Глава 3. Романтизм и бидермейер. Глава посвящена исследованию связей этих двух художественных систем в немецкой литературе и искусстве первой половины XIX в.

3.1. Отношение бидермейера и романтизма в немецкой литературе первой половины XIX в. : борьба или взаимодействие. К моменту утверждения романтических тенденций в немецкой литературе уже были пройдены первые три из намеченных выше этапа развития литературного бидермейера, завершившиеся появлением его отдельных устойчивых черт (среднесословный герой, культ частной жизни, аполитичность, проповедование бюргерского образа жизни). Поэтому бидермейер в литературе не может являться лишь откликом на романтизм. Изучение истоков литературного бидермейера доказывает органическую связь этого течения с традициями литературы XVIII в., что также опровергает его «романтическое» происхождение. Мнения исследователей (М. И. Бент¹, Г. Петерли², Ф. Сенгле³ и др.), считающих, что зарождение бидермейера происходит в рамках романтической эстетики, и рассматривающих бидермейер как вариант романтизма в новых исторических условиях, основываются, главным образом, на хронологической близости явлений и отсутствии ясных границ между поздним романтизмом и бидермейером.

Литература романтизма и бидермейера развивались одновременно и параллельно друг другу, о чем свидетельствуют многочисленные отрицательные отзывы романтиков о литературе «тривиального бидермейера» (А. Шлегель, В. Гауф). Появление в литературе «тривиального», а позднее – «высокого» бидермейера отдельных романтических сюжетов, тем и образов, данных в иной интерпретации, вполне закономерно, поскольку «эволюция литературы… совершается не только путем изобретения новых форм, но и, главным образом, путем применения старых форм в новой функции»⁴. О взаимоотношении романтического и бидермейеровского миропонимания можно сказать, что это – полемика, ведомая на разных уровнях литературы и искусства; разные взгляды на один и тот же предмет.

3.2. Взаимовлияние литературного бидермейера и позднего немецкого романтизма. Специфика функционирования литературного бидермейера состоит не в его демонстративной критике или антиромантической манифестации, а в настойчивом стремлении примирить контрасты, увидеть окружающий мир с его положительных сторон, предложить более достижимые идеалы. Эта тенденция отчасти присуща и самому романтизму на его последнем этапе, что объясняет множество явлений, объединяющих поздний романтизм и бидермейер, поскольку граница между ними размыта и условна. Сравнительный анализ новеллы Э. Т. А. Гофмана «Дон Жуан» и Э. Мерике «Моцарт на пути в Прагу» доказывает это. В произведениях речь идет о Моцарте и его опере «Дон Жуан». Однако Гофман делает акцент на впечатлении от музыки великого композитора, что вполне характерно для романтической прозы. Мерике, как писатель, воплотивший в своем творчестве черты бидермейера, изображает своего героя, прежде всего, как обыкновенного человека, живущего заботами о семье и работе.

Взаимоотношение позднего романтизма и литературного бидермейера в немецкой литературе XIX в. обусловлено тем, что бидермейер продолжает, а не отрицает традиции позднего романтизма, но делает это уже с иных мировоззренческих позиций. Вместе с тем в произведениях поздних романтиков, например, Й. ф. Эйхендорфа, позднего Л. Тика, обнаруживаются черты, присущие бидермейеру, что свидетельствует о преодолении романтической категоричности во взгляде на реальный мир.

Общие черты в литературе бидермейера и позднего немецкого романтизма объясняются процессом «демифологизации сознания» (Ф. П. Федоров)⁵, который означает исчерпанность и завершение развития романтизма и способствует интенсивному развитию литературного бидермейера. Отход от романтических установок в творчестве Э. Т. А. Гофмана и Л. Тика показывает, что бидермейер с его позитивным восприятием окружающей действительности в итоге доминирует над романтизмом. В целом общие тенденции в литературе позднего романтизма и литературном бидермейере следует рассматривать как факт признания объективной реальности поздними романтиками, что всегда было свойственно бидермейеру.

