтийских стран, правительства Англии и Франции оставляли этот коридор открытым для германской агрессии.

Реакционные круги США всячески способствовали срыву англо-франко-совет­ских переговоров. Для этого они использовали систематически предоставлявшуюся Лондоном и Парижем обстоятельную информацию. Первую такую информацию Галифакс передал через английского посла в Вашингтоне 28 марта 1939 г., едва только начались цереговоры. Встреченная одобрительно в американской столице, она

¹ АВП СССР, ф. 069, оп. 23, д. 1, п. 66, л. 51.

² «Известия», 2 августа 1939 г.

³ Т а м же.

⁴ М. С т а н е в и ч. Сентябрьская катастрофа. М., Изд-во иностранной литературы, 1953, стр. 215.

167

содержала уведомление, что Англия, приступая к переговорам с СССР, не намерена устанавливать с ним действительное сотрудничество¹.

В дальнейшем, получая сообщения от своих послов в Лондоне и Париже — Кен­неди и Буллита, госдепартамент США поручал им всеми мерами поощрять правитель­ства Англии и Франции к срыву переговоров с СССР. Следуя этим указаниям, Бул­лит, например, советовал английскому послу в Париже Фиппсу 6 июня 1939 г. «не спешить с ответом на последние советские предложения» и решительно высказался против гарантирования Англией и Францией безопасности прибалтийских стран².

Отрицательное отношение американской дипломатии к англо-франко-советскому договору о взаимной помощи объяснялось не только ее намерением столкнуть СССР с Германией. Правительство США опасалось, что такой договор усилит международ­ные позиции Англии и Франции, а следовательно, затруднит борьбу США за мировую гегемонию.

Советское правительство тем временем искренне искало пути к соглашению с Англией и Францией. Поскольку переговоры по обычным дипломатическим кана­лам не давали благоприятного результата, правительство СССР 23 июля 1939 г. предложило организовать в Москве переговоры военных миссий. Англия и Франция ответили согласием. Однако их миссии одиннадцать дней готовились к отъезду и шесть дней добирались на товаро-пассажирском тихоходном судне, прибыв в Москву лишь 11 августа.

В состав военных миссий Англии и Франции входили генералы и адмиралы, либо ' давно уже уволенные в отставку по возрасту, либо занимавшие второстепенные посты. Английскую военную миссию возглавлял командующий британской военно-морской базой в Плимуте адмирал Реджинальд Планкет Драке, не раз в публичных выступ­лениях призывавший к войне против СССР. Его можно было в полном смысле слова считать политическим двойником Чемберлена. Английское правительство настолько несерьезно относилось к переговорам с СССР, что даже не снабдило Дракса соот­ветствующими полномочиями. Лишь после неоднократных требований советской стороны Драке предъявил полученный им в конце переговоров мандат³, который, однако, не уполномочивал его на подписание какого-либо соглашения с СССР. Британский представитель получил право лишь вести переговоры с Советским Союзом. Аналогичным был и мандат главы французской делегации генерала Думенка.

Советскую сторону представляла авторитетная делегация, возглавлявшаяся Народным комиссаром обороны Маршалом Советского Союза К. Е. Ворошиловым, который уполномочивался вести переговоры с английской и французской военными миссиями и подписать военную конвенцию по вопросам организации обороны Англии, Франции и СССР против агрессии в Европе⁴.

Занятая Советским правительством позиция, безусловно, привела бы к полному успеху переговоров, если бы срыв последних не был заранее запланирован правитель­ствами Англии и Франции. Их подлинные цели, раскрывались в инструкциях, которые были даны военным миссиям. Штаб французской армии следующим образом опреде­лил программу миссии генерала Думенка: добиться от СССР таких обязательств, выполнение которых вовлекло бы его в конфликт с Германией, давая возможность Англии и Франции остаться в стороне. Относительно Советского Союза в этой директиве говорилось: «Не в наших интересах, чтобы он оставался вне конфликта, сохраняя нетронутыми свои силы»⁵. Английское правительство напоминало своей

¹ См. Documents on British Foreign Policy 1919 — 1939. Second Series, vol. IV. London, 1953, pp. 528—530.

² cm. Documents on British Foreign Policy 1919—1939. Second Series, vol. V. London, 1956, pp. 775—776.

³ См. АВП СССР, дело англо-франко-советских переговоров 1939 г. (т. III), л. 204.

⁴ См. там ж е, л. 82.

⁵ Т а м ж е, л. 240 (документ обнаружен среди трофейных документов германского мини­стерства иностранных дел).

168

делегации, что она может только обсуждать вопросы и не имеет права дать согласие на подписание какой-либо военной конвенции¹. И это в тот момент, когда нападения Германии на Польшу приходилось ожидать со дня на день!

Нежелание правительств Англии и Франции заключить договор с СССР стало особенно очевидным, когда на совещании военных миссий началось обсуждение конк­ретных вопросов.

