88

Понятие чести и достоинства, оскорбления и ненормативности в текстах права и средств массовой информации Москва Издательство "ПРАВА ЧЕЛОВЕКА" 1997

Предисловие

Исследование, результаты которого вы держите в руках, предназначено одновременно и очень широкому, и довольно узкому кругу читателей. Широкому, потому что в него входят и журналисты, и судьи, и адвокаты, и прокуроры, преподаватели и студенты, редакторы и исследователи. Узкому, потому что пригодиться оно может только тем из них, кто на собственном печальном опыте или - что в России случается гораздо реже - на опыте чужом убедился, насколько зыбки в сфере права понятия, которыми в повседневной жизни мы пользуемся как не вызывающей сомнений данностью.

Учитывая сложившуюся конъюнктуру по делам об унижении чести и достоинства, оскорблениях и клевете, возмещении морального вреда и нанесении ущерба репутации, где ответчиками выступают средства массовой информации, можно сказать, что потребность в таком исследовании назрела. Количество этих дел растет как на дрожжах. Если в 1995 году они составляли всего 15% от числа фиксируемых нами конфликтов, где одним из участников выступают СМИ, то в 1996-м их число выросло до 35%. За 1995 год общее число исков этого рода превысило, по данным Минюста, цифры 1994-го в два в лишним раза и составило более 3 тысяч дел. Данные 1996 года - более 3,5 тысячи дел. А если сравнить цифры нашего мониторинга за первые полугодия 1996 и 1997 годов, то картина получится весьма тревожная: нарушения прав СМИ - 104 в 1996 году и 201 в 1997 году; нарушения, инкриминируемые СМИ (те самые), - 45 и 116 соответственно.

Не вдаваясь в оценку причин такого роста, отметим лишь саму динамику. Число конфликтов растет, как говорится, не по дням, а по часам.

И буквально в каждом вопрос о содержании понятий, перешедших из обыденного языка в язык юридических документов, является едва ли не определяющим. