VII. Этничность, миграция и государственность

нокультурный и этнорелигиозный плюрализм, вновь этнизированные или реэтнизированные понимания национальности, а также подталкивает к ренационализации государства (или к построению напоминающей государство — или, может быть, нацию — «крепости Европы», которая не подпустит к своим стенам чужаков). Хотя ни одна из этих концепций не отличается сколько-нибудь детальной проработанностью, все они свидетельствуют о важности взаимосвязанных тем этничности, миграции и государственности и, в своей совокупности, показывают, что эти проблемы могут быть сформулированы весьма различными способами. В этой статье я хочу конкретизировать сохраняющиеся различия в формах постановки этих вопросов в разных частях Европы и при этом избежать нередких карикатурно-упрощенных противопоставлений Запада и Востока, которые играют немалую роль во многих исследованиях современной Европы.

Этничность

Почти все европейские общества, подобно большинству обществ во всем мире, являются этнически разнородными, но эта разнородность принимает чрезвычайно различные формы. Для того чтобы выявить решающие различия в конфигурации (включая происхождение, форму и политические последствия) этнической разнородности в Европе, я различаю два способа, какими этническая разнородность может быть социально организована и политически выражена. Первый я называю «иммигрантской этничностью», а второй — «территориальной национальностью»¹.

¹ Как выясняется из богатой сравнительной литературы об этничности (см., например: Akzin, 1966; Schermerhorn, 1970; Francis, 1976; Rothschild, 1981; Berghe, 1981; Horowitz, 1985), эти способы — не единственные, какими может быть социально организована и политически выражена этническая разнородность. Но это различие действительно схва-

267

Роджерс Брубейкер. Этничность без групп

Согласно первой модели, характерной главным образом для Западной Европы, этнические группы возникают в результате миграции и, как правило, являются территориально рассредоточенными². Согласно второй модели, характерной для восточной Центральной и Восточной Европы, этнические группы являются местными (или, по крайней мере, заявляют, что они таковы); во многих случаях они порождаются движением границ «через» людей, а не движением людей через границы; и обычно они являются территориально компактными. Их члены, как правило, — граждане страны, в которой они живут, однако они идентифицируют себя (часто — культурно, иногда — политически) с соседним «родственным» или «родным» государством, к которому, по их мнению, они «принадлежат» благодаря общей этничности или культуре, но не правовому гражданству [Brubaker, 1996]. Последнее и главное: они определяют себя в национальных терминах. Они полагают, что принадлежат не просто к самостоятельной этнической группе, но к самостоятельной нации или национальности, которая отличается от нации или национальности их сограждан. Так что в этой второй модели этничность принимает форму национальности, и этническая разнородность кодируется как национальная разнородность. Эта территориальная этничность-как-национальность совершенно отлична

тывает ключевое измерение вариативности в организации и выражении этничности в Европе. Примерно такое же различие в политической теории, особенно в дискуссии о мультикультурализме, ввел Кимлика [Kymlicka, 1995]. Попытку повернуть западную политическую теорию к проблемам этничности в Восточной Европе предприняли Ким-лика и Опалски, см.: Kymlicka, Opalski, 2001.

² Даже когда этнические группы концентрируются в иммигрантских районах или анклавах, природа и последствия такой территориальной концентрации являются совершенно разными для иммигрантской этничности и территориальной национальности.

268