11. Логико-эпистемологический подход к исследованию науки.

Логико-эпистемологический подход к исследованию науки. Сенсуалисты и рационалисты Проблемы психологизма и антипсихологизма Современная неклассическая эпистемология

Слово «эпистемология» — др.гр.episteme (эпистема), знание, и logos (логос) — учение, наука, понятие. В античной Греции под эпистемологией понимали учение о доказательном, достоверном знании, к которому относили математику и логику, а также частично астрономию. Все остальное считалось мнением (doxa). Парменид и Платон рассматривали эпистемологию как знание по истине и противопоставляли ее мнению, основанному на чувственных наблюдениях. В современной философской литературе под эпистемологией чаще всего подразумевают теорию научного познания. Для обозначения общей теории познания нередко используют термин «гносеология». По мнению К. Поппера, эпистемология есть теория научного познания, «которая пытается объяснить статус науки и ее рост». Хотя отличие доказательного и достоверного знания было известно еще в античной философии, тем не менее по-настоящему эпистемологические проблемы научного знания стали изучаться только в Новое время. Именно тогда стало ясно, что научный подход к изучению реального мира принципиально отличается от повседневного и практического познания, основанного на здравом смысле. С возникновением классической науки в XVII веке формируется и классическая эпистемология, ориентирующаяся преимущественно на исследование проблем получения, разработки и обоснования научного знания. Еще Р. Декарт и Г.В. Лейбниц анализировали теоретические и дедуктивные методы получения рационального знания, а Ф. Бэкон разработал индуктивный метод исследования. Учитывая острейшую потребность тогдашнего общества в создании надежных способов получения новых знаний, ученые той эпохи надеялись построить особые логики открытия новых истин в науке, подобные современным алгоритмам. Свои методы, принципы и критерии тогдашняя эпистемология обосновывала в ходе критики прежней натурфилософии и средневековой схоластики. Именно на это была направлена деятельность Ф. Бэкона, выступившего с инициативой создания новой, индуктивной логики, поскольку прежняя, силлогистическая логика Аристотеля была не пригодна для исследования явлений природы. В еще большей мере этой цели соответствовал экспериментальный метод Галилея, который был направлен против натурфилософских попыток объяснить природу с помощью различных скрытых качеств, неизвестных целей и конечных причин. Книга природы, указывал Галилей, написана на математическом языке, и понять ее может только тот, кто знает этот язык. В этом утверждении подчеркивается важнейшее значение рационального, математического знания для объяснения явлений и процессов природы. Поэтому Галилей рассматривает эксперимент не как простое наблюдение явлений природы, а как целесообразно организованный процесс исследования, в котором взаимодействуют и дополняют друг друга чувственно-эмпирический способ наблюдения явлений с рациональными методами раскрытия их сущности, в том числе с использованием точных количественных способов измерения изучаемых свойств с помощью математических методов.