Как только встал вопрос о количестве вооруженных сил, которые будут выставлены сторонами во исполнение своих обязательств по взаимной помощи против агрессии, член советской делегации Б. М. Шапошников заявил, что Совет­ский Союз готов выставить против агрессора 120 пехотных дивизий, 16 кавалерийских дивизий, 5 тыс. средних и тяжелых орудий, 9—10 тыс. танков, 5—5,5 тыс. бомбар­дировщиков и истребителей². Член английской миссии генерал Хейвуд назвал

5 пехотных и 1 механизированную дивизии³. Уже одно это свидетельствовало о несерьезном отношении представителей Англии к переговорам с СССР. Германский посол в Лондоне Дирксен сообщал в Берлин, что, как открыто признают в британской столице, «военная миссия скорее имеет своей задачей установить боеспособность Советской Армии, чем заключить оперативные соглашения»⁴. Посол располагал хорошей информацией!

От имени советского военного командования Б. М. Шапошников изложил основы военной конвенции, предусматривавшей три возможных варианта совместных дейст­вий вооруженных сил Англии, Франции и СССР в случае агрессии в Европе. Первый вариант —«когда блок агрессоров нападет на Англию и Францию. В этом случае СССР выставляет 70°/₀ тех вооруженных сил, которые Англией и Францией будут непосредственно направлены против главного агрессора — Германии»⁵. Например, если Англия и Франция выставляют 90 дивизий, то Советский Союз — 63 пехотные и

6 кавалерийских дивизий с соответствующим количеством артиллерии, танков и самолетов — общей численностью около 2 млн. человек. «В этом варианте,— под­черкивал Б. М. Шапошников,— считается обязательным участие в войне Польши, в силу ее договора с Англией и Францией, всеми ее силами. Причем от 40 до 45 пехот­ных дивизий Польша должна сосредоточить для главного удара на своих западных границах и против Восточной Пруссии. Правительства Англии и Франции должны добиться от Польши обязательства на пропуск и действия Вооруженных Сил СССР, сухопутных и воздушных, через Виленский коридор и по возможности через Литву— к границам Восточной Пруссии, а также, если обстоятельства потребуют, то и через Галицию»⁶.

Второй вариант возникновения военных действий — когда агрессия будет направлена на Польшу и Румынию. В этом случае Польша и Румыния выставляют на фронт все свои вооруженные силы⁷, а Советский Союз — 100 процентов тех воору­женных сил, которые выставят Англия и Франция против Германии непосредст­венно. Например, если Англия и Франция выставят 90 дивизий, то Советский Союз — 90 пехотных и 12 кавалерийских дивизий с соответствующим количеством артиллерии, танков и самолетов. Обязательное условие этого варианта — немедленное выступ­ление и объявление Англией и Францией войны агрессору. «Участие СССР в войне может быть только тогда, когда Франция и Англия договорятся с Польшей и по

¹ См. Documents on British Foreign Policy 1919—1939. Third Series, vol. VII. London, 1954, pp. 606—607.

² См. АВП СССР, дело англо-франко-советских переговоров 1939 г. (т. III), л. 138.

³ См. там же, л. 106.

⁴ Документы и материалы кануна второй мировой войны. Т. II. М., Госполитиздат, 1948, стр. 117.

⁵ АВП СССР, дело англо-франко-советских переговоров 1939 г. (т. III), л. 140.

⁶ Т а м ж е, л. 141.

⁷ Румыния, по оценке (|рлнцузскях военных специалистов, могла выставить 22 пехотные, 3 кавалерийские дивизии и 3 горные бригады. Кроме того, она располагала пограничным корпусом в 50 тыс. человек и 30 500 жандармами.

169

возможности с Литвой, а также с Румынией о пропуске наших войск и их действиях через Виленский коридор, через Галицию и Румынию»¹.

Третий вариант предусматривал случай, когда главный агрессор, используя территории Финляндии, Эстонии и Латвии, нападет на СССР. В этом случае Франция и Англия должны не только объявить войну агрессору или блоку агрессоров, но и «начать немедленно активные действия против главного агрессора», выставив на фронт 70 процентов тех сил, которые будут выставлены Советским Союзом (СССР выставит 136 дивизий). «Польша, связанная договорами с Англией и Францией, должна обяза­тельно выступить против Германии и пропустить наши войска по договоренности правительств Англии и Франции с правительством Польши через Виленский коридор и Галицию... Если бы в войну была втянута Румыния, то она должна участвовать в ней всеми своими силами, и правительства Англии и Франции должны добиться согласия от правительства Румынии на пропуск наших сил через территорию Румынии»².

Предложения советского военного командования отличались четкостью и целе­устремленностью. Они предусматривали совместные военные действия СССР, Англии и Франции на основе принципа взаимности обязательств.

Адмирал Драке от имени делегаций Англии и Франции выразил благодарность за представленный советской стороной план коллективных мер отпора агрессии. Но этим дело и ограничилось. Советское предложение не было принято, никаких контр­предложений от англо-французской стороны не последовало.

В качестве главного препятствия на пути к достижению соглашения о совмест­ных мерах против агрессии был выдвинут вопрос о сопротивлении польского прави­тельства. Но правительство Англии и не собиралось получить согласие Польши. Иной была позиция генерала Думенка. который дважды телеграфировал военному мини­стерству Франции о своем намерении направить в Варшаву участника переговоров генерала Валена, чтобы получить согласие польского правительства. Ответом явилась телеграмма военного министерства французскому военному атташе в Москве генералу Паласу, в которой предлагалось задержать отъезд Валена в Варшаву³.

