Глава 10. Религиозная составляющая образа россии: диалог православия и ислама

Н.К. Кисовская

Уникальный опыт сосуществования православия и ислама - самых многочисленных по числу последователей конфессий России - представляет собой важный культурный ресурс формирования позитивного образа нашей страны.

Русь-Россия, на протяжении четырнадцати столетий тесно соприкасавшаяся с миром ислама, после завоевания мусульманских народов Поволжья во второй половине XV! века существует как единое государство с внутренней русско-мусульманской и православно-исламской границей, обеспечивая условия для продуктивного совместного проживания иноцивилизационных этносов и их интеграции, пусть и не всегда безболезненной, в общенациональное культурное поле. Значимость этого явления многократно возросла в современных условиях, омраченных развитием исламистского терроризма и апокалипсических предсказаний о неизбежности кровавых столкновений между христианской и исламской цивилизациями. Это прекрасно понимают многие православные иерархи. В 2001 г. патриарх Алексий II, предстоятель Русской православной церкви (РПЦ), призвал мировое сообщество использовать тысячелетний опыт диалога между православием и исламом, позволивший православным и мусульманам в России не только уживаться, но и сотрудничать.²⁵⁸ «Образцовым и поучительным для всего мира» назвал этот опыт один из представителей Антиохийской патриархии.

Бесспорный интерес представляет и современная практика выстраивания взаимоотношений двух ведущих российских конфессий. Она может улучшить репутацию России в мусульманском мире, изрядно подпорченную войнами в Афганистане и Чечне, и оказать воздействие на те круги, которые рассматривают войну в Чечне как религиозную и находятся под воздействием пропаганды, формирующей имидж США как «лучшего друга мусульман» в противовес образу России как «главного врага ислама». Вместе с тем, диалог православия и ислама в России ценен и для современного Запада, мучительно ищущего пути интеграции мусульманских иммигрантских сообществ.

Дискурс и практика диалога становятся сегодня одним из важных механизмов создания привлекательного образа России. Ведущие религиозные общины, будучи мощным идентификационным фактором, способствовали

129

достижению общественного консенсуса по проблеме формирования новой российской идентичности на нынешнем переломном этапе самоопределения нашей страны. Развивая давние традиции сосуществования православия и ислама, они стали весомым аргументом в идейной борьбе против попыток перевести политическое самоопределение в этнонациональное русло в ущерб укреплению гражданской нации. Подобный выбор открывает путь для дальнейшего развития нашей страны как общего дома всех проживающих на ее территории этносов, как современного и открытого поликультурного общества. Исторический контекст сосуществования традиционных религий Предпосылки мирного сосуществования православия и ислама в России были заложены в период царизма и формировались постепенно. Бесплодность политики русификации и христианизации покоренных народов, которую российское государство проводило в первые два столетия после завоевания Поволжья, привело к изменению государственного курса в районах традиционного проживания мусульман. В последней трети XVIII века ислам получил статус «терпимой» религии, началось создание органов самоуправления религиозных общин, так называемых Духовных управлений мусульман (ДУМов), существующих и поныне, а через столетие постановление Госсовета в 1887 г. гарантировало мусульманам право исповедовать свою религию «при условии, что это не будет вредить Православной церкви». Завоевание в XIX веке новых обширных районов, населенных мусульманами, вызвало дальнейшую либерализацию политики в отношении ислама. Власти декларировали невмешательство в религиозные дела покоренных народов и в устои их быта.

Важным направлением политики были небезуспешные попытки властей интегрировать местную элиту в правящий класс России. В конце XVIII века специальный указ уравнял мусульман благородного происхождения в «правительственных привилегиях» с русским дворянством. В целом политика царизма на завоеванных территориях отличалась известной мягкостью в сравнении с действиями других колониальных держав. В России не было геноцида покоренных народов как в США или покоренной испанцами Латинской Америке, не ограничивалась свобода передвижения мусульман и не создавались гетто, а обращение в православие не предусматривало отказа от национальных языков и местных обычаев.

Православная церковь играла скорее подчиненную роль в выработке политики в отношении ислама. Она неизменно освящала колонизаторскую политику Российской империи, представляя ее как миссию по обращению язычников и мусульман в истинную веру. Завоевание Казани в 1552 г. было облечено в форму борьбы с басурманами и «нехристями», породив ответный призыв мусульманского духовенства к «войне против неверных». В середине XVIII века под руководством епископа Луки (Конашевича), ревностного сторонника политики обрусения инородцев, была проведена самая масштабная акция по разрушению мечетей. В 1740-1755 гг. только на землях бывшего Казанского ханства было уничтожено 418 из 536 существовавших там мечетей²⁵⁹, эти акции сопровождались отправкой детей мусульман в церковно­приходские школы. Во второй половине XIX века на фоне шовинистического угара некоторые православные богословы и философы выступили с резкими антиисламскими заявлениями. Миссионерский противомусульманский отдел в Казанской духовной академии и Православное миссионерское общество в

130

Москве энергично занимались обращением последователей ислама в православие.

Однако в деятельности православной церкви, следовавшей в фарватере государственной политики, периоды миссионерского рвения сменялись иными, когда укреплялись позиции т.н. прагматиков, для которых доктринальные различия с исламом были менее важными, чем задача обеспечения полновластия «белого царя» на покоренных территориях.

В целом, достаточно гибкая политика властей в отношении российских мусульман наряду с давними торговыми, экономическими, культурными и бытовыми контактами между соседними этносами способствовали более или менее полной интеграции поволжского мусульманства, значительная часть которого сохранила свою религиозную и культурную идентичность, хотя немалая часть была полностью или частично ассимилирована. С XIX века народы Поволжья во многом жили одной жизнью с народами России, разделяя их судьбу. Некоторые авторитетные татарские просветители в тот период считали возможным решать социально-экономические и духовные проблемы мусульман в рамках российского государства.

Вместе с тем, возобновлявшиеся время от времени попытки христианизировать мусульман оставили незаживающий след в их исторической памяти. Но и в памяти русского народа закрепилось противоречивое и дифференцированное, по мнению специалистов, отношение к исламу и мусульманам: вполне терпимое к мусульманам как соседям, с которыми столетиями жили бок о бок, и более отчужденное и настороженное к исламу как религии, в отношении которой православная церковь питала известную подозрительность. Эта особенность массового восприятия дошла до наших дней, как и деление российских мусульман на умму (общину) Северного Кавказа и умму, условно говоря, Поволжья. Последняя, представленная в основном тюркоязычными народами, в гораздо большей степени интегрирована в состав населения России, а ее духовенство и приверженцы, как правило, издавна лояльно относилось к царским, а затем и советским властям. Напротив, вошедшее в состав России лишь в XIX веке население Северного Кавказа с преобладанием народов кавказской языковой семьи сохраняет много традиционалистских черт и интегрировано слабее. Его духовенство вплоть до середины XX века было оппозиционно настроено к властям, возглавляя открытое или замаскированное сопротивление им.

За годы советской власти в положении ведущих конфессий произошли радикальные перемены. Революционные перемены 1917 г. на первых порах гарантировали важнейшие либерально-демократические свободы, в частности, свободу вероисповедания и равенство конфессиональных организаций перед законом. В результате, верования национальных меньшинств были уравнены в правах с православной церковью, которая, напротив, утратила статус государственной религии и привилегии. Идеологическая оценка религии как «опиума для народа» побудила власти перейти к жестоким репрессиям против православной церкви вскоре после революции, а с конца 20-х годов - и против мусульманских религиозных общин. Обе религиозные общины понесли огромные человеческие жертвы, были разрушены или закрыты церкви и мечети, монастыри и молельные дома, уничтожена система религиозного образования, а также православное и мусульманское богословие.

Однако в советский период усиливались и интеграционные процессы среди мусульман. Жесткие меры по внедрению государственной идеологии в 30-х годах, выразившиеся в переводе графики с арабского языка на латиницу, а

131

потом на кириллицу, и в ведении делопроизводства и обязательного преподавания в школах на русском языке, имели противоречивые последствия. Они способствовали, с одной стороны, развитию национальных языков, приобщению мусульман к богатствам русской культуры, а через нее - и к европейским научно-техническим достижениям, что, однако, происходило в урезанном и порой извращенном виде. С другой стороны, произошло устранение из обихода арабского языка, вызвавшее разрыв с мировой мусульманской уммой и исламским культурно- религиозным наследием. В послевоенный период продолжалась интеграция мусульманских народов, сопровождавшаяся развитием экономики, светского образования и культуры, созданием национальной интеллигенции. Все это укрепило связи с русским этносом, хотя мусульмане заплатили за такую интеграцию высокую цену. Тем не менее, в годы советской власти был сделан новый шаг к сплочению российских народов, выдержавшему испытание бурными девяностыми годами.

Становление диалога в постсоветский период Новый этап во взаимоотношениях православия и ислама, наступивший в постсоветский период, развивался под воздействием противоречивых факторов. Демократический подъем на рубеже 80-90 годов вызвал к жизни религиозное возрождение, охватившее традиционные конфессии. Верующим были возвращены многие церкви и мечети, строились новые, началось развитие системы религиозного образования, государство стало демонстрировать уважение к традиционным верованиям и т.д. Эти процессы привели к заметному увеличению числа верующих. В соответствии с этническим подходом к определению численности паствы (один народ - одна вера) представители РПЦ считают, что 75% населения нашей страны являются православными, а 20%-мусульманами²⁶⁰.

Вместе с тем, в этот период ведущие российские конфессии оказались перед новыми вызовами. Зафиксированные в Конституции либерально-демократические свободы, в частности, свобода вероисповедания и равенство религиозных общин, создали качественно иные условия для сосуществования православия и ислама, потребовав от их лидеров нового осмысления взаимоотношений в соответствии с демократическим вектором развития страны.

Православная церковь сумела во многом преодолеть наследие царского периода. Она провозгласила принципы «добрососедского сожительства» с российскими мусульманами и уважения к исламу, который, по словам митрополита Ташкентского и Среднеазиатского Владимира, является «дружественной православию религией».²⁶¹ Хотя в документе РПЦ 2001 г. «Основы социальной концепции Русской Православной церкви», сформулировавшем позиции по основным проблемам современности, нет раздела, посвященного отношениям с инаковерующими, в выступлениях высших иерархов были четко сформулированы их основы. Патриарх Алексий II подчеркивал, что, как у России есть всемирная всечеловеческая миссия, так и у российских мусульман есть миссия, которую надо уважать, равно как и их право на «сохранение и возрождение ценностей веры и культуры».²⁶² Обосновывая курс на дружественные отношения, многие иерархи вспоминают историю, почти полуторатысячелетний опыт взаимодействия, взаимопроникновения и сотрудничества славянских народов и мусульман, а также завет Александра Невского: «Крепить оборону на Западе, а друзей искать на Востоке». Другим

132

важнейшим аргументом стало признание роли российских мусульман в отечественной истории, чему посвятил специальное интервью митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, один из идеологов РПЦ и глава Отдела внешних церковных сношений (ОВЦС). Он отметил, что ислам является второй религией не только по числу последователей, но и по вкладу в строительство российского государства в прошлом и настоящем, и упомянул также, что значительное число дворян были этническими мусульманами, а татары подарили стране многих военачальников, государственных деятелей и ученых. Подчеркнув вклад мусульманской культуры в развитие российской культуры, митрополит сделал весьма примечательное признание, отметив ее роль в воспитании «религиозной терпимости» русского народа.²⁶³ Многие иерархи обращают внимание также на богословские предпосылки мирного сосуществования православия и ислама, на те стороны их вероучения, которые делают возможными дружественные отношения. Так, митрополит Владимир однажды заметил: «христианство часто называют религией любви, ислам -религией справедливости», но «в нормальной земной жизни справедливости не о чем спорить с любовью». Сотрудничество приверженцев этих конфессий необходимо и возможно потому, утверждал митрополит, что мусульмане твердо верят во многие христианские истины: в единого Бога (ведь Аллах по- арабски Бог), в его всемогущество, милосердие и правосудие, в воскресение и страшный суд. Они чтят Богоматерь, верят в непорочное зачатие и почитают Иисуса (Ису) как единственного чистого и непорочного среди пророков, называя его Мессией, т. е. Христом. Для многих христиан может стать поразительным открытием, заметил митрополит, что «при ближайшем рассмотрении мусульмане оказываются лучшими христианами, чем бесчисленные псевдохристианские конфессии...» (это намек прежде всего на протестантов - Н.К.), добавив, что мусульман следует уважать за то, что они сохранили крепкие многодетные семьи, нравственные устои, почитают духовных наставников, родителей и старших. Отношения между православием и исламом должны строиться на основе знаменитого аята²⁶⁴ Корана о «близости по любви», заметил митрополит, процитировав строки, которые Аллах обратил к своим последователям: «Ты, несомненно, найдешь, что ближайшие по любви к мусульманам те, которые говорят: «Мы - христиане»²⁶⁵.

Своеобразным оформлением этих идей стал сформулированный Московской Патриархией (МП) тезис о близости цивилизационных моделей, основанных на православии и на таких восточных религиях, как ислам, буддизм и иудаизм. (Протоирей В.Чаплин, заместитель председателя ОВЦС, однажды заметил, что православие порой ближе к исламу, чем к католицизму.^{3 7}) Их объединяет, во-первых, то обстоятельство, что религия пронизывает здесь не только личную жизнь, но и устройство семьи, коллектива, народа и государства,

³³²Треть русского дворянства имела татарское происхождение, отмечает один из клириков.// Независимая газета. Религии. (В дальнейшем: НГР). 19.10.2005. Судя по разным источникам, татарские корни имелись у российских историков Кантемира и Карамзина, поэтов и писателей Державина, Огарева, Аксакова, Тургенева, Достоевского, Куприна, Булгакова, Бунина, ученых Менделеева, Мечникова, Павлова, Тимирязева, деятелей искусств А .Павловой, Г.Улановой, Скрябина, Танеева, Шишкина. Татарские предки были у Великого князя Дмитрия Донского, князя Юрия Мещерского, царя Бориса и Федора Годуновых, жены Василия III,жены царя Федора Иоанновича и др. Историки отмечают, что Иван Грозный вел свой род от Мамая, чего он и сам не отрицал.

³³⁴ Аргументы и факты. 2002, № 30,с.7.

³³⁷ НГР.5.032003.

133

а во-вторых, для них общими являются ценности соборности и коллективизма, то есть безусловное первенство духовного перед материальным, общих интересов перед частными.²⁶⁶ В данной работе не место обсуждать по существу богословские аспекты близости этих моделей. Но, хотя очевидно, что идеологи РПЦ преувеличили влияние религий на ментальность современного российского общества, они верно отразили особенности мировосприятия верующих - и православных, и мусульман, остающихся под воздействием традиционалистских представлений.

Важнее отметить другое. РПЦ призвала мировое сообщество признать ценность и равенство всех цивилизационных моделей, а также необходимость их гармонизации во имя мирного будущего всего человечества. В этой связи на рубеже веков РПЦ поставила в качестве приоритетной проблему сохранения культурно-цивилизационной идентичности и религии как ее основы в нашей стране, а также задачу защиты цивилизационного разнообразия, ибо, по словам митрополита Кирилла, «в замысел Божий входит многообразие мира, в чем является красота Божьего творения»²⁶⁷.

Отстаиваемые православной церковью идеи близости с исламом и другими восточными религиями, равенства всех культурно-цивилизационных моделей, как и возложенная ею на себя миссия по защите всех традиционалистских обществ, ощущающих экономическое, политическое и культурное давление глобализма, вероятно, сыграли свою роль в создании более благоприятной атмосферы во взаимоотношениях не только с российскими мусульманами, но и с исламским миром в целом. Очевидно, что они способствовали восстановлению там пошатнувшихся позиций нашей страны. Отметим попутно, что, выстраивая отношения с исламом в России, православные иерархи всегда имеют в виду и геополитические задачи нашей страны. Так, Митрополит Владимир, обвиняя «мировую закулису» в попытках втянуть нашу страну в борьбу с мусульманским Востоком, неизменно подчеркивал насущную необходимость сохранения многосторонних связей с исламским миром. На их упрочение были направлены и другие внешнеполитические шаги РПЦ, в частности, осуждение экономической блокады Ирака, а позднее войны против него, поддержанные российскими мусульманами. Все это способствовало укреплению позиций России в мусульманском мире, которое увенчалось получением статуса наблюдателя в авторитетной на мусульманском Востоке Организации «Исламская конференция» (ОИК).