3.3. «Романтическая пародия» и пародия на романтизм в литературе бидермейера. Известно, что «романтическая пародия» иначе расставляет акценты в изображении романтического мира и тем самым низводит идеальное до уровня обыденного. Ее суть, как считает Г. Н. Храповицкая, «заключается в том, что, не отрицая высоких идей романтизма, она травестирует высокие романтические образы и идеи, создавая новое их освещение»⁶. Вместе с тем появление пародии в романтической эстетике свидетельствует о явном кризисе романтического сознания. В то же время благодаря «романтической пародии» создается потенциал, который будет использован в дальнейшем литературой бидермейера, поскольку снижение романтического идеала, достигнутое действием «романтической пародии», выдвинет на авансцену образ обывателя, обыкновенного человека. Она как бы подготавливает почву для восприятия подобных персонажей, так как, изъятые из контекста романтических воззрений, они становятся простыми бюргерами – героями бидермейерской литературы и искусства. «Романтическая пародия» обусловила появление важной точки соприкосновения романтизма и бидермейера – утверждение в литературе нового литературного типа героя, обычного человека. /.../

Глава 4. Бидермейер как литературное течение середины XIX века. истоков и связей литературного бидермейера с культурными направлениями XVIII в. подготовило почву для создания общей картины этого течения в рамках немецкого литературного процесса XIX в. /.../

4.2. Эстетика литературы бидермейера. Отсутствие теоретической базы немецкого бидермейера значительно затрудняет формирование представления о нем. Ни художники, ни писатели этого течения в XIX в. не соотносили свое творчество с каким-либо направлением современной культуры. Поэтому представление об эстетике литературного бидермейера можно составить, главным образом, на основе анализа художественных произведений писателей этого течения и отзывов о нем представителей других литературных направлений. Анализ этого материала позволил обозначить положения, концептуально важные для создания общей картины литературы и культуры бидермейера в целом.

Основополагащее значение для эстетики литературы бидермейера имеет категория «старого доброго времени» („die gute alte Zeit“), которая, как предельно общее понятие, выражает суть этического идеала бидермейера. Не менее важна и аксиологическая ценность этой категории, заключающаяся в представлении о прошлом как о времени, в котором важнейшие для бидермейера жизненные ценности – дом, семья, быт – оказывались единственными прочными и незыблемыми основами существования. Писатели этого литературного течения идеализируют прошедший век. Герои бидермейера укрылись от современной действительности за стенами уютного дома в семейном кругу. Это напоминает своеобразное движение вспять: достигнув своего расцвета, литературный бидермейер возвращается к своим истокам, с позиции XIX в. идеализируя век XVIII. Именно выделение категории «старого доброго времени» как важнейшей в этике и аксиологии бидермейера «высвечивает», делает более четкими положения эстетики его литературы.

Формирование бидермейерской эстетики в рамках литературы XVIII в. прежде всего, связано с утверждением нового героя – обыкновенного человека, представителя третьего сословия. Выдвинутый на литературную арену писателями и драматургами XVIII в., он стал воплощением идеологии широких слоев общества. Однако к концу столетия этот образ утратил свой изначальный просветительский социально-идеологический пафос, в итоге третьесословный герой стал воплощением бюргерских нравов, образцом добродетельного семьянина. Осмысленный в связи с категорией «старого доброго времени», он становится типичным бидермейерским героем, ностальгически вспоминающем о прошлом. Вместе с тем в его образе воплощается важный для литературного бидермейера культ «каждого человека» („Jedermann“). Для писателей этого течения принципиально важным было отразить в произведениях интересы среднестатистического гражданина, подчеркнуть значимость самого обыкновенного члена общества, показать, что его жизнь по-своему интересна и достойна того, чтобы о ней писать. Это объясняет популярность подобных произведений в среде массового читателя, поскольку каждый мог узнать в прочитанном своих соседей, родственников, себя самого. Характерные для них образ героя-обывателя, особое внимание к частной жизни, роль чувства в восприятии мира, назидательность, идилличность, заимствованные из литературы предшествующего периода, явились результатом активной переработки бидермейером известного материала при расстановке новых акцентов.

Интерес к обыкновенному человеку вызвал повышенное внимание к частной жизни. Литература XVIII в. открыла неисчерпаемое богатство этой темы, а бидермейер, по-своему интерпретируя ее, делает семью, брак, родственные отношения основным материалом, на основе которого выражает свою идеологию и мировоззрение.

С традициями сентиментализма связан в эстетике литературного бидермейера культ чувства. Бидермейер придает эмоциональному миру человека важное значение, но чувства его героев носят упрощенный, поверхностный характер, поскольку ограниченность темой семьи и частной жизни не допускает высоких страстей. Авторы много пишут о внешнем проявлении этих чувств, не проникая в глубины психологии героя, поэтому в произведениях так много слез, дрожи в голосе, трепета, прерывистого дыхания, холодных рук и других признаков душевного волнения. Только у мастеров «высокого» бидермейера мы встречаем более глубокое проникновение в мир человеческой души. Это новое качество течения.

Писатели бидермейера неизменно подчеркивали в своих произведениях важность нравственных норм. Этой литературе на разных этапах ее развития всегда была свойственна назидательность. Такие качества, как добродетельность, честность, порядочность, искренность, верность особенно ценились и всегда награждались. Религиозная проблематика органично вписывается в систему бидермейера XIX в., ибо это развитие в новых условиях тех нравственных ценностей, внимание на которые было обращено на этапе становления.

