Глава 2

ЯЗЫКОЗНАНИЕ В ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ И РИМЕ

§ 6. Характер греческого языкознания. Если в древней Индии исследование языка носило эмпирический и практический характер, то в древней Греции проблемы языкознания заняли видное место в рассуждениях философов (до возникновения Алек­сандрийской школы). Этот народ, «универсальная одаренность и деятельность которого обеспечили ему в истории развития челове­чества место, на какое не может претендовать ни один другой на­род»¹, выдвигал не религиозно-практические, а познавательно-философские, педагогические и ораторские задачи. Философский подход к языку наложил отпечаток как на существо обсуждаемых проблем, так и на их решение. Наибольший отзвук получила ди­скуссия об отношении между мыслью и словом, между вещами и их именами. Энгельс говорил, что в многообразных формах гре­ческой философии уже имеются в зародыше почти все позднейшие типы мировоззрений. Вторая дискуссия возникла между сторон­никами, и противниками полного соответствия между логическими и грамматическими категориями (спор аналогистов с аномалистами).

§ 7. Дискуссия о правильности имен. Древнегреческих мыслите­лей разделил на два враждующих лагеря спор «о природном или условном» характере слов.

В качестве лозунгов спорящие направления выдвигали, с од­ной стороны, термин «physei» (фюзей) 'по природе' (т. е. наименова­ние определяется самой природой предмета), с другой—термин «thesei» (тезей) 'по положению' (т. е. наименования избираются по условному соглашению, по обычаю, по установлению самих людей, иначе говоря, сознательно, произвольно, без связи с природной сущностью предметов).

Этот спор обычно возводят к взглядам Гераклита и Демокрита. Гераклит Эфесский (540—480 гг. до н. э.) считал, что каждое имя неразрывно связано с той вещью,., названием которой оно служит, что в именах раскрывается сущность вещей, что имя отражает

¹ М а р к с К. и Энгельс Ф. Соч., изд. 2-е, т. 20, с. 369.

11

- природу обозначаемой вещи, подобно те' "*-' ням предметов, отражению деревьев в ре-

СЖ,','^:».^;:" ^;'\ ке, нашему собственному отражению в

Щ'У-І ' зеркале. Демокрит из Абдеры (460—370 гг.

'$&У-Т*-' " . [ , ' до н. э.), в противоположность Геракли- е-'Й./' .•„','' ту, учил, что вещи обозначаются слова-

^Ш' '■■ ■ -ѕ ^{мй не со}°бразно природе самих вещей, а

уЩ&г " ■' Ч iK.' согласно обычаю, по установлению людей. ";- . '"'••-'^ Об этом, по его мнению, свидетельствуют ^,.,,^, ' ' многие несоответствия между вещами и

^:' ' их названиями: І) многие слова имеют

по нескольку значений, т. е. обозначают разные вещи; 2) многие вещи имеют по П_лапон нескольку названий, что было бы невозмож-

но при «природном» характере языка; 3) с течением времени одно название вещи мо­жет заменяться другим; 4) многие понятия не. имеют словесных обозначений. Таким образом, говорил Демокрит, слов в первом случае недостаточно, во .втором — они излишни, в третьем — они неустойчивы и.в четвертом —их не хватает. Столь несовершенными могут быть только произведения людей, а не создания природы.

Этот спор об отношениях между предметами и их названиями отражен в знаменитом диалоге Платона (428—348 гг. до н. э.) «Кратил». Сам этот диалог, содержащий конфронтацию обоих традиционных воззрений на природу названий, был шагом вперед в развитии взглядов на язык.

Кроме Сократа, выступающего в роли арбитра, в, этом диалоге участвуют два собеседника — Гермоген и Кратил. Кратил утвер­ждает, что «у всякого существующего есть правильное имя, вро­жденное от природы, и что не то есть имя, чем некоторые люди, условившись так называть, называют, произнося при этом частицу своей речи, но некое правильное имя врождено и эллинам и вар­варам, одно и то же у всех»¹. Он выступает, следовательно, за со­гласованную с самим предметом «правильность» имени по природе и не может допустить то, что сговорились признавать лишь неко­торые люди.

Гермоген, напротив, заявляет: «Не могу поверить, что правиль­ность имени состоит в чем-либо ином, чем в договоре и соглашении. Ведь мне кажется, какое имя кто чему установит, таково и будет правильное имя; ведь никакое имя никому не врождено от природы, но принадлежит на основании закона,и.обычая тех, которые этот обычай установили и так называют»².

