^А.С. Десницкий

Принципы классификации параллелизма (на материале Ветхого Завета)

Известия РАН. Серия литературы и языка, 2007, т. 66, № 5, сс. 1-8.

«Фундаментальная проблема поэзии»

В свое время Р.О. Якобсон называл параллелизм «фундаментальной проблемой поэзии» [1, p. 368]. Само понятие «параллелизм» было введено в обиход еще в конце XVIII века Р. Лаутом [2], исследовавшим и переводившим библейскую книгу Исайи. С тех пор этот термин прочно вошел в обиход и стал связываться почти исключительно с библейским текстом. Параллелизмом изначально было принято называть фигуру речи, объединяющую два высказывания (а иногда и больше), выстроенных по единому образцу. Лаут дал ему такое определение: «своеобразное сочетание предложений… при котором один и тот же предмет описывается разными путями, но с одним и тем же смыслом; когда одно и то же описывается разными словами или различное выражается в сходных по форме словах; когда равное соотносится с равным, а противоположное – с противоположным» [цит. по 3, p.1]. В широком смысле слова параллелизмом называли также стиль, основанный по преимуществу на таких фигурах.

Сначала параллелизм изучали в рамках традиционных риторик, восходящих в своей основе еще к античности. В нем видели прежде всего определенный прием или фигуру речи, характерную для библейских авторов, но ничем принципиально не отличающуюся от сходных риторических фигур в текстах совершенно иного рода, будь то новоевропейский роман или древнегреческая трагедия. Но со временем ученые всерьез задумались о том, каковы принципы параллелизма и как именно он проявляется на ином, небиблейском материале. Например, А.Н. Веселовский еще в конце XIX века отмечал [4, сс. 125-199], что параллелизм (который он понимал в строго риторическом смысле, как определенную фигуру речи, состоящую в точном повторе двух высказываний) присущ многим фольклорным традициям.

Одним из первооткрывателей в этой области стал в шестидесятые годы XX века Р.О. Якобсон, прежде всего стоит упомянуть его работы под названием “Поэзия грамматики и грамматика поэзии” [5], а также “Грамматический параллелизм и его русские аспекты” [6, сс. 99-132]. Параллелизм понимается здесь как универсальное явление, охватывающее все слои языка, в том числе синтаксис, морфологию, лексику и фонетику. Первая работа, как говорит сам Р. Якобсон, родилась из опыта перевода пушкинских стихов на чешский язык, когда ему пришлось задуматься о сути и роли грамматических структур в поэзии. Одним из интереснейших явлений пушкинского поэтического языка оказалось «скольжение между соположенными грамматическими категориями … непрерывная смена ракурсов, которая отнюдь не снимает проблемы грамматического параллелизма, но ставит ее в новом, динамическом ракурсе» [5, p. 417]. Наиболее интересной из современных работ, продолжающих направление Якобсона, можно считать книгу А. Берлин “Динамика библейского параллелизма” [3].

Итак, от понимания параллелизма как специфического явления, свойственного в основном библейским книгам, литературоведы и лингвисты уже давно перешли к иному, более глобальному пониманию параллелизма как универсального явления, в той или иной мере свойственного любой поэтической традиции. В конце концов, рифма или стихотворный размер тоже могут быть названы разновидностями звукового и ритмического параллелизма.

Если так, то стоит задуматься о принципах классификации параллелизма, понимаемого не как некий внешний и довольно случайный признак, а как принцип организации текстов.ь названы разновидностями звукового или ритмического параллелизма. но в разто луч В этом отношении библейский материал действительно можно считать ключевым, поскольку он лучше всего разработан и в каком-то смысле считается образцовым, возможно, потому, что в библейской поэзии нет ни явных рифм, ни четкого размера, и параллелизм становится основным структурирующим принципом.

Еще в 1966 году Якобсон писал: «Структура параллелизма, лежащего в основе библейской и угаритской поэзии, требует тщательного лингвистического анализа, а кажущееся бесконечным разнообразие дошедших до нас параллелей необходимо свести в строгую и исчерпывающую типологию» [6, с. 100]. Однако до сих пор задача эта не выполнена.

«Первооткрывателю» параллелизма Р. Лауту хватало трех категорий: синонимический, антитетический и синтетический параллелизм. При синонимическом два высказывания выражают одну и ту же мысль, при антитетическом они противопоставляются, а при синтетическом – сопоставляются. Двумя столетиями позднее ему возразил Дж. Кугел: «Библейский параллелизм – либо одна категория…. либо сотня, но только не три» [7, p. 58]. Но одна категория – слишком мало для рабочей классификации, а сотня – слишком много. В этой статье мы попробуем найти нечто среднее.