Представители Англии и Франции требовали, чтобы Советский Союз объявил Германии войну в случае ее нападения на Польшу, но не принимал никаких мер до выхода германских войск к его границам. Эта позиция западных держав свидетель­ствовала о том, что ими движет не намерение оказать помощь Польше, а стремление подставить Советский Союз под германский удар.

Многие буржуазные авторы, даже из числа тех, кто пользуется каждой воз­можностью, чтобы обвинить и оклеветать Советский Союз, вынуждены признать несуразность и провокационный характер позиции Англии и Франции во время пере­говоров военных миссий. Так, например, западногерманский профессор Михаэль Фрейнд пишет: «Западные державы хотели найти квадратуру круга: Советский Союз должен был вести войну с Германией, как бы оставаясь в стратосфере, не двигая свою армию против Германии через территорию Польши, т. е. единственно возможным путем! Поэтому переговоры между западными державами и Советским Союзом сорва­лись, они не могли не потерпеть провала...»⁴.

Единым фронтом с правительствами Англии и Франции выступало в данном вопросе и антинародное польское правительство, отвергавшее все предложения СССР, направленные к защите Польши от германо-фашистского нашествия. Еще в мае 1939 г. Варшаву посетил заместитель Народного комиссара иностранных дел СССР В. П. По­темкин, передавший предложение Советского правительства помочь Польше, если она станет объектом нападения с Запада. Однако польское правительство спешно откло­нило советское предложение. Чуждое своему народу и коренным национальным интересам страны, оно скорее было согласно на германскую оккупацию, чем на

¹ АВП СССР, дело англо-франко-советских переговоров 1939 г. (т. III), л. 143.

* Т а м же, лл. 144—145.

³ См. там же, лл. 323,328 (Из трофейных документов германского МИД).

* Weltgeschichte der Gegenwart in Dokumenten. B. III. München, 1956, S. 79.

170

дружбу с Советским Союзом. Об этом с циничной откровенностью заявил французскому

послу главнокомандующий вооруженными силами Польши маршал Рыдз-Смиглы: ^^л^' ^

«С немцами мы рискуем потерять свою свободу, с русскими мы потеряем свою у \ л" душу»¹. Сторонникам пагубной для польского народа политики не приходилось А » терять свою душу, они давно ее потеряли.

В слепой ненависти к СССР польское правительство категорически отвергло последний шанс спасения своей страны от немецко-фашистского нападения. Теперь уже остановить агрессию было невозможно. Усилиями англо-франко-американских мюнхенцев и своих собственных руководителей Польша была ввергнута в пропасть национальной катастрофы.

Мало чем отличалась от политики польских предателей и политика прави­тельств Эстонии, Латвии, Литвы. В апреле 1939 г. в ответ на обращение Рузвельта к Гитлеру и Муссолини, в котором американский президент требовал, чтобы фашист­ские диктаторы заявили об отсутствии у них агрессивных намерений в отношении евро­пейских стран, Германия предложила дать обязательства о ненападении тем странам, которые примкнут к ее политике. Таким образом, фашистские дипломаты стремились к дальнейшему осуществлению своей захватнической политики под фальшивым флагом «дружественных» договоров. Провокационный характер этого шага гер­манской дипломатии был настолько очевиден, что все государства, которым было адресовано данное предложение, отклонили его. Исключением явились только Эстония и Латвия. Уже 8 мая 1939 г. латвийский кабинет министров принял герман­ское предложение².

Немалое влияние при этом на правительства прибалтийских республик оказала позиция английского правительства. Стремясь как можно шире открыть ворота для германской агрессии гротив Советского Союза, правительство Англии способствовало действиям немецко-фашистской дипломатии. Министр иностранных дел Эстонии Сельтер заявил 25 мая 1939 г. на заседании комиссии Государственной думы по внеш­ней политике и обороне, что «Англия в принципе согласна с заключением германо-эстонского пакта»³. Дело не ограничилось одним только согласием. Хорошо инфор­мированный английский журнал «Тайм энд Тайд» сообщил своим читателям, что на диктатора Эстонии Пятса «было оказано сильное давление, чтобы он не отказался от германских предложений. Это давление, по-видимому, исходило — пусть это не покажется странным — из кругов, связанных с британским ведомством иностран­ных дел»⁴.

«Дружественные» договоры Эстонии и Латвии с Германией были подписаны в июне 1939 г., в самый разгар англо-франко-советских переговоров, что еще более осложнило обстановку. Еще до подписания этих договоров воинственная активность германских представителей в странах Прибалтики заметно возросла. Помимо боль­шого числа немецких военных специалистов, эти страны посетили начальник штаба германских сухопутных сил Гальдер и начальник гитлеровской военной разведки адмирал Канарис. Во время состоявшихся секретных переговоров с правительством Эстонии обсуждался вопрос об оккупации стран Прибалтики немецко-фашистскими войсками. Об этом сообщал своему правительству итальянский посланник в Эстонии Чикконарди⁵. Эстонское правительство, указывал он, ради еще большего сближения с Германией готово ввести в свой состав представителей «немецкого меньшинства», проживающего в стране⁶.

