Чертежные материалы

Все строительные чертежи выполнялись на ватмане - больших, с развернутую газету, листах плотной, толстой белой бумаги. Это был основной формат (размер) чертежа, имевший официальное наименование А1; на таких листах показывались планировки этажей, общие схемы здания и т.п. Отдельные конструкции и схемы поменьше изображались на половинках ватмана (А2), четвертушках (А3) и даже осьмушках (А4); последние в точности равнялись обыкновенной машинописной странице. При необходимости несколько больших листов склеивали в единую длинную полосу, что особенно часто требовалось в проектировании дорог, каналов и т.п.

Кроме ватмана, инженеры часто использовали миллиметровку и карандашную кальку. Обе они поставлялись в рулонах, ширина коих равнялась ширине листа ватмана А1. Миллиметровка была обыкновенной, не слишком толстой бумагой, мелко расчерченной вдоль и поперек с одной стороны; самые тонкие линии шли через 1 мм, более толстые - через 5 мм, 1, 5 и 10 см. Цвет этих линий был успокаивающий - желто-бежевый, голубой или светло-зеленый. Миллиметровка позволяла инженерам вычерчивать проработки (эскизы) конструкций в масштабе, подобно тому как линованная тетрадка помогает школьнику писать красиво.

Самым неприятным свойством миллиметровки было вечное стремление свернуться обратно в трубочку; поэтому во время работы ее прикалывали кнопками или укладывали по углам что-нибудь тяжелое. Можно было отучить ее от этой гнусной привычки, с силой протягивая внешней стороной вдоль кромки стола, как это иногда делают со свежими фотоснимками; но тогда лист оставался мятым. Иногда миллиметровые линии были отпечатаны настолько жирно, что приходилось работать на оборотной стороне, куда они все равно просвечивали. В целом миллиметровка использовалась только для эскизов и за стены проектного института выходила редко.

Если же на новый чертеж требовалось что-нибудь скопировать со старого, обыкновенно применяли карандашную кальку. Эта белая или синеватая полупрозрачная бумага имела очень много минусов. Оставленная без присмотра, она так же скручивалась, но сверх того постоянно рвалась по краям и на сгибах, а ее шершавая поверхность стачивала карандашный грифель, словно наждак. Если кто-нибудь нечаянно задевал свой рисунок локтем, он смазывался и большей частью оставался на локте. Все же встречались чудаки, обожавшие делать эскизы и даже целые чертежи на кальке, хотя их вид всегда отличался неряшливостью. Гораздо чаще, скопировав какой-либо фрагмент на кальку, инженер вырезал его и аккуратно, стараясь не смазать, приклеивал на ватман.

Накануне Перестройки из братских социалистических стран стали поступать рулоны чертежной синтетической пленки. Схожая по виду с упомянутой калькой, она была много прочнее и респектабельнее, но карандашные рисунки смазывались так же сильно, и я избегал ею пользоваться. Некоторые инженеры возомнили, что работать на ней престижно, и отчаянно собачились между собой за каждый дефицитный кусок.

С трудом отбив один такой огрызок, я принес его домой и застелил письменный стол вместо привычной цветной бумаги. Приобретение оказалось на редкость удачным: пленка блестела, не рвалась, а ее слегка матовая поверхность хорошо скрывала царапанную полировку стола. Если она пачкалась, я просто протирал ее влажной тряпкой. Эта пленка без смены прослужила около десяти лет и оставалась бы дольше, но тут явился компьютер, и я перестал застилать свой стол вообще.

По ватману, миллиметровке и кальке чертили обыкновенными карандашами черного цвета. В зависимости от требуемой толщины линии применялись разные марки карандашей, означенные на их боковых гранях. Мягкие грифели марок 2М и М использовали для жирных, толстых линий. Карандашами средней твердости (ТМ) вписывались цифры и буквы. Тонкие линии осей и выносок врезались глубоко в ватман твердыми грифелями Т и 2Т, так что их потом трудно было стереть.

Всякий карандаш надо было уметь правильно заточить. Обыкновенно грифель торчал из древесины почти на сантиметр; острый кончик его непрестанно подтачивался о наждачную бумагу. Многие брали жестяную банку из-под растворимого кофе, на половину ее круглой крышки наклеивали наждак (шкурку), а другую половину, надрезав, отгибали внутрь; когда они точили карандаш, грифельный порошок сыпался в банку и никого не пачкал.

Мало-помалу деревянные карандаши уступили место цанговым, или вставкам, в которые вставлялись отдельно купленные грифели, что облегчало их заточку. И лишь на исходе Перестройки появились импортные карандаши с тончайшим грифелем, совсем не требующим заточки.

Советские карандаши пользовались общим презрением, потому что их грифели безбожно пачкались и крошились. Инженеры по возможности доставали чешский Кохинор. Любовь к Кохинору была так сильна, что этим именем даже назвали популярный в те годы самодеятельный коллектив инженеров-строителей, выступавший с легкой сатирой на производственные темы. Эти карандаши были гораздо качественнее советских, а выполненные ими рисунки не смазывались. Поставлялись они в специальных узких коробочках по 12 штук, снаружи были благородного желто-оранжевого цвета и с золочеными торцами.

Не меньше ценились кохиноровские ластики, потому что они, в отличие от наших, были мягкими и стирали рисунок, а не размазывали его по ватману. Кроме того, каждый инженер имел протирку - тончайшую стальную пластинку с прорезями различной формы, позволявшую стирать ластиком какую-нибудь мелкую деталь, не затрагивая соседние.

Угольники и линейки ценились прозрачные, не загораживающие собой чертежа.

Многие фрагменты листа - спецификации, штампы, примечания и т.п. - выполнялись на отдельных бумажках и потом наклеивались на ватман. Так же поступали в том случае, если время поджимало, и над одним чертежом корпели несколько человек сразу. Обыкновенный канцелярский силикатный клей не годился, поскольку оставлял на ватмане желтые пятна и, сверх того, портил множительную технику. Если в диспетчерской обнаруживали следы этого клея, чертеж с великим скандалом возвращали назад.

Взамен проектные организации закупали резиновый клей в больших жестяных бидонах. Каждый месяц представители всех отделов и групп тащились в АХО со стеклянными поллитровыми банками из-под болгарских консервов и отливали себе из бидона вязкой бурой жидкости с пронзительно-резиновым запахом. Пользоваться ею умел не всякий. Оборотная сторона приклеиваемой бумажки равномерно смазывалась деревянной палочкой, и затем ее аккуратно разглаживали линейкой по ватману, стараясь избежать пузырей и подтеков. Если же выходил подтек, его терли пальцем, скатывая в черную соплю, от которой никаких следов не оставалось. Резиновый клей прочно держался несколько лет. Затем бумажки сыпались с ватмана, словно осенние листья, но к этому времени старый пыльный чертеж никого уже не интересовал.