1 Контрольная работа / 1- 8_Философия_3

Методология Ф.Бекона.

Родоначальником англ. Материализма и всей современной экспериментирующей науки был Френсис Бекон (1561 –1626)

Суть философии Бекона – разработка метода познания природы дающего истинные знания для блага человека. Метод – это компас, который позволяет человеку ориентироваться в безбрежном океане природы.

Разработку нового метода познания бекон начинает с критического анализа причин, мешающих появлению истинных знаний. Он выделяет 4 группы таких причин, называя их идолами или призраками. Эти призраки как бы стоят между чел. И природой мешая ему получить истинные знания.

Призраки рода мешают познанию истины в силу «особенностей общей природы человеческого рода». Этих особенностей человеческого рода две. Первая «верить в истинность предпочтительного, поддерживать ….то, ….к чему привыкли, в чём заинтересованы. Всё что свидетельствует о противном, или игнорируется или неправильно истолковывается, поэтому часто трудное опровергается потому, что нет терпения или сил его исследовать трезвое, потому что угнетает надежду простое и ясное из-за суеверий и преклонения перед непонятным и т. д.». отсюда вера в вечные сны, астрологические предсказания и т.д.

Вторая – привычка переносить качества и свойства человека на природу, «убеждение, что природа делает то же самое что и человек. Этот перенос порождает «бесконечную вереницу идолов» в познании и понимании природы.

Призраки природы « возникают из….духовной и телесной природы каждого человека являясь также результатом воспитания образа жизни и даже всех случайностей, которые могут происходить с отдельным человеком». Отсюда субъективизм в познании. Преодолевается он путём наблюдения и коллективного опыта.

Призраки площади или рынка воздействуют на интеллект в силу особенности общения людей в силу употребления ими слов. Они появляются в результате молчаливого договора людей «об установлении значения слов и имён». Так появляются наименования вымышленных несуществующих вещей, словесные носители плохих невежественных абстракций. Люди начинают верить в реальное существование вещей обозначенных словом. Больше того, когда в процессе опыта открывается новое значение слова то старое его значение препятствует пониманию нового. Сила привычки обращается против разума.

Призраки театра являются «результатом неверных теорий или философских учений и ложных основах доказательства». Ложные теории подобно пьесам создают вымышленные и искусственные миры «идолы театра» в виде штампов и догм насилуют и запутывают живой и естественный ход человеческого мышления, действительность воспринимается по отвлечённым и надуманным схемам которые искажают и извращают её. Продукты интеллектуальной деятельности людей (теории, учения) отделяются от своих создателей и противостоят ей как нечто чуждое и враждебное господствуют над человеком подавляя его интеллект.

После этого критического анализа Бэкон излагает суть своего метода познания. Этот метод по Бэкону должен быть направлен на изучение природы и извлекать истину из самой природы ибо «Истина дочь времени, а не Авторитета».

Суть метода познания Бэкона в следующем. Реально существуют отдельные чувственно воспринимаемые вещи. Отдельная вещь - это сложная вещь. Для того чтобы её познать её надо разложить на простейшие элементы (свойства) и от познания этих простых элементов (свойств) идти к познанию вещи в целом.

Таким образом, метод познания Бэкона представляет собой индукцию восхождение от простого к сложному. Индукция включает в себя анализ (разложение на части) и синтез (объединение частей в целое). Безусловно индукция анализ и синтез – важнейшие методы научного познания. Проблема однако, состоит в том что часть можно выделить только тогда когда мы уже имеем представление о целом иначе мы можем выделить не часть а кусок целого получив, таким образом, совершенно неверные знания о целом. Говоря философским языком анализ невозможен без синтеза и наоборот.

Опираясь на свой метод, Бэкон приступает к изучению природы. Он выделяет в ней простые свойства (натуры) такие как плотность, теплота тяжесть подвижность и т.д.. Сочетание различных натур образует, различные вещи их разложение приводит к исчезновению вещи. Эти натуры похожи на буквы из которых складываются слова (вещи). Качество элементов (натур) зависит от форм движения их у Бэкона 19. отсюда много качественность и многообразие мира. Мир предстаёт у Бэкона во всей своей полноте и чувственном многообразии.

