После революции

Революция, объявив мир хижинам и войну дворцам, во множестве разрушила то и другое, но в течение десяти лет (до конца НЭПа) практически никакого нового строительства, за вычетом все тех же деревянных изб, не велось.

П ервое советское строительство индустриальной эпохи стартовало с предреволюционных позиций, причем инженеры уцелели прежние, а архитекторы народились новые. В самом деле, инженерная наука слишком сложна и ответственна, чтобы за нее отважился взяться полуграмотный пролетарий. С другой стороны, архитектурные фантазии (коль скоро ответственность за их воплощение лежала на инженере) оказались по плечу многим начинающим демагогам, которые под знаменем "новой рабоче-крестьянской архитектуры" принялись городить претенциозную чушь. Инженеры не знали, как при существующих технических возможностях воплотить эти безумные замыслы в жизнь, и потому подавляющее их большинство так и осталось на бумаге. Архитекторы бесились, что им не дают прославиться, считали инженеров дураками и сильно подозревали в буржуазном саботаже. Те скрепя сердце терпели иго неграмотных выскочек, но поделать ничего не могли, ибо страной в целом руководили такие же выскочки, и жаловаться было некуда. С этих пор возникла и глубоко укоренилась взаимная ненависть советских архитекторов и инженеров, словно двух противоборствующих наций, из которых одна, как рабочая лошадь, вынуждена вечно возить на себе другую, претенциозную, наглую и крикливую.

Оставив избы и сараи в удел народному творчеству, советское государство всерьез озаботилось двумя остальными направлениями. Первое получило название гражданского; сюда относилось (1) все каменное городское жилье, (2) корпуса административно-управленческого типа и (3) объекты культуры и спорта - всевозможные театры, клубы и стадионы. Второе именовалось промышленным и ведало заводами, дорогами, коммуникациями и военными объектами.

Со временем пути промышленного и гражданского строительства, как отдельных ветвей единого дерева, расходились все дальше, пока не стали фактически самостоятельными отраслями, и даже подчинялись разным министерствам. Каждое имело собственную бюрократию, свои писаные и неписаные законы, различные организационные принципы проектирования и производства работ, а сотрудники, раз попав на ту или другую стезю, обыкновенно оставались там на всю жизнь. Редкий смельчак отваживался пересечь границу; это был поступок, примерно соответствующий бегству князя Курбского в Литву.

Что касается промышленного строительства, здесь, как и до революции, вся власть принадлежала инженерам. Проблема заключалась в их традиционно малом количестве и посредственном качестве, ибо лучшие (и, следовательно, наиболее богатые) давно эмигрировали. Между тем гигантские масштабы индустриализации отчаянно требовали квалифицированных кадров. Проблема решалась двояко. Во-первых, для проектирования наиболее сложных объектов - таких, как Днепрогэс, Магнитка, ЗИЛ или первые очереди среднеазиатских каналов - нанимались иностранные инженеры. Советские люди на этих стройках были простыми исполнителями. Во-вторых, всякий инженер старой закалки принуждался натаскивать целую группу мало-мальски толковых пролетариев, которые помогали ему, словно ученики какого-нибудь Рафаэля, а после его неминуемого ареста полностью брали дело в свои руки.

Строили быстро, не умением, а числом, исправляя ошибки расстрелами и возмещая недостаток рабочих рук трудом заключенных, которых нередко лишь для того и арестовывали. Строительной техники почти никакой не было, за исключением громоздких и малоэффективных кранов (дерриков), купленных за рубежом. Котлованы рыли лопатами, грунт вывозили на тачках по скользкой наклонной доске, кирпич таскали вверх по лесам на собственных спинах, бетон месили босыми ногами. Проекты как таковые встречались нечасто: решения принимались "по месту" (на глазок), а правильность гарантировалась жизнью принявшего их начальника.

Из материалов ведущую роль впервые начал играть бетон, низкого качества и армированный плохой сталью. Он применялся главным образом в фундаментах, заменив допотопную бутовую кладку, а также в гидротехнических и подземных сооружениях. Стены цехов выкладывались кирпичные, в перекрытиях наряду со стальными фермами сплошь и рядом ставили деревянные (дубовые), словно в екатерининских дворцах. Вообще дерево использовалось где только возможно, а временные сооружения выполнялись исключительно из него. Дефицитной стали едва хватало на станки.

Инженеры ломали голову над изобретением новых материалов, общедоступных и дешевых. Больше всего мудрили с бетоном. В него подмешивали битый кирпич (кирпичебетон), шлак угольных электростанций (шлакобетон), сыпали печную золу в пазухи стен для утепления и т.п. Почти все эти новшества оказались мертворожденными и со временем были забыты.