VI. «Гражданский» и «этнический» национализм

теризовать ее как основанную на гражданстве. То же самое верно относительно национализма многих авторитарных современных государств.

Кроме того, понятие государственно-фреймированной национальности или национализма позволяет говорить о способе, каким языковый, культурный и даже (узко) этнический аспекты национальности и национализма могут быть фреймированы, опосредствованы и сформированы государством. Ведь в то время как по определению имеется противоположность между гражданской национальностью и этничностью — и, согласно некоторым интерпретациям, между гражданской национальностью и культурой, — нет противоположности между государственно-фреймированной национальностью и этничностью или культурой. Государственно-фреймированные национализмы часто наполнены серьезным культурным содержанием²¹. Франция, например, является классическим случаемгосударственно-фреймированной национальности. В то же время культура считается конститутивным элементом французской национальности²². Здесь нет противоречия. Культура, понимаемая как конститутивный элемент национальности, является полностью государствен-

²¹ Как говорит Энтони Смит [Smith, 1986, р. 136], хотя, на мой взгляд, и слишком функционалистским языком, «территориальные нации должны быть также культурными общностями. Солидарность гражданства требует общей

„гражданской религии", сформированной из общих мифов, воспоминаний и символов и сообщаемых на стандартном языке через институты образования. Поэтому территориальная нация становится массовым образовательным предприятием. [Его] целью является культурная однородность. Мужчины и женщины должны социализироваться так, чтобы обрести единообразный и общий образ жизни и систему верований, которая... отличает их от чужих».

²² Сейчас я уверен, что ошибался, когда утверждал в более ранней работе, что «политическое единство понимается как конститутивное, культурное единство — как выражающее национальность» [Brubaker, 1992, р. 10].

263

Роджерс Брубейкер. Этничность без групп

но-фреймированной и в Новое время воспроизводится и развивается благодаря государству; она не мыслится как предшествующая территориальному и институциональному фрейму государства и независимая от него.

Контргосударственные национализмы, с другой стороны, не обязательно являются специфически этническими; национальность, представляемая отличной от существующего государства или противоположной ему, необязательно понимается в этнических или даже, шире, в этнокультурных терминах. Совершенно независимо от рассмотренного выше различия между узкими этническими и широкими этнокультурными пониманиями национальности контргосударственные определения нации могут основываться на территории, на исторических привилегиях провинций или на наличии отдельной политической истории раннего вхождения в более крупное государство. Ранний антигабсбургский венгерский национализм, например, формулировался в идиоме исторических конституционных привилегий до конца XVIII века, когда стало придаваться все большее значение защите и развитию венгерского языка. Захватывающим современным примером является североитальянский региональный национализм, в котором «Падания» (название подразумевает долину реки По) осмысливается не просто как «регион», но как североитальянская «нация», имеющая право на национальное самоопределение.

Кроме того, даже когда некая конкретная нация определяется в культурных или этнических терминах, контргосударственные национализмы могут привходить в «гражданские» качества. Наиболее очевидно это в случаях Каталонии, Шотландии или Квебека — институционально определенных областей, в которых возможна существенная степень самоуправления [Keating, 1996]. Но даже контргосударственные националистические движения, не имеющие формально гарантированной сферы институциональной автономии в рамках большего государства, могут создавать условия для

264