Глава 14

ДРУГИЕ НАПРАВЛЕНИЯ СОВРЕМЕННОГО ЯЗЫКОЗНАНИЯ

■■ л .

§ 53. Этнолингвистика. Термином этнолингвистика обо­ значают направление в языкознании, которое сосредоточивает свое внимание на изучении связей языка с культурой, народными обы­ чаями и представлениями и с народом в целом. Эту идею в конце XVIII в. выдвигал И. Г. Гер дер,' а В. Гумбольдт связывал ее с языковой проблематикой. . .

Гумбольдт считал, что отношение человека к окружающей его действительности «целиком обусловлено языком», что язык обладает титанической властью над говорящим человеком. г

В Соединенных Штатах возникновение этнолингвистики вы­ звано изучением языков и культуры индейцев. По мнению лингвиста и антрополога Ф. Боаса, «чисто лингвистическое исследование является неотъемлемой частью глубокого изучения психологии народов мира». Своеобразие языков и культуры американских индейцев привело к появлению гипотезы о связи культуры и языка и возможности глубокого влияния языка на становление и развитие логических и мировоззренческих категорий. Возникла гипотеза Сепира — Уорфа о взаимосвязи языка и культуры, составляющая базу этнолингвистики. ,

Э. Сепир, изучая многие проблемы языкознания, стремился разрешить проблему взаимосвязи языка и культуры. Он писал: «Язык служит руководством к восприятию «социальной действитель­ности». Хотя язык обычно мало интересует ученых, занимающих­ся социальными науками, он оказывает мощное воздействие на наше мышление о социальных проблемах и процессах. Человече­ское существо живет не в одном только объективном мире и не в одном только мире общественной деятельности, как это обычно полагают. В значительной степени человек находится во власти кон­кретного языка, являющегося средством выражения в данном обществе... Факты свидетельствуют о том, что «реальный мир» в значительной мере бессознательно строится на языковых нормах данного общества»¹. Из этих высказываний становится ясно, что

¹ 3 в е г и н ц е в В. А. История языкознания XIX—XX веков в очерках и извлечениях, ч. II, с. 233.

/ ' ' . ■ ' .

&'. • т

Сепир преувеличивает роль языка и принижает роль объективной действительности и активность человеческого мышления, что было свойственно и В. Гумбольдту. В то же время Сепир утверждал также, что «из этого, однако, не следует, что между формой языка и фор­мой культуры говорящих на нем существует простое соответствие... Не существует никакой общей корреляции между культурным типом и языковой структурой. Изолирующий, агглютинативный или инфлективный строй языка возможен на любом уровне циви­лизации»¹.

Идеи Сепира довел до логического завершения его последова­тель Бенджамен Уорф (1897—1941). При этом совершенно отчет­ливо выявилась несостоятельность теории Сепира. По мнению Уорфа, языки воплощают в себе «совокупность речевых моделей». Говорящий на родном языке располагает определенной системой понятий для «организации опыта». У говорящего имеется также определенное «мировоззрение», отражающее его отношение к внеш­нему миру. Как система понятий, так и мировоззрение определяют­ся основами лингвистической системы. Действительность пред­ставляет собой «калейдоскопический поток впечатлений». Восприя­тие фактов и отношение к внешнему миру являются производными от языка, на котором о них сообщается. «Понятия «времени» и «ма­терии» не даны из опыта всем людям в одной и той же форме. Они зависят от природы языка или языков, благодаря употреблению ко­торых они развились»², — заявляет Уорф. И грамматика и логика, по Уорфу, не отражают действительности, а видоизменяются про­извольно от языка к языку. Законы Ньютона и его взгляд на строе­ние вселенной были бы иными, а если бы он пользовался не англий­ским языком, а языком хопи — одний из индейских языков.

Исходное положение гипотезы Сепира — Уорфа выглядит бес­спорным. Действительно, процесс мышления обычно протекает в языковой форме, а поскольку языки отличаются друг от друга, то возникают различные формы мышления. Однако взаимоотноше­ние языка, мышления и действительности Уорф понимает непра­вильно. Язык является производным от мышления и действитель­ности. Вместе с тем он выступает и как посредник между ними. Эту особенность языка Уорф абсолютизирует: он отбрасывает объективную действительность, а мышление подчиняет языковым формам. Возникает вопрос следующего свойства: если в русском языке имена существительные покойник и мертвец в граммати­ческом плане относятся к одушевленным существительным, то связано ли это с их трактовкой русскими? Конечно, этот граммати­ческий факт не влияет на сознание русских, хотя и нуждается в объяснении. Гипотеза Сепира — Уорфа, правильно отметив тот факт, что действительная картина мира запечатлена в языках.