На формирование отношения мусульманского духовенства и верующих к православию и РПЦ в постсоветский период повлиял ряд факторов. Возрождение ислама - религии коренного населения России привело к заметному росту интенсивности их религиозной и этнической самоидентификации. Этому же способствовало восстановлению связей с миллиардной мусульманской уммой, что значительно повысило самооценку российских мусульман. Усиление националистических, в том числе антирусских и антиправославных настроений²⁶⁸, сопровождавшее эти процессы, было вызвано и некоторыми другими причинами, в частности, процессами демократизации и особенностями политической борьбы тех лет - обращенным к национальным элитам призывом «брать столько суверенитета, сколько переварят».

134

На ситуацию в российской умме также серьезно повлияло проникновение на Северный Кавказ в начале 90-х годов прошлого века ваххабизма, претендовавшего на роль нового или «чистого» ислама²⁶⁹ и ставшего идейным знаменем исламистского экстремизма и терроризма в России и в мире. Его достаточно быстрое распространение не только на Северном Кавказе, но и в других мусульманских районах европейской части России было связано с массированным проникновением ваххабитских проповедников с арабского Востока, располагавших значительными финансовыми средствами, что привело к появлению террористического подполья в ряде российских регионов. Это обстоятельство, в свою очередь, также способствовало усилению националистических и сепаратистских настроений в мусульманской среде.

Все это вместе взятое - политизация ислама, выразившаяся в апелляции к нему участников вспыхивавших с конца 80-х годов этнических конфликтов, рост националистических настроений среди российских мусульман, активизация террористических группировок, вызвавшая рост исламофобии и русофобии -поставило мусульманское духовенство перед сложным выбором: сохранить лояльность России или решительно переориентироваться на мусульманский Восток. В этих крайне непростых обстоятельствах и значительная часть умеренного духовенства Поволжья, и традиционное, т.е. противостоящее ваххабизму, духовенство Северного Кавказа не изменили своей ориентации на Россию вопреки прогнозам многочисленных экспертов, предрекавших «окончательное решение мусульманского вопроса» в России и значительное укрепление позиций Турции в Средней Азии, Закавказье и на Северном Кавказе. Опыт совместного проживания, таким образом, оказался сильнее центробежных тенденций среди российского мусульманства.

Свое отношение к России и православию умеренное мусульманское духовенство в лице Совета муфтиев России (СМР) с центром в Москве, объединяющего, по его данным, 80% из 6 тысяч мусульманских общин²⁷⁰, сформулировал в документе 2001 г. «Основные положения социальной программы российских мусульман» (в дальнейшем - СПРМ). ²⁷¹ Его авторы отмечали, что мусульмане рассматривают Россию как свою родину: «Россия сегодня и великая мусульманская держава, численность мусульман в которой больше, чем во многих мусульманских странах. Именно это является основанием для того, чтобы мусульмане чувствовали, что любая точка этой страны является отечеством для них, в этом заключается для российских мусульман источник патриотизма и любви к Родине».²⁷². Патриотизм мусульманам, отмечалось в документе, завещал пророк Мухаммад, учивший: «Любовь к Родине - часть твоей веры». И российские мусульмане доказали свой патриотизм, выступая бок о бок с православными во всех войнах XIX-XX веков, подчеркивается в СПРМ. В целом подобные взгляды разделяет большинство российских мусульман: судя по опросам 2004 г., 90% их высказались за

135

понимание нашей страны как общего дома ; среди них оказалось также много сторонников воссоздания союзного государства. Вместе с тем авторы СПРМ предупредили, что в современных условиях крайне важно избегать «апелляции к собственному .февосходству» любого российского этноса и попыток искать причину своих проблем в иноверцах или представителях иных национальностей²⁷³.

Что касается отношения с православием и другими традиционными российскими конфессиями, то председатель СМР муфтий Равиль Гайнутдин определяет их как «партнерские» и «братские»²⁷⁴ . В СПРМ специально подчеркивается, что взаимоотношения с другими религиями определяются не субъективными чувствами человека, а волей Всевышнего, завещавшего своим последователям веротерпимость. В подтверждение тезиса о толерантной сути классического ислама авторы СПРМ цитируют знаменитый аят Корана «Нет принуждения в вере», а также другие высказывания, свидетельствующие о том, что Аллах дозволил людям как веровать в него, так и остаться неверующими (в Коране есть такой стих: «Как бы ты не старался, большинство людей не уверует»), а также упоминание о том, что Всевышний запретил даже пророку Мухаммаду наказывать за неверие, оставив эту прерогативу себе.²⁷⁵ Богословы также подчеркивают, что в Коране нет призывов к насильственному объединению под знаменем единого вероучения. На основе многочисленных свидетельств веротерпимости в классическом исламе авторы СПРМ сформулировали положение о «равноправии представителей других религий по отношению к мусульманам»²⁷⁶, а также подчеркнули, что Аллах повелевает своим последователям проявлять доброту и справедливость в отношении иноверцев. Впрочем, отмечается в СПРМ, межрелигиозный мир зависит и от отношения к мусульманам, которые должны жить в согласии с теми, кто демонстрирует им свое миролюбие, но ответить адекватными действиями по защите своей свободы, чести и имущества на агрессивные действия иноверцев.

Мусульманские богословы, как и православные, приводят аргументы в доказательство возможности бесконфликтного сосуществования с инорелигиозными общинами. Они ссылаются, в частности, на то обстоятельство, что в России изначально был распространен самый гибкий и умеренный ханафитский мазхаб²⁷⁷ суннизма, отличающийся умением приспосабливаться к обычаям и верованиям соседей. Муфтий Гайнутдин отмечает также, кроме того, что за столетия совместного проживания сформировался «совершенно уникальный тип» российского мусульманина, который находится под сильным воздействием русской и европейской культуры и привык жить в светском государстве.²⁷⁸ Мусульманские богословы, как и православные иерархи, обращают особое внимание на монотеизм последователей ислама, христианства и иудаизма, а также на общие истоки их религий. В Коране христиан и иудеев уважительно называют «людьми Книги» или «людьми Писания», имея в виду, что эти религии являются авраамическими, т.е. получившими Божественное откровение через пророка Ибрахима (Авраама), которого ислам почитает как и других пророков - Мусу (Моисея), Давида и

Социс , 2005, № 6, с. 62.

135

особенно «непорочного Ису» (Иисуса), принесших слово Божье на землю еще до пророка Мухаммада. Мусульмане, подчеркивает муфтий Гайнутдин, обязаны почитать Тору, Библию и Евангелие, а их последователи - христиане и иудеи -при богоугодном поведении могут рассчитывать на милость Аллаха и на спасение. ³⁵ Единственный упрек христианам, содержащийся в Коране, отмечает шейх Фарид Асадуллин, заместитель председателя ДУМ Европейской части России (ДУМЕР), состоит в том, что они остались среди «усомнившихся», тогда как могли уверовать в Аллаха³⁵³. Но и он, будучи сторонником идеи особых отношений последователей единобожия, подчеркивает, что Всевышний разделил человечество, составлявшее ранее единую расу и духовную общину, на разные племена, народы и верования, для того, чтобы это многообразие стало источником состязания в служении общечеловеческому благу, призвав народы опережать друг друга в добрых делах.³⁵⁴

Умеренное мусульманское духовенство, представленное СМР, а также Центральным духовным управлением мусульман (ЦДУМ), настаивает на равноправии всех традиционных российских конфессий и стремится доказать, что вероучительные различия не являются поводом для конфликтов и противостояния в нашей стране. Выступая за «упрочение межконфессионального согласия, мира и спокойствия в обществе», оно едино и в намерении тесно сотрудничать с государством и РПЦ ради предотвращения религиозных конфликтов, рассматривая межконфессиональный мир как одно из главных достижений российского общества.³⁵⁵ Муфтий Гайнутдин в разговоре с генсеком ОИК также подчеркивал, что СМР смотрит с оптимизмом на будущее ислама в России и поддерживает программу Президента «по консолидации страны и вовлечению всех ее народов в единый созидательный процесс». На встречах с представителями мировой мусульманской уммы духовные лидеры российского мусульманства также признавали отсутствие в России межконфессиональной и межнациональной вражды³⁵⁶. Действительно, несмотря на то, что международные и российские правозащитные организации выдвигают обоснованные упреки в несоблюдении паритета российских конфессий, это относится прежде всего к протестантам и католикам, но не к российским мусульманам.

В целом, ведущие российские конфессии в постсоветский период сумели мобилизовать новые рациональные аргументы в пользу сохранения и развития добрососедских отношений православных и мусульман, причем не только в России, но и в мире в целом. РПЦ сформулировала и своеобразную научную платформу для обоснования мирного сосуществования христианства и ислама. Свою роль в укреплении взаимопонимания между ведущими конфессиями России сыграло и безусловное неприятие ими идеи американского политолога С. Хантингтона, в начале прошлого десятилетия предрекавшего неизбежность кровавых столкновений между христианской и исламской цивилизациями в XXI веке. Хотя многие ученые отвергли этот тезис, развитие международного исламистского терроризма привело к превращению идеи столкновения цивилизаций в фактор массового сознания и стимулировало развитие разного рода фобий.

Муфтий Равиль Гайнутдин. Ислам в современной России. М., 2004, с.255.256. НГР.21.ХИ.2005.

НГР.21.ХН.2005: Абдулатипов. Цит. соч. с.28. НГР. 18. 09. 2002. Коммерсантъ.ЗО. 01. 2003.

136

Против предсказаний Хантингтона единодушно выступили духовные лидеры Православной церкви и мусульманских общин. Патриарх Алексий II назвал очень опасными разговоры о «неизбежном глобальном столкновении мусульман и христиан». Отказавшись возлагать коллективную вину на ислам и мусульманство в целом, он признал ответственными за разжигание напряженности радикалов как в мусульманской среде, так и на Западе, усматривая основную причину конфликта в неравномерности распределения власти и богатства между Западом и Востоком, Севером и Югом. Призвав обе стороны вспомнить о добродетели смирения, Алексий II рекомендовал предоставить всем народам возможность жить в соответствии со своими традициями, руководствуясь принципом невмешательства в дела других народов и государств.

Отдавая, однако, отчет в существовании напряженности между Западом и мусульманским Востоком, идеологи РПЦ предложили ее объяснение. Фундаментальная причина конфликта, по мнению митрополита Кирилла, коренится в противоречии между антихристианской секулярной и индивидуалистической цивилизацией Запада и остальным традиционалистским миром³⁵ . Подобный подход в основных чертах разделяют и умеренные мусульманские лидеры, российские и мировые. В нем, как и в тезисе РПЦ о цивилизационной близости народов, исповедующих православие, ислам, буддизм и иудаизм, явно ощущается свойственная православию и исламу застарелая оппозиция Западу.³ Тем не менее, подобное объяснение конфликта между Западом и мусульманским Востоком, хотя оно и грешит упрощением (единым не является ни Запад, ни мусульманский мир, где наряду с отсталыми есть страны, в той или иной степени продвинувшиеся по пути модернизации, не говоря уже о т.н. азиатских тиграх), адекватно отражает глубокие противоречия между постиндустриальным и постмодернистским Западом, с одной стороны, и традиционалистским миром - с другой, разделяющую их глубокую экономическую, культурную, ментальную, психологическую и ценностную пропасть. В этих условиях попытки ведущих западных держав «цивилизовать» на свой манер Незапад и осуществлять насильственными методами «политику принуждения к демократии» и либеральным ценностям вызывают там неприятие и отпор. Поэтому на грани веков РПЦ публично высказалась против гегемонистских устремлений Запада, его «культурного империализма» и «агрессивного секуляризма», против либеральной модели глобализации и однополярного мира, за мир многополярный²⁷⁹, в чем ее поддержало и умеренное мусульманское духовенство.

РПЦ заняла взвешенную позицию и в отношении исламистского терроризма, что высоко оценили религиозные лидеры российских мусульман. Православные иерархи в публичных выступлениях подчеркивали его несовместимость с традиционным исламом, рассматривая как «клевету на ислам» попытки его отождествления с терроризмом. Называя террористов общими врагами и «лжеисламскими экстремистами», митрополит Владимир напомнил аят Корана, приравнивающий убийство невинного человека к

Аргументы и факты, 2002, № 1-2, с.3.

³⁵⁸ Независимая газета. 16. 02.2000.

³⁵⁹ Как отмечает видный востоковед Р.Ланда, их «во многом всегда объединяло неприятие цивилизации Запада, причем не в ее технологических (т.е. меняющихся), а именно в морально-психологических, идейно-ментальных аспектах» // Р.Ланда. Цит.соч., с.262.

137

умерщвлению всего человечества . После Бесланской трагедии Патриарх твердо заявил: «Ислам не проповедует терроризм, не проповедует насилие»

Умеренное мусульманское духовенство Поволжья и традиционное, т.е. противопоставляющее себя ваххабитам, духовенство Северного Кавказа также категорически осуждают экстремизм и терроризм, утверждая, что ислам - это религия мира. Ведь пророк Мухаммад сказал: «Перестает быть мусульманином совершающий убийство»³⁶³,- цитируют Коран авторы СПРМ. Умеренные религиозные лидеры подчеркивают и «псевдомусульманский» характер экстремистских организаций. Как отмечалось в заявлении Объединенного совета духовных управлений мусульман России по противодействию экстремизму и терроризму, созданного в 2004 г., «террористы и бандиты не имеют ничего общего с исламом. В наших глазах, в глазах всех мусульман, они никогда не были и не будут героями и шахидами, погибшими за веру, они останутся бандитами и преступниками».³⁶⁴ Мусульманское духовенство не грешит против истины, ибо ваххабизм чужд суннизму, господствующему в европейской части России, и суфизму, мистическому направлению суннизма, преобладающему на Северном Кавказе. Причину развития международного терроризма духовные лидеры видят, как правило, в неоколониальной политике Запада, а его распространения в России- с проникновением ваххабизма с арабского Востока.

Однако, на наш взгляд, анализ причин развития терроризма, предлагаемый мусульманским духовенством, не соответствует глубине и масштабу проблемы. Односторонним представляется возложение вины за его рост на политику США и Запада в целом. Не проясняет сути дела и заявление муфтия Гайнутдина, что, по общему признанию, «терроризм не является порождением какой-либо религии» а радикализм вызван «комплексом социально-политических факторов».³⁶ Подобная постановка вопроса, объясняя массовость экстремистских настроений, затушевывает феномен фанатизма, который имеет самое прямое отношение к религиям, в частности, к исламу, и требует упорной и кропотливой работы духовенства с паствой. Некоторые подходы к этой теме наметил митрополит Владимир, рассматривающий фанатизм как искажение сознания верующих, вызванное религиозным невежеством. Он видит в ваххабизме пример ереси и искажения ислама, его «облегченный вариант, привлекающий неискушенных людей своей доступностью, простотой, не требующий серьезного овладения мусульманской мудростью».³⁶⁶

Твердая позиция православного и мусульманского духовенства по вопросу столкновения цивилизаций и исламистского терроризма, вероятно, сыграла свою роль в усмирении страстей внутри нашей страны. Особо следует отметить значение позиции РПЦ, отвергнувшей принцип коллективной вины мусульманских народов и ислама за терроризм. Иной подход открывает путь к антимусульманским погромам и перерастанию цивилизационной войны из «холодной» стадии в «горячую». Тем не менее, часть политической элиты и СМИ России, а также общественного мнения западных стран возлагают коллективную вину на ислам. Однако высшее руководство нашей страны разделяет подход РПЦ в этом вопросе, что, кстати, соответствует и нормам права,

Труд. 12.09. 2002.