Бэкон стоит на материалистических позициях, однако он допускает существование Бога и его философия полна теологических допущений.

Методология Р. Декарта

Рене Декарт (1596-1650) . Цель Декарта – создание истинной философии. Философии обладающей такими же всеобщими и необходимыми знаниями как механика и математика. Однако в отличие от математики и механики в философии нет ни одного положения признаваемого всеми, следовательно, чтобы создать истинную философию надо найти для неё основание, истинность которого признавали бы все. И на этом истинном основании построить истинную философию.

Поиск истинной основы философии Декарт начинает с принципа абсолютного сомнения. «Мы, - считает Декарт, - можем сомневаться во всём в существовании мира природы человека и т.д. но мы не можем сомневаться в том, что мы сомневаемся. Сомнение же – это акт нашего мышления, но если есть мышление, то есть и тот, кто мыслит. Отсюда основополагающий тезис философии Декарта: «я мыслю, следовательно, я существую». Существование тела у Декарта выводится из существования сознания и, следовательно, получается, что сознание первично, а материя (тело) вторично. Это тенденция идеалистическая.

Однако, строго говоря, из факта существования мышления нельзя логически вывести существование тела. Ибо мы можем сомневаться в что мышление связано с каким либо материальным носителем возникает проблема взаимодействия души и тела. Так Декарт формулирует знаменитую психофизическую проблему. Суть её в том чтобы объяснить как материальное (тело, протяжённое и вещественное) взаимодействует с идеальным (душой, непротяжённой и нематериальной). Проще говоря, как телесное взаимодействует с бестелесным. Декарт решает эту проблему дуалистически, то есть он признаёт существование двух самостоятельных равноправных субстанций материи и сознания. Взаимодействия этих двух субстанций осуществляет Бог.

СОВРЕМЕННАЯ МЕТОДОЛОГИЯ

Метод – способ подхода к действительности, способ изучения, исследования явлений природы и общества. Для того чтобы осуществить эти шаги, необходимо целостный предмет расчленить (мысленно или практически) на составляющие части, а затем изучить их, выделяя свойства и признаки, прослеживая связи и отношения, а также выявляя их роль в системе целого. После того как эта познавательная задача решена, части можно вновь объединить в единый предмет и составить себе конкретно-общее представление, то есть такое представление, которое опирается на глубокое знание внутренней природы предмета. Эта цель достигается с помощью таких операций, как анализ и синтез. Они являются наиболее элементарными и простыми приемами познания, но вместе с тем они являются и более универсальными приемами. Еще один общелогический прием познания – абстрагирование (особый прием мышления, который заключается в отвлечении ряда свойств и отношений изучаемого явления с одновременным выделением интересующих нас свойств и отношений.) Также к приемам познания относятся: обобщение, индукция, дедукция, аналогия, моделирование.

Среди методов научного исследования, как уже отмечалось, различаются методы, свойственные эмпирическому и теоретическому уровням исследования.

Одними из важнейших методов эмпирического познания являются – наблюдение, описание, сравнение, эксперимент.

К теоретическим методам относятся – формализация, аксиоматический метод, гипотетико-дедуктивный метод, метод восхождения от абстрактного к конкретному.

Ниже я привожу два независимых, но, на мой взгляд, очень интересных мнений о современной методологии.

Вот мнение Г. Копылова участника семинара о современной методологии.

«Наверное, не вызовет сомнения тезис (сошлюсь для поддержки на Н.Г.Алексеева /1/), что методология родилась из (смутной) веры во всемогущество мышления, из убеждения, что с помощью "правильного" (или хоть какого-то) мышления можно ("только и можно" или "можно самым эффективным образом") трансформировать (повлиять на; видоизменить) существующие деятельностные (жизненные, научные, общественные) структуры. Из такой презумпции следовали два направления размышлений: первое - разработка теории мышления, типологизация форм мышления и т.п. (это направление хорошо известно и неоднократно анализировалось, см., напр., /2/), а второе - обеспечение (мыслительное, идеологическое и организационное) воздействия этих разработок на те или иные внешние структуры. В этой статье мы проанализируем именно это воздействие; сначала попробуем понять, с какими структурами пришлось столкнуться основателям методологии и с чем им пришлось иметь дело.