неодинаковым образом, нуждается в материалистическом истолко­вании¹.

Язык, являясь посредником между объективной действитель­ностью и сознанием, не может играть руководящей роли и быть властелином сознания: он- является орудием мышления, практи­ческим сознанием. Поиски причин разнообразия языков следует искать в других факторах. Кроме того, Уорф рассматривает язык чрезвычайно односторонне — лишь его значение, т. е. семантиче­скую сторону. А отрывать значение, семантику от самих языковых форм невозможно, —это всегда приводило к теоретическим ошибкам. /Следовательно, в различных языковых формах люди мыслят об одной и той же объективной действительности. Причины разно­образия языков при сходном логическом содержании мышления еще не вскрыты до конца, но можно указать на ряд факторов, вызывающих различие как в формальном, так и в семантическом плане. Во-первых, люди находятся в различных материальных и социальных условиях. Во-вторых, сознание не автоматически, не.однозначно и не прямолинейно отражает мир. В любом обобще­нии уже имеется элемент фантазии. В-третьих, язык располагает новые явления в соответствии со своими структурными особен­ностями. Он по своей общественной функции не допускает пере­воротов и даже при морфологических изменениях использует пу­тем переосмысления традиционные формы.

Этнолингвистика подчеркивает и преувеличивает также влияние языка на поведение людей. Конечно, язык координирует общест­венную деятельность людей, но в одинаковых ситуациях люди разного языка ведут себя одинаковым образом. Между тем фило-софы-семантики в США полагают, что отдельные слова и выска­зывания допускают различное толкование, вызывают разногласия, так как язык является очень несовершенным средством общения. Полезно, по их мнению, произвести реформу языка в духе той, которую в свое время требовал американский конгрессмен Г. Колли-ер: он предложил заменить, ввиду непопулярности, слово «капи­тализм» словом «свобода», а «капиталист» — целым словосочетанием «свободный человек». На его взгляд, К- Маркс дискредитировал эти слова.

§ 54. Неогумбольдтианство. Совершенно независимо от этно­лингвистики, некоторые идеалистические стороны учения В. Гум­больдта развиваются в европейских странах, в частности в Феде­ративной Республике Германии. Наиболее типичным представителем неогумбольдтианства является профессор Боннского университета Лео Вейсгербер. Когда Гумбольдт решал вопрос об отно­шениях между языком, мышлением и действительностью, он исхо­дил из кантианской теории агностицизма. Сущность вещей непозна-

¹ Звегинцев В. А. История языкознания XIX — XX веков в очерках и извлечениях, ч. II, с. 251.

² Новое в лингвистике, вып. I. М., 1960, с. 166. 164 ^?

¹ См.: Звегинцев В. А. Очерки по общему языкознанию. М., 1962, с. 321.

165

ваема, в чувственном восприятии даны лишь отдельные явления. Кант полагал, что в хаосе изолированных чувственных данных закон и порядок наводится при помощи априорных категорий ра­зума. Гумбольдт такую роль отводит языку и мышлению, возник­новение которых обусловлено якобы присущей человеку «языковой способностью». По Гумбольдту, мышление, или язык, дает субъск-' тивный образ объективной действительности. «Так как ко всякому объективному восприятию неизбежно примешивается субъективное, то каждую человеческую индивидуальность независимо от языка можно, считать носителем особого мировоззрения»,— утверждает Гумбольдт. Весь язык находится между человеком и объективной действительностью. «Так как восприятие и деятельность человека зависят от его представлений, то его отношение к предметам цели­ком обусловлено языком». Эти положения приводят Гумбольдта к обоснованию «языкового мировоззрения» целого народа, языкового духа, который отличается своеобразием у каждого языка и народа.-

Вейсгербер также исходит из того, что язык воплощает духов­ную силу народа, что он превращает окружающий мир в. идеи, «вербализирует» мир. Сущность языка включает в себя превращение мира «вещей в себе» в осознанное бытие, в содержание человеческого сознания. При этом всячески подчеркивается активная роль языка, классифицирующего и упорядочивающего материал, добытый в результате воздействия внешнего мира на наши органы чувств, которые дают лишь искаженное, неадекватное представление о ми­ре¹. В языке отражается не столько объективная действительность, сколько субъективный подход человека к внешнему миру. Харак­тер познания зависит от языка. Язык является «ключом к миру». Язык, по Вейсгерберу, — сетка, которую человек набрасывает на внешний мир в процессе познания, но человек познает лишь то, что создает язык. Таким образом, происходит отождествление языка с мышлением и отрыв их от.объективной действительности.