Отличительной особенностью бидермейерского взгляда на мир является стремление представить картину действительности в идиллическом виде. Хотя сам жанр идиллии, характерный для литературы сентиментализма, не стал популярным в XIX в., бидермейер в полной мере использует его идею противопоставления мира реального и идиллического. Говоря об идиллии в литературе бидермейера, можно отметить, что быт играет здесь одну из первых ролей, способствуя созданию ее особого вида – «семейной идиллии».

Черты, заимствованные из литературы XVIII в., бидермейер пересмотрел в соответствии с собственными мировоззренческими установками и сделал новые акценты.

Развитие новых идей в литературной эстетике бидермейера связано с событиями начала XIX в. На фоне бурной политической жизни Германии 1810-х гг. особую роль в восприятии писателями этого течения действительности начинает играть общее настроение, обозначенное немецким словом «die Resignation» (отречение, отказ, покорность судьбе, разочарованность, пессимизм). Оно было вызвано сознанием бессилия изменить окружающий мир, повлиять на ход истории. В этих условиях образ «старого доброго времени» обрел свое категориальное значение. Отсюда общее для бидермейерского искусства стремление отгородиться от масштабных событий действительности, воплотившееся в его подчеркнутой аполитичности.

Неразрывно с категорией «старого доброго времени» связана ностальгичность, которая окрашивает литературу бидермейера. Сожаление о прошлом, идеализация прошлого закрывает для писателей этого течения перспективу. Мир ограничен днем сегодняшним и воспоминаниями о дне вчерашнем. Возникающее при этом ощущение замкнутости, ограниченности, статичности и создает особую атмосферу бидермейера.

Постепенно понимание частной жизни как самоценного мирка, в котором всегда уютно и комфортно, в произведениях писателей бидермейера расширяется, и в его круг включаются такие понятия, как «малая родина», «родной край». Лишенный поэтических украшений, этот образ создается на основе этнографического, географического, бытового материала. Для писателей становится важным передать его первозданный вид, не подвергнутый влиянию прогресса. Отсюда – трепетное отношение ко всему патриархальному: нравам, традициям, быту, то есть к тому, что не поддается воздействию времени и может стать надежной опорой в быстро меняющемся мире, который пугал статичный и консервативный бидермейер. С образом «малой родины» неразрывно связана идея патриотизма, своеобразно преломленная через призму мировоззрения бидермейера. Акцентирование национальной темы характерно и для литературы предшествующих эпох, однако в творчестве писателей этого течения она утрачивает свой политический и общественный пафос. Быть немцем для героев этой литературы – значит быть не представителем государства, носителем языка и культуры, а бережно сохранять свою национальную самобытность, истоки которой кроются в патриархальных нравах, в привязанности к родному краю. В этом нам видится охранительная позиция бидермейера, закрывающегося от всякого влияния извне. Литературе этого течения, в отличие от бидермейерской живописи и дизайна, свойственно особое отношение к истории. В целом ряде ее произведений писатели обращаются к исторической тематике (драма «Князья Хованские» Э. Раупаха, роман Й. В. Шеффеля «Эккехард», новелла Г. Клаурена «Гелла, дитя Хорватии» и мн. др.). Однако в них нет глубокого проникновения в изображаемый исторический период. История становится для литературы бидермейера, скорее, декорацией, красивым фоном, на котором действуют все те же обыватели.

Противопоставляя окружающей действительности мир, наполненный спокойствием и уютом, писатели этого литературного течения стремились к сглаживанию конфликтов и всевозможных острых углов. При этом бесконфликтность бидермейера отнюдь не означает полное отсутствие каких-либо противоречий, однако все они вполне разрешимы, не выходят за рамки частной жизни, не вызывают общественного резонанса. Бидермейер, отчасти как и романтизм, создает второй мир: не двоемирие, а второй мир, отличный от пугающей обывателя реальности. Этот мир существует не в области недостижимого идеала, а коренится в исконных национальных бюргерских ценностях.

Важной составляющей картины мира в литературе бидермейера является внимание к детали, к предмету. Реалии быта становятся равноправными действующими персонажами произведений, поскольку именно быт осмысливается как самая близкая, интимная сфера жизни человека. Вещь часто рассматривается в ее утилитарном значении, но от этого она не становится менее привлекательной. Благодаря деталям в целом ограниченный художественный мир бидермейера не кажется скучным, так как украшен множеством живописных подробностей.