Сегодня, в 1990 г., т.е. на сорок лет позже первых шагов методологии и через пять лет после начала крупных сдвижек в стране, мы можем это понять по контрасту. Когда основатели решали вопрос выбора или выработки стратегии обеспечения действенности мышления, а также стратегии социализации методологии1, им пришлось иметь дело с жесткими стационарными профессиональными, хозяйственными и государственными структурами. Набор этих структур был полным: они заполняли собой все, не оставляя "пустот"; каждая из них была нужна на своем месте и в своей функции. (Теперь все иначе: о какой бы то ни было жесткости говорить смешно, профессиональные и властные структуры разрушены, а в общественной жизни то и дело обнаруживаются незаполненные полости. Вдруг появляются какие-нибудь благотворительные общества, коммерческие банки, центры тибетской медицины, ларьки по продаже оружия, публичные дома или Вольное философское общество - и обнаруживается, что они были нам необходимы еще двадцать-тридцать лет назад).

Итак: установка на действенное преобразующее мышление - и ригидные структуры. Какая тут могла быть избрана стратегия? Из двух вариантов - создавать новые структуры общественной жизни, или вызывать изменения в старых (сложившихся) структурах за счет мышления, был выбран второй.

Разумеется, выбора никто не делал, иного пути в те годы, по- видимому, и помыслить нельзя было; две возможности видятся только сейчас, в тысяча девятьсот девяностом. А моя мысль состоит в том, что такая стратегия предопределила многие характеристики и жизни Кружка, и самой "классической методологии". Она заложена в то, с чем знакомятся неофиты; она осталась в наследство.

Я полагаю, что дальнейший поворот мысли, относящийся к сегодняшнему состоянию и перспективам методологии, вполне очевиден: по-видимому, сегодня основания, заложенные в фундамент "классической методологии" неадекватны новым общественным условиям. Не исключено, что первый из вариантов, названных выше, окажется сегодня более предпочтительным. Но это будет обсуждаться в конце статьи, а сейчас я бы хотел рассмотреть следствия избранной 40 лет назад "политики".

Итак, первое. Пусть стоит задача разработать в мышлении некоторые представления, построить некие методы, получить определенные знания, а затем использовать эти представления, методы и знания для влияния на сложившиеся структуры. Попробую реконструировать рассуждения и действия представителей Кружка.

Прежде всего, необходимо сделать так, чтобы "продукты мышления" были приняты этими структурами. А для этого нужны - в первую очередь! - представления, разрешающие (на теоретическом и принципиальном уровне) влияние "продуктов мышления" на те или иные системы. (Я не говорю "системы деятельности", т.к. такая определенность в данном контексте - анахронизм). Иными словами, нужны представления, узаконивающие само существование мышления и возможность (а еще лучше - необходимость) его влияния, т.е. его практичность.

Но если мы припишем мышление людям (лучше сказать в духе того времени: отдельным или единичным людям), отдадим его на их произвол, то в рамках существовавшего в то время общественного сознания будет невозможно рассчитывать на эффективное влияние такого мышления на жесткие структуры. Мыслитель? - подумаешь, мыслитель! (Вспомним роман Дудинцева "Не хлебом единым" (1956), где все без исключения общественные и деятельностные структуры не воспринимают изобретателя просто потому, что он одиночка).

В стационарном, тоталитарном, закрытом (в смысле Поппера) обществе могло быть приемлемо только мышление, положенное как объективированное (причем объективированное вдвойне: и с точки зрения его существования, и с точки зрения его содержания). Основателям методологии пришлось принять (может быть, и нерефлексируемо) ту "логику", в которой живут и которой подчиняются стационарные структуры. Этим структурам нужны "законы мышления": против закона не попрешь. Они считаются только с такими одиночками, которые олицетворяют нечто объективное и закономерное.

И именно такого типа представления о мышлении (и деятельности) развиты в методологии: мышление происходит не по произволу, а по законам содержательно-генетической логики, где форма мысли жестко параллельна содержанию; мыследеятельность не есть эманация индивида, но субстанция; деятельность есть то, что происходит по нормам. Я здесь подчеркиваю объективированность и безличность этих представлений и полаганий; на мой взгляд, из сказанного выше следует, что иными они быть не могли.