НГР.15. 09. 2004.

СПРМ.с.17.

НГР.26. 05. 2004.

НГР.05. 06. 2006.

Независимая газета.27. 09. 2000.

138

предусматривающих наказание конкретных индивидов, но не целых народов. Голос РПЦ в итоге ослабил позиции разношерстного лагеря сторонников идеи столкновения цивилизаций, объединяющего российских либералов, антизападников типа А.Дугина, главы евразийского движения, и русских националистов. Диссонируя со стереотипами, формирующимися мировыми и российскими СМИ и представляющими мусульманский мир как рассадник терроризма, фанатизма, экстремизма, дикости, нарко- и работорговли, позиция РПЦ несколько смягчила процесс демонизации ислама, а также формирования образа внутреннего врага в лице российского мусульманства в целом.

Единодушное осуждение исламистского терроризма привело к тому, что православное и мусульманское духовенство всегда было в рядах миротворцев в зонах конфликтов. Патриарх Алексий II накануне и вскоре после начала первой чеченской кампании пять раз публично выступал за политическое урегулирование возникших проблем. «Никакие, даже самые справедливые и законные, соображения государственной пользы не могут оправдать жертв и страданий мирного населения. Никакие, даже самые благие, цели не должны достигаться методами, могущими привести к огромной несправедливости и в итоге породить многократное умножение насилия, что будет губительно для всей России»,- подчеркивал он³⁶ . Вмешательство Патриарха и миротворческие усилия православного и мусульманского духовенства не смогли в тот момент повлиять на позиции центральных властей. Однако выступления против военных методов решения конфликта и отказ обеих конфессий дать ему религиозное освящение, способствовало, на наш взгляд, его локализации и предотвратило расползание по мусульманским регионам и стране в целом.

Современная повестка дня

В начале текущего десятилетия взаимоотношения православия и ислама отчасти под воздействием мировой практики перешли в формат диалога, за который ратуют многие православные и мусульманские духовные лидеры. Муфтий ДУМ Пермской области А. Хузин, в частности, подчеркивал, что его необходимость и важность как внутри страны, так и за ее пределами особенно возросла в связи с развитием исламистского радикализма и терроризма. ²⁸⁰ Духовенство России рассматривает диалог как важнейшее средство профилактики конфликта цивилизаций в мировом масштабе и сохранения межрелигиозного и межнационального мира в России, залог ее целостности и процветания.

Диалог в принципе может вестись на нескольких уровнях - на 1 богословском, на уровне высшей иерархии и на уровне взаимодействия между общинами, приходами, культурными и образовательными центрами. Богословский диалог представляется наиболее сложным, поскольку насчитывающие многие сотни лет конфликты не поддаются скорому урегулированию, если поддаются ему вообще. Во всяком случае, достижение конкретных договоренностей в этой области является делом отдаленного будущего. Поэтому представители различных религиозных общин на международных форумах договорились вычеркнуть из повестки дня обсуждение религиозной догматики и давних богословских споров.

Наиболее интенсивно диалог ведется на уровне высшей иерархии РПЦ и мусульманских религиозных лидеров. Стороны сумели разработать его принципы или, иначе говоря, культуру диалога. Уже на рубеже веков

Цит. Религия и глобализация на просторах Евразии. / Под редакцией А. Малашенко и С. Филатова. Моск. Центр Карнеги - М., 2005.

139

представители православия и ислама согласились, что отношения должны строиться на взаимном невмешательстве во внутренние дела религиозных общин и отказе от прозелитизма. Последний предполагает строгое соблюдение этнического принципа (каждый должен «сеять в своем огороде», говорил глава ЦДУМ муфтий Талгат Таджуддин) и запрет на сознательное ведение миссионерской работы среди инаковерующих с целью усилить вес и влияние одной религиозной общины за счет другой. Поддерживая отказ от прозелитизма, в муфтияте ссылались также на Декларацию прав человека в исламе, принятую ОИК в 1990 г. Кроме того, участники диалога договорились противодействовать политизации религии и ее использованию для достижения политических целей; отказаться от демонстрации превосходства одной религии над другой, деления религий на правильные и неправильные, истинные и ложные.

В целях развития диалога многие духовные лидеры призывают не акцентировать различия между православием и исламом, находить то общее, что их объединяет, и, сосредоточившись на решении конкретных вопросов, искать совместные ответы на вызовы современности. В итоге православно-мусульманский диалог в нашей стране превращается преимущественно в обсуждение позиций, по которым существует заведомый консенсус, а решение спорных проблем оказывается отодвинутым на неопределенное будущее. Полное взаимопонимание существует в вопросе о необходимости возрождения духовно - нравственных ценностей и борьбы с моральным релятивизмом современного мира, сопровождающееся обличением всех и всяческих пороков, пришедших с Запада. Поэтому представители ведущих конфессий единодушно выступают против абортов, гомосексуализма, однополых браков, настаивают на введении цензуры в СМИ и т.д.

Рабочим инструментом диалога является созданный в конце 90-х годов Межрелигиозный Совет России (MCP), в котором представлены все традиционные российские конфессии, а голосование осуществляется по принципу «одна религия - один голос». MCP не ставит целью сближение вероучений и доктрин, не имеет богослужебных форм деятельности и собственных теологических позиций. Одну из своих задач он видит в содействии взаимному познанию доктринальных, философских и культурных традиций.²⁸¹ Среди основных направлений его деятельности выделяется защита корпоративных интересов религиозных организаций. Традиционные конфессии добились ряда льгот. В 2006 г. Совет муфтиев поддержал предложение РПЦ ввести специальный налог на нужды религиозных организаций. MCP направляет заявления и обращения в Государственную думу и профильные министерства, обсуждает законопроекты, касающиеся религиозных вопросов. Он подготовил также создание в 2004 г. Межрелигиозного совета СНГ и организовал ряд миротворческих межрелигиозных форумов. Его усилиями в 2006 г. была проведена крупная международная акция - Саммит религиозных лидеров, приуроченный к проходившему в тот момент совещанию «большой восьмерки». В рамках MCP вырабатываются согласованные решения в отношении терроризма, т.н. нетрадиционных религий, прежде всего протестантов, новых культов, а также деструктивных сект.

MCP уделил большое внимание обсуждению места религии в школьном образовании - вопроса, вызывающего серьезные разногласия в российском обществе. РПЦ, настаивавшая на преподавании в обязательном порядке основ православия в школе, в конце 1990х гг. предложила ввести курс «Основ православной культуры» (ОПК), против чего выступила часть мусульманского

140

духовенства. Рабочая группа MCP, поддержав идею изучения в светской школе религиозных предметов, высказалась в 2003 г. за преподавание на факультативной основе курсов по всем традиционным российским религиям. Диалог, казалось бы, принес свои плоды, и РПЦ согласилась, чтобы в районах компактного расселения других этносов изучались их религии. Вместе с тем, усилия духовенства привели к результатам, в чем- то прямо противоположным целям диалога - усилению этнокультурных различий и разделению подрастающего поколения по «национальным квартирам». Дело в том, что местные власти многих областей ввели обязательное изучение ОПК в рамках так называемого регионального компонента, хотя вопрос не был урегулирован на федеральном уровне. В ответ на это в ряде республик Северного Кавказа и Поволжья началось преподавание курса исламской культуры. Православные и мусульманские лидеры призывают наполнить религиозным содержанием и новый курс «Духовно-нравственной культуры», который министерство образования предложило взамен упраздняемого регионального компонента. Но перспектива разделения учащихся по конфессиональному признаку вряд ли способствует воспитанию толерантности, снижению национальных барьеров, сплочению российского общества и формированию российской идентичности.

Ряд других вопросов не поддаются урегулированию в ходе диалога. Нет единства ни в отношении статуса духовенства в армии (хотя РПЦ и муфтият единодушны в том, что верующие военнослужащие имеют право на духовное окормление), ни в подходах к организации благотворительной деятельности, которая не вела бы к возникновению разделенных по конфессиональному принципу больниц, детских приютов и т.д.

MCP оказался единственным институционализированным механизмом диалога и не мог справиться со всем грузом проблем во взаимоотношениях религиозных общин. Он, в частности, не ставил проблему организации межрелигиозного диалога на региональном и местном уровнях, так что диалог, ограниченный этим форматом, остался сугубо верхушечным делом. На местах контакты выстраиваются по иным моделям. В районах с преобладанием мусульманского населения, отмечает специалист по РПЦ Н. Митрохин, сложилась «почти идиллическая» картина взаимоотношений с православным духовенством. Они строятся на основе «жесткой и строго соблюдаемой договоренности о разделе верующих по этническому принципу и совместной борьбе с сектантами», как христианскими, так и исламистскими. Архиереи, которым местные власти оказывают всяческую помощь, в свою очередь поддерживают просьбы местных муфтиев об ограничении деятельности зарубежных проповедников.³⁷⁰

Иначе складывается ситуация в «православных» районах. Местные власти здесь рекомендуют муфтиям «проконсультироваться» с руководством православной епархии во всех вопросах, касающихся строительства новых мечетей и иных инициатив мусульман. Как замечает Митрохин, «священники РПЦ готовы мириться с существованием мусульманских общин и даже признать их в качестве «второй традиционной» конфессии, однако при условии, что мусульмане не будут проявлять особой активности. Открытие новых общин в городах, где их прежде не было, строительство больших и заметных мечетей часто вызывает резкие протесты духовенства». По инициативе православных епископов только за последние пять лет мусульмане были вынуждены останавливать строительство мечетей или изменять в сторону уменьшения их

Н. Митрохин. Русская православная церковь: современное состояние и актуальные проблемы. М., 2004,0452, 456.

141

архитектурные планы в Вологде, Петрозаводске, Петропавловске-Камчатском, Ярославле. Это только случаи, отмечает он, ставшие достоянием гласности. Протесты епархиальных управлений приводят к тому, что местные власти не возвращают мусульманам построенные до революции мечети, а в подмосковных Коломне, Нарофоминске и Сергиевом Посаде они запретили их строительство. ⁷¹ Недовольство православных архиереев вызывает и появление новых шиитских общин, создаваемых азербайджанскими трудовыми мигрантами.

Таким образом, заявления религиозных лидеров о дружественных отношениях между православием и исламом остаются в известной мере декларативными. Существующая межконфессиональная напряженность ограничила потенциал диалога и снизила эффективность его воздействия на массовое сознание россиян. С конца 90-х годов беспрецедентно быстрыми темпами росла ксенофобия, считает Э. Паин, специалист по межэтническим отношениям.²⁸² С начала текущего десятилетия, по свидетельству Л.Гудкова, директора аналитического центра Юрия Левады, 55% населения стабильно поддерживает лозунг «Россия для русских».²⁸³ Хотя в легитимации ксенофобии и националистических идей, произошедшей в начале этого века, основную роль сыграли центральные и, особенно, местные власти, руководство ведущих конфессий несет свою долю ответственности за этот процесс, отказавшись от активной борьбы с развитием исламофобии и русофобии среди своей паствы. Судя по исследованиям ИКСИ РАН, максимальные показатели отрицательного отношения к другим религиям находятся в диапазоне 10-12% у мусульман к иудеям и 15-17% у православных к последователям ислама.²⁸⁴

Проблемы и перспективы развития диалога

Ряд факторов объясняют ограниченное воздействие религиозных организаций и их призывов к дружественным отношениям между православными и мусульманами на умы паствы. В настоящее время ни одна конфессия не обладает монополией на формирование мировоззрения современного человека, ощущая серьезную конкуренцию со стороны СМИ, образовательной системы и других светских институтов. Кроме того, православие и ислам отличает сегодня невысокая доля практикующих или воцерковленных верующих.²⁸⁵ Все это вкупе с процессом индивидуализации, затронувшим и религиозную сферу, помогает понять, почему верующие, пропуская обращения религиозных лидеров через личный опыт, относятся к ним избирательно, принимая или отвергая их полностью или частично.

Развитие диалога затормозил и ряд внутренних процессов, развивавшихся в религиозных общинах и не способствовавших формированию единых взглядов на православно - исламские отношения. Обозначившаяся к концу 90-х годов реконструкция контуров цивилизационных ареалов, по мнению известного востоковеда А. Малашенко, протекала неравномерно, и восстановление исламского ареала происходило интенсивнее, чем православного. ²⁸⁶ Вероятно, с этим связана своеобразная «цивилизационная озабоченность», если так можно выразиться, РПЦ. В наступившем десятилетии в ее дискурсе наряду с давними призывами к возрождению национального

Митрохин. Цит. соч., с.456-457.

142

самосознания русского народа настойчиво зазвучал мотив восстановления его роли как государствообразующего, сопровождавшийся акцентированием темы «русскости». Высшие иерархи и представители клира говорят о русской цивилизации, о «русском мире», включающем и народы, принадлежащие к другим религиям, но разделяющими с русскими общие ценности, о русском духе, русском проекте, русской политике, русской армии и т.д. В результате этот дискурс приобрел националистические коннотации. Хотя официальные лица неоднократно подчеркивали и подчеркивают неприятие православной церковью национализма, ее консервативно-традиционалистское крыло открыто говорит о необходимости институционального закрепления особых прав этнического большинства, его права на политическое доминирование. В еще большей мере религиозный национализм распространился в сети околоправославных организаций, которые организационно не связаны с РПЦ, но присвоили себе право говорить от имени православия. Одновременно руководители Московской патриархии стремятся внедрить в общественное сознание мысль о России как православной цивилизации и православном государстве, о православии как «государственной идее» России, отчетливо формулируя стремление РПЦ стать ведущей идеологической силой страны.

Все это повлияло на формирование отношения к российскому мусульманству части православного клира и мирян. Хотя многие представители консервативных и фундаменталистски настроенных кругов РПЦ видят в мусульманстве - российском и мировом - стратегического союзника в противостоянии Западу, другие относятся к исламу настороженно. В этой среде не изжиты и восходящие к далекому прошлому представления об исламе как «христианской ереси», «зловерии» и основывающееся на постановлении Сената 1750 г. определение основателя исламской религии Мухаммада как «лжепророка». Некоторые православные священники, по свидетельству наблюдателей, высказывают опасения в связи с «активностью ислама» , занимаются прозелитизмом среди мусульман и ведут антиисламскую проповедь в приходах.²⁸⁷ Подобные настроения с 1990-х годов пропагандируют сторонники «воинствующего православия» во главе с о. М. Дудко, для которых боязнь и подозрительность в отношении ислама являются производными от цели -возрождения Святой Руси как православного государства во главе с православным царем. В многочисленных изданиях, авторы которых называют себя православными, речь идет о «Магомете - антихристе» и о «мусульманском ятагане», занесенном над Россией. В иске, недавно поданном в столичную прокуратуру, мусульманская журналистка упрекала московского священника Д.Сысоева в том, что в своих книгах, на Интернет-сайте и в проповедях он

- 379 г-1

запугивает прихожан «зеленой чумой» . Диссонируют с заявлениями Патриархии и публичные высказывания дьякона А.Кураева, профессора богословия и известного публициста. После теракта в театре на Дубровке он по существу поддержал идею коллективной вины чеченского народа за преступления террористов. Порекомендовав не замалчивать вопрос о «корнях

В политических кругах эту идею четко формулирует, например, политолог А.Дугин, который расценивает ислам как «серьезного конкурента» для «пробуждающегося и нарастающего православного самосознания» и связывает с этим причины усиления негативного отношения российского общества к мусульманам. Он считает, что государство должно сформулировать национальную идею, после чего наша страна сможет выработать рациональную политику в отношении ислама, которая в определенных условиях будет позволять негативную трактовку ислама, либо запрещать таковую.//НГР. 01.12.2004.

³⁷⁹ НГР.05.02.2008.

143

терроризма в самой национальной традиции тех или иных горских племен», он призвал «выдергивать» из их культуры «зубы дракона» и «семя ненависти», заставляя «мутировать» культуру и религию этих народов. Позднее он призвал снять табу с темы «агрессивности, растворенной в мире ислама»²⁸⁸. Все это подтверждает наличие в православной среде разных, порой диаметрально противоположных подходов к проблеме ислама в России.

