15. Смерть отъ цикуты.

Критонъ далъ зн акъ близъстоявшему мальчику.Мальчикъ

вышелъ и черезъ нѣсколько времени возвратился, ведя за

собою человѣка, долженствовавшаго дать ядъ и державшаго

въ рукѣ чашу. Увидѣвъ его, Сократъ сказалъ: „Хорошо,

добрый человѣкъ; что же мнѣ надобно дѣлать? ты вѣдь

знатокъ этого“.— „Болѣе ничего“, отвъчалъ онъ, „какъ вы-

пигь и ходить, пока не почувствуешь тяжести въ ногахъ, по-

томълечь: такъ и будетъ дѣйствіе". И тутъ же подалъ Со-

крату чашу. Сократъ принялъ ее съ видомъ чрезвычайно

спокойнымъ, безъ трепета, не измѣнившись ни въ цвѣ-

тѣ, ни въ лицѣ...

Онъ въ ту же минуту поднесъ чашу къ устамъ и безъ

всякаго принужденія, весьма легко выпилъ ее... Сократъ

затѣмъ началъ ходить и, почувствовавъ, что его ноги

отяжелѣли, легъ навзничь,— такъ приказалъ тотъ человѣкъ.

Вскорѣ онъ же, давшій ядъ, ощупывая Сократа, по вре-

менамъ наблюдалъ его ноги и голени и наконецъ, сильно

подавивши ногу, спросилъ: „Чувствуешь ли?“— „Н ѣ тъ “,отвѣ-

чалъ Сократъ. Вслѣдъ за этим ъ ощупывалъ онъ бедра и,

такимъ образомъ восходя выше, показывалъ намъ, какъ

Сокрагь постепенно холодѣетъ и окостенѣваетъ. Сократъ

осязалъ и самъ себя и промолвилъ, что, когда дойдетъ

ему до сердца, онъ отойдетъ. Между тѣ м ъ всѣ нижнія

части тѣла его уже охолодѣли; тогда, раскрывшись (ибо

былъ покрытъ), онъ сказалъ (это были послѣднія слова

его): „Критонъ! мы должны Асклепію пѣтуха; не забудьге

же отдать“.— „Хорошо, сдѣлаемъ", отвѣчалъ Критонъ; „но

смотри, не прикажешь ли чего другого?" На эти слова уже

не было отвѣта; только немного спустя онъ вздрогнулъ,

и тотъ человѣкь открылъ его: уста и глаза остановились.

Видя это, Критонъ закрылъ ихъ.

( П л а т о н ъ . Федонъ, 117—118. Переводъ Карпова).

16. Политическіе процессы.

Въ Аѳинахъ всякій человѣкъ, пользовавшійся хотькакой-

нибудь долей политической власти, былъ отвѣтственъ за

----------------------- Page 307-----------------------

свои дѣйствія, и y него могли потребовать въ нихъ отчета

предъ судомъ. Этотъ принципъ примѣнялся не только къ

чиновникамъ, завѣдывавшимъ государственными финансами,

къ стратегамъ, руководившимъ какими-нибудь внѣшними

военными предпріятіями, или къархонтамъ, которые вѣдали

правосудіе. Т о ж е правило прилагалось къ частнымъ лицамъ,

которыя вносили какое-нибудь предложеніе народу или

Совѣту. Всякое предложеніе закона должно было исходить

отъ извѣстнаго человѣка, который считался его един-

ственнымъ авторомъ, даже когда это предложеніе было

одобрено Совѣтомъ Пятисотъ и принято народимъ.

Если впослѣдствіи обнаруживалось, что въ законѣ имѣ-

ются недостатки формальнаго свойства или что онъ про-

тиворѣчитъ обіцественнымъ интересамъ, всякій имѣлъ право

начать процессъ противъ оратора, проводившаго этотъ

законъ. Въ случаѣ осужденія законъ отвергался, a на ора-

тора налагался штрафъ, иногда громадныхъ размѣровъ.

Это именно называлось YPa<^ тахраѵ6|хсоѵ, или обвиненіе въ

незаконномъ дѣйствіи, и давало поводъ къ множеству

политическихъ процессовъ, переносившихъ въ среду геліа-

стовь борьбу и страсти Народнаго Собранія. Одинъ чело-

вѣкъ, Аристофонъ Азенійскій, какъ намъ извѣстно, 75 разъ

обвинялся по подобнымъ поводамъ, но всегда бывалъ

оправданъ.