VIII. 1848 в 1998: Коммеморативная политика

стов, «Двенадцатый пункт» (требование объединения Трансильвании и Венгрии) программы, выдвинутой 15 марта 1848 года будапештским восстанием, уже сам по себе делает коммеморативные торжества трансильванских венгров в годовщину событий 15 марта нелегитимными, по существу нелояльными. С точки зрения словацких националистов, события 15 марта являются более нейтральными, находятся в тени годовщины дня 14 марта 1939 года, когда Словакия была провозглашена независимым государством⁷⁸. У трансильванских румын, вообще говоря, 1848 год связан с образом венгерского «врага» не только в национальной идеологии, но и в фольклоре; для словаков эта дата не имеет такого значения. В 1998 году национальный конфликт на уровне элит был на самом деле более острым в Словакии, чем в Румынии, поскольку в Братиславе словацкие националисты были у власти, тогда как в Бухаресте румынские националисты были в оппозиции. Однако словацкие националисты, как и их либеральные коллеги, не могли и даже не хотели эксплуатировать события 1848 года в нынешних политических целях. Словаки не праздновали стопятидесятилетнюю годовщину этих событий; коммеморативное поле осталось в распоряжении венгерского меньшинства.

Заключение

Подобно всем великим событиям, революции 1848 года можно понимать во многих, иногда взаимоисключающих смыслах, и они преподают настоящему многочисленные и разнообразные уроки. По случаю стопятидесятилетней годовщины европейских революций в каждой стране можно обнаружить два конкурирующих нарративных фрейма. При одном фреймирова-

 

с румынской прессой, выходившей в Трансильвании, словацкая печать почти не обратила внимания на эти события.

⁷⁸ Slovenskâ Republika, 1998, 16 March.

361

Роджерс Брубейкер. Этничность без групп

нии 1848 год символизирует гражданственную, демократическую, модернизирующуюся Восточную Европу, которая избавляется от призраков феодализма, самодержавия и империи и присоединяется к прогрессивной траектории развития Запада, ведущей к современной рыночной экономике и либеральной демократической форме правления. Национальный опыт 1848 года рассматривается как часть более широких и общих процессов: европейских, западных, даже мировых. При альтернативном, партикуляристском фреймировании 1848 год символизирует национальное освобождение, Восточную Европу, которая «пробуждается» к зову национальности, восстает против национального угнетения, ищет национального признания и автономии и встает на путь национального развития, ведущий к созданию и консолидации независимых национальных государств вместо многонациональных империй. Национальный опыт восславляется за его самобытность, не позволяющую вписать его в универсальную перспективу.

Упомянутые альтернативные фреймы 1848 года отражают более общую культурную модель, характерную для европейской периферии. Оппозиция между генерализующим, универсалистским дискурсом Европы, современности, прогресса и «Запада», с одной стороны, и партикуляристским дискурсом национальной самобытности, традиции, автохтонности и аутентичности, иногда отождествляемым с «Востоком», с другой,— это знакомая оппозиция, восходящая к XIXстолетию. В Венгрии претензии на западную, европейскую современность сталкиваются с контрпретензиями на «восточную» аутентичность [Gal, 1991; Hofer,1991]. В Румынии имеются соперничающие мифы о происхождении и национальные самоопределения: один из них (румынский и латинский) — «западный» и генерализующий, а другой (дакийский) — местнический и партикуляристский [Verdery, 1991]. В России противостояние западников, с одной стороны, и славяно-

362