Платон, в лице Сократа, занимает среднюю линию. Он не со­глашается с тем, будто слово всегда отражает сущность предмета, хотя и приводит этимологию некоторых слов, связанную с харак-

терными признаками вещи. Отвергает он

Аристотель

и мнение, будто связь между предметом и его названием случайна; ибо в таком случае невозможно было бы человеческое общение. По его мнению, вначале между звуками слова и обозначаемыми понятиями существовала какая-то внутренняя связь (символика звуков, ономатопоэтический принцип). От этих первоначальных слов люди образовали такое множество слов, что теперь уже нельзя усмотреть внутрен­нюю связь между звуком и значением. Связь слова с предметом была закреплена общественной традицией.

Эта дискуссия не привела, следовательно, к определенному результату, но

она имела большое значение для развития языкознания. Так, например, Платон на логической ' основе пытается классифицировать слова в языке. Он выделяет две категории — имя и глагол. Именами он называет слова, о которых что-либо утверждается (подлежащее); глаголы показывают, что утверждает­ся об именах (сказуемое).

§ 8. Учение Аристотеля. Аристотель (384—322 гг. до н. э.) рас­сматривал грамматические вопросы в тесной связи с логикой. Его взгляды оказали огромное влияние на проблему выделения , и классификации грамматических категорий.

Рассматривая, человеческую речь, Аристотель в «Поэтике» пй» сал: «Во всяком словесном изложении есть следующие части: элемент, слог, союз, имя, глагол, член, падеж, предложение»¹. Элементом признается «неделимый звук, но не всякий, а такой, из которого может возникнуть разумное слово». Под звуком здесь может пониматься и слог, и даже слово. Гласные и полугласные (согласные), по мнению Аристотеля, «различаются в зависимости от формы рта, от места их образования, густым и тонким придыха» нием, долготой и краткостью и, кроме того, острым, тяжелым и средним ударением». Слог — это не имеющий самостоятельного значения звук, состоящий из безгласного и гласного. Союз (к ко-торому, очевидно, следует отнести также местоимения и артикли-члены) — «это не имеющий самостоятельного значения звук, который не препятствует, но и не содействует составлению из не­скольких звуков одного, имеющего значение. Он ставится и в нача­ле и в середине, если его нельзя поставить в начале предложения самостоятельно. Или — это не имеющий самостоятельного зна­чения звук, который может составить один, имеющий самостоятель­ное значение, из нескольких звуков, имеющих самостоятельное

¹ Античные теории языка и стиля. М.—Л., 1936, с. 36. ⁸ Там же, с. 37.

Античные теорий языка и стиля, с. 62.

12

13

значение». Некоторые исследователи видят в «элементах» Аристо­теля — неделимых звуковых единицах, лишенных значения, но способных образовывать значимые части языка,— представление, соответствующее современной фонеме.

Основными частями речи, по Аристотелю, являются имя и гла­гол. Имя —■ «это составной, имеющий самостоятельное значение, без огтенка времени, звук, часть которого не имеет никакого самот стоятельного значения сама по себе». Глагол — «составной, имею­щий самостоятельное значение, с оттенком времени, звук, в котором отдельные части не имеют самостоятельного значения так же, как в именах. Например, «человек» или «белое» не обозначают времени, а «идет» или «пришел» имеют добавочное значение: одно — нынеш­него времени, другое — прошедшего». Имена и глаголы, в класси­фикации Аристотеля, могут иметь падежи, под которыми понима­лись все их косвенные формы и формы множественного числа, на­пример: человеку, люди, иду, идешь, иди и т. д.

Таким образом, именем в собственном смысле слова будет лишь исходная форма — прямой или именительный падеж. Остальные падежи будут косвенными, т. е. отклонениями.

Имена делятся по родам на мужские, женские и лежащие меж­ду ними (средние)." Предложение — «составной звук, имеющий самостоятельное значение, отдельные части которого также имеют самостоятельное значение». Последнее определение отличает пред­ложение от всех других составных звуков. «Не всякое предложе­ние состоит из глаголов и имен. Может быть предложение без гла­голов, например определение человека. Однако какая-нибудь часть предложения всегда будет иметь самостоятельное значение». В предложении часто имя и глагол соединяются союзами или связ­ками, передающими лишь грамматические значения.

Аристотелю принадлежит также чрезвычайно точная характе­ристика членораздельной речи: «Издавать звук голоса нельзя ни одной частью тела, кроме дыхательного горла. А говор есть расчле­нение голоса с помощью языка; голос и гортань издают гласные, язык и губы — безгласные, а из соединения одних и других состоит говор».