(При этом - заметим в скобках - получается занятный парадокс: начав с тезиса о том, что мышление должно быть действенным, методология строит представления, в которых не фигурирует деятель как таковой. Человек, принявший эти представления, должен исчезнуть, "раствориться во всеобщей субстанции мыследеятельности", - и действовать в результате некому).

Второе следствие связано с самосознанием методологии, вытекающим из принятой стратегии: методология вынуждена была видеть себя только в отношении к существующим практикам, профессиональным сферам и структурам. Методологическое мышление могло класться - и клалось - исключительно как определенная функция в сложившихся структурах деятельности - например, как недостающая компонента, без которой невозможно развитие этих структур. Давайте еще раз перечитаем те места из "Педагогики и логики" /3/, которые выражают самосознание методологии и методологов: "Методологическая работа есть деятельность по выработке методических положений" (в том случае, когда образцов, на основе которых новая деятельность может воспроизвестись, нет, и методики надо построить). Или: "Для выработки методических положений, обеспечивающих построение новых процедур деятельности, индивид как бы выходит за пределы существовавших до этого структур своей деятельности и становится к ним в рефлексивное отношение. Этот признак можно считать специфической функцией, характерной для "методологической деятельности". Еще (не цитирую, а излагаю): задачей методологии является: 1) составление методических предписаний на основе фиксированных норм деятельности; 2) проектирование новых средств и систем деятельности, соответствующих описанным в естественных науках возможным преобразованиям объектов; 3) проектирование совсем новых структур деятельности, средства для которого поставляет наука о деятельности - замыкающая мета-методологическая дисциплина, последнее основание всякой методологии.

Схемы, на которых обсуждались подобного рода вопросы, и прорисовывалась общая структура методологической работы, были схемами кооперативными (см., напр., /3/). Методология могла выполнять определенную функцию и пристраиваться к системам деятельности, могла охватывать системы практик и научных исследований, но она не имела самостоятельного, безотносительного к ним существования. С методологом можно было разговаривать только по делу, например, о методиках и предписаниях (но не об основаниях методологии!).

(Кстати, возможно, что сама логика разворачивания сложных деятельностных, кооперативных структур, а также порождения и обособления позиций (см., напр., /3/, /4/) обязана своим возникновением фактически мегамашинной организации жизни в стране; эта логика, таким образом, явилась "мыслительной сублимацией" нерефлектируемых из-за их всеобщности социокультурных обстоятельств). Аналогичные утверждения сделаны и в /2/: "Методологическая работа должна обеспечить построение, организацию и дальнейшее развитие деятельностей: практических, инженерно-проектировочных, управленческих, исследовательских". Основными продуктами методологии являются предписания. Конечно, в этой работе в качестве одной из составляющих в организации системно-структурной методологии называется авторефлексия собственной организации - "слой собственно методологической рефлексии и методологического мышления". Однако оказывается, что внутрь организации методологии включаются области практики, научные предметы, частные методологии, общая методология конструирования и проектирования, и задачей методологической рефлексии является анализ отношений между этими блоками, между общей методологией и практиками. То есть методология опять-таки мыслится не как самостоятельная, а как сверхпредметная структура мышления и деятельности.

Третье следствие связано с тем, что использование "продуктов" методологического мышления - как мы уже выяснили, методик и предписаний - мыслилось возможным только внутри существующих научно-предметных и практических сфер и структур. Именно потому активно обсуждались проблемы построения и существования прикладных методологий. С другой стороны, прикладные методологии мыслились как средство социализации методологии - но об этом ниже.