¹ Weltgeschichte der Gegenwart in Dokumenten. B. III, S. 107.

² См. Центральный Государственный архив Октябрьской революции Латвийской ССР, ф. 118 (1307), он. 1, д. 316, лл. 10 -11.

³ Центральный Государственный архив Октябрьской революции Эстонской ССР, ф. 84, оп. 1, д. 1046, л. 12.

⁴ «Time and Tide», August 5, 1939, p. 1049.

⁵ См. Document! diplomatic! italiani. Ottara série, 1935—1939, vol. XII. Roma, 1952, p. 250.

⁶ См. там же, стр. 589.

171

В свете этих фактов нет ничего удивительного в том, что правящие круги Эсто­нии и Латвии приняли в штыки советское предложение о совместной с Англией и Францией гарантии независимости прибалтийских стран. Эстонское правительство заявило Англии и Франции, что оно «рассматривает русское предложение как недру­желюбный акт, направленный против нейтралитета Эстонии»¹. Эстонский посланник в Москве Рей 19 июня 1939 г. по поручению своего правительства заявил британскому послу в СССР Сиидсу, что предоставление Эстонии помощи против агрессии «заста­вило бы нас воевать до последнего солдата на стороне Германии»². Так понимали при­балтийские правители свой «нейтралитет».

Занятая реакционными кругами Эстонии и Латвии позиция вновь встретила под­держку со стороны Англии. В ответ на заявление Рея Сиидс передал ему, что Лондон хорошо понимает эту точку зрения, считая ее вполне обоснованной, и Сиидсу «дана директива от Форин оффис (министерство иностранных дел Великобритании. — Ред.) учесть позицию прибалтийских государств»³.

Таким образом, в то время как правители прибалтийских государств, прикры­ваясь фальшивыми заявлениями о «нейтралитете», готовили немецкую оккупацию сво­их стран, британская дипломатия проявляла «полное понимание» их позиции и использовала ее для саботажа переговоров с Советским Союзом, давая понять гитле­ровской Германии, что «балтийский коридор» открыт для нападения на СССР.

17 августа переговоры военных миссий были прерваны до 21 августа, чтобы деле­гации Англии и Франции могли окончательно выяснить отношение своих прави­тельств к вопросу о пропуске советских войск через Польшу. На заседании 21 августа Драке заявил, что никаких новых сообщений за 4 дня из Лондона не посту­пило и «следовало бы отложить заседание еще на 3—4 дня»⁴. Советская делегация предложила прервать переговоры впредь до получения английской и французской делегациями конкретного ответа от их правительств на вопрос о том, как они мыслят выполнение Советским Союзом тех обязательств, которые возложила бы на него воен­ная конвенция. В заявлении советской делегации указывалось, что «ответственность за затяжку военных переговоров, как и за перерыв этих переговоров, естественно, падает на французскую и английскую стороны»⁵.

Ответа на этот вопрос так и не последовало. По вине правительств Англии и Франции переговоры с Советским Союзом были сорваны.

К. Е. Ворошилов в беседе с генералом Паласом 23 сентября 1939 г. говорил: «Мы не могли ждать, пока немцы разобьют польскую армию и нападут на нас, будут бить по частям, а вы будете стоять на своей границе и держать какие-нибудь 10 немец­ких дивизий... Нам нужен был плацдарм для соприкосновения с противником, иначе мы не могли помочь вам»⁶. Генерал Палас отметил, что во время англо-франко-советских переговоров французское военное командование знало о предстоя­щей немецко-фашистской агрессии в Европе. «Если бы мы договорились с вами,— добавил он,— то Гитлер ничего бы не сделал»⁷.

Правительства Англии и Франции отказались принять помощь, честно предложенную Советским Союзом, продолжая упорствовать в своем стремлении разбить его силами гитлеровской Германии. Правительство Англии, саботируя перего­воры с Советским Союзом, придавало гораздо большее значение своим тайным перего­ворам с Германией, которые в то время велись в Лондоне между гитлеровским чинов­ником для особо важных поручений, видным специалистом Германии по экономиче-

¹ Центральный Государственный архив Октябрьской революции Эстонской ССР, ф. 957 14, д. 717, л. 74.

² Т а м ж е, д. 702, лл. 75—77.

³ Там же, д. 717, л. 88.

⁴ АВП СССР, дело англо-франко-советских переговоров 1939 г. (т. III), л. 204.

⁵ Т а м ж е, л. 211.

6 Архив МО СССР, ф. 15, оп. 2082, д. 32, лл. 89—91.

⁷ Т а м ж е, лл. 91 —92. '

172

ским вопросам Вольтатом, английским министром внешней торговли Хадсоном и доверенным лицом Чемберлена Вильсоном. В этих переговорах предусматривалось полюбовное разграничение «жизненных пространств» между Англией и Германией, то есть раздел мира между ними; развивались планы захвата новых и эксплуатации существующих мировых рынков, включая «рынки» России и Китая; подготавливался англо-германский договор о взаимном ненападении, который должен был включить отказ Англии от ее обязательств в отношении Польши; шла речь о предоставлении гит­леровской Германии английской экономической и финансовой помощи, в том числе очень крупного займа.