Однако в процессе дальнейшего развития науки было установлено, что никакой логики открытия новых истин не существует. Поэтому классическая эпистемология в дальнейшем сосредоточила свои усилия на проблеме обоснования научного знания. Такое обоснование она видела в строгом следовании тем методам, нормам и критериям исследования, которые сформировались в ходе развития конкретных наук. Этот подход способствовал в дальнейшем постановке и широкому обсуждению в рамках классической эпистемологии проблемы взаимоотношения эмпирических и рациональных методов познания. Если сторонники эмпиризма считали единственно надежным источником научного знания чувственный опыт, основанный на ощущениях и восприятиях, то их оппоненты — рационалисты заявляли, что индивидуальный эмпирический опыт не может иметь общезначимого и необходимого характера. Поэтому они утверждали, что только разум и основанные на нем рациональные методы познания могут гарантировать достижение истинного знания. Дискуссии и полемика между эмпиризмом и рационализмом в рамках классической эпистемологии принимала разные формы. Если сенсуалисты (от лат. sensus —ощущение, чувство) Э. Кондильяк, Д. Локк и другие рассматривали ощущение как последний, неделимый источник нашего знания, своего рода атомарную его единицу, то рационалисты признавали таким источником деятельность разума. Так, Р. Декарт считал первоисточником знания в науке интеллектуальную интуицию, с помощью которой происходит постижение исходных понятий и суждений науки. Например, аксиомы математики, из которых с помощью дедуктивного умозаключения выводятся ее теоремы, постигаются, по его мнению, именно с помощью интел­лектуальной интуиции. Г.В. Лейбниц, также защищавший рационализм, считал, что свое наивысшее выражение разум находит в математическом мышлении. Поэтому он решительно возражал против тезиса сенсуалистов о том, что в нашем уме не содержится ничего иного, кроме ощущений, сделав к нему существенное добавление: «за исключением самого разума». В XVIII—XIX вв. с защитой рационализма выступили многие сторонники идеализма и априоризма (Кант, Гегель, неокантианцы и другие) Позиция эмпиризма нашла поддержку среди позитивистов XIX века, и в особенности неопозитивистов XX века, которые выступили даже с идеей о выделении особых протокольных предложений опыта, которые должны стать надежной основой всего научного знания. Именно к ним они пытались свести абстрактные понятия, суждения и теории науки.

Другое направление дискуссий в классической эпистемологии было сосредоточено вокруг проблемы психологизма и антипсихологизма в теории познания вообще и научного познания в особенности. С развитием психологии в 19 веке некоторые философы стали утверждать, что принципы обоснования нашего знания надо искать не за границами нашего сознания и даже не в логике, а в деятельности самого сознания. Поэтому сторонники психологизма в теории познания пытались перестроить ее на основе понятий, принципов и законов психологической науки. Даже законы такой общепризнанной науки, как формальная логика, сторонники психологизма пытались свести к ассоциации и диссоциации идей, возникающих в индивидуальном сознании. Но с такой точки зрения общечеловеческие законы и правила мышления, проверенные в многовековой практике, превращались в индивидуальные состояния ассоциации и диссоциации мыслей, которые имеют чисто субъективный характер. Не удивительно поэтому, что против психологизма в эпистемологии в логике резко выступили многие известные логики, математики и философы.

Краткий обзор некоторых проблем классической эпистемологии показывает, что ее основные усилия были направлены в первую очередь на обоснование норм, принципов и методов обоснования научного знания. Эта тенденция нашла свое конкретное выражение в приоритете контекста обоснования над контекстом открытия, выдвинутого неопозитивистами и критическими рационалистами.

Современная неклассическая эпистемология начала формироваться после того, когда она перешла от обоснования научного знания к исследованию процесса развития этого знания. Первые модели об эволюции науки появились в 60-е гг. прошлого века и опирались на представления об аналогии между эволюцией органического мира и развитием научного знания. Среди них наибольшую популярность приобрела эволюционная эпистемология К. Поппера, согласно которому развитие научного познания представляет собой процесс, весьма похожий на эволюцию живой природы, впервые исследованный Ч. Дарвином. Подобно конкуренции и борьбе за существование в природе, в научном познании, заявляет Поппер, происходит конкуренция между различными гипотезами, которые создаются для объяснения определенных фактов. Если в природе отбор наиболее жизнеспособных организмов происходит в результате естественного отбора, то в науке выбор наиболее эффективных гипотез осуществляется путем исключения гипотез, не выдержавших проверки путем непрерывного процесса проб и ошибок. Однако такая аналогия, хотя и обладает определенными достоинствами, не решает главного вопроса: она не раскрывает путей и способов совершенствования научного знания, его приближения к объективной истине. Кроме того, сам метод проб и ошибок, т.е. выдвижения догадок и предположений и исключения ошибок, вряд ли можно рассматривать как вполне научный из-за случайного его характера. Во всяком случае, процесс отбора гипотез для их проверки не имеет такого же случайного характера, как мутации в ходе естественного отбора.