IV Chteniya pamyati VSNersesyanca-1

рактеристик. Значит, в данном ракурсе философский смысл конституциона- лизма нужно искать не в пространстве социально-политического строя, го- сударственной власти, ее режимах и механизмах осуществления, а в пони- мании самого человека, того, что ему имманентно. Представления о чело- веке могут выразить и действительно выражают философско- антропологический смысл конституционализма, предопределяют парамет- ры правомерности нормативно-властных отношений в обществе, отбирают реальные правила взаимодействия человека с социумом.

Особенность применения философско-антропологического метода в познании, как известно, заключается в обнаружении некоторого элемента, который не поддается дальнейшему разложению и который задается в каче- стве первичной идеализации, при этом его заданные свойства принимаются за аксиомы. Однако сделать это в социально-гуманитарном знании, в част- ности, применительно к конституционализму, «в чистом» виде не получит- ся, поскольку исходным его элементом является человек, который характе- ризуется «неопределенностью». Поэтому, не зная точно, что представляет собой человек, философия конституционализма не может не быть эзотери- ческим знанием. Следовательно, для снятия неопределенности исходной посылки и дальнейшего проникновения в смысл изучаемого явления фило- софско-антропологический подход предполагает обращение к ограничи- тельному приему – введению в рассуждение образа условного человека, в данном случае – «конституционного человека».

«Конституционный человек», понятый как первичное по отношению к власти, государству и обществу, свободное и обладающее достоинством существо, проявляет себя в пространстве конституционализма и строит от- ношения с другими субъектами, главным образом, путем осуществления своих прав и обязанностей. «Конституционный человек», понятый иным образом (что характерно для незападных стран), формирует другую консти- туционную идентичность (феномен социокультурного многообразия кон-

31

ституционализма). Поэтому очевидна корреляции между образом «консти- туционного человека» и тем или иным типом конституционализма.

Антропологическое допущение первичной значимости «конституци- онного человека» позволяет сделать вывод, что именно он вместе с другими индивидами цементирует общественные отношение и общество в целом (а не наоборот), поэтому этот образ позволяет личности притязать и предъяв- лять свои права всякому субъекту, в том числе и всякой власти (также и го- сударственной власти). Получается, что права человека – субстанциональ- ное свойство «конституционного человека». Этот вывод находит свое под- тверждение в работах многих ученых. Какое бы определение конституцио- нализма в научной литературе ни выдвигалось (с индивидуалистических либо коммунитарных позиций), везде, напрямую или опосредованно, при- сутствует акцент на права человека как ценность, идею, цель, основу, эле- мент, план, критерий, мировоззрение, идеологию, нормативный аспект, га- рантию и т.д. и т.п. конституционализма.

В этой связи возникает вопрос: почему конституционализм подразу- мевает наличие (соблюдение) прав человека? Возможный ответ таков: по- тому что права человека опосредуют связь государственной власти и спра- ведливости, то есть такую организацию публичной власти, при которой ее подчиненность принципам справедливости не остается на усмотрение ис- ключительно властей предержащих. Справедливым же в сфере отношений власть – индивид, с учетом гуманитарной парадигмы современности, нужно считать уважение властью человека, его достоинства, а средством утвер- ждения человеческого достоинства являются права человека. Трактовка прав человека как инструмента защиты именно достоинства человека, а не его свободы (свобода – своего рода промежуточное средство утверждения достоинства), лучшим образом объясняет универсальный характер прав че- ловека. Понимание же прав человека через категорию свободы более под- ходит для одной из цивилизационных моделей прав, а именно – западной. Таким образом, человеческое достоинство ограничивает, сдержит власть (в

32

том числе и государственную). При этом «ограничение» означает не только наличие каких-то обязанностей у агентов власти по отношению к обеспече- нию прав, но и нечто невозможное для совершения ими применительно к человеческому достоинству, принципиальное отсутствие у них (агентов власти) для этого правовой возможности. Распространяя эту гипотезу на сферу конституционализма, можно сказать, что его философско- антропологический смысл заключен в ограничении публичной (государст- венной) власти человеческим достоинством.