Характер переговоров не оставляет сомнений в их антисоветской направлен­ности. Германский посол в Лондоне Дирксен в своих воспоминаниях писал, что Xад-сон заявил Вольтату о широком поле деятельности, которое могло бы открыться перед Англией и Германией в трех районах мира — в Британской империи, в Китае и в России. При этом Хадсон подчеркивал, что в России особенно важна «всеобъемлю­щая дополнительная экономическая деятельность Германии»¹. Таким образом, в чис­ле территорий, подлежащих разделу, с английской стороны были названы Китай и Советский Союз, с которым в это время Англия вела переговоры о совместной борьбе против фашистской агрессии.

Политику сговора с гитлеровцами активно поддерживали лейбористские лидеры. В конце июля 1939 г. лейбористский деятель Чарльз Роден Бакстон посетил германское посольство и высказался за разграничение сфер влияния Англии и Гер­мании. При этом он заявил, что если Германия даст обязательство не вмешиваться в дела Британской империи, то Англия будет согласна уважать германские интересы в Восточной и Юго-Восточной Европе, откажется от своих гарантий некоторым странам, воздействует на Францию с целью разрыва ею договора о взаимной помощи с СССР и прекратит переговоры с Советским Союзом. Не ограничившись беседой в Лондоне, Бакстон отправился в Берлин с официальным визитом как эксперт лейбо­ристской партии по внешней политике, посетил чиновника бюро Риббентропа докто­ра Хетцлера, изложив ему в письменном виде свои предложения. В них прямо гово­рилось, что на определенных условиях Англия будет согласна «признать Восточную Европу естественным жизненным пространством Германии»², а также выдать Польшу гитлеровцам.

Таким образом, как логическое продолжение политики «умиротворения» агрес­сора, политики Мюнхена, к августу 1939 г. возникла прямая угроза создания анти­советского фронта. Уже начинались и англо-германские военные переговоры. 16 авгу­ста состоялась встреча представителя военно-воздушных сил Англии барона де Роппа с Риббентропом в Берлине. Ропп заявил: «Было бы абсурдом для Германии и Англии ввязаться в смертельную борьбу из-за Польши. Результатом может быть лишь взаимное уничтожение воздушных сил... в то время как Россия с ее нетронутыми силами останется единственной страной, оказавшейся в благоприятном положении»³.

Нараставшие империалистические противоречия между Германией, с одной стороны, Англией и Францией — с другой, препятствовали оформлению подготов­ленных уже соглашений между этими странами. Чем большие уступки делали пра­вительства Англии и Франции фашистской Германии, тем более возрастали аппетиты ее империалистов. Германию не устраивало стремление правящих кругов Англии и Франции к сохранению своих владений и своего влияния. Германский империализм добивался мирового господства и полного устранения своих конкурентов, частичные уступки уже не удовлетворяли его. Кроме того, фашистские руководители испыты­вали страх перед войной с СССР. В силу всех этих обстоятельств гитлеровцы все боль­ше склонялись к тому, чтобы сначала разгромить Францию и Англию. Победа над

¹ Herbert von D i r k s e n. Moskau, Tokio, London. Stuttgart, 1949, S. 251.

² Documents on German Foreign Policy. Series D, vol. VII. Washington, 1954, pp. 98—99

³ T a m же, стр. 81.

173

Францией нужна была им также для обеспечения полной безопасности Рура — инду­стриального сердца Германии. Гитлер говорил: «Мы имеем ахиллесову пяту — Рур. Успех войны зависит от обладания Руром. Если Англия и Франция прорвутся через Бельгию и Голландию в Рур, мы будем в величайшей опасности. Это может привести к параличу германской силы сопротивления»¹.

Немецкие империалисты рассчитывали в ходе войны с Польшей выйти к гра­ницам СССР, заблаговременно расположиться у них и подтотовить таким образом плацдарм для нападения на нашу страну.

Германская дипломатия решила попытаться избежать войны против СССР в данный момент, проявив инициативу в достижении договоренности с Советским Сою­зом. В своих отношениях с СССР немецко-фашистская дипломатия прибегала то к заверениям в дружественных чувствах, то к прямым угрозам.

30 мая 1939 г. в разгар англо-франко-советских переговоров статс-секретарь германского министерства иностранных дел Вейцзекер заявил советскому поверен­ному в делах в Берлине Г. А. Астахову, что имеется возможность улучшить совет­ско-германские отношения. Он указал при этом на то, что Германия, отказавшись от Закарпатской Украины, сняла этим повод для войны. «Если,— продолжал Вейцзе­кер, —Советское правительство хочет говорить на эту тему (об улучшении отноше­ний.— Ред.), то такая возможность имеется. Если же оно идет по пути «окружения» Германии вместе с Англией и Францией и хочет идти против Германии, то Гер­мания готовится к этому»². Вейцзекер не скрывал, следовательно, что Германия готовится к войне против СССР, и даже бравировал этим. Вот почему Советское пра­вительство ответило, что решение вопроса об отношениях Германии с СССР зависит в первую очередь от самой Германии.