На этом фоне заявления высших иерархов о том, что наша страна является православной, а ее многоконфессиональность - миф²⁸⁹, вызвали в мусульманской среде вполне предсказуемую негативную реакцию, породили сомнения в том, соблюдается ли в России конституционный принцип равенства этносов и конфессий и является ли РПЦ его искренним приверженцем. Остроту реакции российских мусульман усугубило появление оппозиции в среде умеренного духовенства, связанное с процессом политизации ислама и распространением радикального ваххабизма. В оппозиционных кругах мусульманского духовенства появились настороженность, недоверие и скептицизм в отношении российских властей и РПЦ, с которой они вступили в открытую полемику. Как и некоторые представители мусульманской политической элиты, они сетовали на превращение мусульман в граждан «второго сорта», а принятие православия - в пропуск в политическую элиту России для иноверца. Они отстаивали мысль о том, что не только русский народ, но и все народы нашей страны в соответствии с Конституцией являются государствообразующими, что Россия не православное, а демократическое государство. В ходе полемики муфтий Гайнутдин высказался за предоставление мусульманину в некоем неопределенном будущем поста вице-президента РФ, а муфтий Н. Аширов предложил изменить государственный герб, считая лежащий в основании креста полумесяц символом победы православия над исламом.

Вместе с тем, муфтий Таджуддин и в целом ЦДУМ вполне лояльно воспринимают притязания православной церкви на доминирующую роль и статус культурообразующей силы, выступая наиболее преданными ее союзниками в мусульманской среде. СМР и ДУМЕР, более открытые либерально-демократическим ценностям, напротив, более критичны в отношении РПЦ. Однако и они считают необходимым «одергивать» мусульман, ведущих антиправославную пропаганду в мечетях.

Не только противоречивые внутренние процессы в религиозных общинах и отсутствие единства в подходах к православно-мусульманским отношениям ослабили действенность призывов ведущих конфессий к диалогу. На их взаимоотношения повлияли и некоторые аспекты государственной политики. Государство оказывает многообразное воздействие на межрелигиозные отношения, которое нуждается в дополнительном изучении. Здесь стоит ограничиться констатацией того, что Центр не сумел найти адекватное решение новой проблемы и непротиворечиво соединить принципы равенства всех конфессий и светскости государства и школы, с одной стороны, и рост авторитета российских конфессий и их желание играть более значительную роль в жизни государства и общества - с другой. В условиях отсутствия привлекательных общенациональных идей призывы Православной церкви к

144

возрождению державной мощи и величия России, к восстановлению авторитета государства стали идеологическим подспорьем для политической элиты страны. Под влиянием РПЦ в политический лексикон вошла и тема противопоставляемой Западу «православной цивилизации». Замешанная на «цивилизационном национализме», она имеет все шансы, считает А. Верховский, специалист по проблемам ксенофобии, утвердиться в качестве национальной идеологии²⁹⁰. Интерес в политической элите вызвал и «русский проект» РПЦ, а понятие «православное государство» вошло в дискурс как националистических активистов, так и государственных чиновников.

Востребованными оказались не только государственнические и национально-державые идеи РПЦ, она сама заняла определенное место в планах властей, связывающих с ней надежды на воспитание духовности и высоких морально-нравственных качеств в обществе, особенно в подрастающем поколении. На РПЦ возлагаются и конкретные планы во внешнеполитической сфере: она призвана сыграть роль важного агента в культурно - религиозной экспансии России и формировании блока союзников в странах ближнего и дальнего зарубежья. Все это объясняет превращение РПЦ в привилегированного партнера государства, приведшее, однако, к нарушению религиозного паритета, что не способствовало развитию

межконфессионального диалога. Правда, увидев реакцию российского мусульманства (после объявления Рождества государственным праздником некоторые памятные для ислама даты стали праздничными днями в мусульманских республиках, на введение ОПК они ответили преподаванием курса исламской религии и пр.), центральные власти стали осмотрительнее. На инаугурацию президента РФ в 2004 г. были приглашены представители всех религиозных общин России. В Парке Победы на Поклонной горе в память о погибших в Великую Отечественную войну появились храмы традиционных конфессий страны. Однако на местах в «русских» регионах нарушение конфессионального равенства стало привычным делом.

Государство, таким образом, явно или опосредованно, превратилось в активного участника диалога, в связи с чем диалог между православием и мусульманством даже называют «триалогом». Поощряя в одностороннем порядке РПЦ, власти, очевидно, сыграли отнюдь не позитивную роль в православно-мусульманских отношениях, подпитывая неуверенность и опасения в мусульманской общине. Вместе с тем центральные власти, по внутриполитическим и внешнеполитическим соображениям не

заинтересованные в дальнейшем усилении межнациональной и межконфессиональной напряженности, «мягко» сдерживают, по замечанию Малашенко, амбиции РПЦ.²⁹¹ Через местные администрации государство субсидирует кое-где строительство культовых зданий, учебных заведений, а также выплачивает полностью или частично зарплату мусульманским священнослужителям. В.В. Путин поддержал просьбу муфтия Гайнутдина о создании академического исследовательского центра по изучению проблем ислама.

Появились и интересные инициативы по развитию диалога на местном уровне. Так, в столичном микрорайоне Отрадное на средства частного спонсора был построен Духовно - просветительский комплекс традиционных российских религий (он включает православный храм св. Николая и часовню вмч.

145

Пантелеймона, две мечети - суннитскую и шиитскую, синагогу и учебно -административный комплекс, планируется построить буддистский храм). По словам инициатора строительства известного предпринимателя Р.Ж. Баязитова, возглавляющего Фонд развития татарского духовного наследия «Хиляль», он стремился, реализуя эту масштабную инициативу, показать, что «ислам несет мир,.... призвать всех к миру», обратить внимание политиков на миролюбивые настроения, господствующие среди представителей традиционного ислама. ³⁸⁴ Комплекс стал, по словам православного священника о. Филиппа (Симонова), «символом мирных устремлений христианства, ислама и иудаизма», «маленьким Иерусалимом на территории Москвы». Религиозные общины совместно работают над гуманитарными и образовательными инициативами.³⁸⁵

По большому счету, диалог только начинается, только вырабатывается его культура, нащупывается повестка дня, намечается переход к политике «малых дел». Тем не менее, не стоит преуменьшать значение «этапа деклараций», если так можно выразиться, в его развитии. РПЦ, провозгласив уважение к мусульманам и их роли в жизни российского государства, признав толерантность ислама и общие вероучительные основы монотеистических религий, создала предпосылки стабилизации в межконфессиональных отношениях на грани веков. Ведущие конфессии в целом сохранили контроль над ситуацией в своих общинах, предотвратив перерастание этнонациональной напряженности в религиозную в масштабах страны. Опираясь на помощь государства, они сумели погасить готовые вспыхнуть конфликты. В отличие от Франции, в нашей стране инцидент, вызванный желанием мусульманских женщин в Татарстане фотографироваться на паспорт в платке - хиджабе, ношение которого предписывается нормами ислама, не получил продолжения благодаря разрешению МВД сниматься в хиджабах. Патриархия, осудив публикацию карикатур на пророка Мухаммада в западной прессе в 2006 г., сбила готовую подняться волну солидарности российских мусульман с оскорбленными последователями ислама в мире. В крупных городах появление женщин в хиджабах уже не вызывают паники или нездорового любопытства; возникли поликлиники со специальными отделениями, где мусульманам оказываются особые медицинские услуги; в аэропортах кое-где наряду с православными часовнями появились молельные комнаты для мусульман. Все это, формируя привычку к проявлениям инаковости, способствует воспитанию толерантности в обществе и свидетельствует о пользе отказа от создания этнических анклавов в районах со смешанным населением.

Кроме того, сохранение дружественных православно-мусульманских отношений и развитие диалога стало важным социокультурным механизмом, формирующим новую российскую идентичность на основе сохранения цивилизационной особости нашей страны как полиэтничного государства. Диалог оказался важной предпосылкой утверждения концепции открытой, «включающей» гражданской нации как альтернативы проявлениям этнонационализма.

В РПЦ он усилил позиции противников т.н. православного национализма, рассматривающего православие как единственно истинное проявление христианства, а русский народ как богоизбранный. Московская патриархия, как уже отмечалось, неизменно выступает против любых проявлений национализма. Даже настойчиво продвигая тему «русскости» и настаивая на замене

НГ-Религии, 17.07.2007

145

политкорректного слова «российский» словом «русский», высшие иерархи всегда подчеркивают, что слово «русский» лишено этнического содержания и распространяется на всех жителей страны, идентифицирующих себя с российским государством. Равным образом, предлагая воссоздать «православную цивилизацию», в Патриархии говорят о культурных, а не о биологических или этнических ее основах.

Российские мусульмане, особенно в Поволжье, в большинстве своем еще более последовательно выступают за понимание России как Отечества и общего дома всех населяющих нашу страну народов. Диалог, таким образом, способствовал и продолжает способствовать сохранению целостности нашей страны в крайне непростой период ее существования.

Констатация многочисленных сложностей, обозначившихся в развитии межрелигиозного диалога, лишь подтверждает насущную необходимость его продолжения на основе преодоления комплекса исключительности, присущего всем религиям, их претензий на обладание всей полнотой истины и отказа в связи с этим обсуждать некоторые богословские противоречия. Это позволяет преодолеть и скепсис многих духовных лидеров в отношении перспектив межрелигиозного диалога как внутри страны, так и вне ее, и попытки использовать международные форумы прежде всего для повышения авторитета и улучшения имиджа своей религиозной общины.

Для развития плодотворного диалога необходима политическая воля духовных лидеров и их искреннее признание конституционного принципа равенства религий. Однако складывается впечатление, что некоторые иерархи РПЦ уповают на историю и традиции, на привычку совместного проживания православных и мусульман, пренебрегая изменениями, произошедшими в мусульманской умме как внутри России, так и за ее пределами. Привилегированное положение РПЦ, видимо, укрепляет иллюзию относительно возможности возвращения к ситуации вековой давности, когда мусульмане были вынуждены мириться с фактическим неравенством своей религии. Конечно, сохранение современных тенденций общественного развития России может законсервировать нынешнее положение российских мусульман, загнав тлеющую напряженность в подполье. Это, однако, не исключает подспудного нарастания конфликта между ведущими конфессиями, который однажды выйдет на поверхность.

Чтобы избежать обострения в православно - мусульманских отношениях необходима целеустремленная работа по воспитанию религиозной толерантности как осознанного принятия инаковости и права на исповедание любым человеком своей религии. Это, в частности, предполагает ведение диалога «по всем азимутам». РПЦ, вероятно, необходимо налаживать контакты с другими православными церквами в нашей стране, особенно со старообрядцами, а также с инославными -протестантами и католиками, как в России, так и за ее пределами. Перед мусульманскими организациями встает проблема воспитания терпимости в отношении иудеев, а также начала диалога с умеренными ваххабитами.

Укрепление православно-мусульманских отношений, в которых РПЦ как церковь большинства, видимо, должна первой делать шаги навстречу российским мусульманам остается в России первоочередной задачей. Правда, у православной церкви в силу такого ее нынешнего положения меньше стимулов к развитию диалога. И если РПЦ искренне намерена продолжать его, ей предстоит настойчивая и целеустремленная работа по преодолению неприятия религиозного плюрализма, элементов исламофобии в своих собственных

146

рядах. Для российского мусульманства ведение диалога объективно легче в силу толерантности классического ислама и его статуса религии меньшинства. Во всяком случае, СМР демонстрирует больший интерес к диалогу, проводя совместно с российскими католиками и иудеями конференции, посвященные обсуждению этой проблематики и предлагая РПЦ расширить повестку дня межконфессиональных отношений.

Развитию диалога могли бы способствовать совместные усилия ведущих конфессий по наполнению деклараций конкретным содержанием, постепенное расширение перечня обсуждаемых тем. Вероятно, стоило бы расширить набор инструментов и механизмов для ведения диалога, создать на региональном уровне органы, аналогичные по структуре и функциям Межрелигиозному совету России, налаживать сетевые структуры и механизмы многоуровневого взаимодействия государства, региональных органов власти и всех местных религиозных общин. Особенно важно преодолеть его верхушечный характер, вовлекая в обсуждение проблематики православно-исламских отношений духовенство на местах и мирян.

Чтобы предотвратить нарастание напряженности в

межконфессиональных отношениях, облеченным духовной властью представителям ведущих конфессий стоило бы давать принципиальную оценку провокационных или противоречащих принципам мирного сосуществования заявлений, с какой бы стороны они ни исходили - от клира или из околорелигиозной среды (таких, например, как озвучиваемые СМИ предложения строить российскую армию по этническому принципу или утверждений о неотвратимости исламизации России и превращения мусульманского этноса в доминирующий). Кроме того, стоило бы поставить проблему воспитания толерантности как приоритетную; отказаться от чрезмерных упований на помощь государства в вопросах, которые относятся к компетенции ведущих религиозных общин. Все это могло бы смягчить многовековые богословские споры и взаимные подозрения, помогая своевременно решать возникающие проблемы. Однако очевидно, что, межрелигиозный диалог — это новый и сложный процесс, основывающийся на совершенно ином качестве взаимоотношений - на признании принципа конфессионального равенства и равноправии партнеров. В силу этого он предполагает длительную перспективу и постепенное преодоление застарелых предубеждений и стереотипов.

Межрелигиозный диалог в зеркале образа России

Насколько применим опыт России? Мир ислама может по достоинству оценить саму возможность многовекового сосуществования в рамках одного государства различных конфессий и этносов, что позволило им плодотворно развиваться, сохранив в ряде существенных черт свою этнорелигиозную и культурную идентичность. Это обстоятельство подчеркнул Абдельвахид Бельказиз, генеральный секретарь ОИК, в свое время отметивший, что развитие ислама в условиях многоконфессионального российского государства «имеет не только самоценный характер, но и может служить примером для многих стран, где бок о бок проживают представители ислама и христианства»²⁹².

Сравнительно с Западом Россия, очевидно, имеет солидную фору в налаживании диалога. Наша страна уже на протяжении почти полутысячи лет живет в условиях полиэтничности и поликонфессиональности, к которым Европа только переходит. Как известно, отношения католицизма с исламом в свое время были серьезно омрачены крестовыми походами. Тем более европейцам может быть интересен опыт многовекового сосуществования православия и

147

ислама, приведший в нашей стране к формированию иной атмосферы и иной иерархии ценностей, в которой необходимость поддержания межрелигиозного мира имеет приоритет по крайней мере на уровне высшего руководства страны и духовных лидеров ведущих конфессий. Поэтому России до сих пор удавалось избегать ситуаций, подобных карикатурному скандалу 2006г. или попыток вновь спровоцировать страсти весной 2008 г., когда на одном Интернет-сайте в Голландии появился материал, рисующий ислам в целом как олицетворение мракобесия и агрессии.

Впрочем, Запад довольно быстро учится. В 2008 г. осуждение провокационного материала правительством Голландии и обращение авторитетных мусульманских духовных лидеров, призвавших своих последователей сохранять спокойствие, предотвратило там массовые беспорядки. Примечательно и сделанное в начале 2008 г. предложение архиепископа Кентерберийского Роуэна Уильямса, главы Англиканской церкви, разрешить мусульманам Великобритании руководствоваться нормами шариата в спорных ситуациях, касающихся заключения и расторжения брака, финансовых сделок и ряда других вопросов жизни общин. Недовольство вынудило архиепископа несколько скорректировать эти высказывания. Тем не менее, данная инициатива свидетельствует о том, что среди части западного духовенства растет понимание необходимости делать шаги навстречу исламу, если стороны намерены создать прочную основу сосуществования между европейцами и мусульманами.