Марина Викторовна Немытина (Marina Nemytina), доктор юридических наук (Москва), предложила версию появления и развития конституционализма в России. Если в ряду конституционных принципов основополагающим является принцип формального равенства (во всяком случае, так трактуется этот принцип в русле либертарной концепции), то в России он впервые получил регламентацию в Судебных уставах 1864 г., поскольку именно в этом нормативном акте впервые в России было закреплено равенство всех перед законом и судом. Но наука не будет выполнять своего предназначения, если в ее рамках не будет конкурен- ции подходов. Начиная со второй половины ХIХ в., с проводимых пра- вительством Александра II реформ, задавших импульс социально- экономическому и политическому развитию России, мы можем вести речь о российском конституционализме уже не на уровне идей и теорий, а на уровне оформления его нормами права, законодательной регламен- тации.

Сложность исторической судьбы нашего Отечества заключается в том, что российская правовая традиция, как и одно из ее проявлений – конституционная традиция, неоднократно оказывались прерванными. Соответственно прерывалось и философское осмысление и теоретиче- ское обоснование проистекавших в нашей стране государственно- правовых процессов и явлений. Складывается впечатление, что россий- ское правоведение дважды проходит один и тот же путь. Во второй по-

33

ловине ХVIII – начале ХХ вв. в России господство естественно-правовых доктрин сменилось исторической школой права, затем все большее зна- чение в праве приобрел социологический подход. Не правда ли, что в

отечественном правоведении в последние два десятилетия проистекали аналогичные тенденции? Однако если в отдаленном прошлом господ- ство одной научной школы занимало временной отрезок в десятки лет, то в современной юриспруденции подобное преобладание может длить- ся всего лишь несколько лет. Чтобы идеи стали жизнеспособными и бы- ли восприняты обществом, они должны отвечать его потребностям, быть своевременными. Ситуация в обществе является своего рода ката- лизатором, ускоряющим появление и распространение нужных ему в тот или иной период идей.

В 90-е гг. ХХ в. в условиях перехода российского общества в но-

вое состояние либертаризм как научное направление в отечественной юриспруденции, обладая большим реформаторским потенциалом, дал импульс развитию не только юридической науки, но и практики. В рам- ках концепции понимание свободы увязывалось со свободой собствен- ности, возможностью для человека обладать ресурсами жизнедеятельно- сти. В основе либертаризма лежала идея различения права и закона, обоснование того, что закон может быть неправовым, если он не обеспе- чивает свободы индивидов, не реализует принцип их формального ра- венства, что позволяло создать идеологическую канву для выхода рос- сийского права из узких рамок социалистической законности.

В настоящее время, как представляется, для российского правове-

дения актуальна историческая школа права с ее обоснованием истоков права в исторической судьбе народа. Приобретают все большую попу-

лярность концепции социологического толка с поиском регулятивных систем правового характера внутри общества. И это вполне оправданно. Наука не будет выполнять своего предназначения, если в ее рамках не будет конкуренции подходов. Но для науки и научного сообщества

34

крайне важно выработать критерии, позволяющие отличить истинное знание от ложного, выбрать правильный путь развития.

2. От государства законности и справедливости к правовому государству: основные вехи и направления перемен. Предполагалось обратить особое внимание на становление и развитие идеи правового и социального государства в прошлом и настоящем.

Рассмотрение этого круга проблем неизбежно возвращало участ- ников к идейным истокам концепции прав человека. Так, Игорь Федорович Мачин (Igor Machin), кандидат юридических наук (Москва) по- святил свое выступление критике концепции правового государства, представленной в трудах Г. Кельзена. Учение о праве и государстве Г. Кельзена (1881–1973) продолжает привлекать своей ясностью и после- довательностью. С годами интерес к его работам не исчезает. Ярким до- казательством тому служит создание в Вене в 1972 г. института его име- ни, приуроченное к празднования его 90-летия. Происходит это потому, что Г. Кельзен посеял в научном сообществе зерна надежды на прогресс юридической науки, который связывал с отделением юридической науки от социологии, политологии, психологии, этики, продолжая в этом отношении традицию, заложенную одним из основоположников право- вого позитивизма Дж. Остином.

Учение Кельзена о государстве является интегрированной частью его «чистого учения о праве». Кельзен предложил отождествить госу- дарство с правом, что нашло выражение в его широко известном опре- делении государства как относительно централизованного правопорядка. Такой взгляд на государство был присущ еще Цицерону (I в. до н.э.).

