VIII. 1848 в 1998: Коммеморативная политика

считали трагедией конфликт между румынами и венграми в Трансильвании [Hitchins, 1996, р. 265].

Резко националистический характер интерпретаций и коммеморативная традиция были с самого начала присущи историографии революции 1848 года в Трансильвании. Нота, взятая ведущим участником тех событий Александром Папиу Илариану в его современной истории, — «только национальность может спасти румын», — задала тон последующим описаниям. Народные соборы в Блаже 30 апреля и 13-15 мая истолковывались в телеологической перспективе как моменты, когда у румынского народа пробудилось самосознание и он приступил к осуществлению своей исторической миссии — к достижению национального единства и независимости. Эта историография, подобно другим националистическим историографиям, приписывает румынам более развитое национальное самосознание и единство, нежели те, какими они фактически обладали в 1848 году⁶². События 1848-1849 годов не столько выражали уже существующее национальное сознание, сколько стимулировали его последующее развитие, поскольку военные столкновения и особенно жестокость щедро лили воду на националистическую мельницу и питали народное чувство национальной общности.

Историография и народная память были сильно этнизированы и имели мощную антивенгерскую струю. Народная память и литература славили не румынских мыслителей и политических лидеров, а романтического повстанца Аврама Янку, вождя румынских партизан, которые успешно воевали с венграми в горах к юго-западу от Клужа. С конца XIX века история «короля гор» (crauil muntilor), борющегося с венграми и также (в более литературных версиях) за социальную справедли-

⁶² Трансильванские румыны состояли не только в неформальных румынских отрядах, которые боролись с венграми, но и в венгерской армии; так и многие венгерские крестьяне участвовали в большом румынском народном соборе в Блаже.

345

Роджерс Брубейкер. Этничность без групп

вость и национальное единство, передавалась в песнях, легендах и народных сказках. Как главный символ трансильванского румынского национализма Янку занял свое место в пантеоне объединенного румынского национального государства после Первой мировой войны.

Коммунистический режим сначала игнорировал Аврама Янку и трансильванскую национальную борьбу, предпочитая им революцию в Валахии, которая лучше подходила для интернационалистской революционной родословной, конструируемой коммунистами. Однако новая националистическая политическая линия, взятая с середины 1970-х годов, вернула Янку в пантеон национальных героев. Монументальные статуи Янку были поставлены во многих городах, главным образом в Трансильвании.

С падением коммунистического режима культ Аврама Янку не исчез, а получил новый импульс, особенно в Трансильвании. Никогда раньше фигура Аврама Янку не была так важна для румынской политики, как в 1990-х годах, когда он оказался в центре символических битв между румынами и венграми [Boia, 1997, р. 278]. В Клуже была создана Ассоциация Аврама Янку, и он стал главным символом трансильванских румынских националистических партий. По их инициативе на центральной площади Клужа был воздвигнут огромный памятник — высокая колонна, увенчанная фигурой Аврама Янку с мечом в руке. В 1998 году эти партии и присоединившиеся организации сделали образ Аврама Янку средоточием торжеств в память 150-й годовщины революции. Но в официальных государственных празднованиях Аврам Янку не играл особой роли. Миф о Янку распространен преимущественно в Трансильвании, и многие члены политического класса, группирующегося вокруг Бухареста, безразличны к нему. Кроме того, правительство, которое старалось поддерживать хорошие отношения с Венгрией и в котором Венгерская партия была партнером по коалиции,

346