Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
Jozef_Dan_-_Germansky_Khasidizm_zakonch.docx
Скачиваний:
1
Добавлен:
01.07.2025
Размер:
42.01 Mб
Скачать

1.4. Источники германского хасидизма

1.4.1. Литература чертогов и колесницы

Учителя германского хасидизма и авторы хасидских сочинений никогда не претендовали на то, что излагаемое ими тайное учение является их изобретением; они возводили его к преданию, перешедшему к ним от вавилонских гаонов, преданию, начало которого уходит в глубокую древностьОб исторических преданиях, связанных с вопросом об источниках германского хасидизма, см. подробнее в 3 части, глава 3.1.. Основным источником, который оказал воздействие на формирование эзотерического учения хасидов, был, без сомнения, корпус древних мистических текстов, созданных в талмудические времена (2 – 6 вв.), который принято обозначать термином “литература Чертогов и Колесницы”.

Литература Чертогов и Колесницы, повлиявшая и на каббалистов, и даже на определенные направления еврейской философии, была хорошо известна германским хасидам. Эти тексты дошли до наших дней в значительной степени именно благодаря хасидам, которые хранили, переписывали и комментировали их. В связи с этим уместно сказать здесь несколько слов об основных источниках, относящихся к литературе Чертогов и Колесницы, важнейшему корпусу текстов, который лег в основу эзотерического учения германского хасидизма.

Деяние Начала и Деяние Колесницы

Скорее всего, уже в эпоху Второго Храма в иудаизме существовала традиция, основным содержанием которой была разработка методами мидраша двух тем: учения о Начале и учения о Колеснице. В Деянии Начала предметом мидраша было творение мира, и он опирался на первую главу книги Бытия. В Деянии Колесницы предметом толкования было видение высших миров и Божественной Колесницы (Божьего престола), описанное в первой главе книги пророка ИезекииляЭта тема подробно обсуждается в 11 части курса...

Мидраш Деяния Начала и Деяния Колесницы напоминает по методу и по стилю обычные мидраши, распространенные в талмудической литературе. В обращении с этими материями – учением о Творении и устройством высших миров, открывающихся в видении, – мудрецы Талмуда предписывали крайнюю осторожность. По их мнению, предмет этих мидрашей относится к сфере тайного знания, ими следует заниматься лишь в особой обстановке и при соблюдении определенных правил. В частности, Мишна налагает ограничения на публичное толкование указанных тем:

Не толкуют о кровосмешениях1 в присутствии трех, и о Деянии Начала – в присутствии двух, и о Колеснице – в присутствии одного, разве только если он мудр и может понять своим умом. Всякий, кто размышляет над четырьмя предметами – о том, что наверху, о том, что внизу, о том, что прежде, о том, что после, – лучше бы ему было не появляться на свет. Всякий, кто не дорожит Славой своего Владыки, – лучше бы ему было не появляться на свет.  Мишна, Хагига II, 1.

Как следствие такого подхода, большинство мидрашей, посвященных Деянию Начала и Деянию Колесницы, не были включены в Мишну и Талмуд. В тех же случаях, когда эти темы все же затрагиваются в талмудической литературе, речь о них ведется путем намеков и иносказаний, призванных скрыть истинный смысл сказанного.

❒ Вопрос 9  Прочитайте начало главы “Не толкуют” в трактате Хагига Вавилонского Талмуда (Хагига 11б. См. также Хагига 14б-15а). Каким образом обязанность хранить тайну отразилась на содержании этого текста? ❑

Нисходящие к Колеснице” и мистическая интерпретация Песни песней

По-видимому, где-то во времена таннаев (2 в. н. э.) произошло драматическое изменение в экзегетическом характере Деяния Колесницы. Из чисто экзегетического, теоретического предмета Деяние Колесницы превращается в мистическую практику, в руководство для восхождения в высшие миры. Это изменение происходит в кругах мистиков, называемых “нисходящие к Колеснице”. Термин “нисхождение к Колеснице” в этих кругах парадоксальным образом обозначает духовное вознесение мистика в высшие миры.

В кругах нисходящих к Колеснице развивается мистическое понимание Песни песней. Согласно еврейской традиции, и автором этой книги, и одним из двух ее главных героев (Возлюбленным) является царь Соломон (Шломо). Однако нисходящие к Колеснице истолковали имя Шломо в заглавии Песни песней (Песн 1:1)2 следующим образом: “Соломон (Шломо) – Царь, которому принадлежит Покой (Шалом)Это толкование приводится в Мидраше к Песни песней (Шир а-ширим рабба I, 1).3”; таким образом, они отнесли к Богу это и другие упоминания Соломона в Песни. Согласно этой интерпретации Возлюбленный из Песни песней – это сам Святой, благословен Он, и описание облика Возлюбленного, содержащееся в пятой главе Песни, – это автопортрет Бога, описание Его зримого облика, данное Им самим.