Этот римский мыслитель сформулировал свое понимание государства в форме вопроса, в котором уже содержался ответ: «Да и что такое госу- дарство, как не общий правопорядок?». Именно с Цицерона, по мнению В.С. Нерсесянца, и берет свое начало «юридизация» понятия государ-

35

ства. Почему же в XX в. Кельзен вновь предложил понимать государст- во как правопорядок? Кельзен находил доказательства для такого по- нимания в своем жизненном опыте. В 2006 г. в Тюбингене была впер- вые опубликована автобиография Кельзена, написанная им в 1947 г. В ней Кельзен называет причины, которые привели его к юридическому пониманию государства: «Вполне могло быть, что я пришел к такому воззрению не в последнюю очередь потому, что государство, которое было мне ближе всего и которое я, из личного опыта, лучше всего знал, было австрийским государством, а оно с совершенной очевидностью яв- лялось правовым единством. С учетом австрийского государства, кото- рое складывалось из такого количества рас, языков, религий и историче- ских судеб различных групп населения, – теории, в которых осуществ- лялись попытки объяснить единство государства, основываясь на каких- либо социально-психологических или социально-биологических взаимо- связях, обеспечивающих юридическую принадлежность людей к одному государству, совершенно очевидно оказывались фикциями»13.

Г. Кельзен высказывал радикальный скепсис по отношению к по- нятию «правовое государство». Он полагал, что любое государство есть правопорядок, и потому «правовое государство» – это плеоназм, то есть речевое излишество. Эта точка зрения Кельзена на правовое государст- во хорошо известна в отечественной научной и учебной литературе. Действительно, если любое государство – это «относительно централи- зованный правопорядок», то добавление эпитета «правовой» к словосо- четанию «относительно централизованный правопорядок» представляет- ся нелогичным.

Следует признать, что Кельзену не удалось прервать столетнюю традицию использования в научной немецкой лексике понятия «право- вое государство», – традицию, которая зародилась еще в 30-е г.г. XIX в. Так, в Основном законе ФРГ используется применительно к государству

13 Перевод с нем. канд. фил. наук С.В. Прокопенко.

36

традиционное определение «правовое» в сочетании с «социальным». В статьях видных немецких конституционалистов современности решают- ся научные проблемы выделения признаков и принципов «правового го-

сударства» без выражения своего отношения к кельзеновскому пред-

ставлению о «правовом государстве» как плеоназме.

Анастасия Сергеевна Туманова (Anastassiya Tumanova), доктор исторических наук, доктор юридических наук (Москва) рассмотрела концепцию прав человека, разработанную сторонниками школы «возро- жденного естественного права» в России на рубеже XIX-XX вв. Теоре- тики школы «возрожденного естественного права» в дореволюционной России (к ней принадлежали П.И. Новгородцев, Л.И. Петражицкий, Б.А. Кистяковский, В.М. Гессен и др.) поставили проблему прав человека в центр своих научных изысканий. Вклад школы «возрожденного естест- венного права» в теорию прав человека состоит в обосновании неотъем- лемого характера прав человека, которые существуют вне связи их носи- теля с тем или иным государством; свободы и автономии личности по отношению к государству; приоритета прав человека («естественное право») над правом, установленным государством («позитивное право»). Реализация прав и свобод личности признавалась конечной целью разви- тия права, как естественного, так и позитивного.

Теоретиками «возрожденного естественного права» была предло- жена классификация прав и свобод личности, обоснованы понятия ос- новных (фундаментальных) прав (закрепленных в актах, имеющих выс- шую юридическую силу), социально-экономических прав (право на дос- тойное человеческое существование, право на труд, право на социальное обеспечение и др.). Права и свободы подразделялись юристами на граж- данские (личные) и политические. Политические и гражданские права рассматривались как права негативной свободы, которые обеспечивали свободу от какого-либо вмешательства, в том числе государственного, в сферу их осуществления. Обязанности невмешательства государствен-

37

ной власти в сферу индивидуальной свободы корреспондировало право индивида на такое невмешательство, которое могло быть защищено в суде.

Учеными была обоснована система гарантий прав человека, вклю- чавшая в себя политические гарантии (разделение (обособление) вла- стей, подзаконный характер деятельности судебной и административной ветвей власти), социальные гарантии (состояние нравов, морали, право- сознания общества), материальные гарантии (экономическая независи- мость личности), правовые гарантии (административная юстиция, кон- ституционный надзор, ответственность министров и иных должностных лиц перед законодательной и судебной властями).

Обеспечение прав и свобод личности правоведы считали основопо- лагающей функцией правового государства. Под правовым государст- вом, в свою очередь, ими понималось государство, отдававшее приори- тет правам человека. Ученые сформулировали также понятие правового закона – закона, воплощающего идею субъективных прав человека и способствовавшего реализации справедливости и достоинства личности.