Четвертая черта "методологии в тоталитарном обществе". Такое "прогрессорское" по интенциям направление мышления, каким является методология, могло выжить и "выполнить свою миссию", по- видимому, только при условии оформления методологического мышления в структуру, подобную старым, существующим, предметным структурам (кстати, соединяться в кооперативные цепочки могут только подобные друг другу структуры деятельности). Должна была быть построена новая, но предметная дисциплина, в определенном смысле классическая теория. Очень любопытно проследить этот тезис на примере уже цитировавшейся статьи /2/, которая, по сути, являет собой программу превращения аморфного, разбросанного и разнообразного "системного движения" в "машину мыследеятельности, создающую системно-структурные представления". Разумеется это должна была быть машина, реализующая мышление новой формации - методологическое, "осознающее самое себя и соединяющее проектирование и нормирование с исследованием" - но машина такая же жесткая, как и существовавшие предметные структуры. Методология стала столь же тоталитарной, как и все вокруг.

Я зафиксировал те характеристики методологического мышления и методологических представлений, которые, на мой взгляд, явились следствиями интенции на преобразование достаточно жестких структур тоталитарного общества. Не менее интересной является задача анализа тех форм социальной организации, тех форм жизни и тех социальных стратегий, которые с необходимостью должна была принять методология, родившаяся в СССР в середине ХХ столетия.

Итак: каким был кружок и каким он не мог не быть? Сначала я бы хотел обсудить те теоретические представления, которыми задавалась возможность существования Кружка в стационарном тоталитарном обществе. Они известны (см., напр., /3/): это представления о сфере клуба. В этой и только в этой сфере возможно существование свободных личностей, эта и только эта сфера задает полноту существования общества, по сути - конституирует его. Понятийно она вводится следующим образом: сначала говорится о производственных структурах, о сфере быта и потребления, о сфере культуры; клуб же находится вне этих сфер. Вне, но - не независимо: "в клубе люди сталкиваются и взаимодействуют как независимые личности, в нем они относятся друг к другу по поводу производства, потребления и культуры". Итак, опять налицо рационализация "времени, в котором стоим" (Искандер): сфера клуба мыслится не как самостоятельная, а как находящаяся в отношении к существующим производственным и иным структурам. Фактически личность в клубе - согласно этим представлениям - имеет право лишь свободно развивать те структуры, откуда она вышла; не относиться к ним ей теоретически запрещено. (Не помню, в какой из методологических групп я слышал выражение "клуб над производством"...).

Методологи так и делали: занимались то педагогикой, то кибернетикой, то проектированием и дизайном (причем эта траектория была случайной: кому, где удавалось трудоустроиться), разрабатывая свои основания и анализируя свою историю в той мере, в какой это могло способствовать существованию и разворачиванию методологии как сверхпредметной (а не самостоятельной) дисциплины. Но что значит - занимались? Фактически используемые схемы кооперации требовали либо создания "продуктов методологии" - методик, норм, предписаний - пригодных для непосредственного внедрения внутрь того или иного предмета, либо формирования людей-носителей базисных представлений методологии по отношению к той или иной предметной области (методологизированных профессионалов или прикладных методологов). Важно здесь то, что и эти люди, и знаковые конструкции-продукты должны были появляться из сферы методологии как бы сразу готовыми - наличествующие представления о ее месте и функции исключали коммуникацию по поводу оснований методологии между методологами и предметниками; такая коммуникация могла состояться только по поводу оснований предмета. А это означает, что ММК существовал как эзотерическое образование, как нечто, напоминающее масонскую ложу, не предъявляя своих оснований и не объясняя своих намерений по отношению к профессионально-предметным областям, ставших предметом ее деятельности. Эзотеричность, в частности, привела к тому, что через сорок лет после возникновения ММК методология (не как частная дисциплина) остается "в подполье"; позиция методолога не предъявлена социально и незаметна культурно. (Понятно, что сама такая постановка вопроса могла возникнуть только сегодня, когда необходимость социокультурных сдвижек признана, а претензии на их осуществление, теоретическое обоснование и мыслительное обеспечение предъявляют самые разнообразные "силы").

Я уже отмечал выше, что воздействие на деятельностные структуры со стороны методологии происходило через методологизированных профессионалов и прикладных методологов, фактически - изнутри практических сфер. Понятно, что это был единственный путь в условиях фиксированных структур и невозможности публичного обсуждения основ существования той или иной области практики. Несмотря на то, что такой путь "точечных воздействий" был локальным и медленным, ММК принципиально решил вопрос о сфере влияния методологии: сферой был объявлен весь мир деятельности и весь социум, где методология выступала (на данном этапе развития цивилизации) замыкающей дисциплиной, а методологическая мысль и рефлексия - замыканием и последним основанием всякой мысли и рефлексии.