Именно представление о том, что Бог обладает обликом, который путем намеков и символов описывается под видом Возлюбленного в Песне песней, и привело к глубоким изменениям в характере Деяния Колесницы. Это представление порождает целую литературу, посвященную восхождению в высшие миры, где пребывает и является зримый облик Бога.

Рабби Акива и мидраш Песни песней

Связующим звеном между мистикой Песни песней и нисхождением к Колеснице служит образ величайшего из таннаев, рабби Акивы.

Сказал рабби Акива: целая вечность не стоит того дня, когда Израилю была дарована Песнь песней. Ибо все Писания – святое, а Песнь песней – святое святых.  Мишна, Йадаим III, 5.

Имя рабби Акивы связывается с мистической интерпретацией Песни песней и в другом источнике – в знаменитой агаде, повествующей о четверых, вошедших в Пардес.

Четверо вошли в Пардес: бен Азай, бен Зома, Ахер и рабби Акива. Один из них заглянул – и умер, один – заглянул и повредился [в уме], один – заглянул и стал рубить деревья, один – вошел с миром и вышел с миром. Бен Азай заглянул – и умер; о нем говорит Писание4:“Дорогá в очах Господних смерть святых Его!” (Пс 116:15). Бен Зома заглянул – и повредился; о нем Писание говорит: “Нашел ты мед – ешь, сколько тебе потребно, [чтобы не пресытиться им и не изблевать его]” (Притч 25:16). Элиша заглянул – и стал рубить деревья, и о нем Писание говорит: “Не дозволяй устам твоим вводить в грех плоть твою, [и не говори пред Ангелом [Божиим]: ‘это – ошибка!’ Для чего тебе [делать], чтобы Бог прогневался на слово твое и разрушил дело рук твоих?]” (Еккл 5:5)5. Рабби Акива вошел с миром и вышел с миром, и о нем говорит Писание: “Влеки меня, мы побежим за тобою – царь ввел меня в чертоги свои...”(Песн 1:4).  Тосефта Хагига II, 3.

На основании данной агады трудно ответить на вопрос, что же представлял собой тот Пардес, в который вошли четверо мудрецов, однако можно предположить, что он как-то связан с опасными занятиями тайной доктриной. И действительно, один из четверых, бен Азай, “заглянул – и умер”, второй, бен Зома, “заглянул – и повредился”, то есть, по-видимому, сошел с ума, третий, Элиша бен Абуйя, называемый здесь также “Ахер” – Другой, “заглянул – и стал рубить деревья”, то есть впал в ересь в результате занятий тайным учением.

Единственным из четырех мудрецов, который “вошел с миром и вышел с миром”, был рабби Акива. Агада вспоминает в связи с этим стих из Песни песней, выражающий глубокую любовь между рабби Акивой и Царем – Святым, Благословен Он: “Влеки меня, мы побежим за тобою – царь ввел меня в чертоги свои...” (Песн 1:4). Из того факта, что именно стих из Песни песней соотнесен в агаде с рабби Акивой, можно заключить, что он считался посвященным в тайное учение, тем, кому известен тайный смысл Песни песней, который он постиг и пережил в мистическом опыте восхождения в Пардес.

Апокрифическая и апокалипсическая литература

Третьим важным источником для литературы Чертогов и Колесницы были апокалипсическиеАпокалипсис – пророческое описание событий, связанных с концом дней, особенно переворотов и разрушений, предшествующих Судному дню в преддверии избавления. сочинения. Большинство из них принадлежит апокрифической литературе, не вошедшей в канон и отвергнутой раввинистическим иудаизмом (значительная часть этой литературы была написана на иврите и арамейском языке, но сохранилась лишь в переводах на греческий, эфиопский, славянские и другие языки). Однако, если в Талмуде и ранних Мидрашах влияние апокалипсических сочинений почти неощутимо, то мистическая литература обязана апокалипсике некоторыми из своих основных мотивов. Наиболее важный пример – образ патриарха Ханоха, сына ЙаредаСм. ниже 1.4.1.4., который был живым вознесен на Небо. Намек на это содержится уже в книге Бытия, а апокалипсическая традиция подробно разрабатывает эту тему. Многие апокалипсические книги описывают видения и тайны, открывшиеся Ханоху во время восхождения на небо.

Итак, литература Чертогов и Колесницы, сформировавшаяся во 2 – 6 веках, синтезирует три основные традиции: традицию мидраша к книге Бытия и к книге Иезекииля – Деяние Начала и Деяние Колесницы; связанную с именем рабби Акивы традицию мистической интерпретации Песни Песней как “автопортрета” Бога; традицию, восходящую к апокалипсической литературе, в особенности к сочинениям, связанным с образом Ханоха, сына Йареда.

Среди сочинений, в которых отразились мистические концепции литературы Чертогов и Колесницы, назовем в первую очередь четыре основных: Книга Шиур Кома (Книга мер Тела); Большая книга Чертогов (сокращенно Большие Чертоги); Малая книга Чертогов (Малые Чертоги); Третья книга Еноха (Ханоха).

В нижеследующих параграфах мы опишем кратко каждое из этих сочинений.

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]