Глава 2

¶

¶б) причиненные обороной последствия нарушения юридических благ посягающего лица не могут оцениваться по общей шкале цен ностей, поскольку они причинены нападающему при совершении им общественно опасного посягательства, являющегося волевым актом свободно действующего человека;

в) риск причинения больших последствий, чем требовалось для отражения посягательства, должен возлагаться на нападавшего, а не на жертву посягательства, ибо в противном случае невольно пре уменьшается опасность совершенного преступного посягательства (нападения)¹.

8. Чем более важному благу угрожает своим общественно опасным деянием посягающий, тем выше характер общественной опасности посягательства (опасность, нависшая над обороняющимся). В такой ситуации обороняющийся вправе пренебречь интересами личности нападающего, тем более что закон не охраняет их как прежде. Глубина поражения жизненно важных интересов нападающего определяется многими факторами, но прежде всего характером защищаемого интереса. Поэтому тяжесть поражения интересов посягающего, вред, причиненный ему обороняющимся, может быть более значимым, нежели тот, который ожидался от действий нападающего. Главное, чтобы этот ущерб не был явно не соответствующим характеру и степени общественной опасности посягательства.

Эти выводы могут быть использованы при анализе криминальных ситуаций «посягательство - защита» для установления соответствия защищаемого блага и вреда, причиненного посягающему лицу. Ввиду трудности в конкретных случаях установить соразмерность оборонительных действий нападению мы считаем целесообразным применить принцип, выработанный теорией и практикой, согласно которому не должно быть резкой (разительной) несоразмерности между угрожаемым вредом и вредом, причиняемым обо-

¹ В подтверждение этого вывода можно привести слова А. В. Наумова: «Уголовный же закон о необходимой обороне следует толковать таким образом, чтобы все издержки реализации права гражданина на необходимую оборону возлагались не на обороняющегося, а на лицо, которое спровоцировало такую ситуацию. И в этом случае такое профессиональное (судебное) толкование будет вполне отвечать общежитейскому пониманию института необходимой обороны и нравственным воззрениям общества, выразившимся в соответствующих уголовно-правовых нормах о необходимой обороне» (Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть: Курс лекций. 1996. С. 341).

¶Элементы и характеризующие их признаки состава необходимой обороны 87

роной, между ценностью, важностью, общественным значением блага, подвергшегося посягательству, и вредом, причиненным посягающему при обороне этого блага.

§ 2. Объективная сторона

При рассмотрении вопросов о необходимой обороне мы встречаемся с тем, что содержание ее объективной стороны трактуется в уголовно-правовой литературе различно¹. Так, И. Я. Козаченко предлагает заменить термин «необходимая оборона» более точным, по его мнению, «необходимая защита». Он считает, что не следует отождествлять термины «оборона» и «защита». Оборона ориентируется якобы на пассивную (отражательную) форму поведения, а защита включает в себя активное начало. Кроме того, оборона предполагает заведомость «нападения неприятеля» и носит упреди-тельный характер. Семантика слова «защита» раскрывается через понятие «оборона». Например, в «Словаре русского языка» С. И. Ожегова под защитой следует понимать «то, что защищает, служит обороной»².

Оборона, в свою очередь, - это совокупность средств, необходимых для отпора врагу. Оборонять, обороняться - значит защищать, отражая нападение противника³. Мы считаем, что терминология, применяемая в законодательных положениях о необходимой обороне, соответствует и традициям русского права, и смысловой нагрузке терминов, применяемых в этой норме, в связи с чем нет необходимости менять название ст. 37 УК РФ. Однако такие попытки все же предпринимаются в уголовно-правовой литературе. Например, А. М. Бойко обороняющихся стал называть «оборонцами»⁴.

¹ Ткаченко В. И. Необходимая оборона // Законность. 1995. № 1. С. 48-51; Козачен ко И. Я. Оборона или защита? // Законность. 1992. № 6/7. С. 23-25; Меркурьев В. В. Институт необходимой обороны (проблемы и решения). С. 18-21; Самороков В. И. Указ. соч. С. 11-12.

² Ожегов С. И. Словарь русского языка / Под ред. Н. Ю. Шведовой. М., 1988. С. 185.

³ Относительно слова «защитить» в словаре даны следующие разъяснения: 1) охра няя кого-либо, что-либо, оградить от посягательств, от враждебных действий, от опасности; 2) предохранить, обезопасить от чего-нибудь. Что касается семантики слова «упредить», то в устаревшем простонародном смысле это означает предупре дить, предпринять что-нибудь раньше кого-нибудь, опередить в каких-нибудь дейст виях (Ожегов С. И. Указ. соч. С. 348, 185, 683).

⁴ Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. С. 134.

¶88 Глава 2

Но этимология этого слова не соответствует активной наступательной сущности необходимой обороны, поскольку «оборонец» - «сторонник оборончества»¹.