3 августа 1939 г. Гиббентроп заявил Г. А. Астахову, что между СССР и Герма­нией нет неразрешимых вопросов «на протяжении всего пространства от Черного моря до Балтийского. По всем этим вопросам можно договориться, если Советское прави­тельство разделяет эти предпосылки». Риббентроп не скрывал того, что Германия вела тайные переговоры с Англией и Францией, но заявил, что «немцам было бы легче разговаривать с русскими, несмотря на все различие в идеологии, чем с англичанами и французами». Далее гитлеровский министр иностранных дел вновь прибег к недву­смысленным угрозам. «Если, — говорил он, — у вас другие перспективы, если, например, вы считаете, что лучшим способом урегулирования отношений с нами является приглашение в Москву англо-французских военных миссий, то это, конечно, дело ваше. Что касается нас, то мы не обращаем внимания на крики и шум по нашему адресу в лагере так называемых западноевропейских демократий. Мы достаточно сильны и к их угрозам относимся с презрением и насмешкой. Мы уверены в своих силах; нет такой войны, которую мы бы не выиграли»³. Риббентроп предложил подписать советско-германский секретный протокол, который разграничил бы инте­ресы обеих держав по линии «на всем протяжении от Черного до Балтийского морей»,

Не желая идти на такое соглашение с Германией и все еще рассчитывая на возможность добиться успеха в переговорах военных миссий СССР, Англии и Фран­ции, Советское правительство 7 августа сообщило в Берлин, что оно считает гер­манское предложение неподходящим, а идею секретного протокола отвергает⁴.

Комментируя германские предложения, Г. А. Астахов в сообщении от 8 августа докладывал Советскому правительству о коварных замыслах гитлеровцев. Он писал, что фашистские руководители не собираются «всерьез и надолго соблюдать соответ­ствующие эвентуальные обязательства. Я думаю лишь,— продолжал он,— что на

¹ Nazi Conspiracy and Aggression. Vol. III. Washington, 1946. p. 578.

² АВП СССР, ф. 059, on. 2, д. 3291, п. 350, л. 100.

³ Архив МО СССР, ф. 1, оп. 2082, д. 14, лл. 397—400. *См. АВП СССР, ф. 059, оп. 2, д. 3211, п. 340, л. 14.

174

ближайшем отрезке времени они считают мыслимым идти на известную договорен­ность в духе вышесказанного, чтобы этой ценой нейтрализовать нас... Что же касает­ся дальнейшего, то тут дело зависело бы, конечно, не от этих обязательств, но от новой обстановки, которая создалась бы»¹.

В середине августа тревога германских руководителей достигла кульминацион­ного пункта. Немецкое посольство в Москве получало одну за другой телеграммы 'из Берлина с требованием дать отчет, что происходит в переговорах военных миссий. Еще накануне этих переговоров итальянский посол в Москве Россо по просьбе Шулен-бурга допытывался у польского посла Гржибовского, примет ли Польша вооружен­ную помощь Советского Союза. Шуленбург спешно донес Берлину об ответе польско­го посла: «Отношение Польши к переговорам о пакте остается неизменным. Польша ни при каких обстоятельствах не разрешит советским войскам вступить на ее тер­риторию, даже для прохождения... Польша никогда не предоставит своих аэродро­мов в распоряжение советских воздушных сил»².

Вейцзекер поручил Шуленбургу сообщить Советскому правительству, что «если Россия предпочтет союз с Англией, она неминуемо останется одна лицом к лицу с Германией, как в 1914 г. Если же Советский Союз предпочтет взаимопонима­ние с нами, он обретет безопасность, которую так хочет, и получит все гарантии для ее обеспечения»³. Вейцзекер признавал, следовательно, что Советский Союз стремился к миру и безопасности.

Аналогичные предложения были сделаны и Г. А. Астахову, который следующим образом оценил поведение германских дипломатов: «Их явно тревожат наши пере­говоры с англо-французскими военными, и они не щадят аргументов и посулов самою широкого порядка, чтобы предотвратить эвентуальное военное соглашение. Ради это­го они готовы сейчас, по-моему, на такие декларации и жесты, какие полгода тому назад могли казаться совершенно исключенными».

14 августа германское правительство предложило Шуленбургу сделать устное заявление советским руководителям с проблеме советско-германских отношений. Выполняя полученные указания, немецкий посол на следующий день заявил: «В настоящее время они (Англия и Франция.— Ред.} вновь пытаются... втравить Совет­ский Союз в войну с Германией. В 1914 г. эта политика имела для России худые последствия. Интересы обеих стран требуют, чтобы было избегнуто навсегда взаимное растерзание Германии и СССР в угоду западным демократиям»⁴.

Так, рисуя перспективу войны Германии против СССР, гитлеровцы ставили вопрос о заключении договора с Советским Союзом о ненападении и протокола о размежевании интересов обеих держав. Советское правительство вновь отклонило германские предложения. Объясняя позицию Советского государства, обескуражен­ный Шуленбург сообщал в Берлин: «Отношение Советского правительства к заклю­ченным договорам очень серьезно; оно выполняет принятые на себя обязательства и ожидает такого же отношения к договорам от другой стороны»⁵.