Вместе с тем, Россия и Европа столкнулись и с однотипными до некоторой степени явлениями, вызванными демографическими проблемами и появлением в массовых масштабах трудовых мигрантов - мусульман. В нашей стране их наплыв вызывает напряженность, причем в регионах не только с русским, но и с преимущественно мусульманским населением. Часть коренных жителей Татарстана, например, ощущает отчуждение от своих единоверцев -азербайджанцев, принадлежащих к иному - шиитскому - направлению ислама, имеющих зачастую другой социальный статус, и как, правило, мало или вовсе не интегрированных в местное сообщество. Помимо адекватной социально -экономической и миграционной политики властей эта ситуация как в Европе, так и в нашей стране требует от лидеров ведущих религиозных общин существенного обновления повестки дня межрелигиозного диалога и его инструментария.

В постсоветский период духовные лидеры ведущих конфессий сумели если не преодолеть до конца, то «перевернуть страницу» в противоречивом наследии прошлого. Православные и мусульманские лидеры не только сохранили тот запас прочности, который был создан в предшествующие эпохи, но и отчасти преумножили его. Это тем более ценно, что ведущие конфессии столкнулись с принципиально новыми вызовами, порожденными процессами демократизации, глобализации и развитием исламистского терроризма. Они сумели заложить - пусть порой и на уровне деклараций о намерениях - основу мирного сосуществования ведущих российских конфессий в новых условиях. Огромную роль в этом сыграла РПЦ, признав историческую роль российских мусульман, толерантность классического ислама и наличие общих вероучительных корней мировых монотеистических религий. Такой подход позволил создать предпосылки диалога православия и ислама в России и мире в целом. Усилия православного и мусульманского духовенства сыграли свою роль в сохранении религиозного мира в бурные 1990-е годы, предотвратив

³⁸⁷ НГР. 20. 02. 2008.

148

политизацию религии в масштабах страны и слияние конфликтных потенциалов этнонационального и религиозного содержания. Они избежали соблазна разыгрывать религиозную карту. В результате наша страна не знала открытой конфронтации на религиозной почве, с которой столкнулись не только страны СНГ, но и Западная Европа.

Вместе с тем, межрелигиозный диалог в России как новая форма отношений между конфессиями во многом сохраняет декларативный и верхушечный характер. Обеим общинам еще предстоит найти его механизмы, адекватные демократическим условиям развития страны и объективной сложности проблемы. Ключевое значение для развития диалога имеет организация взаимодействия на уровне приходов и общин, их совместные инициативы, всемерное развитие практики «малых дел» в решении общих и вполне конкретных проблем в социальной сфере. Речь идет, в частности, о помощи престарелым, содействии в интеграции трудовых мигрантов, обустройстве территории, где проживают члены общины и подобных принципиально важных для повседневной жизни инициативах. Диалог православия и ислама должен был бы стать и важнейшим приоритетом в политике руководства обеих конфессий. Дальнейшая политизация православия и ислама не только сопряжена с вырождением диалога в отстаивание корпоративных интересов ведущих конфессий, но и чревата более серьезными последствиями. Вовлечение религии в политику может нарушить хрупкое равновесие, существующее в православно - мусульманских отношениях, и религиозный мир в стране в целом. Оно чревато опасностью дальнейшего распространения в среде православных и мусульманских верующих фундаменталистских настроений со свойственными им изоляционизмом, национализмом, ксенофобией и антимодернизационным настроем. Оно, кроме того, грозит усилением радикального ваххабизма и ростом оппозиционных настроений в среде умеренного в прошлом мусульманского духовенства, что повышает риск их использования международным терроризмом.

В этих условиях необходимо всемерно развивать потенциал дружественных взаимоотношений православия и ислама, накопленный за века совместного проживания и сотрудничества. Межрелигиозный диалог является впечатляющей объективной основой продвижения позитивного образа нашей страны в современном мире. Будучи важным социокультурным фактором становления новой российской идентичности как идентичности гражданской нации, открытой всем народам, населяющим нашу страну, диалог противостоит разрушительным идеям этнонационализма, несущим угрозу распада России. Как воплощение духа сосуществования и отрицания межконфессиональной и межэтнической розни он открывает перед Россией перспективу продвижения по пути создания открытого и динамично развивающегося общества и интеграции на этой основе в современный мир в качестве достойного и равноправного партнера и Запада, и Востока.

Необходимо активно пропагандировать этот уникальный опыт. Сегодня, однако, он слабо востребован не только за границей, но и в нашей стране, а бесценная практика добрососедства православия и ислама остается на периферии общественного сознания. Его следовало бы целенаправленно использовать в образовательном процессе в школах и вузах, светских и религиозных, русских и национальных. Это опыт мог бы стать «визитной карточкой» России, важным ресурсом повышения ее престижа и авторитета в мире.

149

1 См.: Nye J. Soft Power. The Means to Success in World Politics. N.Y., 2004; idem. Bound to Lead. The Changing Nature of American Power. N.Y., 1990.

2 Общей темой состоявшегося в 2000 г. в Квебеке XVIII конгресса Международной ассоциации политической науки был «Мировой капитализм, управляемость и общество: на пути к корпоративному тысячелетию?» О дискуссии см. также тематический номер журнала «Неприкосновенный запас» 2006, №№4/5 - «Становление корпоративности. Триумф корпорации?»

3 Подробно об этом см. Перегудов СП., Семененко И.С. Корпоративное гражданство: концепции, мировая практика и российские реалии. М., 2008

4 Креативные отрасли обеспечивают создание, массовое производство и распределение культурных продуктов и услуг и интеллектуальной собственности. Включают архитектуру, рекламу, дизайн, индустрию моды, ремесла, издательское дело, телевидение и радио, музыку, визуальные и исполнительские искусства, а также производство компьютерных игр и программного обеспечения.

5 См., напр..Citizenship and Belonging: What is Britishness? A research study. Project commissioned from ETHNOS Research and Consultancy by the Commission for Racial Equality (CRE). L, 2005; Duchesne S., Heath A. Patterns of Identity: An Empirical Comparison of French and British Conceptions of Nationality. Oxford, Centre for the Study of Democratic Government. European Research Group -

http:/erg.politics.ox.ac.uk ; Поиск национально - цивилизационной идентичности и концепт «особого пути» в российском массовом сознании в контексте модернизации / Под ред. В.В. Лапкина, В.И. Пантина. M., ИМЭМО РАН, 2004.

6 См., напр., Геополитическое положение России: представления и реальность / Под ред. В.А. Колосова. M., 2000; Кортунов СВ. Имперские амбиции и национальные интересы: Новые измерения внешней политики России. М. 1998

7 Anholt S. Competitive Identity. The New Brand Management for Nations, Cities and Regions. L, 2006

8 См., напр., US Polls on Opinions Toward Japan - http://www.mofa.go.jp/region/n-america/us/survey/index.html. Опросы об образе Японии в США проводятся ежегодно с 1960г.; в 2006г. впервые задавался вопрос о «представлениях о стране»

9 N. Papadopoulos, & L.A. Heslop (eds.). Product-Country Images: Importance and Role in International Marketing. New York, 1993.

10 O'Shaughnessy, J., & O'Shaughnessy, N.J. Treating the nation as a brand: some neglected issues. Journal of Macromarketing, 2000, 20 (1), 56-64; Olins W. Trading Identities. Why Countries and Companies are taking On Each Other's Roles. L, 2000; Anholt S. & Hildreth J. Brand America. The Mother of All Brands. L,2004.

11 Dinnie K. Nation Branding. Concepts, Issues, Practice. Butterworth Heinemann, 2007

12 www.nationbrandindex.com. В поле сравнительного анализа были включены результаты опроса потребителей по оценкам инвестиций и иммиграционной политики, экспорта, культуры и наследия, характеристик населения, управляемости и туризма в 35 (с 2007 г. - 50) странах.

13 Политическая имиджелогия (Под ред. АА.Деркача, Е.Б. Перелыгиной и др.) М., 2006, с.16

14 Образ региона становится объектом не только сугубо прикладного анализа, но и теоретических обобщений. О содержательных характеристиках и механизмах формирования имиджа региона как «внутреннего комплекса ассоциативных представлений, способствующих регуляции поведения человека по отношению к региону» см. Кирюнин А.Е. Имидж региона. M., 2000.

15 См. Российская идентичность в социологическом измерении. Аналитический доклад. Рабочая группа ИС РАН - Полис, 2008, №№1 -3; Образ России: сильное или слабое государство? -http://bd.fom.ru/report/cat7power/of062224.

16 Результаты обобщения этих данных анализируются в гл. 5 настоящего издания.

17 См.: Engaging Russia. A Report to the Trilateral Commission (by R. Braithwaite, R. Blackwill, A. Tanaka). Wash., Paris, Tokyo, 1995.; Engaging with Russia: The Next Phase. A Report to the Trilateral Commission (by R. Lyne, S. Talbott, K. Watanabe). Wash., Paris, Tokyo, 2006.

18 См.: Lo B. Russia and the West. Problems and Opportunities. UNISCI Discussion Papers, 2005 -www.chathamhouse.org.

19 См., напр., Malta M. Russia under Western Eyes: From the Bronze Horseman to the Lenin Mausoleum. Cambridge, 1999. Hellberg-Hirn E. Soil and Soul. The Symbolic World of Russianness. Aldershot, 1998.

20 См. Поиск национально - цивилизационной идентичности и концепт «особого пути» в российском, массовом сознании в контексте модернизации / Под ред. В.В. Лапкина, В.И. Пантина. М., ИМЭМО РАН, 2004.

21 Huntington S. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. L, 1996.

22 Тодд Э. После империи. Pax Americana - начало конца. М., 2004. С. 190.

23 Данилевский Н.Я. Россия и Европа. СПб., 1995. С. 40.

24 Грэм Т. Россия: упадок и неопределенные перспективы возрождения. M., 2007. С. 111.

25 Злобин Н. Не в силе счастье // Аргументы и факты, 2007, № 50. С. 8.

26 Городецкий Г. Роковой самообман. Сталин и нападение Германии на Советский Союз. М., 1999. С. 26 -27.

27См., например: Nemirovskaya J. Inside the Russian Soul. A Historical Survey of Russian Cultural Patterns N.Y., 1997; Pesmen D. Russia and Soul. An Exploration. Ithaca, 2000.

28 Биллингтон Дж. Россия в поисках себя. М., 2006. С. 60.

29 Lippmann W. Public Opinion. 3rd ed. N.Y. - L, 1965.

30 Пантина Н.С. Становление интеллекта в дошкольном детстве. M., 1996. С. 19.

31 Соловейчик С. Педагогика для всех. M., 1987.

32 Кульпин Э.С. Путь России. M., 1995; Кульпин Э.С., Клименко В.В., Пантин В.И., Смирнов Л.М. Эволюция российской ментальности. M., 2005.

33 Ментальность россиян . Специфика сознания больших групп населения России. M., 1997; Лапкин В.В., Пантин В.И. Ценности постсоветского человека // Человек в переходном обществе. Социологические и социально-психологические исследования. M., 1998; Базовые ценности россиян: Социальные установки. Жизненные стратегии. Символы. Мифы. M., 2003.

34 Бродель Ф. Время мира. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV - XVIII вв. М., 1992. С. 454 - 455.

35 Хантингтон С. Запад уникален, но не универсален // Мировая экономика и международные отношения, 1997, № 8; Huntington S. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. L, 1996.

36 Frank A.G. ReOrient: Global Economy in the Asian Age. Berkeley, 1998; Рогов В. Кому править нынешним миром. Китай готов стать второй супердержавой // Российская газета. 2003. 29 авг.; Шишков Ю.В. Решающие полвека в истории человечества. М., 2004.

37Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории. M. - СПб., 1996. С. 105-114; Zarycki Т. The Role of Russia in the Modern Polish National Identity // East European Policy and Societies, 2004. Vol.18, № 4.

38http://pewglobal.org/reports/pdf/256topline.pdf.

39 Тодд Э. После империи. Pax Americana - начало конца. М., 2004. С. 167 -192.

40The Pew Research Center for the People & Press. What the World Thinks in 2002, How Global Publics View: Their Lives, Their Countries, The World, America, Washington, December 2002.

41Pew Research Center, Global Opinion: The Spread of Anti-Americanism. Chapter 7 In: Trends 2005, Washington, 2005, p. 106

42Шаповалов В.Ф. Восприятие России на Западе: мифы и реальность // Общественные науки и современность, 2000, №1, С.53

43 ALieven. Against Russophobia // World Policy Journal. Winter 2000/2001, Vol. XVII, #4, P.80

44 Подробнее об этом см. Г.Вайнштейн. Россия глазами Запада: стереотипы восприятия и реальности интерпретации // Неприкосновенный запас, 2007, №1

45 J.Mankoff, Russia and the West: Taking the Longer View// The Washington Quarterly, Vol. 30, N:2, Spring 2007, P. 131

46http://www.harrisinteractive.com/news/allnewsbydate.asp?NewslD=1072

47 http://www.businesspress.ru/newspaper/article_mld_40_ald_42071.html

48 http://www.utro.ru/articles/2005/04/06/425492.shtml

49 http://gazetazp/ cgi-bin/showissue.pl?n=2005/1022i=8

50 М. Орджоникидзе. Западные ценности в восприятии россиян // «Вестник общественного мнения», 2007, №2 http://www.polit.ru/research/2007/06/26/ordzhonikidze_print.html

-

51Новые Известия, 16 .01. 2008

52 Ф.Шереги, Пожертвуем демократией? // Родина, 2001, №10

53 М. Орджоникидзе, Указ. соч.

54 http://bd.fom.ru/report/cat/societas/image/sharne_pride/d064812

55M.Malia. Russia Under Western Eyes: From the Bronze Horseman to the Lenin Mausoleum. Cambridge, Mass., 1999, PP.6-8

56 См. И.Нойманн. Использование «Другого». Образы Востока в формировании европейских идентичностей. Пер. с англ., М., 2004

57Цит. по J.Ceasar. A genealogy of anti-Americanism // The Public Interest, Summer 2003, #152

58 Л.Люкс. Предчувствие заката Европы и страхи перед Россией (1815-1856). К пониманию феномена русофобии на Западе // Форум новейшей восточноевропейской истории и культуры. 2005, № 1, С.2

59 Transatlantic Trends 2007, German Marshall Fund, Key Findings, 2007, PP. 10-11

60http://wvvw.globescan.com/news_archives/bbccntryview/backgrounder.html

61The White House Office of the Vice-President. May 4, 2006. Vice President Remarks at the 2006 Vilnius Conference. Reval, Hotel, Lietuva, Vilnius, Lithuania.

62 С.Тамилин. Freedom House оценил суверенную демократию. Российская модель признана образцом авторитаризма - Коммерсантъ, № 175(3751) от 26.09.2007.

63 http://www.Ienta.ru/news/2008/03/05/poll

64 Так, в польской прессе порой выражаются опасения по поводу увеличения доли собственности, принадлежащей немцам в Силезии и Поморье, ранее бывших частью Германии, ставится вопрос о возможности предъявления ФРГ претензий на эти воеводства. См. http://www.inosmi.ru/translation/239879.html

65http://www.pravda.ru/world/244149-Gallup-0

66 С.Кортунов. «Холодная война»: парадоксы и мифы одной стратегии. В сб. «Предчувствие новой «холодной войны». М., 2007, с. 18-19.

67 МИД РФ уже выступил с предостережением, что в случае вступления Украины в НАТО будут приняты «адекватные меры». См. http://top.rbc.ru/politics/22/01/2008/135222.shtml7print

68См. S.Mendelson. Democracy Assistance and Political Transition in Russia. Between Success and Failure. International Security, Vol. 25, No 4, Spring 2001, p. 70.

69 М.Делягин. Возмездие на пороге. Революция в России: когда, как, зачем? М., 2006, с. 85

70Domestic Politics and America's Russia Policy. A Report by the Century Foundation and the Stanley Foundation. Prepared by Sarah Mendelson, Joint Task Force Member. October 2002, p. 19.

71 В.Гельбрас, там же.