Субъективный характер языковых фактов Вейсгербер стремится доказать некоторыми примерами. Так, он указывает,⁴-что слово выражает понятие о предмете, а не обозначает конкретные предметы. На деле слово обозначает не только понятие, но и любой конкретный предмет. Мы называем словом окно и логическое понятие «окно», и любое конкретное окно, которое мы видим или закрываем. Вейс­гербер приводит в качестве примера немецкие слова Unkraut 'сор­няки', Obst-'-плоды, фрукты', Gemьse 'овощи' и стремится доказать, что это не ботанические понятия (действительно, в природе имеются крапива, пырей, яблоки, виноград, петрушка и т. п.), а порождение человеческого мозга и языка, чистая идея. Как видим, при этом объективные отношения признаков тех предметов, которые были схвачены мыслью при создании этих понятий, отбрасываются, не , обращается никакого внимания на роль практики, которая обу-

¹ Гу'хманМ. М. Лингвистическая теория Л. Вейсгербера.—Вопросы теории языка в современной зарубежной лингвистике. М., 1961, с. 133.

166 ■ '

словила как возникновение названных понятий, так и пользование самими предметами. Очень часто Вейсгербер использует примеры с обозначением цветов в различных языках. Однако наличие, на­пример, в русском языке двух наименований синий и голубой в соответствии с одним немецким blau едва ли свидетельствует об ином восприятии этих цветов: оно свидетельствует о наличии раз-пых классификаций, сложившихся в этих языках. Далее, строение звездного неба, по мнению Вейсгербера, также существует только в "человеческом представлении и является духовным образованием. У разных народов изучение звездного неба, действительно, приво­дило к разным схемам и разному обозначению созвездий, но эти исторически объяснимые отклонения отнюдь не связаны с тем, что строение звездного неба зависит от восприятия отдельного человека или даже целого народа. Как ни своеобразна и индивидуальна любая языковая система, она все же вторична по отношению к объективной действительности, она определяется ею, так как в языковой системе, особенно в лексике, преломляется опыт каждого народа.

В основе формирующей силы языка, по мнению Вейсгербера, лежит его знаковость. Однако он полагает, что всякое содержание может быть выражено только в одной-единственной форме. Если нет специального обозначения, то в языке, на его взгляд, нет и соответствующего содержания. Если в языке нет слова для назва­ния какого-либо цвета, то нет и различения этого цвета. Если не­мецким Bein и FuЯ соответствует в русском лишь одно слово нога, то, следовательно, отличается «миропонимание», расчленение дейст­вительности у этих народов. Подобный подход противоречит взгля­дам самого Гумбольдта, считавшего ошибочным выводить круг понятий, существующих у какого-либо народа, из его словаря, так как многие понятия могут быть выражены описательным обо­ротом, а не обязательно отдельным словом. Подобный чисто семан­тический подход к языку отражает ограниченность теории Вейс­гербера. Опора на факты лексики и семантики ведет неогумбольд-тианцев к поискам принципов упорядочения словарного состава языка по предметным и понятийным группам, которые получили название «языковых полей». Однако как у Й. Трира, так и у Вейсгер­бера отказ от опоры на предметную соотнесенность границ семанти­ческих полей приводит к крайнему субъективизму.

С наибольшей полнотой взгляды Л. Вейсгербера изложены в его четырехтомной работе «О силах немецкого языка» (1949—1950). В его построениях особое место отводится родному языку. Язык, по его определению, является субъектом истории, определяющим моментом в отношении родного языка и человеческого коллектива. «Языковой коллектив объединен общей картиной мира родного язы­ка». История языка не отражает историю общества, а творит ее. Не является случайным, что теория «родного языка» в ряде слу­чаев ведет, к шовинистическим домыслам о превосходстве немецкого языка и немецкого «языкового гения» над другими языками и

167

народами, а в политической интерпретации ратует за Присоедине­ние к Германии (очевидно, к ФРГ) всех территорий, население ко­торых считает немецкий язык родным (Австрия, Швейцария, Ти­роль).