В тот момент, когда английские представители сорвали переговоры военных мис­сий в Москве, германское правительство предприняло еще одну попытку договориться с Советским Союзом. 20 августа 1939 г. оно направило телеграмму Советскому пра­вительству. В ней говорилось, что в отношениях Германии и Польши может «каж­дый день разразиться кризис», в который будет вовлечен и Советский Союз, если он не согласится безотлагательно на подписание с Германией договора о ненападении. Гитлер, подписавший эту телеграмму, заявлял: «Поэтому я еще раз предлагаю Вам принять моего министра иностранных дел во вторник 22 августа, самое позднее, в

¹ АВП СССР, ф. ОН, д. 64 122, п. 27, л. 126.

² Documents on German Foreign Policy. Series D, vol. VII, p. 13.

³ T a m же, стр. 61.

⁴ Архив МО СССР, ф. 1, on. 2082, д. 14, лл. 405—406.

⁵ Documents on German Foreign Policy. Series D, vol. VII, p. 149.

175

среду 23 августа. Имперский министр иностранных дел будет облечен всеми чрез­вычайными полномочиями для составления и подписания пакта о ненападении...»¹.

Советский Союз мог либо отказаться от 1ерманских предложений, либо согла­ситься с ними. В первом случае война с Германией в ближайшие недели стала бы неминуемой. Обстановка же требовала максимальной отсрочки конфликта прежде всего потому, что нападение Германии на СССР мотло превратиться в «крестовый поход» капиталистического мира против социалистического государства.

В августе 1939 г. бои у реки Халхин-Гол, представлявшие собой самую настоя­щую войну Японии против Советского Союза и Монгольской Народной Республики, достигли наивысшего напряжения. Эта война требовала сил и внимания Советского государства, тем более что опасность ее дальнейшего расширения отнюдь не была исключена. Об этом свидетельствовал тот факт, что после разгрома японских войск у Халхин-Гола правительство Японии отказалось заключить соглашение с СССР и МНР о ликвидации конфликта и стало подтягивать новые соединения к советским границам. Рассчитывая на нападение Германии на Советский Союз с запада, прави­тельство Японии приняло решение напасть на него с востока. Таким образом, СССР мог оказаться в трудном положении войны на два фронта. Нападение Германии и Японии на СССР было бы в том или ином виде поддержано реакционными правящими кругами США. Англии и Франции, стремившимися осуществить свои планы создания единого антисоветского фронта.

Во втором случае, принимая германское предложение, Советский Союз получал выигрыш во времени, который был ему крайне необходим для укрепления своей обороны, а главное, устранял возможность создания единого антисоветского фронта империалистических держав. Интересы сохранения первою в мире социалистического государства — Отечества международного пролетариата — перед лицом враждебного ему капиталистического окружения требовали, чтобы выбор был сделан в пользу второго варианта. При этом Советский Союз уже не мог оказать помощь Польше, правительство которой столь категорически ее отвергло. Единственное, что еще можно было сделать,— это спасти от германского вторжения Западную Украину и Запад­ную Белоруссию, а также Прибалтику. Советское правительство и добилось от Германии обязательства не переступать линию рек Писса, Нарев, Буг, Висла, Сан. Таким образом, как сообщал а «Правд а», «германское Правительство и Правительство СССР установили демаркационную линию между германской и советской армиями, которая проходит по реке Писса до ее впадения в реку Нарев, далее по реке Нарев до ее впадения в реку Буг, далее по реке Буг до ее впадения в реку Висла, далее по реке Висла до впадения в нее реки Сан и дальше по реке Сан до ее истоков»².

Советско-германский договор о ненападении был подписан в Москве 23 августа 1939 г. сроком на десять лет. Это был дальновидный и мудрый шаг советской внеш­ней политики в создавшейся тогда обстановке, хотя он и явился вынужденным. Н. С. Хрущев в марте 1960 г. следующим образом характеризовал события того времени: «Франция, Англия хотели тогда направить удар Германии против Советского Союза и прямо указали путь — пусть гитлеровская Германия берет Украину, Белоруссию, пусть идут до Урала. Все попытки правительства Советского Союза договориться с правительствами Англии и Франции не дали никаких результатов... Гитлер это заметил, и он послал Риббентропа в Москву к Сталину. Тогда был подписан договор о ненападении между Советским Союзом и Герма­нией. Вы что думаете, разве Сталин не видел агрессивных шагов Гитлера? Он видел их и понимал серьезную угрозу новой мировой войны. Он видел, что Анг­лия и Франция толкают Гитлера против Советского Союза. Но у него в тех усло­виях не было иного выхода»³, кроме как согласиться на этот договор.

¹ Wellgeschichte der Gegenwart in Dokumenten. B. III, S. 161.

² «Правда», 23 сентября 1939 г.

³ «Правда», 27 марта 1960 г.

