Построение

Как отмечает Д.Уваров, роль рыцарей и копейщиков из главной превратилась во вспомогательную: теперь они служили опорой боевого порядка и развивали успех, достигнутый лучниками. Этим объясняется, почему английские рыцари спешивались: во время вражеской атаки они должны были статично ждать, вовлекаясь в рукопашную, только если противник оказывался в состоянии преодолеть обстрел лучников и ворваться непосредственно в расположение англичан. Однако, успех боевого применения стрелков заключался именно в сочетании с латниками. По отдельности они значили немногое, вместе – были грозой врагов.

Это не означает, что англичане не умели сражаться верхом – примером тому служат стычки во время различных шевоше, и после победы бегущих преследовали тоже на лошадях. Но, несмотря на все тактические преимущества применения в бою конницы, способной «внушать страх, панику и бегство» пехоте, всадники редко использовались в битвах. (Одно из исключений – поражение при Боже, 1421 г., где латники Кларенса атаковали франко-шотландцев в конном строю, но были разбиты.) Некоторый подъем, впрочем, кавалерия пережила в XV столетии, когда изобретение опорного крюка для копья на нагруднике позволило держать оружие крепче и наносить им более сильные удары. Вдобавок утяжеление доспеха позволяло значительно снизить опасность лучников для латников.

Отметим, что английские армии во Франции почти полностью состояли из конницы – и лучники, и латники имели лошадей (пусть даже только для передвижения), почему и стала возможной тактика шевоше. Мобильность англичан несколько снизилась лишь в XV веке, когда появляются и пешие лучники (ранее входившие почти всегда только в состав ополчений), и пешие латники (!).

Жан Фруассар упоминал, что в экспедиции против шотландцев 1327 г., столкнувшись с неприятелем, англичанам «приказали спешиться и снять шпоры, и выстроиться тремя баталиями». Спешились и при Биронфосе и «поместили всех своих лошадей и обоз в лесок за ними и укрепили его». При Нахере (1367 г.), пишет очевидец, «англичане и гасконцы спешились, и каждый стал в боевом порядке под своим знаменем и штандартом, готовый к бою». Относительно битвы при Креси, Виллани говорит, что все латники принца Уэльского были на конях. Фруассар – что все они были пешими, но упоминает о конных латниках, стоящих в стороне от баталии принца, предназначенных для атаки генуэзцев. Латники настолько привыкли спешиваться, что даже при Люссаке (1370 г.) Чандос атаковал французов в пешем строю, не имея с собой лучников. При Ариньесе (1367 г.) сэр Уильям Фельтон пошел в бой верхом, но пока он сражался с испанской конницей, его отряд спешился и оставался на холме. «Испанцы преследовали его со всех сторон, и метали в него копья и дротики. Они убили под ним коня, но сэр Уильям Фельтон отчаянно оборонялся пешим, как человек с львиным сердцем … (но) в конце концов, был убит».

Сойдя с коней, англичане стояли в очень тесном строю, плотнее, чем у французов. Фруассар говорит, что при Ножан-сюр-Сен (1359 г.) «они держались столь близко друг от друга, что их не могли разбить». И в Бою Тридцати (1351 г.) англо-бретонцы сражались плечом к плечу, так что французы не могли разъединить их. Что до глубины построения, то при Азенкуре она составляла четыре шеренги, но, вероятно, при наличии большего числа людей, строй был глубже. Полагают, что при Креси лучники были построены в два, местами в три-четыре ряда, латники – в четыре, местами в два ряда (хотя существует точка зрения, что и в шесть рядов). Поскольку лучники стояли на склоне холма, задний ряд мог стрелять поверх голов переднего, по крайней мере, при стрельбе навесом.

Как уже говорилось, на флангах строя английских латников становились отряды лучников. По мере освоения новой тактики в английской армии непрерывно увеличивалось соотношение лучников к латникам.

Обычно солдат ставили перед лесом (как при Морле, 1342 г.) либо за живыми изгородями или между ними, чтобы коннице сложнее было зайти с флангов или тыла. При Пуатье англичане стояли за изгородью, среди зарослей, виноградников и кустов колючего кустарника, окружавших их. Левый фланг англичан опирался на болото, а на правом они расставили свои повозки для обороны. При Креси тоже использовали разновидность вагенбурга, но похоже, что лишь для обороны самого обоза (Нормандская хроника: «вышли из-за своей повозки»).

Важной особенностью новой английской тактики стало и широкое использование полевых инженерных заграждений: канав, волчьих ям. Они замедляли вражескую атаку, увеличивали время обстрела и, в то же время, повышали устойчивость обороны, если противнику удавалось приблизиться вплотную. (Лишний раз доказывает то, что англичане не были уверены в том, что противника удастся удержать одной только «огневой мощью».) Иногда впереди строя вырывали небольшие ямы (или ров) и замаскировывали их травой (Морле, Ардр, Форминьи), вероятно, переняв этот опыт у тех же шотландцев. «Поделали ям [вариант перевода: «волчьих ям», foveas] и рвов вокруг себя» (Генри Найтон о Морле). Судя по тому, что К. ДеВрайс доказал, что лучники при Морле отнюдь не играли решающей роли (и, возможно, даже за луки не брались), эти препятствия оказались спасением для маленькой английской армии. Тот же Найтон называет английскую позицию «узкой пещерой» - с флангов и впереди пехоты ямы и рвы, позади лес.

Согласно ле Бейкеру, даже при Креси англичане «выкопали множество углублений в земле рядом с их передней линией, каждое один фут [30,48 см] глубиной и один фут шириной, так что если бы французская конница приблизилась, их лошади оступились бы в ямах». Однако, Г. де Вальи в своей монографии указывает, что в ходе аэрофотосъемки не было обнаружено следов подобной меры предосторожности. При Пуатье лучники сооружали «рвы и изгороди кругом себя» (Фруассар).