4.3 Тривиальный бидермейер. Литературный бидермейер XIX в. составляли произведения, разные с точки зрения их художественной ценности. В рамках этого литературного течения очевидна дифференциация. Подчеркивая неоднородность явления, исследователи используют термины «тривиальный бидермейер» и «высокий бидермейер» (В. Битак, Й. Шнайдер, Л. Н. Полубояринова, П. Хаккс и др.).

Особенностью литературы «тривиального» бидермейера являлась ее ориентированность на непритязательные вкусы бюргерства. «Истинным представителем (нем. „der Träger“ – носитель, представитель, обладатель. Е. И.) литературы бидермейера, – пишет Й. Шнайдер, – становится идущий в ногу с девятнадцатым веком немецкий бюргер… Когда-то незначительное, теперь уверенное в себе бюргерство как духовный носитель культуры („geistiger Kulturträger“) заинтересовано в развитии литературы для себя»⁷. Целью этой невзыскательной литературы первого типа было развлекать и трогать читателя, поэтому писатели «тривиального бидермейера» выбирали сюжеты из современной жизни, избегая аллегорий, фантазии и символов, чтобы их произведения были понятны простому обывателю. Именно в такой круг входят произведения, составляющие поток массовой литературы. Общеизвестно, что в привычном сознании эта сторона течения в целом ассоциируется с чем-то мещанским, обывательским, филистерским, поэтому ее часто награждают эпитетами «банальная», «тривиальная», и даже «примитивная» и «пошлая», выстраивая их в некий синонимический ряд. Однако следует отметить, что первые два понятия ничуть не умаляют значения литературы этого типа, ведь «банальным становится то, что бытует, а бытует и повторяется то, что первоначально несет в себе смысл и ценность». В целом же «банальное есть эстетическая категория, включающая явления самого различного содержательного наклонения, объемлемые их единым общим признаком – отработанностью первичных ценностных значений, функционирующих в снятой форме на уровне вторичности»⁸.

Банальность и тривиальность литературы бидермейера не являются ее отрицательными характеристиками, а лишь подчеркивают, что это ее «первичные ценности»: идиллизм, бесконфликтность, ограниченность перспективы, ориентированность на среднестатистического читателя.

Издатели и авторы, представляющие «тривиальный бидермейер», вполне осознавали, что эта литература «сиюминутного характера», не «на времена». Безусловно, что все они, как принято обозначать сегодня, писатели «второго ряда». Но именно эти писатели, как справедливо отмечает П. Сакулин, «…окружают произведения образцовые, подготавливают, вчерне намечают и комментируют их… Гений – всегда продукт своего века, но и всегда опережает его; средние писатели вполне принадлежат своему времени, всегда имеют температуру своей среды, всегда в уровень со своей публикой»⁹. Именно такой является в своей основе литература «тривиального бидермейера», которая «не составляет и малой доли литературных богатств эпохи, хотя и хорошо характеризует ее лицо»¹⁰. Имена многих авторов сегодня неизвестны даже взыскательному немецкому читателю.

«Тривиальный бидермейер» – это разножанровая литература самой различной тематики: от семейно-бытовой до исторической. При этом затронутые проблемы решались поверхностно, легко. Писатели активно обращались к романтическим и сентименталистским мотивам, образам, сюжетам. При отсутствии подлинного психологизма, произведения отличались повышенной эмоциональностью, экзальтированностью персонажей. Однолинейность характеров компенсировалась динамичным развитием действия, обилием невероятных происшествий. Обязательно хороший финал должен был оправдать затраченные на чтение время и средства читателя./.../

Популярным драматургом «тривиального бидермейера» был Э. Раупах (1784-1852). Автор ста семнадцати пьес, Раупах придумал неисчислимое количество сюжетов для незамысловатых пьес. Драматург был признанным мастером сценических и мелодраматических эффектов, что всегда нравилось публике. В работе анализируются его пьесы «Мельник и его дитя» (1816), «Крепостные, или Исидор и Ольга» (1826), «Обращенные» (1826).

Типичными стихотворческими опытами «тривиального бидермейера» стали так называемые альбомные стихи. Мода на «Stammbuch» (альбом стихов, семейная книга для памятных записей) является одной из традиций культуры бидермейера. Стихотворения, которые можно было написать в альбом друзьям, возлюбленным, публиковались в карманных книгах, периодических журналах, календарях, отдельных сборниках. Чаще всего они были анонимны или же подписаны лишь инициалами автора, который не претендовал на звание профессионального поэта. Главная их тематика – заверения в любви, дружбе, верности, которые облекались в простые строки.

Запитання:

1. На які джерела стилю бідермайеру вказує дослідниця?

2. Які проявилися зв’язки між романтизмом та бідермайером?

3. На які аспекти культури поклав свій відбиток цей стиль?