18. Ететизм. Есе о. Уайльда «Занепад мистецтва брехні»

Эстетизм. Сторонники эстетизма проповедовали примат искусства

над жизнью, провозгласили культ прекрасного. Говорили о свободе

творчества и независимости художника от религиозных и моральных догм (и

как следствие-игнорирование толпы). Наиболее ярко эстетизм проявился в

Англии в творчестве Оскара Уайльда.

Эстетизм замороживает, подобно Дориану Грею, убивает то, что любит, чтобы естественное, «жизнь», перевести в разряд противоестественного, «искусства».

Искусство никогда не выражает ниче¬го, кроме себя самого. Оно ведет независимое существование, точно так же, как Мысль, и развивается совершенно самостоятельно. Оно необязательно реалистично в эпоху реализ¬ма или духовно в эпоху веры. Оно настолько не является порождением своей эпохи, что обычно развивается в направлении прямо противоположном, и единственная история, ко¬торую оно до нас доносит - история его собственного развития. Иногда оно возвращается по своим следам и возрождает какую-нибудь старую форму выражения, как произошло в архаистическом движении позднегреческого искусства или в движении Прерафаелитов в наши дни. В иных случаях оно полностью опережает свое время и преподносит в одном столетии произведение, на осмысление и восприятие которого уходит все последующее. Но свою эпоху оно не воспроизводит никогда. Переход от искусства эпохи к эпохе как та¬ковой - огромная ошибка всех историков.

Теперь вторая доктрина. Все плохое искусство происходит от возврата к Жизни и При-роде и превращения таковых в идеал. Искусство может иногда использовать Жизнь и Природу в качестве грубого исходного материала, но какую-либо реальную ценность они начинают представлять только будучи переложенными на язык художественных условно-стей. Предавая мир образов, Искусство предает все. Реализм, как метод, терпит полный про вал, и абсолютно каждый художник должен избегать двух вещей - современности формы и современности темы. Для нас, живущих в девятнадцатом веке, подходящей темой является любое столетие, кроме нашего собственного. Прекрасно только то, что нас не беспокоит. Не откажу себе в удовольствии процитировать себя самого - именно пото¬му, что Гекуба ничего для нас не значит, ее горе служит столь замечательным мотивом для трагедии. К тому же, устаревает только современное. Г -н Золя берется за то, чтобы дать нам картину Второй империи. Кого волнует Вторая империя? Она давно устарела. Жизнь движется быстрее Реализма, но Романтизм всегда опережает Жизнь.

Третья доктрина состоит в том, что Жизнь имитирует Искусство куда больше, чем Ис-кусство - Жизнь. Это происходит не только из-за природной тяги жизни к подражанию, но также из-за осознанного стремления Жизни к самовыражению притом, что Искусство дает ей определенный набор красивых форм для реализации этой энергии. Эта теория еще никем не выдвигалась, но она необычайно продуктивна и позволяет увидеть историю Ис-кусство в совершенно новом свете.

Очевидным следствием этого утверждения является то, что внешняя Природа также подражает Искусству. Она может показать нам только те эффекты, которые мы сначала увидели в картинах или стихах. В этом заключается секрет очарования Природы и объяснение ее слабости.

Последним откровением является то, что Ложь, рассказы о неверном прекрасном, есть подобающая цель Искусства.

«Упадок лжи». В нем автором выдвинуты три основных тезиса.

Первый тезис — «жизнь подражает Искусству куда более, нежели

Искусство подражает жизни». Этот парадокс призван опровергнуть

натуралистические представления об искусстве, которые возникли

в результате превратно понятой идеи аристотелевского мимесиса.

Уайлд переворачивает вверх ногами и Аристотеля, и Ипполита

Тэна. Искусство по Уайлду, «подражает жизни» лишь в том,

что берет из нее «сырой материал». Но затем искусство пересоздает

жизнь, придает ей форму. Безразличное к фактам, оно изобретает,

творит свой мир через воображение и грезу. Главная проблема реальной

жизни, по Уайлду, — поиск возможностей самовыражения.

И Искусстве предоставляет Жизни целый ряд форм, в которые

она может отлиться, наполнив эти формы своей витальной

энергией. Другими словами, Жизнь смотрится в Искусство как в

зеркало и превращает в факт то, что было художественным вымыслом.

Уайлд приводит множество оригинальных примеров превосходства

искусства над реальностью («изобретение» лондонских

туманов К.Моне, сотворение XIX в. в романах Бальзака и т.п.).

Второй тезис — «все скверное искусство обязано своим существованием

попыткам вернуться к Жизни и Природе, мысля их в

качестве идеала». Уайлд утверждает, что изначально искусство было

тесно связано с мифом и оно силой воображения создавало нечто

нереальное, волшебное — без всякой прикладной цели и связи с

реальностью. Затем искусство «приняло к себе на службу Жизнь»,

используя ее как один из видов своего сырого материала. Но вскоре

Жизнь, посягнув на всевластие воображения и совершенство

формы, узурпировала власть — началась эпоха, которую Уайлд

окрестил эпохой «упадка лжи».

«Ложь» — это вымысел, прекрасный плод воображения, придуманная

эстетическая форма, которой затем в силу «присущего

Жизни инстинкта подражания» начинает подражать реальная действительность.

Эта «ложь», составляющая суть и смысл эстетической

деятельности, приносится XIX веком в жертву жизнеподо-

бию, что ведет к смерти искусства. Уайлд составляет в своем эссе

внушительный «позорный список». В него включаются писатели,

излагающие «скучные факты», создающие документальную, фактографичную

литературу на основе своих наблюдений и чтения

энциклопедий. Под обстрел его язвительной критики попадают

прежде всего французские натуралисты (Э.Золя, Г.де Мопассан).

Но достается также и англоязычным писателям — Г.Джеймсу и

Даже Р.Л.Стивенсону, который не смог спастись от излишней

«правдивости». Уайлд находит, что стремление к жизненности формы

и содержания, к точности и фактографичности, свойственное

натуралистам, бессмысленно — такое произведение устаревает, еще

не появившись. «Жизнь движется быстрее Реализма, однако Романтизм

всегда остается впереди Жизни».

О чем же следует писать и как это делать, чтобы произведение

было интересным читателю и никогда не устаревало? Отвечая на

этот вопрос, Уайлд формулирует заключительный тезис своего кредо

— «искусство не выражает ничего, кроме самого себя». Искусство,

таким образом, предстает у Уайлда как нечто самодостаточное,

безначальное, трансцендентное земному бытию, как некая

безусловно положительная данность.