Клиническая виньетка

В течение двух последних десятилетий была проведена значительная исследовательская работа в области контрпереноса, и было опубликовано довольно много статей о контрпереносных чувствах. В прекрасном эссе о сексуальном возбуждении у аналитика Glen Gabbard (1994) рассказывает историю женщины-аналитика, которая консультировалась с ним относительно своих чувств по отношению к пациенту. Я использую его клинический пример в сокращенном виде, чтобы продемонстрировать некоторые аспекты любви в контрпереносе.

«Доктор А. – сорокачетырехлетняя женщина-аналитик, закончившая тренинг десять лет назад. Мистер Б. – чрезвычайно привлекательный сорокачетырехлетний мужчина, работающий в сфере интеллектуального труда. Когда он впервые пришел на встречу с доктором А., первоначальная реакция аналитика носила оттенок презрения: «Некоторые мужчины слишком привлекательны», - подумала она про себя. Однако возникшее вначале презрение вскоре уступило место другим чувствам. Мистера Б. только что оставила жена, и он отчаянно хотел ее вернуть. Доктор А. подумала про себя: «Я хочу такого мужчину – такого, который любил бы меня так сильно, который так стремился бы меня понять». Доктор А. 18 лет была замужем за прекрасным человеком, которого она любила. Она также знала, что муж любит ее, но понимала, что он больше не чувствует себя очарованным ею, а она очень хотела, чтобы это было иначе. Доктор А. была охвачена чувствами, как подросток, испытывающий страсть. Она обнаружила, что беспокоится о своем внешнем виде каждый день перед встречей с мистером Б. Ее пульс убыстрялся, когда она видела его в приемной. Она чувствовала нечто похожее на упадок сил, когда сессия заканчивалась, и поняла, что поглощена мыслями о мистере Б. вне работы, вплоть до снов наяву о том, как она сбежит с ним. В то же время она обратила внимание на спокойного, непредвзятого наблюдателя внутри нее, отмечающего, что ее чувства потенциально опасны и что ей необходимо договориться о консультации, чтобы не допустить катастрофы.

Мистер Б. рассказал доктору А. о своих отношениях с женой Клер, и доктор А. отметила для себя, что ее мать тоже звали Клер. Мистер Б. в подробностях рассказывал, как Клер говорила ему, что он «контролирующий, манипулирующий и сердитый» и что он «использовал ее как сексуальную игрушку». Мистер Б. не мог понять, как она могла таким образом его воспринимать. Он с мукой вспоминал, как каждую субботу они рано вставали, вместе шли на пробежку, пили шампанское и полдня занимались любовью. Доктор А. слушала и понимала, что она в полном восторге, поскольку у нее мелькнула мысль: «Что бы я отдала лишь за одну такую субботу с мужчиной, который меня обожает?»

В то время, пока продолжался анализ, мистер Б. узнал от друга, что у Клер в течение последнего года был роман и что она просто обманывала и использовала его. Он был опустошен и разъярен. Он обращался к доктору А. так, словно был ранимым ребенком. Он был чрезвычайно тревожным, не мог спать, проводил много часов в слезах и в сновидениях видел себя жалким маленьким мальчиком с крошечным бесполезным пенисом. Доктор А. обнаружила, что ее поразила степень его уязвимости. Ей очень хотелось обнять его и утешить, убедить его в том, что он может быть желанным. Она чувствовала глубокую эмпатию, у нее и по-прежнему была фантазия, что именно она и есть та женщина, которая может сделать его счастливым. Она чувствовала себя спасителем или целителем, который, в конце концов, может дать ему то, в чем он нуждается.

Большая часть материала ее фантазий и снов наяву включала в себя эпизоды, в которых она была свободна от ограничивающих условий кабинета. Каждый раз при посадке в самолет она воображала, что увидит его сидящим в первом классе, когда проходила на свое место в эконом-классе. Он тогда подошел бы и позвал ее выпить. Значительная часть возбуждения сопровождала создание сценария, в котором соотношение сил смещалось в его пользу. Доктор А. заметила, что, как дочь патриархата, она предпочла бы, если бы все было именно так, и почувствовала себя лицемерной феминисткой. Она также представляла себе, что создаст лишь возможность для совершения проступка, но не совершит сам проступок. Она представляла, как совершает пробежку недалеко от его дома и сталкивается с ним, без сомнения, случайно. Они бы тогда остановились и пошли вместе и, в конце концов, оказались бы в постели. Она отмечала, что детали сексуальной активности словно бы не были для нее особенно важны – наиболее волнующим был момент нарушения границ.

Доктор А. поняла, что так происходило именно потому, что эти отношения не были откровенно сексуальными, или дружескими, или романтическими, а были такими, как есть. Она никогда более четко не осознавала природу компромисса в анализе: она может быть особенной единственно потому, что была готова отказаться ото всех иных возможностей особых взаимоотношений. Она также отдавала себе отчет в том, что запретный характер отношений делал их весьма привлекательными. Самого мистера Б. притягивало запретное, и он был склонен нарушать правила. Доктор А. испытала его возбуждение, связанное с нарушением правил. Она подумала, что если бы у них действительно были сексуальные отношения, мистер Б., наверное, не сообщил бы об этом в государственный лицензионный комитет, поскольку он был таким человеком, который не почувствовал бы себя ее жертвой».

Эта виньетка продолжается пояснениями относительно того, как этот аналитик обнаружила, что ее чувства были связаны с ее собственными внутренними объектными отношениями. С ее любовью к своему семнадцатилетнему сыну, с ее отцом – мистер Б. был похож на него, когда отцу было тридцать, а ей около трех – с соперничеством с матерью и сестрой и так далее. Благодаря этим фантазиям, которые названы не просто контрпереносными чувствами, а контрпереносными разыгрываниями, поскольку помешали ей говорить о переносе и интерпретировать его, она осознала свое собственное проблематичное прошлое, а завершается виньетка явным эротическим переносом и несколькими сновидениями. В одном из них пациент занимается любовью с аналитиком, и доктор А. в тот момент уже может осуществить интерпретативные вмешательства. У нее было необычное чувство спокойствия в связи с тем, что его сексуальные чувства были, в конце концов, извлечены на свет божий и, таким образом, могли быть проанализированы. Она также ощущала, что отчасти ее облегчение было связано с тем, что ее больше не волновало то, что мистер Б. отвергнет ее.