26. «Війна стáтей» та образ жінки у творчості а.Стріндберга (за прочитаними творами)

Тема этой пьесы, писал он, лежит «вне партийных распрей сегодняшнего

дня». Это — социальное возвышение и падение, взаимоотношения

мужчины и женщины. Конфликт юной графини, последней

представительницы древнего рода, со слугой, конфликт,

разрешающийся гибелью девушки, видится Стриндбергу вполне

подходящим для трагедии. Но эта трагедия особого рода. Она не

отвечает ожиданиям зрителей, «по инерции» сочувствующих гибели

аристократа, «героя». По-настоящему трагическим, по Стриндбергу,

является лишь выведенный на театральные подмостки тип

«полуженщины», который воплощен во фрекен Жюли. Стремление

женщины добиться равных прав с мужчиной представляется

Стриндбергу, с одной стороны, делом заведомо безуспешным, а

с другой — уродующим женщину, превращающим ее в «скверный

вид», свидетельствующий о вырождении. «Тип трагический, —

пишет Стриндберг, — разыгрывающий драму отчаянной борьбы с

природой, трагический, как романтическое наследство, которое

сейчас развеивается натурализмом, стремящимся только к счастью;

а счастья заслуживают лишь сильные и доброкачественные виды».

Развитие цивилизации, по мнению Стриндберга, поставило человеческое

существование под угрозу. Обособившись от природы,

человек перестал быть частью органического бытия. Именно с неприятием

прогресса связан протест Стриндберга против эмансипации

женщин.

Фрекен Жюли также мучается сходными вопросами. Для нее

это проблема принадлежности не только к графскому роду, но и к

женскому полу. Аристократка, она вынуждена считаться с первенством

мужчины. Мать Жюли была «напичкана идеями о равенстве», питала отвращение к браку и внушила сходные мысли дочери:«...и я ей поклялась, что никогда не стану рабой мужчины».

По мнению Стриндберга, становясь «просто» женщиной и мужчиной,

аристократка и плебей меняются местами. Физическая сила,

инициативность и развитое воображение делают Жана «господином». По сравнению с ним Жюли — явная плебейка пола. К исходу Ивановой ночи гордая фрекен постепенно превращается в рабыню. Словно поддавшись гипнозу, она чуть ли не дословно повторяет Кристине то, что было сказано ей несколько часов назад Жаном.

писатель утверждает, что «женского вопроса» для «естественного» человека, для крестьянской семьи и, следовательно,для большинства населения страны не существует. Подобный вопросвозникает у «культурного» человека, оторвавшегося от нормальной,

полноценной жизни, живущего в нездоровой, искусственной атмосфере современного города.

Антифеминизм, в котором упорно обвиняли Стриндберга, в сущности

своей был оборотной стороной его преклонения перед идеалом

женщины — его культа жены и матери. В пылу полемики

Стриндберг все чаще терял чувство меры, допуская «перехлесты».

В предисловии ко 2-му тому «Браков» (1885) он уже прямо говорит

об извечном антагонизме между женщиной-эксплуататором и

мужчиной-рабом. Тезис «войны полов» ложится в основу трагедии

«Отец» и многих других его пьес, романа «Слово безумца в свою защиту».

27. Грані конфлікту у п’єсі а.Стріндберга «Фрекен Жюлі»

Трагическое для натуралиста не рок, а комплекс мотивированных

обстоятельств. Судьба фрекен Жюли обусловлена и наследственностью,

и неправильным воспитанием, которое навязал ей

отец, и отрицательным влиянием жениха, и событиями Ивановой

ночи, когда графская дочь отважилась танцевать со слугой. «Ибо,

как мне кажется, людей нового времени больше всего интересует

психологический процесс, и наши любознательные души уже не

довольствуются просто созерцанием происходящего, а требуют

объяснений скрытых пружин! Нам ведь хочется увидеть ниточки,

разглядеть механизм, исследовать двойное дно шкатулки, взять в

руки волшебное кольцо, чтобы найти шов, заглянуть в карты, чтобы

обнаружить, каким образом они краплены», — замечает Стриндберг.

Он видит задачу драматурга в том, чтобы раскрыть психологические

и физиологические мотивы поступков персонажей.

Госпожа/лакей и кухарка — таковы все действующие лица пьесы.

От лакея мы узнаем о колоссальной разнице между ним и фрекен.

Себя он считает «человеком чувствительным», ей же, по его

словам, «не хватает благородства»; Жан хотел бы избежать лишних

пересудов, Жюли с презрением отметает саму их возможность и

выбирает слугу себе в кавалеры. Они рассказывают друг другу

свои сны. Фрекен Жюли тщетно пытается спуститься с высокого

столба, готова броситься с него вниз, но это у нее не получается.

Жан же лежит под высоким деревом, его тянет к небу и он понимает,

что для того, чтобы взобраться на дерево и оглядеть залитую

солнцем округу, ему нужно всего лишь ухватиться за нижнюю

ветку.

Итак, Жюли давно, до роковой встречи в Иванову ночь, притягивала

Жана, олицетворяя загадку не только социального неравноправия,

но и пола, любви и даже бытия в целом: «А я смотрел,

как вы проходите среди роз, и думал: если и вправду разбойнику

можно было взойти на небо и очутиться среди ангелов,

почему же сыну статара здесь, на Божьей земле, нельзя войти в

графский парк и поиграть с графской дочкой». Жан не намерен

довольствоваться ролью сына статара, так как это означает для

него быть в числе «последних». Поэтому он постоянно стремится

обнаружить во фрекен какой-нибудь изъян и доказать себе, что

нет ни первых, ни последних. Однако сознание Жана, подобно

сознанию Жюли, весьма противоречиво. Как слуга и даже как

поэт он не может равнодушно смотреть на падение графской дочери.

Но как «господин» он этому падению способствует и находит

в себе силы отдать ей последний роковой приказ.

Мотив гипноза как фатального подчинения человека чужим

мыслям и в особенности желаниям выступает в конце пьесы на

первый план. Отсюда и взгляд фрекен Жюли на собственную жизнь

как на «сон»: «Чья вина в том, что со мной случилось? Отца,

матери, моя собственная! Моя собственная? Но у меня нет ничего

своего! Ни единой мысли, которую я бы не взяла у отца, ни единого

чувства, которое бы не перешло ко мне от матери, ну а эту

последнюю блажь — что все люди равны — я взяла у него, у жениха,

и за это я называю его мерзавцем! О какой же собственной

вине может идти речь?»

Это социальное неравенство, представления героев о будущем (в связи с местом их классов в историческом моменте), гендерное соотношение (социальные стереотипы, связанные с полом), половое притяжение (физиология). По ходу пьесы то одна грань выступает на первый план, то другая.