Такой же мерой предосторожности там, где не было кустов и рва, являлись колья, которые лучники забивали (свинцовыми кувалдами) в землю перед собой. Впервые они появились в кампании 1415 года. Как уже отмечалось, возможно, что прообразом подобных заграждений (по выражению М. Беннетта, «мобильной версии лесов и изгородей») стали колья турецкой пехоты при Никополе. Это доказывает, что англичане считали угрозу кавалерии достойной еще одной оборонительной меры. Иногда полагают, что колья изобрел герцог Йорк, опираясь на опыт Никополя (впрочем, известно лишь то, что именно Йорк велел их делать). «Каждый лучник поместил перед собой кол, заостренный на обоих концах» (Ангерран де Монстреле) «для защиты» (Тит Ливий), и Сен-Реми добавляет, что «земля была столь мягкой, что сказанные колья упали». Английский источник указывает, что еще 17 октября 1415 г., при известии об ожидаемой атаке конницы, король велел, чтобы отныне каждый лучник (армия тогда стояла в лесах близ Альбре, так что проблем с материалом не возникло) обеспечил себя колом:

На основании сведений, полученных от пленных, по армии разнесся слух о том, что вражеские военачальники назначили особые отряды рыцарей, численность в несколько сотен и сидящие на бронированных конях, прорвать строй и сломить сопротивление наших лучников, когда сойдутся с нами в бою. Посему король повелел, чтобы каждый лучник по всей армии приготовил для себя кол или древко, будь то квадратное или круглое, но длиной шесть футов, достаточной толщины и заостренное на обоих концах. И он приказал, чтобы, когда бы французы ни приблизились с тем, чтобы вступить в бой и прорвать их ряды такими отрядами всадников, все лучники должны выставить свои колья впереди себя в линию, а часть – позади себя и между позициями первого ряда, одним (концом) воткнуть в землю в своем направлении, другим концом направить на врага на уровне пояса. Так что конница, когда, атакуя, подойдет близко к кольям, либо отступит в великом страхе, либо всадники и кони, позабыв о своей безопасности, подвергнутся риску налететь на колья.

(«Деяния Генриха V»)

При Азенкуре колья, вероятно, разместили только на флангах, где были лучники (хотя см. ниже). Немногие прорвавшиеся сквозь ливень стрел всадники повисли на «частоколах из кольев» (Жан де Ворен). Обычно лошадь отказывается брать подобное препятствие, но известно, что тогда не менее трех коней погибли таким образом. О густоте построения ничего не известно. Хотя каждый лучник вбил вперед собой кол, сомнительно, впрочем, чтобы они составили настоящую изгородь. Жан Лефевр и Ворен оба описывают лучников, выходящих из-за кольев, причем Лефевр упоминает некоторых французов, проскакавших между кольями. Приведенная выше цитата из «Деяний» только запутывает дело. Похоже, что, либо колья расставили с определенными интервалами, достаточными, чтобы пройти человеку, либо в «ограде» оставили промежутки.

Бургундцы и французы со временем тоже переняли обычай использования кольев. Перед битвой при Краване (1423 г.) решили, что каждый лучник должен обеспечить себя деревянным колом, заостренным на обоих концах, чтобы вбить в землю перед собой. Их забивали перед строем при Вернейле (1424 г.), у Божанси (1428 г.), при Патэ и Мон-Эпилуа (1429 г.), Клермон-ан-Бовуази (1430 г.), Форминьи (1450 г.).

Кол деревянный, заостренный на обоих концах, длина его – примерно 6 футов (около 183 см), но в ордонансе графа Шрусбери указано капитанам велеть йоменам делать колья длиной 11 футов (335,3 см)! Правда, исходя из слов Тита Ливия, что при Азенкуре лучники дрались «заостренными кольями», версия о 6-футовом предмете кажется более заманчивой. Согласно одному источнику, в 1415 г. колья делали из древок луков, предварительно заострив с обоих концов.

Из вышеизложенного видны и недостатки английской комбинированной тактики, прежде всего, ее статичность. Это была тактика, рассчитанная на неподвижную оборону, причем на подготовленную оборону (учтем и то, что французы практически всегда превосходили численно англичан). Она была успешна, когда англичане имели время построиться надлежащим образом, желательно на возвышенности с флангами, прикрытыми естественными препятствиями. Если англичане успевали еще и выставить колья и прокопать канаву перед своим расположением, лобовая атака конницы на их расположение превращалась в самоубийство, да и шансы на успех атаки в пешем строю были очень невелики. Но для импровизированных встречных боев в ходе маневренной войны такая тактика была непригодна. Так, например, при Патэ французская конница авангарда обнаружила англичан и тут же «сломя голову» атаковала до того, как лучники Тэлбота вбили колья, обошла с обоих флангов, застав противника врасплох, окружив и уничтожив весь отряд. Тэлбот был тяжело ранен и оказался в плену. Затем такая же внезапная и неожиданная атака захлестнула солдат Фастольфа. Его силы, имея, вероятно, незначительное количество лучников, тоже были опрокинуты напором конницы и побежали. В итоге англичане потеряли до 2000 человек (согласно Монстреле, 1800 убитыми и 100-120 пленными, включая трех лордов), французские же потери – два-три погибших! Сознавая недостатки своей тактики, в сражениях XV в. англичане проявляют большую активность, Краван и Вернейль с их стороны были начаты наступлением, принесшим в конечном счете Солсбери и Бедфорду победу, но поражение Тэлботу при Кастийоне, в последней битве Столетней войны.