72 http://www.vedomosti.ru/newspaper/article.shtml92007/12/18/138274

73 OA.Wallander. The Challenge of Russia for U.S. Policy -http://www.csis.org/media/csis/congress/ts050621wallander.pdf

74 U.S./Russia: Zbigniew Brzezinski Assesses U.S.-Russia Relations. Copyright (c) 2005. RFE/RL, Inc. Reprinted with the permission of Radio Free Europe/Radio Liberty, 1201 Connecticut Ave., N.W. Washington DC 20036. http://www.rferl.org/

75 D. Trenin. Readin Russia Right. Carnegie endowment. Policy brief. Special edition, N 42, October 2005. p. 1.

76 Ibid., p. 3.

77 lbid.,p. 9.

78^ьа Ibid., р. 11.

79 A. Cohen. Competition over Eurasia: Are the US and Russia on a Collision Course?...By Ariel Cohen. Heritage lecture #901. October 24, 2005.

80 S. E. Mendelson and Th. P. Gerber. Soviet Nostalgia: An impediment to Russian Democratization. The Washington Quarterly, Winter 2005 - 2006, p. 83.

81 Ibid., p. 85.

82Ф.Фукуяма. Америка на распутье. Демократия, власть и неоконсервативное наследие. M., 2007, с. 79.

83 С наибольшей настойчивостью эту идею отстаивает бывший советский, а ныне американский ученый А. Янов. См. «Власть», 1996, № 1, с. 41.

84 См. Н.В.Загладин. США: общество, власть, политика. М., 2001, с. 188

85 Так, в публикациях Фонда М.С. Горбачева категорически утверждается, что переход к новому политическому мышлению был не односторонней капитуляцией, а попыткой вывести все человечество на новый уровень развития.

86 Это, в частности, проявляется в затягивании вступления России в ВТО, сохранении дискриминационных норм, принятых в годы «холодной войны», игнорировании возражений Москвы по поводу планов развертывания американской системы ПРО в Восточной Европе и во многом другом. Например, до сих пор не отменена поправка Джексона - Вэника 1974 г., которая связывала предоставление СССР режима наибольшего благоприятствования в торговле с США с отменой ограничений на эмиграцию евреев из страны. Несмотря на то, что давно уже никаких помех в этой сфере не существует, данная поправка не отменена, хотя это было неоднократно обещано России.

87⁸ Панарин A.C. Россия в цивилизационном процессе (между атлантизмом и евразийством). М., 1995. С. 6.

88 Кунадзе Г.Ф. Внешняя политика Японии: время перемен? - Япония: экономика, политика, общество на заре XXI века. М., 2003. С. 268.

89 Хэнкэн-но кодзо. Нихон дзинсонкан (Структура предрассудка. Национальное видение Японии). Токио, 1967. С. 138.

90 См.: Ёмиури. 2006, 4 октября.

91 Хакамада Сигэки. Новый мировой порядок и японско-российские отношения // МН—Люди. 2007. 23 февраля. - <http://mn.ru/issue.php72007-7-46>.

92 Пантин В.И. Волны и циклы социального развития: Цивилизационная динамика и процессы

93модернизации. M., 2004. С. 208.

94Кравченко С.А. Играизация российского общества // Общественные науки и современность. 2002 N 6. С. 143.

См.: Задорнов М. Взгляд на Японию с Охотного ряда // Япония сегодня. 2000. N 8. С. 2.

95 Алексеева T.A. Политическая философия: От концепций к теориям: Учебное пособие. М., 2007. С. 148.

96 Панарин A.C. Россия в цивилизационном процессе (между атлантизмом и евразийством). М., 1995. С. 23.

97 См.: Граждане новой России: кем себя ощущают и в каком обществе хотели бы жить? (1998-2004 ГГ.) / РАН, ИКСИ. М., 2005. С. 7.

98Подробнее см. Чугров С. Россия и Запад: метаморфозы взаимовосприятия. М., 1993.

99 Бирюков Н.И., Сергеев В.М.. Соборность как парадигма политического сознания // Полис. 1997. N 3. - С. 68.

100 Граждане новой России: кем себя ощущают и в каком обществе хотели бы жить? (1998-2004 гг.). М., 2005. С. 7.

101 См.: Бергер П. Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. Пер. с англ. М., 1995. С. 21-23.

102Гозман Л. Эткинд Э. Культ власти. Структура тоталитарного сознания. Осмыслить культ Сталина. - М., 1989. -С. 343.

103 Граждане новой России: кем себя ощущают и в каком обществе хотели бы жить? (1998-2004 гг.) /РАН - ИКСИ. М., 2005. С. 7.

104 Там же С. 6-7.

105CM.:<http://russia-japan.nm.ru/dybovskiy_01 .htm>

106 См.: Yamamoto Yu. A morality based on trust: Some reflections on Japanese morality // Philosophy East and West (A Quarterly on Asian and Comparative Thought). 1990, Vol. XI, N 4. October.P. 451-470.

107См.: Цыганков А.П., Цыганков П.А. Социология международных отношений. Анализ российских и западных теорий. М., 2006. С. 83.

108 См.: Материалы дискуссии: Chugrov S.V. The role of Japan in International Relations of the Globalization Era // Japan Phenomenon. Views from Europe. International Conference. Moscow: Japan Foundation, Japan Today, 2001.

109 См.: Nakano Hideichiro. Comment comprendre la societe japonaise? // The Japanese Society. The Sociological Essays in Japanese Studies. Tokyo, 1995.

110 Внешнеполитический менталитет - это та часть глубинного коллективного самосознания и самоощущения членов общества, включающая в себя свойственное им коллективное бессознательное в виде специфических архетипов, врожденных образов, которая выражается в особом политическом мировосприятии, основанном на долгоживущих, устойчивых самоидентификациях по отношению к иным социокультурным и национально-этническим группам; это часть самосознания и самоощущения общества, которая относится к проблематике международных отношений и, в частности, к политической самоидентификации по отношению к окружающему миру. (Чугров СВ. Социокультурная традиция и внешнеполитический менталитет современной Японии. Дисс. на соиск. уч. ст. д-ра социол. н. М.: МГИМО (У) МИД России, 2007. - С. 44.

111

Для анализа была избрана газета "Асахи симбун" (далее - «Асахи»). Она имеет репутацию серьезной, непредвзятой и в то же время лишена запрограммированности таких более консервативных газет, как "Ёмиури" и "Май нити". Период ежедневной аналитической обработки составил ровно четыре месяца - 15 декабря 1997 г. по 15 апреля 1998 г. - всего 194 выпуска.

112См.: Hasenclever, А.Р., Meyer Р. and Rittberger V.. Theories of International Regimes. Cambridge,

1977.

113 Встреча с японскими предпринимателями 20 октября 2006 г. «Framework for Regional Cooperation in the North Pacific». The 18^th Hokkaido Conference for North Pacific Issues. Sapporo.

114 Проводились методом экспертных опросов в 2006 - 2008гг. Опрошено 52 человека, задавались вопросы о наиболее значимых символах современной России и об ассоциациях, которые вызывает образ России. Третий круг вопросов касался представлений о России в мире и оценки отношения к России. Предлагалось также высказать соображения об условиях и путях формирования позитивного образа России.

115 Интересно, что имя Президента России часто упоминалось, а по итогам некоторых опросов - было поставлено на первое место и в ряду имен тех, «кто внес и вносит значимый вклад в развитие российской науки и культуры в последние 20 лет» (вопрос №2). Такие результаты были получены в Москве, Усть - Илимске, Самаре, Орске. В этом ряду учащиеся часто называли также Патриарха Алексия II.

116 Наиболее часто в числе «внесших вклад в развитие российской науки и культуры в последние 20 лет» упоминались спортсмены (Е. Плющенко, М, Шарапова, А. Кабаева, А. Немов, В. Третьяк) и деятели культуры (А. Солженицын, Н. Михалков, М. Ростропович, А. Пугачева, Б. Акунин, 3. Церетели), среди представителей науки многократно упоминались только А. Сахаров и Ж. Алферов. Студенты в числе представляющих образ современной России людей называли известных исполнителей классической музыки - В. Гергиева, Ю. Башмета.

117 «Патриотизм» выбрали 78% опрошенных, 73% поставили на первое место «духовный мир», 72% отождествили Россию с «кризисом», 69 и 66% отдали предпочтение соответственно «культуре» и «взаимопомощи» - См. Рабочая группа ИС РАН. Российская идентичность в социологическом измерении. Аналитический доклад. Часть 3. (Историческое самосознание и национальный менталитет россиян. Социокультурные аспекты европейской идентичности россиян) - Полис, 2008, №3, с. 23.

118См. Citizenship and Belonging: What is Britishness? A Research Study/ Commission for Racial Equality. L, 2005,pp.6-7-http://www.cre.gov.uk/downloads/what_is_britishness.pdf; Ministry of Justice. The Governance of Britain/ Cm7170. London, HMSO, 2007.

119 См. об этом Семененко И.С. Интеграция инокультурных сообществ в развитых странах - МЭ и МО, 2006, №10,11

120 «Creative Britain. New Talents for the New Economy»/ Department for Culture, Media and Sport. Department for Business Enterprise and regulatory Reform. Department for Innovation, Universities and

121Обосновывая понятие «хорошее общество», известный российский философ Валентина Федотова справедливо указывает на «ощущение исчерпанности рассмотрения основных проблем с точки зрения политики или экономики» и на возрастающую значимость «конкуренции ценностей и стилей жизни, вопроса о том, может ли быть найдено нечто общезначимое или выработан консенсус в отношении такого разнообразия». Хорошее общество поддерживает приемлемые условия для жизни своих членов и механизмы их совершенствования. В книге под одноименным названием она предлагает «помыслить общество иначе», чтобы «выйти из заколдованного круга его возобновляющихся противоречий» - см. Федотова В.Г. Хорошее общество. M., Прогресс-Традиция,2005, с.7 - 9.

¹² См. об этом, напр., Альтерматт У. Этнонацонализм в Европе. М., РГГУ, 2000

122 В июне 2007г. Указом Президента РФ в целях популяризации русского языка и поддержки программ его изучения за рубежом создан фонд «Русский мир». Его учредители - МИД РФ и Министерство образования и науки РФ - Российская газета (Федеральный выпуск) № 4396, 23.06.2007

123 Щедровицкий П.г. Русский мир и транснациональное русское - www.archipelag.ru.

124См., напр., Lo В. Russia and the West: Problems and Opportunities. UNISCI Discussion Papers, Chatham House. L., 2005 - www.chathamhouse.org

125Lyne R., Talbott S., Watanabe К. Engaging with Russia: The Next Phase. A Report to the Trilateral Commission. Washington, Paris, Tokyo, 2006, p.7.

126 Там же, с. 23.

127Gray С. The Russian Experiment in Art 1863 - 1922. L, NY. 1962.

128Биллингтон Дж. Икона и топор. M, 2001; его же: Нужна большая идея - Вестник Европы, 2001, №2

129О диалектике экзогенных и эндогенных факторов в формировании образа страны см. Замятин Д.Н. Образ страны: структура и динамика - Общественные науки и современность, 2000, №1, с. 110-111.

130 По итогам электронного голосования «Имя - Россия» в рамках проекта телеканала «Россия» (2008г.) в число 50 великих людей в истории России вошли политические лидеры XX века - В.Ленин, И.Сталин, Н.Хрущев, Б.Ельцин, а также Николай II и П.Столыпин - http://www.nameofrussia.ru/

131 См. Лапкин В., Пантин В. Динамика образа России и циклы реформ - контрреформ -Неприкосновенный запас, 2007, №1 (51).

132 Констатация ее частичности носит принципиальный характер, поскольку - наряду с очевидным прогрессом в военно-технической сфере, а также в деле урбанизации и разложения натуральных укладов - следствием этой однобокой модернизации был повсеместный упадок в экономике, политике, общественных науках, правовой и иных гуманитарных сферах.

133Подробнее см. В.И.Пантин, В.В.Лапкин. Феномен противоцентра в глобальной политической истории нового времени. // В сб. «Цивилизации. Вып. 5: Проблемы глобалистики и глобальной истории». Отв. ред. А.О.Чубарьян. М., 2002.

134 Например, и по сей день при оценке российского экономического потенциала статистика Запада, как правило, не принимает в расчет российские компании, акции которых не обращаются на мировых биржах (а таковых по-прежнему много не только в оборонной и авиакосмической промышленности, но и в сырьевых отраслях, в металлургии, на транспорте).

135Мы, вроде бы, согласны играть по западным правилам и признавать авторитет западного «судейства», но при этом время от времени напоминаем этой «судейской команде», отслеживающей и оценивающей наши успехи на пути вестернизации, о том, что на запасном пути у нас по-прежнему стоит под парами «наш бронепоезд». Реакцию Запада на такой российский «кукиш в кармане» легко можно предугадать.

136 Принцип самодержавия по существу и состоит в том, что высшей внутренней ценностью для российской власти всегда остается ее суверенность.

137 Невольно приходит на ум смысловой параллелизм с пресловутой «Русской Системой» Ю.С.Пивоварова и А.И Фурсова [см. напр. Пивоваров ЮС, Фурсов А.И. "Русская Система" как

попытка понимания русской истории. // Полис, № 4, 2001], однако в данном случае у автора нет абсолютно никаких претензий на выход за парадигмальные рамки традиционной политической науки.

138 См. напр. Пантин В.И., Лапкин В.В. Философия исторического прогнозирования: ритмы истории и перспективы мирового развития в первой половине XXI века. Дубна, 2006, с. 179-195, 306-308.

139 Характерные примеры - разработка, реализация и соответствующий социальный контекст т.н.

140монетизации льгот, практика нацпроектов, пенсионная реформа и многочисленные иные образцы государственного патернализма, равно «естественного» и для общества, и для государства и отрицаемого лишь «антинародными либералами».

141В этой ситуации, в частности, и появляется возможность порождения таких идеологических кадавров, как пресловутая суверенная демократия.

¹⁵ См. В.В.Лапкин. Модернизация, глобализация, идентичность. Общие проблемы и российские особенности. // Полис, № 3, 2008.

142 Концепт негражданского общества характеризует состояние отношений в публичной сфере, при котором на фоне крайне низкого уровня социальной самоорганизации преобладающую роль играют

143Глава подготовлена в рамках гранта Российского гуманитарного научного фонда, грант № 06-03-02-038а.

144Как политкорректно подытожил позицию сомневающихся М.Шаймиев, «понимание нации в нашей стране существенно отличается от западного. Большинство населения по-прежнему воспринимают нацию не как политическое или общегражданское понятие, а этнокультурное, историческое, традиционное. Попытки утвердить концепцию российского народа как политико-гражданской нации встречают естественное недопонимание у части общественного мнения» (Шаймиев M. Судьбы демократии в России. Национальная политическая модель: принципы и приоритеты // PRO суверенную демократию. М.: Европа, 2007. С. 296). Анализ проблемы см. (Миллер А. Нация как рамка политической жизни // Pro et contra. 2007. № 3 (37). С. 6-20: Тишков BA. Что есть Россия и российский народ // Pro et contra. 2007. № 3 (37). С. 21-41, Паин Э.А. Россия между империей и нацией // Pro et contra. 2007. № 3 (37). С. 42-59; Малинова О.Ю. Конструирование идентичности: возможности и ограничения // Pro et contra. 2007. № 3 (37). С. 60-65).

См.: Малинова О.Ю. Образы «Запада» и модели русской идентичности в дискуссиях середины XIX в. // Космополис. 2005. № 2 (12). С.38-59; Малинова О.Ю. Национальная самобытность и прогресс: интерпретации «идеи нации» в пореформенной России // Космополис. 2005. № 4 (14). С. 59-83; Малинова О.Ю. Западничество и антизападничество в России: поиски национальной идентичности в контексте «догоняющей модернизации» // Пути России: Преемственность и прерывистость общественного развития. М.: МВСШЭН, 2007. С. 298-306.

145Дискуссии российских «западников» и их оппонентов воспроизводят вполне определенную «систему формирования высказываний» (по М.Фуко) и, таким образом, могут рассматриваться в качестве особого дискурса, заданного темой и структурой оппозиций (см. Фуко М. Археология знания. СПб.: Гуманитарная академия, 2004. С. 209-210).

