Ретроспективная оценка

Остановившись в задумчивости над свежей, только начинающей зарастать бурьяном могилой советского строительного проектирования, удержим рвущуюся с языка справедливую критику и попробуем взглянуть на дело шире, как говорится, "по большому счету".

Каждому здоровому, ведущему полноценную жизнь человеку необходимо множество самых разных вещей - как материальных, так и духовных; но умирающий нуждается только в одной койке.

Точно так же любое здоровое, развивающееся, полнокровное общество, объединенное дееспособной государственной системой, растекается в тысячи необходимых профессий - от научной лаборатории до канализационной службы, от металлургического комбината до скотного двора, от уголовного розыска до балета, - и хотя общественное мнение взирает на эти вещи с очень разной степенью уважения, однако не сомневается в их принципиальной необходимости. Ибо каждая профессия удовлетворяет какую-нибудь из общественных потребностей, и если бы соответствующие специалисты вдруг все куда-то исчезли, нормальная жизнь государства была бы нарушена (как то и случается во время войн, гражданских смут и стихийных бедствий).

В полном спектре бесчисленных земных профессий одно из ключевых мест по праву принадлежит строительству. Оно, словно передовой отряд, закладывает материальную основу всех прочих сторон человеческой жизни, возводя жилье для обустройства быта, цеха - для производства, дороги - для транспорта, стадионы - для спортсменов, и т.п. Тем более это так в холодной России, где невозможно ограничиться навесом из пальмовых листьев. Строители создают те материальные формы, которые наполняют содержанием представители других профессий, каждый по своему роду. Размах строительства сам по себе еще не доказывает высокой развитости общества, однако без мощной строительной индустрии никакое развитое общество невозможно.

В строительстве, как и во всякой отрасли, есть воля, разум и руки (по Сведенборгу, "цель - причина - действие"). При отсутствии любого из этих трех составляющих дело не стронется с места. Волей всегда служат управляющие структуры, разумом - инженерный труд, руками - вся совокупность рабочих профессий. Поэтому проектное дело, служа разумом строительного комплекса, не может быть выброшено из него за ненадобностью, несмотря на все свои недостатки, включая нашествие бездарей или излишек "гнилых интеллигентов" (ненужное вычеркнуть).

Эту простую истину отлично понимали даже советские вожди, питавшие к работникам умственного труда патологическую неприязнь. Деревенский мужик мог собственным топором и смекалкой справить избу, пролетарий - выложить кирпичную стенку; но для задач более серьезных необходимо требовался инженер, хотя бы он был "недобитым буржуем". И потому, чтобы не отстать от соседних держав и не проиграть соревнование с ними, следовало, как это ни противно, воспитать и поддерживать собственную техническую элиту, от качества которой напрямую зависело будущее страны. Причем в раскладе других специальностей необходимый процент строителей оказался выше, чем в благополучных западных странах, где многие семьи столетиями, из поколения в поколение жили в средневековых каменных домах и были вполне ими довольны. Даже во Львове я видел целую площадь, застроенную обитаемыми трехэтажными домами XVI века.

Но большевики получили в наследство от прежнего режима страну деревянных изб с редкими вкраплениями каменных построек по городским центрам, причем значительная их часть была разрушена Гражданской войной, а едва жизнь стала налаживаться - пришли немцы и развалили все еще раз. И жилой, и производственный фонды приходилось создавать с нуля, почти на голом месте, и следует признать, что - хорошо ли, плохо ли, - но они действительно были созданы.

Советские газеты любили цитировать удивленные реплики иностранцев, которым наша страна казалась одной гигантской стройкой. В этом не было преувеличения: из любой точки любого города можно было заметить несколько башенных кранов, поднимавшихся над крышами, а задворки большинства деревень были разрыты на предмет возведения очередного коровника. Конечно, следует делать скидку на долгострой (когда вместо того, чтобы завершать объекты по очереди, с ними, спустя рукава, копались одновременно), на громоздкую устаревшую технику (на Западе давно обходились скромными колесными кранами), и т.п. Однако принципиальный факт остается: строили действительно много, все виды сооружений и по всей территории страны.

Если же мы привыкли презирать и бранить почти все постройки советского времени за их нереспектабельный внешний вид и убожество планировки, то, во-первых, нельзя забывать, что в них благополучно провело жизнь уже не одно поколение (реальной альтернативой чему могла быть только изба с колодцем и выгребной ямой на дворе), а во-вторых, надо уметь отделять желаемое от действительного. Многие из нас, конечно, с удовольствием разместились бы в персональных дворцах; но существуют реальные исторические условия, ограничивающие нашу прожорливость. Россия всегда была очень бедной страной с очень невежественным населением, и когда ей потребовалось в считаные годы совершить то, чем другие страны, богатые и благополучные, неторопливо занимались столетиями, можно лишь удивляться, что эта неподъемная задача все-таки была выполнена (хотя и хуже, чем мы бы хотели).