Недопустимость применения подобных терминов в определении института необходимой обороны еще с большей силой становится очевидной, когда мы обращаемся к творчеству русского философа И. А. Ильина, который, не без оснований, считал учение Л, Н. Толстого о непротивлении злу насилием вредным по своим последствиям для русской идеологии². Это учение, по мнению И. А. Ильина, долгое время внушало и незаметно внушило слишком многим, что любовь исключает меч; всякое сопротивление злодею есть озлобленное и преступное насилие; любит не тот, кто борется, а тот, кто бежит от борьбы; «жизненное и патриотическое дезертирство есть проявление святости; можно и должно предавать дело Божие ради собственной моральной правдивости»³. Отдельные идеи, высказанные И. А. Ильиным, как нам представляется, имеют актуальное значение для понимания социальной сущности института необходимой обороны⁴.

Такое представление созвучно тем новым положениям, касающимся оценки правовой сущности института необходимой обороны, которые появились в юридической литературе в первой половине 90-х гг. XX в. Профессор И. С. Тишкевич, например, предложил закрепить в законе положение, что действия, совершаемые при защите, являются общественно полезными⁵.

Результаты двухэтапного (с разрывом в четыре года - 1990 и 1994 г.) социологического исследования об изменении базовых ценностей россиян, по утверждению профессора В. М. Баранова, свидетельствуют о том, что число актов гражданской самозащиты будет увеличиваться⁶. В 1994 г. россияне чувствовали себя значительно

¹ Ожегов С. И. Указ. соч. С. 348.

² Андреева И. С., Ильин И. А. Указ. соч. С. 38.

³ См.: Ильин И, А. О сопротивлении злу сииою. Берлин, 1925, С. 10.

⁴ Говоря о необходимости физического пресечения посягательства как об одной из форм отрицания зла, он вместе с тем отмечал, что «отрицающая любовь безрадостна и мучительна для человека: она требует от него подвига, и притом сурового подвига» (Ильин И. А. Указ. соч. С. 141).

Тишкевич И. С. Оборона и необходимость // Законность. 1992. № 4-5. С. 36. ⁶ Данный термин, как нам представляется, справедливо изжит из уголовного законодательства, но еще применяется в российском законодательстве, например, в Гражданском кодексе Российской Федерации (ст. 14 ГК РФ «Самозащита гражданских

¶Элементы и характеризующие их признаки состава необходимой обороны 89

менее защищенными, чем в 1990 г., в частности: незащищенность от хулиганских групп составляла - 87,5 (58,1)%, от организованной преступности - 89,5 (54,5)%, от экологической угрозы - 85,6 (71,0)%. Заметно возросла незащищенность в большинстве сфер жизни: на территории проживания - 59,2 (37,4)%, от бедности и бездомности - 55,1 (28,5)%, от одиночества и заброшенности - 43,3 (25,2)%, от ощущения, что жизнь зашла в тз'пик - 51,5 (26,2)%'.

Профессор В. М. Баранов с группой аспирантов и слушателей Нижегородского юридического института МВД России провели в этой связи локальный, но репрезентативный анкетный опрос двух тысяч жителей Нижнего Новгорода. Кроме того, слушатели института сделали 500 опросов по домашним телефонам. Вот лишь некоторые итоги опроса. На вопрос: «Приходилось ли Вам собственными силами и средствами отстаивать нарушенные права, свободы и законные интересы, хотя это и было в компетенции правоохранительных органов?» - 97% опрошенных ответили утвердительно. Речь идет о том, что масштабы «самозащитной деятельности» велики. Эта цифра оказалась для самих исследователей и для нас неожиданно высокой. Как нам представляется, здесь нужно учитывать допуски, связанные с пониманием нарушенного права, поскольку исследование фактического использования института необходимой обороны говорит о другом.

Второй вопрос: «Должно ли при самозащите своих прав принимать во внимание причиняемый правонарушителю вред?» - 35% респондентов считают, что в случае посягательства на их интересы и имущество выбирать защитные средства не следует. На вопрос: «Готовы ли Вы защищать свою жизнь, здоровье, собственность незаконными действиями?» - 63% ответили утвердительно. Сам про-

прав»); в Федеральном законе «Об оружии» - гражданское оружие самообороны (ст. 3); в теории права -- «Самозащита гражданских прав» (См.: Баранов В. М. Акты гражданской самозащиты в системе правовых отношений Российской Федерации // Правовые отношения в условиях социально-экономических преобразований / ВЮИ МВД России. Владимир, 1997. С. 5-12).

¹ Папин Н. И. Модернизация базовых ценностей россиян // Социологические исследования. 1996. № 5. С. 5 (Первая цифра приводимых данных относится к 1994 г., вторая в скобках - к 1990 г.).

¶90