176

Заключение советско-германского договора сорвало все планы правящих кругов западных держав, направленные на то, чтобы разрешить за счет СССР внутренние противоречия империалистической системы. Эти планы вырабатывались годами, и политика западных держав была направлена на их реализацию. Поэтому не уди­вительно, что заключение договора между СССР и Германией задело за живое реак-ционеров-мюнхенцев, ибо рухнули самые сокровенные их надежды на взаимное ослабление опаснейшего капиталистического конкурента и ненавистной страны социа­лизма, которую они охотно бы уничтожили. Вот почему пропагандистский аппарат США, Англии и Франции принялся изливать потоки лжи и клеветы по поводу под­писания договора.

Буржуазная историография до сего времени не может решиться на беспристраст­ную историческую оценку советско-германского договора. Во-первых, она не хочет признать того бесспорного факта, что этот договор был для СССР вынужденным шагом, предпринятым уже после того, как для него окончательно выяснилась совер­шенная невозможность достигнуть соглашения с Англией и Францией о совместной обороне против гитлеровской агрессии и полная безнадежность подобных переговоров с ними. Во-вторых, реакционные историки и публицисты умышленно закрывают глаза на характер того договора, который они пытаются дискредитировать, они замал­чивают сущность того акта, о котором пишут. Ведь это был договор о ненападении, об отказе от агрессии, иначе говоря — о мире между двумя государствами. Договор обеспечивал на какой-то срок мир в значительной части Европы. Таково было суще­ство советско-германского договора. Но как раз это-то и оказалось неприемлемым для мюнхенцев, стремившихся возможно скорее ввергнуть Восточную Европу в огонь войны. Буржуазный историк Шерер отмечает, что «при внимательном рассмотрении германо-советский пакт был всего лишь естественным ответом на ту политику попу­стительства (агрессии.— Ред.] на Востоке, которую английское и французское прави­тельства стали проводить сразу же после Мюнхена»¹. Выбор, сделанный Советским Союзом, во многом предопределил благоприятный для СССР и всех свободолюбивых народов исход второй мировой войны.

Реакционные круги принялись утверждать, что Советский Союз, подписывая договор с Германией, будто бы изменил свою внешнюю политику и отказался от кол­лективных мер борьбы с фашистской агрессией. На деле же внешнеполитический курс Коммунистической партии и правительства СССР оставался неизменным. Этот курс был направлен на то, чтобы в интересах сохранения мира расколоть антисоветский фронт, создание которого наметилось в Мюнхене, и подготовить условия для образования могучего союза народов и правительств против гитлеровской Германии. Глубокую оценку значению договора дал М. Торез, писавший, что советско-германское соглашение «прорывало фронт капиталистических государств, угрожавших Советскому Союзу. Оно привело в дальнейшем к изоляции фашист­ских государств. Оно подготовило создание коалиции демократических государств, к которой Советский Союз до этого тщетно призывал, чтобы избежать ката­строфы»².

Благодаря советско-германскому договору произошли серьезные изменения в международной обстановке, положительное влияние которых сказалось в дни Вели­кой Отечественной войны.

В исключительно трудной обстановке лета 1939 г. советская внешняя политика расстроила коварные планы международной реакции и повернула ход событий в более благоприятную для СССР и всех свободолюбивых народов сторону.

Японская военщина пережила горькое разочарование, потерпев поражение на Халхин-Голе. Это оказало сдерживающее влияние на ее последующую политику в

¹ A. S с h е г е г. Le problème des «mains libres a l'Est». «Revue d'Histoire de la deuxième guerre mondiale». Octobre 1958, p. 24.

² M. Торез. Сын народа. M., Изд-во иностранной литературы, 1950, стр. 129.

12 История Великой Отечественной войны, т. 1 177

отношении СССР. Особенно большое впечатление на правящие круги Японии про­извело превосходство СССР в области военной техники, обнаружившееся в боях у Халхин-Гола. Заключение советско-германского договора явилось дополнительным фактором, способствовавшим ликвидации советско-японского конфликта. 15 сентября 1939 г. состоялось подписание соглашения между СССР, МНР и Японией о ликвида­ции конфликта у реки Халхин-Гол. Японская военщина выразила свое крайнее недо­вольство советско-германским договором. 25 августа японское правительство заявило германскому правительству, что оно «рассматривает недавно заключенный пакт о ненападении между германским правительством и правительством Союза Совет­ских Социалистических Республик как противоречащий секретному договору, прило­женному к антикоминтерновскому пакту»¹. Об ухудшении японо-германских отно­шений правительство Японии через своего посла в Вашингтоне Хориноуци 26 авгу­ста информировало государственного секретаря США. При этом посол заявил, что правительству Японии придется изменить некоторые конкретные аспекты внешней политики ближайшего времени². Изменения эти оказались настолько серьезными, что правительство Японии ушло в отставку.

Гитлеровские главари, подписав договор, не собирались соблюдать его дли­тельное время. Он был им нужен до тех пор, пока они считали себя не готовыми к войне с СССР. Поэтому заключение договора о ненападении не должно было осла­бить бдительности и боевой готовности советского народа и его Вооруженных Сил.

Развитие событий наглядно показало, как трудно предотвратить войну, назрев­шую в недрах империалистической системы. В. И. Ленин в ноябре 1917 г. говорил: «Кто думал, что мира достигнуть легко, что стоит только лишь заикнуться о мире,и буржуазия поднесет его нам на тарелочке, тот совсем наивный человек»³.