Часть VIII. Приложение

ной жизни поведение могло быть или грешным, или святым» [Лотман, Успенский 1994: 220].

Существование в русском языке и частое употребление таких экстремальных слов, как подлец, негодяй или мерзавец (у которых нет эквивалентов в английском языке), и, с другой стороны, таких выражений, как прекрасный человек, благородный (благороднейший) человек, чистая душа и т. п., подтверждает правоту тезиса о полярных моделях в русской культуре (см. [Wierzbicka 1992]). Резкое противопоставление «правды» и «неправды», а также «правды» и «лжи» в русской речи тоже это подтверждает.

Правда, понятие «правды» противопоставляется понятию «неправды» и в других славянских языках, в том числе в польском, но все же в этом отношении между русским и польским языком существуют большие различия.

Во-первых, в польском языке нет слова, соответствующего истине, и польское слово prawda занимает область и правды, и истины. Это значит, что у польского слова prawda есть много употреблений, где оно не противопоставлено слову nieprawda. Например, в польском переводе Евангелия Иисус говорит: «Ja — jestem prawda», и Пилат тоже спрашивает: «Со to jest prawda?», тогда как по-русски он спрашивает: «Что есть истина?».

Во-вторых, польское слово nieprawda обычно не употребляется как абстрактное имя существительное, как в следующих русских примерах:

«тогда пришла неправда на русскую землю» (Пастернак, Доктор Живаго);

«Вы видите, где правда и где неправда, а я точно потеряла зрение, ничего не вижу» (Чехов, Вишневый сад).

В-третьих, в польском языке, в отличие от русского, нет множества пословиц, посвященных правде и неправде.

В-четвертых, в польском языке нет точного эквивалента для слова ложь как собирательного существительного, означающего общий феномен, есть только ktamstwo (несобирательное).

И так далее. Я не хочу здесь подробно заниматься сопоставлением русского и польского языков, а только хочу указать на уникальность экстремального противопоставления правды и неправды (и правды, и лжи) в русском языке.

В романе Булгакова «Мастер и Маргарита» Иешуа-Иисус замечает: «Правду говорить легко и приятно». Русский лингвист

Л. Вежбицка (Канберра). Русские культурные скрипты...

485

И. Б. Шатуновский цитирует это высказывание в своей статье о «правде» и «истине» и комментирует: «Процесс говорения того, что думаешь/знаешь, гораздо более прост и требует меньше усилий, чем процедура „искажения" истины, требующая подключения воображения» [Шатуновский 1991: 36]. На самом деле можно полагать, что и на замечание Булгаковского Иешуа, и на замечание Шатуновского повлияли русские культурные скрипты. Нет сомнения, что с точки зрения многих других культур процесс «говорения правды» не показался бы столь простым, и моральный контраст между «говорением правды» и «говорением неправды» не показался бы столь черно-белым.

Во многих других культурах идея, что хорошо говорить правду несмотря на обстоятельства и на возможные последствия, могла бы представляться очень странной. Во многих других культурах люди думают, что говорить правду трудно и опасно и что часто легче и лучше говорить то, чего ожидают другие, то, что принято говорить или даже употреблять готовые конвенциональные формулы. (См. об этом, например, в работах Годарда, посвященных малайской культуре [Goddard 1997; 2001].) Я вернусь к этому вопросу в конце статьи.

7. Нечто о вранье

Предложенный здесь скрипт о «правде» и «неправде» можно бы оспаривать на основании выраженного некоторыми русскими авторами мнения, что русским, якобы, более свойственно «врать», чем многим другим. Достоевский писал об этом в своей знаменитой заметке «Нечто о вранье» [Достоевский 1980: 117]:

«С недавнего времени меня вдруг осенила мысль, что у нас в России, в классах интеллигентных, даже совсем и не может быть нелгущего человека. Это именно потому, что у нас могут лгать даже совершенно честные люди. Я убежден, что в других нациях, в огромном большинстве, лгут только одни негодяи; лгут из практической выгоды, то есть прямо с преступными целями. Ну а у нас могут лгать совершенно даром самые почтенные люди и с самыми почтенными целями. У нас, в огромном большинстве, лгут из гостеприимства. Хочется произвесть эстетическое впечатление в слушателе, доставить удовольствие, ну и лгут, даже, так сказать, жертвуя собою слушателю».

486