146Под этим термином мы понимаем дискурсивно задаваемые базовые представления о Нас (обычно в соотнесении с некими значимыми Другими), которые структурируют восприятие социальной реальности. Модели коллективной идентичности имеют различные измерения (онтологическое, аксиологическое, когнитивное и др.); в концентрированном виде они воплощаются в образах Нас и Других, которые и будут основным предметом нашего анализа.

¹ Объектами дискурс-анализа стали фрагменты текстов президентских посланий, в которых содержались прямые или косвенные характеристики Нас и Других, традиционно включаемых в понятие «Запад». Целью исследования было выявить основные способы репрезентации Нас и Других и сравнить их с соперничающими моделями, определяющими структуру долгого дискурса о самоидентификации России по отношению к «Европе»/«Западу» (см. Малинова О.Ю. Западничество и антизападничество в России... С. 301-302)).

147 Дискурс-анализ выделенных фрагментов текстов был дополнен контент-анализом, задачей которого было проследить динамику репрезентации Нас и Других в президентских посланиях Путина. В качестве классифицирующих категорий использовались способы репрезентации образов России и «самых развитых государств», выявленные в результате дискурс-анализа. Поскольку выбранные таким образом категории трудно формализовать, сведя их к определенным словам, был выбран метод анализа, использующий в качестве единицы содержания элементарные высказывания (см. Черемисина М.И. Элементарные высказывания как единица анализа текста // Методологические и

148методические проблемы контент-анализа. - М.-Л: Институт социологических исследований АН СССР, 1973. - Вып. 1. — С. 65-70). Под элементарным высказыванием понимается фраза, имеющая завершенную синтаксическую структуру, т.е. состоящая из предиката (сказуемого) и цепочки зависимых слов. Подсчет элементарных высказываний, соответствующих той или иной рубрике классификатора, предварялся процедурой «развертывания» текста, выделения в нем синтаксических цепочек, «свернутых» в сложные предложения, причастные и деепричастные обороты. ^{1 0} Дилигенский Г.Г. Хочет ли Россия дружить с Западом? // Запад и западные ценности в российском общественном сознании. М.: ИМЭМО РАН, 2002. С. 86-88.

149 Подробнее см.: Малинова О.Ю. Запад как «конституирующий Другой» России (Образы Европы и. Запада в современных общественно-политических дискуссиях) // Россия и Европейский Союз. М., 2004. С. 11-20.

150В одном из фрагментов выступления 2005 г. сравнивалась продолжительность жизни мужчин и женщин в России и Западной Европе - Путин В.В Послание Федеральному Собранию Российской Федерации. Москва, 25 апреля 2005 г.

http://www.kremlin.ru/appears/2005/04/25/1223_type63372type63374type82634_87049.shtml).

151 Путин В.В. Послание Федеральному Собранию Российской Федерации. Москва, 8 июля 2000 г. // http://www.kremlin.ru/appears/2000/07/08/0000_type63372type63374_28782.shtml

152 Путин В.В. Послание Федеральному Собранию Российской Федерации. Москва, 26 мая 2004 г. // http://www.kremlin.ru/appears/2004/05/26/2003_type63372type63374_71501.shtml

153 Путин В.В. Послание Федеральному Собранию Российской Федерации. Москва, 26 апреля 2007 г. // http://www.kremlin.rU/appears/2007/04/26/1156_type63372type63374type82634_125339shtml

154 Путин В.В. Послание Федеральному Собранию Российской Федерации. Москва, 18 апреля 2002 г. // http://www.kremlin.ru/appears/2002/04/18/0000_type63372type63374_28876.shtml

155 Путин В.В. Послание... 2007 г.

156

Путин В.В. Послание Федеральному Собранию Российской Федерации. Москва, 16 мая 2003 г. // http://www.kremlin.ru/appears/2003/05/16/1259_type63372type63374_44623.shtml

157 Путин В.В. Послание... 2004 г.

158 Путин В.В. Послание Федеральному Собранию Российской Федерации. Москва, 10 мая 2006 г. // http://www.kremlin.ru/appears/2006/05/10/1357_type63372type63374type82634_105546.shtml

159 Путин В.В. Послание... 2007 г.

160 Путин В.В. Послание... 2006 г.

161 Путин В.В. Выступление и дискуссия на Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности. Мюнхен, 10 февраля 2007 г. //

http://www.kremiin.ru/appears/2007/02/10/1737_type63374type63376type63377type63381type82634_11809 7.shtml

162

Президент неизменно подчеркивал факты, свидетельствующие о сокращении дистанции между Россией и «самыми развитыми государствами» (успехи на пути интеграции в мировую экономику (Путин В.В. Послание... 2001 г.; Путин В.В. Послание... 2002 г.), статус «полноправного члена клуба восьми наиболее развитых государств мира» (Путин В.В. Послание... 2003 г.) и др.). Вместе с тем, Путин критически отмечал и различия, не позволяющие пока поставить знак равенства между Россией и «передовыми государствами» (тема экономического отставания, «толкающего Россию в страны третьего мира», и необходимости его преодоления (Путин В.В. Послание... 2000 г.; Путин В.В. Послание... 2002 г.) и др.). Впрочем, как показывают результаты нашего контент-анализа, удельный вес высказываний такого рода в посланиях Путина невелик (см. рис. 1).

163 Neumann I.B. Uses of the Other. "The East" in European Identity Formation. Manchester: Manchester University Press, 1999. P. 107 (русский перевод: Нойманн И. Использование «Другого». Образы Востока в формировании европейских идентичностей. М.: Новое издательство, 2004).

164 Ibid. Р. 108.

165Путин В.В. Послание... 2005 г.

166 Путин В.В. Послание... 2000 г.

167 Подробнее о разных вариантах использования стратегии «замещения координат» см.: Малинова О.Ю. Образы «Запада» и модели русской идентичности... С. 49-50. Заметим, что альтернативная ценностная шкала должна быть значима и для Другого; для славянофилов общей с. «Западом» системой ценностей было христианство. В случае с «демократией» происходит «присвоение» идеала, который прежде рассматривался как эксклюзивная характеристика Другого.

168В.Третьяков не случайно усмотрел в этом послании контуры «политической философии В.Путина», причем статью, опубликованную в «Российской газете» 28 апреля 2005 г. озаглавил «Суверенная демократия» (Третьяков ВТ. Суверенная демократия. О политической философии Владимира Путина // PRO суверенную демократию. С 7-8): в текст путинского послания несомненно были заложены основные тезисы доктрины, позже развернутой В.Сурковым и др. идеологами.

169 Путин В.В. Послание... 2005 г.

170—

Там же.

171 В 2001 г. Путин косвенно критиковал прежнее правительство за не вполне «цивилизованный» подход к проблеме внешнего долга (Путин В.В. Послание... 2001 г.), в 2002 г. - за «иллюзии» по поводу того, что «окончание периода военно-политической конфронтации чуть ли не автоматически откроет России путь в мировую экономическую систему (Путин В.В. Послание... 2002 г.), в 2003 г. говорил о необходимости «восстановления» ослабленной в 1990-х государственности (Путин В.В. Послание... 2003 г.), в 2006 г. отмечал, что ни власть, ни бизнес не оправдали надежд, которые миллионы людей связывали с переменами 1990-х гг. (Путин В.В. Послание... 2006 г.) и др.

172 Путин В.В. Послание... 2005 г.

173Путин В.В. Послание... 2007 г.

174Путин В.В. Послание... 2002 г.

175 Путин В.В. Послание... 2003 г.

176 Путин В.В. Послание... 2005 г.

177 Путин В.В. Послание... 2007 г.

178 Путин В.В. Полвека европейской интеграции и Россия.

179 Путин В.В. Выступление и дискуссия на Мюнхенской конференции... Тема России как образца воплощения демократических идеалов, который Запад не вполне бескорыстно недооценивает, настойчиво развивается в текстах В.Суркова о «суверенной демократии» (особенно см.: Сурков В.Ю. Русская политическая культура. Взгляд из утопии. Стенограмма лекции Заместителя Руководителя. Администрации Президента, прочитанной 8 июня 2007 г. в здании Президиума РАН // http://edinros.ru/news.html?id=121320).

180По оценке В.Рыжкова, «существующие глубокие разрывы между современной Россией и Европой -это разрывы не между российской и европейской цивилизациями, а разрывы от пострадавшей от долгой изоляции страной и европейскими достижениями XX в.» (Рыжков В. К прогрессу не бывает особых путей // Независимая газета. 4 декабря 2001 г. С. 9). Это мнение разделил и В.Шейнис: «Если прав Гегель, утверждая, что «всемирная история есть прогресс в познании свободы», то именно путь европейских обществ определяет вектор современной мировой цивилизации, - писал он. - Поэтому национальные интересы России в первую очередь заключаются в скорейшем выстраивании ее социальной жизни в соответствии с инвариантными чертами европейских обществ» (Шейнис В. Национальные интересы России. Полудемократическая страна может быть только полусоюзником Запада // Независимая газета. 18 декабря 2001 г. С. 2). Поддерживая линию Путина на сближение с Европой и США, представители либерально-«западнического» лагеря выражали озабоченность тем, что она не встречает единодушной поддержки политического класса - (см.: Янов А. Как остановить российский «маятник» // Независимая газета. 13 марта 2002 г. С. 11).

181⁰³ Так, А.Дугин Послание 2005 г. оценил как знак возвращения «евразийского, патриотического Путина, который... является источником позитивных ожиданий нации» (Мобилизационное послание. Тезисы выступления лидера партии «Евразия» А.Дугина на пресс-конференции в газете «Комсомольская Правда» по поводу оценки Послания Президента В.В.Путина //http://evrazia.info/mociules.php?name=News&file=article&sid=1220). С. Кара-Мурза интерпретировал Послание 2006 г. как «сигнал, что должен кончиться в России морок гуманитарного низкопоклонства

182перед Западом...». Выступление Путина, с его точки зрения, свидетельствует, что «с идеологией «возвращения в лоно цивилизации» в России покончено. Задача «Догнать и прицепиться!» снята». (Кара-Мурза С.Г. Что же сказал Путин? // http://contrtv.ru/print/1782) и др.

183Сурков В. Национализация будущего [параграфы pro суверенную демократию] // Суверенная демократия. От идеи к доктрине. М.: Европа, 2006. С. 38.

По утверждению В.Суркова, «абсолютизм в России достиг своего апогея примерно в то же время, что и во Франции», «торговлю людьми Россия отменила и запретила даже раньше, чем это сделали Соединенные Штаты Америки», «парламентаризм у нас тоже не намного младше, чем в других странах» и, создавая в XX в. «довольно странное тоталитарное государство», мы не были одиноки (Сурков В. Суверенитет - это политический синоним конкурентоспособности. Стенограмма выступления Заместителя Руководителя Администрации Президента перед слушателями Центра партийной учебы и подготовки кадров ВПП «Единая Россия» 7 февраля 2006 г. // PRO суверенную демократию. С. 35).

Наша российская модель демократии называется «суверенной демократией» // http://www.edinros.ru/news.html?id=114108. Размещено 28.06.06. Ср.: Малинова О.Ю. Образы «Запада» и модели русской идентичности... С. 52.

184 Malia М. Russia under Western Eyes: From the Bronze Horseman to the Lenin Mausoleum. - Cambridge, MA: Harvard University Press, 1999. P. 7-8; cp. Neumann I. Op. cit. Ch. 3.

185 Сурков В. Национализация будущего. С. 30, сн.

186Сурков отмечает два «крупнейших достижения» СССР: «мощную идеологическую работу... в планетарном масштабе» и индустриализацию (Сурков В.Ю. Суверенитет - это политический синоним конкурентоспособности. С. 35-37). «Идеологическая работа» СССР, видимо, действительно служит для главного идеолога администрации Путина источником вдохновения: в его текстах прослеживается множество аллюзий со сталинскими речами времен индустриализации (включая тезис об усилении идеологической борьбы «по мере развития демократических институтов») (Там же. С. 34; ср. Батчиков С. Указ. соч. С. 97-99).

187 Сурков В.Ю. Суверенитет - это политический синоним конкурентоспособности. С. 37.

188 Там же. С. 38.

189 Там же. С. 42.

190

Там же. С. 39, 42. Предложенная Сурковым интерпретация демократии весьма специфична. Ее анализ см. Казанцев A.A. «Суверенная демократия» в современной России: структура концепта и идеологемы // Публичное пространство, гражданское общество и власть: Опыт развития и взаимодействия. M.: РАПН, РОССПЭН, 2008. С. 394-406.

191 Предложенная Сурковым дихотомия «олигархической» (по Ю. Лужкову - «дефективной», по С.Маркову - «плохой», «под чужим контролем и по чужим моделям») демократии 1990-х и «хорошей» демократии при Путине разделяется не только единороссами (см. Лужков ЮМ. Указ. соч. С. 202; Суверенное государство в условиях глобализации: демократия и национальная идентичность. Круглый стол в «Российской газете» // PRO суверенную демократию. С. 266), но и многими «патриотами» (правда, в рядах последних не все согласны с тем, что «олигархическая демократия» уже осталась в прошлом (ср. Батчиков С. Указ. соч. С. 103-105). Причем упор делается то на «олигархический», то на недостаточно «суверенный» характер ельцинского режима. Тему «несуверенности» любят развивать идеологи «Единой России». Например, по оценке А.Исаева, главная причина нелегитимности реформ 1990-х гг. - в том, что «они были восприняты как десуверенизация России, лишение ее самостоятельной государственной роли» (Исаев А. «Единая Россия» - партия русской политической культуры. М.: Издательство «Европа», 2006. С. 21).

192 Лужков Ю.М. Указ. соч. 201-202.

193 В текстах Путина и Суркова обычно используется прилагательное «российский», тогда как «Единая Россия» с 2006 г. развивает «русский проект». Выбор прилагательного преследует двойную цель: дистанцироваться от политики ельцинского периода и «национального нигилизма» «либералов-западников», и «реабилитировать» традиции имперского прошлого и культуры, за которой исторически закрепилось название «русская». По словам А.Исаева, «вернуть в официальную риторику российской власти и Российского государства слово «русский» - значит вернуться к исторической России» (Исаев А. Указ. соч. С. 5). Видимо, в своей лекции про «русскую политическую культуру» Сурков отдает дань этой «исторической» составляющей, но подчеркивает и «параллелизм» терминов («Нам Бог велел быть русскими, россиянами» (Сурков В.Ю. Русская политическая культура)).

194 Подробнее см. Малинова О.Ю. «Политическая культура» в российском научном и публичном дискурсе // Полис. 2006. № 5. С. 120-122.

195 Там же.

196 Там же.

197 Видимо, это сознательный прием: Сурков относит к числу достоинств своего «суверен-демократического проекта» то, что он «синтезирует, собирает, соединяет идеи и понятия, противопоставляемые в повседневных политических диспутах» (Там же).

198^{2 7} Сурков В.Ю. Суверенитет - это политический синоним конкурентоспособности. С. 33. Министр обороны С.Иванов предложил другой вариант: суверенная демократия, сильная экономика, военная мощь (Иванов С. Триада национальных ценностей // PRO суверенную демократию. С. 211).

199 Хотя и здесь возможны сомнения. С.Батчиков, например, обращает внимание на отсутствие в тексте Суркова слова «равенство» и заключает, что «речь идет о свободе и справедливости «сильных»» (Батчиков С. Указ. соч. С. 108-109), а М.Шаймиев отмечает специфику понимания свободы в России (Шаймиев М. Указ. соч. С. 298-299).

200 Этот автостереотип и сейчас воспроизводится в дискурсе «антизападников». По определению А.Подберезкина, Русский Путь - это «приоритет иных, нематериальных ценностей, который всегда был присущ русскому обществу»- Подберезкин А. Русский путь: сделай шаг (некоторые вопросы русского коммунизма). Обозреватель - Observer. 1998, № 3. С. 103). В интерпретации Н.Нарочницкой, «отрицание Западом пути России связано с разным отношением к сути христианства - преодолению искушения хлебом и властью и заповедям Блаженств...» (Нарочницкая H.A. Россия и русские в мировой истории. - M.: Междунар. отношения, 2003. С. 20) и др.