Теория прав человека школы «возрожденного естественного права» содержала в себе мощный преобразовательный потенциал. Она стала идейной основой для поступательного преобразования сословного обще- ства в общество гражданское.

Валерий Васильевич Лазарев (Valeriy Lazarev), доктор юриди-

ческих наук, в своём выступлении связал обсуждаемую тему с некото- рыми элементами идейно-правового и социально-философского насле- дия П.Я. Чаадаева. Глубокий русский мыслитель П.Я. Чаадаев (17941856) известен в России и мире как «западник». Однако его социальная философия сегодня прочитывается в более широком контексте, приобре- тая весомое звучание в диалоге разных культур. Диалогу культур откры- ваются радужные горизонты, если он ведется на тех основаниях, кото-

рые предлагаются мыслителем:

38

-критика государственности, основанной на бесправии, произволе, не- равенстве и угнетении одних другими;

-утверждение идеи права, справедливости:

-восприятие народами всего ценного, выработанного цивилизацией.

Социальная философия и философия права Чаадаева сочетает в себе просветительскую свободолюбивую идеологию, научно- рационалистический и религиозно-иррациональный взгляды; она - при- мер утверждения единения людей, органического сочетания патриотизма и всечеловечности. Она выводит Россию на уровень глобальной культу- ры, в которой сливаются многоликие потоки национальных культур в их общепризнанных проявлениях. По Чаадаеву, нации, подобно отдельным людям, могут впасть в ложное понимание и употребление свободы, сво- боды «дикого осленка», игнорирующей необходимость, - и тогда они движутся по ложному историческому пути. И поскольку «народы - су- щества нравственные, точно так, как и отдельные личности»14, постольку к пониманию единства истории и, следовательно, своего места в ней ве- дет «отчетливое понимание всеобщего закона, управляющего нравст- венным движением веков» (с. 393). С помощью «разума нравственного» нации могут постичь этот закон и «тогда национальности, которые до сиз пор лишь разделяли людей, избавившись от ослепления и от страст- ного преследования своих интересов, объединились бы для согласован- ного и всеобщего результата; тогда все народы протянули бы, может быть, друг другу руки и вместе пошли бы к одной цели» (с. 397-398). От- сюда правовые позиции Чаадаева: должны существовать некие исходные идеи, впитываемые человеком с рождения, обосновываемые каждым общественным институтом, всеми условиями жизни. «Это идеи долга, справедливости, права, порядка... необходимые начала мира обществен- ного». Чаадаев не просто надеется, что «падут все стены, разделяющие народы и вероисповедания», но и философствует о средствах сотрудни-

14 Чаадаев П.Я. Полное собрание сочинений и избранные письма. Том 1. Изд. Наука, М., 1991, с.326

39

чества «в достижении цели, стоящей перед всем человеческим общест- вом в целом» (с. 333). Следует согласиться с позицией (проф. З.А. Ка- менский), согласно которой нравственность, нравственные законы - это альфа и омега философии истории Чаадаева, его философской антропо- логии. Главное, чем недоволен Чаадаев в современной ему цивилизации,

-это нарушение принципа единства, коллективизма как между лично- стями внутри нации, так и наций между собой. Его социальная утопия

носит принципиально коллективистский и интернационалистский характер.

Современной философией права должна быть отвергнута концеп- ция, превозносящая одну из правовых систем. Каждая из них может рас- считывать на интеграцию, если в основу будут положены моральные ценности.

Кандидат юридических наук Елена Анатольевна Прибыткова

(Elena Prybitkova) (Москва) пыталась показать этико-религиозные корни конституционализма и его базовой идеи прав человека, опираясь на некоторые фрагменты истории немецко-российских идейных связей конца XIX – начала XX вв.

Для русской религиозно-нравственной философии права конца XIX

-начала XX вв. характерно представление о том, что гуманитарные пра- ва укоренены в христианской культуре, вне контекста которой их смысл и подлинная цель не могут быть поняты и осуществлены. Смысловым ядром философской концепции прав человека Вл.Соловьева стало вы- сказывание, которое мы встречаем во введении к «России и Вселенской Церкви» (1889) и «Идее человечества у Августа Конта» (1898): «все че- ловеческие права содержатся… в той власти людей стать чадами Бо- жиими, которая возвещена Евангелием (ев. Иоанна I, 12)». Фундаментом «прав» в юридическом смысле является «верховное право» каждого че- ловека стать тем, кто он есть согласно идее совершенствования, испове-

40