VIII. 1848 в 1998: Коммеморативная политика

ского университета, использование двуязычных знаков и надписей, использование языка меньшинства в сфере государственного управления, право использовать и демонстрировать венгерские национальные символы⁴¹. По иронии судьбы перемену ролей, произошедшую в репрезентации событий 1848 года как предшествующих современной венгерской борьбе за права меньшинства, венгерские лидеры, видимо, не заметили, тогда как в 1848 году на самом деле именно румыны и словаки боролись за права меньшинств, в частности за коммунальную и территориальную автономию, в противовес возникающему венгерскому «национальному государству». Там, где националистический конфликт был главным фактором местной политики в 1998 году, споры о событиях 1848 года были жаркими и ожесточенными. Коммеморативные практики и исторические дискуссии в таких обстоятельствах отягощались противоречиями и страстями, которые раскалывали элиты, пусть даже и не оказывали особого влияния на широкую публику. Наиболее заметно это было в Трансильвании, особенно в ее крупнейшем городе и культурной столице — Клуже. Здесь центром политических конфликтов после краха режима Чаушеску была борьба за исторические символы [Feischmidt,2001], а разногласия в связи с 15 марта вышли на первый план из-за попытки мэра города, печально знаменитого румынского националиста, запретить венгерские коммеморативные торжества⁴². Венгры проигнорировали запрет на празднование «важнейшего праздника единого венгерства (összmagyarsag)»⁴³, и позиция мэра осталась просто очередным подтвер-

⁴¹ Erdelyi Naplö, 1998, 18 March.

⁴² Хотя политика государственного уровня весной 1989 года была более националистической в Словакии при Владимире Мечьяре, чем в Румынии, местная политика носила более националистический характер в Клуже, чем в любом словацком городе.

⁴³ Заявление клужского отдела Демократического союза венгров Румынии (DAHR): Szabadsâg, 2001, 10 March.

333

Роджерс Брубейкер. Этничность без групп

ждением доминирования партикуляристского, воинственного нарративного фрейма. Аппарат мэрии тогда организовал шумную контрдемонстрацию, в которой участвовали около 200 человек, в том числе сам мэр в костюме национальных цветов. Их акция, устроенная в знак протеста, прошла одновременно с венгерским коммеморативным шествием. В том же Клуже все еще нерешенные вопросы о вооруженных конфликтах 1848-1849 годов обсуждались в крайне политизированном духе: мэр и его союзники обвинили венгерскую революцию в гибели 40 тысяч румын, тогда как местные лидеры Демократического союза венгров Румынии заклеймили румынского национального героя Аврама Янку как «зачинщика убийств»⁴⁴.

В других местах Трансильвании коммеморативные речи венгров не концентрировались на насильственных конфликтах 150-летней давности. В сущности выступавшие хотели избежать обсуждения самих этих событий, предпочитая высокую риторику абстрактных слов о «борьбе за свободу». Но такие «отклонения» не возобладали в венгерских средствах массовой информации в Румынии. Некоторые венгерские ежедневные и еженедельные газеты поместили статьи о событиях 1848-1849 годов в Трансильвании, в том числе об актах насилия, которые ранее замалчивались⁴⁵. В них рассказывалось о венгерских героях и их борьбе против вооруженных румынских повстанцев, которые объявлялись повинными в кровопролитии⁴⁶. В целом в таких материалах утверждалось, что пока еще невозможно преодолеть враждебность той эпохи: «Траги-

⁴⁴ Szabadsâg, 1998, 18 March.

⁴⁵ Brassôi Lapok, 1998, 13-19 March; Hargita Népe, 1998, 14 March; Szabadsâg, 1998, 14 March.

⁴⁶ Из ключевых румынских деятелей 1848-1849 годов только Николае Бэлческу, вождь революции 1848 в Валахии, стремившийся весной 1849-го к примирению венгров и румын, неизменно пользуется благожелательным вниманием венгерской прессы.

334