VIII. 1848 в 1998: Коммеморативная политика

зеты начали предупреждать о связанных с коммеморативными торжествами опасностях и даже призывали призрак Косово⁶⁷. Памятные мероприятия трансильванских венгров вызвали критику, которая продолжалась на протяжении 1990-х годов на том основании, что они были посвящены национальному празднику другой страны. В отчетах подчеркивалось использование венгерских флагов на коммеморативных мероприятиях, что расценивалось как свидетельство ревизионистских намерений и отсутствия лояльности к румынскому государству⁶⁸. Лидеров Демократического союза венгров Румынии критиковали за возбуждение межэтнических конфликтов, поскольку в их коммеморативных речах звучали радикальные политические требования⁶⁹. Было указано, что революция в Трансильвании стоила десятков тысяч жизней румын⁷⁰; поэтому 15 марта вызывало у трансильванских румын воспоминание не о победоносных гражданских идеалах, а о национальном угнетении и этническом насилии⁷¹. Приведем одно показательное суждение: «Осуществление „Двенадцатого пункта" — объединение Трансильвании с Венгрией — высвободило волну антирумынского террора. Она сопровождалась разрушением целых деревень и мученичеством десятков тысяч румын»⁷². Такого рода сообщения появлялись в основном в местных газетах трансильванских городов⁷³. Сходные мнения

⁶⁷ Adevărul de Cluj, 1998, 5, 9, 10 March; упоминание о Косово см.: 1998, 12 March.

⁶⁸ Ştirea, 1998, 16, 18 March.

⁶⁹ Ştirea, 1998, 16 March; Adevărul de Cluj, 1998, 16 March; Jurnalul Naţional, 1998, 16 March; Adevărul, 1998, 16 March.

⁷⁰ Количество варьировалось от 40 000 до 200 000 человек.

⁷¹ Декларацию Партии румынского национального единства см.: Ştirea, 1998, 13 March.

⁷² Cuvîntul liber, 1998, 13-15 March.

⁷³ Общерумынская пресса в меньшей степени интересовалась коммеморативными торжествами венгров в ознамено-

353

Роджерс Брубейкер. Этничность без групп

высказывались националистическими политиками. Для трансильванских румын память о 1848 годе неотделима от объединения с Венгрией, и это питает коллективный страх снова потерять Трансильванию.

Словакия: неотпразднованное стопятидесятилетие

Как и в Венгрии и Румынии, 1848 год понимали в Словакии в двух весьма различных смыслах: как эпизод националистического нарратива, ведущего от национального угнетения через национальное пробуждение к национальной независимости; и как эпизод общеевропейской истории прогресса, модернизации и демократизации. В 1998 году, однако, 1848 год обращал на себя внимание главным образом своей незримостью: вне кругов венгерского меньшинства стопятидесятилетняя годовщина революции осталась почти незамеченной.

Чем объясняется эта сравнительная незаметность, эта слабость попыток использовать прошлое ради современных политических целей в 1998 году и отсутствие отклика на них? С чисто конструктивистской точки зрения, которая выдвигает на первый план использование памяти и манипулирование прошлым ради нынешних целей, это представляет загадку. С момента обретения независимости в 1993 году Словакией руководила (с одним кратким перерывом) национа-

вание 15 марта. Газеты более националистической направленности критиковали использование венгерских национальных символов, но обсуждали исторические конфликты с гораздо меньшим напряжением и без чувства (характерного для трансильванских дискуссий), что тяжесть прошлых конфликтов продолжает довлеть над настоящим. Проправительственная «Curierul Naţional» подчеркнула миролюбивый характер коммеморативных мероприятий и сообщила о послании президента Константинеску к его венгерскому коллеге, где говорилось о возможности стать выше конфликтов прошлого [Curierul Naţional, 1998, 16 March].

354