VIII. 1848 в 1998: Коммеморативная политика

рядоченная обычная война незаметно превратилась в более глубинную, более непредсказуемую народную борьбу, в которой соединились социальные недовольства и страхи, политические требования и аморфные, но сильные этнические чувства. В Трансильвании эта война внутри войны приобрела этнонациональную окраску, стравливая — по меньшей мере, в коллективной памяти и националистической историографии, хотя реальность была более сложной — румын с венграми и приводя к жестокости с обеих сторон, воспоминания о которой и сегодня пробуждают политические лидеры. Надо подчеркнуть, что словаки не развернули против венгров в 1848-1849 годов этнической или этнически окрашенной войны, и попытки словацких вождей-националистов спровоцировать общее вооруженное восстание против венгров оказались безуспешными.

Румынский революционный режим в Валахии просуществовал три месяца и в сентябре 1848 года был разгромлен турецкими войсками по наущению русских. Революционный режим в Венгрии, пользовавшийся большой народной поддержкой и обнаруживший поразительную обороноспособность, продержался еще год. Он был сломлен в конечном счете русскими, а не австрийскими войсками, но Венгрия, ожесточенная из-за войны с Австрией и новой централистской конституции, которая была навязана правящей династией в марте 1849 года, все же успела сделать символически важный шаг, объявив о своей полной независимости в апреле 1849 года.

Словом, события 1848-1849 годов переживались совершенно по-разному венграми, словаками и румынами и могли породить и действительно породили у них весьма различные воспоминания⁹. Революция и по-

⁹ Мы не хотим сказать, конечно, что все венгры (или все румыны или словаки) имели одинаковый опыт и воспоминания о 1848-1849 годах. Мы имеем в виду, однако, что раз-

301

Роджерс Брубейкер. Этничность без групп

следующая вооруженная «борьба за независимость» (szabadsâgharc) в течение полутора столетий оставались для венгров сердцевиной национального самопонимания и национальных мифов. Несмотря на поражение Революции, день 15 марта 1848 года — момент народного восстания в Будапеште, символизирующий революцию в целом, как 14 июля символизирует французскую революцию, — стал важным национальным праздником для венгерского меньшинства в Трансильвании, «самым национальным» (legnemzetibb) праздником Венгрии. Некоторые участники революции и войны остаются не только в государственной, официальной памяти, но и в памяти народа, в народных песнях и преданиях: пламенный политический деятель Кошут; великий поэт Петёфи, поэтически выразивший патриотический подъем и мученически погибший на поле битвы в 1849 году; генералы Клапка и Бем, прославившиеся боевым героизмом; и тринадцать генералов, казненных австрийцами в Араде в октябре 1849 года в отместку уже после сдачи венгров.

Для румын и словаков 1848 год сегодня не имеет символического звучания и не может служить (при случае) мобилизующей силой, какой он остается для венгров. События 1848-1849 годов не были решающими для их национального самопонимания и ключевых национальных мифов, будь то народных или официальных. Это особенно верно применительно к Словакии. 1848 год действительно занимает большое (хотя и не главное) место в словацкой националистской

личия в яркости, стиле и содержании коммеморативных мероприятий в ознаменование стопятидесятилетия этих событий не просто отражают различные современные конструкции первоначально общего и недифференцированного прошлого. «Сырье», из которого были сконструированы воспоминания о 1848-1849 годах, — сами события и способ, каким они переживались и интерпретировались в то время,— уже было совершенно отчетливо, хотя и не однородно дифференцированным в зависимости от национальности.

302