201^{2 2} Сурков В.Ю. Суверенитет - это политический синоним конкурентоспособности. С. 50.

202 По Путину, «демократия - это, как известно, власть большинства при учете интересов и мнений меньшинства»; она диктует необходимость «поиска разумного баланса между интересами всех субъектом международного общения» (Путин В.В. Выступление и дискуссия на Мюнхенской конференции...).

203 Согласно концепции Кейгана, более слабые страны «испокон веков» были заинтересованы «в искоренении грубых законов анархического гоббсовского мира, где силу служит основным условием национальной безопасности и благополучия». В XIX в. в таком положении были США, критиковавшие силовую политику Европы, но во второй половине XX в. роли изменились (Кейган Р. О силе и рае. Америка и Европа в новом мировом порядке. M.: РОССПЭН, 2004. С. 40).

204 Выступление В.Путина на Мюнхенской конференции. Опрос населения 17-18.02.2007. База данных Фонда «Общественное мнение» // http://bd.fom.ru/report/cat/inter_pol/_west_rel/eurosoc/d070820.

205 По данным исследования, проведенного учеными из Института социологии РАН, 72 % россиян не удовлетворены тем, как работают демократические институты в целом в нашей стране, и лишь 28 % заявили о том, что они полностью или «скорее» удовлетворены (Российская идентичность в социологическом измерении: Аналитический доклад / Руководитель проекта - Горшков М. - М.: Ин-т социологии РАН, 2007. // http://www.fesmos.ru/Publikat/Gorschkow-Russische_ldentitaet.pdf. С. 76).

206Спрос на ценности // Ведомости. 2007. № 241 (2015). 20 декабря // http://www.vedomosti.ru/newspaper/article.shtml72007/12/20/138499.

207 Российская идентичность в социологическом измерении. С. 103-106.

Глава подготовлена в рамках гранта Фонда Джона Д. и Кэтрин Т. Макартуров, грант № 06-86349-000-GSS

208 «Практически любое ощущаемое различие между сообществом и «внешним миром» может быть символически воспринято как ресурс для проведения границы - особенности правительственной политики, диалект, одежда, специфика в потреблении напитков или в умирании... Символическая природа оппозиций означает, что люди могут «осмысливать себя в различиях». Границы сводятся, в сущности, к выдумыванию различных значений в рамках социального дискурса. Они дают людям референта для их идентичности» (Cohen A. The Symbolic Constitution of Community. London: Tavistock, 1985. P.117).

209 К этому, по большому счету, и сводится политическое действие, которое, по словам П.Бурдье, «призвано произвести и навязать представления (ментальные, словесные, графические или театральные) о социальном мире, ...способные воздействовать на этот мир, воздействуя на представление о нем у агентов» (Бурдье П. Описывать и предписывать: Заметка об условиях возможности и границах политического действенности // ЛОГОС. 2003, №№ 4-5. С.33).

210 Клямкин И.М., Лапкин В.В. Русский вопрос в России // Полис. 1995, №5. С.80.

211В 2005 г. Путин признал в качестве соотечественников и части российского народа десятки миллионов человек: «Прежде всего, следует признать, что крушение Советского Союза было крупнейшей геополитической катастрофой века. Для российского же народа оно стало настоящей драмой. Десятки миллионов наших сограждан и соотечественников оказались за пределами российской территории».

212Следует заметить, что сам термин «нация» встречается весьма редко, вероятно, это объясняется тем, что в русском языке (на уровне массового сознания) он имеет, в первую очередь, этнические коннотации. Обычно используются концепты «народ», «граждане», «соотечественники», «россияне» и

т.п.

213 При этом в качестве специфической российской черты отмечается, что «в России право и мораль, политика и нравственность традиционно признавались понятиями близкими и соотносимыми»

214По мнению В.Морозова, «фундаментом нынешнего кремлевского проекта является исторический нарратив о советском золотом веке» (Морозов В. Суверенная демократия в постсуверенном мире: путинская реставрация как реакционная модернизация // Неприкосновенный запас. 2006. №6 (№50). Как полагают И. и С. Каспэ, «жажда позитивности сама по себе совершенно понятна - строить нацию, основываясь исключительно на травматическом опыте, действительно вряд ли возможно. Но предлагаемая антитеза "позитивного-негативного", без какой-либо их дальнейшей конкретизации, убога, примитивна и, главное, неэффективна. Обсуждаются две и только две модели "нормализации" отечественной истории: "покаяние" и "гордость". (Каспэ И., Каспэ С. Поле битвы - страна. Nation­building и наши нэйшнбилдеры // Неприкосновенный запас. 2006, №6).

215Многие исследователи отмечают несомненность того факта, что референтной системой координат для развития России все же остается Запад, Европа, а не Восток (см., например, Семененко И.С. Культурные факторы и механизмы формирования российской национально-цивилизационной идентичности на рубеже XXI в. // Полис. 2004. №1. С. 112). При этом в общественном мнении, согласно данным опросов, наличествуют, наряду с «определенной склонностью сближения с Европой», настроения «умеренного изоляционизма» - «Российская идентичность в социологическом измерении. Аналитический доклад ИС РАН» - Полис, 2008, №3. С. 27 - 28.

216Малинкин А.Н. Новая российская идентичность: Исследование по социологии знания // Социологический журнал. 2001 №4. Четвертый тип - либералистский - признает лишь культурное, но не цивилизационное своеобразие России (Россия «самобытна, как самобытна всякая другая страна»). Пятый тип - революционаристский - отрицает своеобразие России.

217 Определение, что есть «Мы», невозможно иначе, как через проведение «границы», через различение «Мы» от «Они». Следовательно, в определение «Мы» могут входить не только «позитивные», но и «негативные» характеристики . Соотношение «позитивных» и «негативных» определений, во-первых, может быть разным, во-вторых, оно подвижно. В определенные моменты на первый план могут выходить не «позитивные», а именно «негативные» определения. Так, И.Нойман на богатом эмпирическом материале показал, как образ «Свои» формируется посредством конструирования образа «Чужие» (Нойман И. Использование «Другого». М.: Новое издательство, 2004).

218Так, еще в середине 1990-х гг. при ответе на вопрос, «какие признаки обязательны для русского человека», респонденты выбирали, в первую очередь, «любовь к России» - 87%; «любовь к русской культуре, обычаям» - 84%; «русский язык» - 80%; «самоощущение» - 79% (Клямкин И.М., Лапкин В.В. Русский вопрос в России // Полис. 1995. №5. С.87). Согласно данным опросов, приводимых в Аналитическом докладе ИС РАН «Российская идентичность в социологическом измерении» (2007г.), само понятие «русские» не имеет сегодня однозначного толкования: так, граждане России полагают, что «русским человеком можно считать в первую очередь того, кто воспитан на русской культуре и считает ее своей (38% опрошенных), того, чьи родители - русские (33%), того, кто любит Россию (32%) и кто считает себя русским (27%)»- см. Полис, 2008, №3, с. 13. И.С.Семененко отмечает, что «идеологема «особого пути» была всегда прочно укоренена в массовом сознании россиян», и что она включает, прежде всего, такие аспекты как «великая держава», «великий народ», «великая культура» (Семененко И.С. Культурные факторы и механизмы формирования российской национально-цивилизационной идентичности на рубеже XXI в. // Полис. 2004. №1. С.104). * Глава подготовлена в рамках гранта Фонда Джона и Кэтрин Т. Макартуров, грант № 06-86349-000-GSS.

219 См. Аузан А. О царях, «опчестве» и авторитарной модернизации// НЗ. №50; Драгунский Д.Утро туманное. Современная Россия в поисках национальной идеи// НЗ. №50; Рябов О. Матушка-Русь и ее защитники. Статья размещена по адресу: http://www.analysisclub.ru/index.php?page=social&art=2042; Федотова В. Модернизация «другой» Европы. М., ИФ РАН, 1997; Литературная газета. 26.07.2005; http://www.lgz.ru/article/id=1249&ui=1212776278163&r=060#comments

220http://www.lgz.ru/amcle/id=1249&ui=1212776278163&r=060#comments

²⁵⁸ http://www.Igz.ru/article/id=565&top=26&ui=1181378838336&r=177

²⁵⁹ http://vwm.polyakowww.ru/public/index.php?nid=1

221²⁶⁰ Литературная газета. 26.07.2005

222²⁶¹ Третьяков В. Власть, общество и интеллигенция в современной России//Независимая газета. 17.01.2001

223 Беловолов Г. Благословление старца Варнавы. Предисловие к книге//Шмелев И. Лето Господне. СПб., 2007. СЮ

224 Литературная газета. 26.07.2005

225 Балла О. Интеллигенция и эволюция. От социальной группы к человеческому типу//Лицейское и гимназическое образование. 2005.№2. С.30

226 Gessen М. Dead Again. The Russian Intelligentsia after Communism. L..N.Y., 1997.P.202

227Добрускин М.Е. Интеллигенция под огнем критики: вымыслы и истина//Философия и общество. 2004. №3.

228 Там же. С.49-50

229

Сабурова T.A. Русский интеллектуальный мир/миф. Омск, 2005; Интеллигенция в истории. Образованный человек в представлениях и социальной действительности. М., 2001; Панарин А. Российская интеллигенция в мировых войнах и революциях XX в. М., 1998; Роль интеллигенции в формировании картины мира. М.,1998 и др.

230 Шубин А. Власть и демократия в XXI веке// Неприкосновенный запас. №50. С. 104

231 Магарил С.А. Исчерпана ли социальная роль интеллигенции//Социс.2007. №1. С.134

232 Там же. С. 137

233 Булгаков CH. Героизм и подвижничество (из размышлений о религиозной природе русской интеллигенции)//Вехи. Интеллигенция в России. М., 1991.С.43

234 Гудков Л., Дубин Б. Иллюзия модернизации: российская бюрократия в роли «элиты»// Pro et Contra. №3 (37), май-июнь 2007. С.79

235 Беленький B.X. Еще раз об интеллигенции// Социс. 2004. №4. С.97

236 Кустарев А. Дискурсивный ресурс в постсоветском обществе между инфляцией и дефицитом// Неприкосновенный запас. №50. С. 12.

237

Кордонский С. Рынки власти. Административные рынки СССР и России. М., 2006. С.214

238 Рябов О. Матушка-Русь и ее защитники. Статья размещена по адресу: http://www.analysisclub.ru/index. php?page=social&art=2042

239 Сабурова T.A. Указ. соч. С. 166

240 Федотова В.Г. Апатия на Западе и России// Вопросы философии. 2005, № 3

241Митрохин М. Церковь после кризиса// Неприкосновенный запас. №50. С.268.

242Третьяков В. Указ.соч.

243Бердяев Н. Философская истина и интеллигентская правда //Вехи. Интеллигенция в России. С.42

244Гершензон М.О. Творческое самосознание//Вехи. Интеллигенция в России. М., 1991.С.105

245КустаревА. Указ.соч. С.14

246 Кукулин И. Прокрустова этика// Неприкосновенный запас. №50 С.345

247 Хапаева Д. О превращениях... Неприкосновенный запас. №50. С.349

248 Серебряная О. Экзистенциальная аналитика истории (1998-2006)// НЗ. №50. С.312

249 Травин Д. «Поле чудес» или библиотека? Аналитический комментарий в российской прессе//Там же. С.283

250 Там же. С.284

251 Олещук Ю. http://www.lgz.ru/article/id=1249&ui=1212776278163&r=060#comments

252 Федотова В. Модернизация «другой» Европы. М., ИФ РАН, 1997. С. 13

253Полякова В. Изменение социальной роли экспертного знания// Социальная реальность. 2007. №5. Режим доступа: http://socreal.fom.ru/?link=ARTICLE&aid=382

254 Симонян Р.Средний класс в современной России: миф или реальность?// Общественные науки и современность. 2008. №1. С.47

255Манхейм К. Диагноз нашего времени М.,1994.0.451- 452.

256 Intelligentsia in Politics from Dreyfus Affair to Salmon Rushdie/ Ed. by J.Jennings and A.Kemp-Welch. L.­N.Y., 1997.,P. 13

257 Известия. 22.10. 2007

258Аргументы и факгы.2002,№ 1-2, с.2. Независимая газета.27.11.2000

259Абдулатипов Р.Г. Судьбы ислама в России: история и современность. М., «Мысль», 2002, с. 119.

260М. Мчедлов. Религиозный компонент этнического сознания.// Свободная мысль, № 1, 2004, с. 65.

261Независимая газета. 27.09.2000.

262Аргументы и факты.2002, № 1-2.

263 НГР. 26.04.2000.

264 Аят - стих священной книги мусульман Корана.

265 Труд.12.09.2003.

266НГР.5.03.2003; НГР.20.11.2002.

267НГР.18.07.2007.

268Панда Р. Ислам в истории России. М, 1995,с. 261

269Ваххабизм - религиозная фундаменталистская секта, возникшая в XVIII веке в Саудовской Аравии, и официальная религия этого государства в настоящее время. Ваххабиты (самоназвание - салафиты) призывают вернуться к «основам», к «чистому исламу» времен праведных предков, следовать всем нормам религиозного и бытового поведения конца первого тысячелетия. Радикальные салафиты в мире и в России объявили непримиримую борьбу - джихад всем противникам своего учения -иноверцам и мусульманам, выступают за создание халифата - теократического государства и ставят

270своей целью утверждение ислама как самой совершенной религии во всем мире. ^Малашенко А. Ислам для России. М.,РОССПЭН, 2007,с.13.

271 Цит. по: http://www/archipelag.ru/agenda/strateg/confess/conception/islam// (В дальнейшем: СПРМ...)

272 СПРМ..., с.14.

273 СПРМ..., с. 14.

274 Отечественные записки. 2003, №3, с.143.

275 СПРМ..., с.5, 6, 7.

276 СПРМ..., с.15.

277 Мазхаб- школа, толкование шариата, то есть мусульманского права .В суннизме официально • признаны четыре школы мусульманского права, в том числе ханафизм.

278^3ä1 НГР. 5.11.2003.

279 Кисовская Н.К. Русская православная церковь и глобализация.//Глобализация и Россия. Проблемы демократического развития. М..ООО «ТИД «Русское слово - PC», 2004.

280 ОПОД «Евразия». Угроза ислама или угроза исламу? /По итогам конференции. М., 2001.

281 Труд. 24.07.2003.

282 См. Московские новости. 2004, № 19, с.27.

283 Новая газета. 2008. № 15, с.2.

284 Независимая газета. 02.02.2002.

285 Мчедлов М., Гаврилов Ю., Кофанова Е., Шевченко А. Сфера политики и межнациональные отношения в восприятии религиозных общностей.//СОЦИС. 2005, № 6, с. 49.

286 Алексей Малашенко. Исламское возрождение в современной России. М., Московский центр Карнеги, 1998.С. 200.

287 А. Малашенко. Исламское возрождение... Цит. соч., с.190; НГР.18.09.2002.

288Известия. 03.11.2002; Время новостей. 13.02.2006.

289 « Россия - православная страна»- заявил Патриарх. //Аргументы и факты,2002, № 1-2,с.З; митрополит Кирилл в начале 2003 года назвал Россию «государством русских православных людей, в котором живут также национальные и религиозные меньшинства». // Комсомольская правда. 18.02.2003.; протоиерей Д.Смирнов, председатель Синодального отдела Московской Патриархии по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными органами, счел «мифом» утверждение о многоконфессиональности страны //НГР. 19.11.2003.

290А. Верховский. Идейная эволюция русского национализма: 1990-е и 2000-е годы.//Верхи и низы, усского национализма.М., 2007, с. 31.

291³ Малашенко А. Ислам для России. Цит. соч., с.43.

292 Коммерсантъ.30.01.2003