31. Моральна проблематика прози Дж.Конрада (за прочитаними творами)

В новелле «Сердце тьмы» место Джима занимает аморалист Куртц, начальник аванпоста прогресса, колониальной станции в глубинах Конго (в фильме Копполы он командир военного подразделения в джунглях Вьетнама). До лондонского начальства Куртца доходят слухи о его крайней жестокости. К тому же он перестает выполнять приказы сверху. Компания поэтому посылает в «сердце тьмы» своего эмиссара, молодого чиновника Марлоу, призванного

разобраться в происходящем. Марлоу, от чьего лица и ведется повествование, постепенно приближается к колониальной станции, встречая по пути следы зверств Куртца, который

сам по себе в новелле практически не представлен. Вкупе с природой Африки — в особенности это касается ночной жизни континента (ослепительные звезды, «дыхание» реки Конго, зловещее

уханье птиц в ночи, ритмы плясок аборигенов) — образ этого конкистадора оказывает на Марлоу роковое воздействие. Он как бы сам готов стать Куртцем — человеком, презревшим все ценности

Запада и ставшим «отцеубийцей», самому себе богом. Однако это наваждение неожиданно рассеивается. Куртц, хотя и найден Марлоу, но умирает у него на руках со словом «ужас». Марлоу

может теперь вернуться в Лондон и как «джентльмен» передать невесте Куртца, что тот умер со словами любви к ней.

32. Неоромантична складова прози Дж.Конрада (за прочитаними творами)

Действие большинства конрадовских вещей разворачивается

среди разгула стихии. Чаще всего это море, но нередко исторические

катаклизмы (гражданская война в Латинской Америке в романе

«Ностромо», наполеоновские войны в новелле «Дуэль»), любовная

страсть (новелла «Фальк»). Однако природа и стихийное

начало у Конрада не существуют сами по себе, а являются продолжением

человека, тем «тайным агентом», который сталкивает человеческую

личность не столько с внешним миром, сколько с

самим собой. Иными словами, перед читателем подобие космического

театра, на подмостках которого по тем или иным причинам

(буря, бунт, предательство, искушение богатством) происходит

безжалостное разоблачение привычных ценностей, в результате

чего конрадовские персонажи переживают ощущение «наготы».

Иногда это дарует им свободу от того, что они считают абстрактным,

книжным знанием жизни, иногда приводит к гибели, так

как тьма внешнего мира («затем сгустилась настоящая тьма, и наконец-

то пришло настоящее», как об этом говорится в новелле

«Тайфун») находит отклик в их сознании, в «сердце», которое

этой тайной трещины не выдерживает.

Героизм у

Конрада — героизм отчаяния, без права на высшее оправдание.

Вместе с тем он сродни инстинкту, первобытной силе. Ночная

бабочка не может не лететь на огонь, не сгорать.

В отличие от Киплинга,

стиль которого балансирует на грани лично сформулированных

натурализма и символизма, Конрад гораздо ближе к натурализму.

Но этот натурализм в его исполнении модернизирован, сближен

с поэтикой флоберовского строгого отбора. Желание Конрада

не описывать, а за счет самого элементарного внушать (тема программного

предисловия к роману «Негр с "Нарцисса"»), быть иллюзионистом

краткой, но вместе с тем ослепительной феерии

бытия, английский литературовед У.Аллен оригинально назвал

«тотальным импрессионизмом». В литературе XX в. этот нащупанный

Конрадом «нулевой градус письма» (Р.Барт) оказался визитной

карточкой писателей-экзистенциалистов. Конрадом-стилистом

одинаково восхищались Э.Хемингуэй и А.Мальро.