VIII. 1848 в 1998: Коммеморативная политика

или, во всяком случае, дал решающий импульс длительному процессу polgàrosodâs, процессу, который был прерван поражением революции в 1849 году и последующим периодом нового абсолютистского правления, но возобновился после Компромисса 1867 года²³. Историческая параллель была очевидна: после еще одного, более длительного перерыва в XX столетии, частичного — при консервативном христианском националистическом режиме Хорти межвоенного периода и более полного — впоследствии, при коммунистическом режиме, процесс polgàrosodâs опять возобновился в Венгрии, неуверенно — при Кадаре, а потом со всей силой после 1989 года. Современное значение 1848 года заключалось в том, что процесс polgàrosodâs, начавшийся в 1848 году, сохранял актуальность и в 1998 году, обеспечивая надежный базис для интеграции Венгрии в европейские структуры²⁴.

Во-вторых, сам процесс polgàrosodâs в Венгрии был фреймирован скорее как генерализующий, нежели как национально-партикуляристский. В отличие от процесса построения национального государства, еще одного длительного процесса в этом регионе, получившего решающий импульс в 1848 году, polgàrosodâsможно было представить как универсальное и универсализирующее развитие, как процесс с позитивным, а не с нулевым результатом. Кроме того, его можно было представить как собственно европейский процесс. По словам президента Венгерской академии наук Ференца Глаца, «революция не только приблизила нас к Европе, но сама была европейским явлением... требования, объединенные в революционных [Двенадцати] пун-

²³ В результате Ausgleich, или Компромисса, 1867 года Венгрия стала в большинстве отношений квазинезависимым государством в рамках империи Габсбургов.

²⁴ См.: Magyar Hirlap, 1998, 16 March. О нестыковке национальной и европейской перспектив в празднованиях юбилея 1848 года в других странах Европы см.: Körner, 2000.

319

Роджерс Брубейкер. Этничность без групп

ктах — естественно, за исключением того пункта, что касался объединения с Трансильванией, — подобны требованиям других европейских революций»²⁵. Весь ход венгерской истории Глац представляет как стремление догнать (felzârkôzàs) более счастливую и богатую половину континента. В этой поразительно анахронической, но интересной перспективе европейская интеграция была целью уже Св. Стефана, первого христианского правителя Венгрии, тысячу лет тому назад²⁶. В XIX веке ей способствовали процессы индустриализации и урбанизации, и в некоем символическом смысле революция 1848-1849 годов была одним из ее самых важных моментов.

В-третьих, хотя национальные конфликты, этническое насилие и военные кампании 1848-1849 годов невозможно было полностью проигнорировать, они были отодвинуты в тень, а выросшие вокруг них национальные мифы подверглись деконструкции. Стали доказывать, что легендарные национальные столкновения 1848 года были преувеличенной и анахронической конструкцией позднейших времен. Национальное сознание не было столь прочно сложившимся или руководящим фактором, как должно было казаться на основании ретроспективных повествований в героическом или мифическом жанре, а расколы между экономическими и статусными группами разделя-

²⁵ Интервью с Ференцем Глацом см.: Népszabadsâg, 1998, 14 March. «Двенадцать пунктов» — требования, сформулированные будапештскими революционерами 15 марта 1848 года.

²⁶ Точка зрения на Стефана как «модернизатора, который „выбрал Европу"», с очевидностью вырисовывалась десятилетием раньше, в 1988 году, когда отмечалась 950-я годовщина смерти Стефана [Наnn, 1990, р. 17]. О семиотике и прагматике взываний к «Европе» в венгерской истории в контексте сохраняющегося понимания относительной «отсталости» Венгрии и ее непростого и спорного отношения к «Европе» см.: Gal, 1991.

320