Всякое строительство есть в первую очередь вопрос капиталовложений, притом очень больших и очень медленно окупаемых. В поисках денег советское правительство обирало собственный народ, занижало зарплаты, широко использовало рабский труд заключенных, продавало реквизированные буржуйские драгоценности и потом нефть за рубеж. Но всех этих средств едва хватало на тысячи одновременных строек, которые вследствие этого выполнялись поточным способом, по трафарету, лишь бы скорее возвести под крышу да пустить в дело. Не было ни времени, ни возможности возиться с каждым сараем, украшая его колоннами и капителями, а люди были согласны переезжать в совсем маленькие квартирки, лишь бы подальше от пьяных соседей и кухонных свар. И когда двести задыхавшихся в коммуналках семей с ликованием вселялись в тот новый дом, которого по уму хватило бы лишь для пятидесяти, мы, давно привыкшие считать отдельную квартиру чем-то естественным, не вправе бранить тогдашних проектировщиков за излишнюю тесноту комнат и совмещенные санузлы.

С другой стороны, удручающе низкая квалификация всех участников строительного процесса (организаторов, инженеров, рабочих) не в меньшей степени толкала его в сторону тотального упрощения. Чем сложнее замышлялась конструкция, тем выше была вероятность, что ее неправильно рассчитают или неправильно возведут, и она обрушится, вызвав человеческие жертвы и приведя в негодность постройку в целом. Напротив, обучившись выполнять какую-то монтажную операцию, рабочие, словно дрессированные обезьяны, повторяли ее тысячи раз, и обрушений не было.

Конечно, даже в таких объективно трудных условиях советские руководители могли бы вести дела гораздо эффективнее и уж по крайней мере не ставить проектировщикам палки в колеса. Но они не могли их не ставить, поскольку в большинстве своем были обыкновенными люмпенами, волей случая или собственной подлостью протискивались на высокие посты и вовсе не понимали специфики тех профессий, которыми они думали управлять. Воспитанные в народной толще и зачастую не имея даже среднего образования, они понимали всякую работу чисто механическим образом (т.е. как рытье канавы или - в лучшем случае - обтачивание шестеренки) и приходили в бешенство, когда глубоко презираемый ими инженер в очках начинал противоречить, да еще силился предъявить какие-то цифры. В глазах этих начальников все специалисты, работавшие за письменными столами, были лентяями и саботажниками, которые понапрасну тянули волынку и злонамеренно выдумывали трудности там, где их вовсе не было. И они мстили этим "волынщикам" партийными разносами, сокращением окладов и всевозможными унижениями.

Разумный человек понимает, что даже овощи на грядках требуют заботливого ухода - полива, подкормки, прополки, - и если пустить дело на самотек, огород в две-три недели покроется густым и бесполезным бурьяном. Именно это естественным образом произошло в советском проектировании. Те, кто должен был рационально организовать работу, в ней совершенно не разбирались и потому охотно слушали всевозможных паразитов и бездарей, мнения которых были удобопонятны, в то время как талантливый инженер городил что-то заумное и, конечно, был неправ. Невежда, поставленный во главе, неминуемо приближал к себе таких же невежд, и они вместе проводили "искусственный отбор", выдавливая из проектных организаций знающих, дельных людей.

На исходе Перестройки этот процесс уже почти дошел до своего логического завершения. Толковые инженеры были унижены, бездари и невежды торжествовали. Но отсюда вовсе не вытекала необходимость разогнать их всех без разбору и навесить на двери институтов амбарные замки. Если вследствие небрежности мой огород зарос бурьяном, я должен не перепахивать его трактором вместе с сорняками и остатками овощей, а аккуратно прополоть, спасая то, что еще можно спасти, и повторно засеять оголившиеся места.

Тем более, что - как это ни парадоксально звучит - в Советском Союзе со временем накопилось немало инженеров, по крайней мере не уступавших благополучным западным собратьям. Это были специалисты особой, чисто российской селекции, незаменимые в суровых отечественных условиях. Они не требовали золотых гор, но довольствовались мизерными окладами и даже, страдая извечным российским идеализмом, согласились бы сами доплачивать, только бы им не мешали заниматься полезным делом. Не имея ни толковых справочников, ни счетной техники, ни даже нормальных карандашей, превозмогая тупость исполнителей и недоброжелательство начальников, они ухитрялись создавать оригинальные конструкции и охотно брали на себя ответственность за нарушения параграфов какого-нибудь устарелого СНиПа. Не ведая чистоплюйства западных "белых воротничков", они лазили в сапогах по стройкам, матерно вразумляли прорабов и рабочих и, получив под конец грошовую премию, чувствовали всем сердцем, что живут на свете не зря.

Новым, уже несоциалистическим начальникам для спасения ситуации следовало лишь отыскать этих специалистов в общем застойном болоте проектных организаций и, поместив на соответствующие посты, позволить набирать сотрудников по своему усмотрению. Вместо этого их на общем основании вытеснили подметать улицы и торговать в ларьках.

Ибо новоявленные "хозяева страны", раздуваясь от спеси пропорционально толщине своих кошельков, сделали свою ставку на Запад, опрометчиво полагая, что там их ждут с распростертыми объятиями. Экономика России в их глазах выглядела грязным амбаром, из которого, тем не менее, можно было еще что-то выгрести; ремонтировать же самый амбар они вовсе не собирались. Поэтому они умеренно оплачивали тех, кто помогал им опорожнять углы, и не замечали людей, которые могли и хотели починить расшатавшееся здание и сделать его вновь пригодным для жизни.

3