Игры, по сути, явились мощным инструментом для втягивания и методологизации профессионалов. С их изобретением и социальным закреплением появилась возможность на специально очищенном "пятачке" обсуждать основания функционирования практических сфер и проводить действия по методологизации. Пятачок этот, опять- таки, всегда находился внутри сферы деятельности. (Не происходило диалога между методологом и профессионалом, в котором каждый при этом представлял бы свою сферу). Методолог выступал фактически от имени мифического "органа развития" соответствующей профессиональной сферы. Таким образом, игры не внесли ничего принципиально нового в затверженные принципы, регулирующие отношения методологии и иных систем деятельности. Игры стали практикой "классической" методологии; они лишь интенсифицировали воздействие. И после их распространения стало возможным говорить о стратегии методологизации как о социокультурном действии по отношению фактически к любой деятельностной и предметной сфере. Вот как об этом говорит С.В.Наумов в /5/:

"Реальное осуществление процесса методологизации требует от методолога... выработки принципиально новых прожектов "будущего" сферы, ...задания точного представления о реальной ситуации разворачивания процессов саморазвития... осуществления ситуативно-точного действия по реализации методологических прожектов... "Квази-профессиональным" "продуктом" методологов является развитие. Можно ли представить себе профессионала-кооперанта, обеспечивающего развитие других профессионалов? Можно, если представить "заказ на развитие". Но заказы на проведение ОД-игр фактически... и были заказами на развитие, на обеспечение вывода из проблемной ситуации. Более того, проведение игр с учреждениями... сопровождается повторными заказами на игры и даже заказами на постоянное сотрудничество... Появились даже образцы закрепления такого сотрудничества через создание в учреждениях методологических подразделений, имеющих функции развития". (Заметим, со своей стороны, что заказ на игру и интерпретация его как заказа на развитие в проблемной ситуации, как правило, инспирируется самим методологом).

В этой цитате фактически зафиксированы "этапы" социального врастания методологии в системы и сферы деятельности. Подчеркнем еще раз: в 50-е - 85 гг. методология могла мыслить себя только по отношению к сложившимся предметным сферам деятельности и социальным структурам. Даже "кружок" как клубное образование на всех этапах своей работы стремился зафиксировать ту или иную функцию методологии; даже игры могли пониматься и понимались как инструменты социального закрепления методологии (еще интереснее: судя по приведенной цитате, игры сами могли становиться зародышами вполне включенных в практические сферы институциализированных подразделений; их стремились "выкристаллизовать" по образу и подобию существовавших жестких структур; "семинар", "кружок" рассматривался как "недоинститут". Яркий пример - создание сети филиалов Комитета по ОДИ при СНИО.)

Итак, мы постарались показать, что историческая ситуация возникновения "классической методологии" фактически предопределила и ее теоретические основания, и ее стратегию, и формы существования ММК, и даже формы "ассимиляции" совершенно нового образования - ОД игры. (Сегодняшнего использования игр я здесь не касаюсь; см. об этом в /6/). Налицо разрыв между самосознанием методологии как "единственного островка и ростка свободной мысли в СССР" и фатальной ее пристегнутостью к жестким профессиональным и деятельностным структурам.

Именно это, на мой взгляд, и обуславливает трудности, переживаемые методологией в 1990 году. Питающих ее структур больше нет: профессиональные образования занялись сначала бизнесом, а теперь и вовсе битвой за выживание; развитие не интересует никого; власти, кое-как заставлявшие производственников этим заниматься, самоликвидировались. Методологии приходится переходить к самостоятельному существованию, к построению оснований и формы собственной жизни, безотносительной к остальным мыследеятельностным и социальным структурам и отличной от них. Это и необходимо, иначе методология просто захиреет, будучи не в состоянии "охватить мыслью" новые образования, несовместимые с теми базисными мыслительными основаниями, на которых она выросла (в частности, саму игру и те образования, которые игра вызывает к жизни)... Это и возможно - социальная автономизация общественных структур идет полным ходом.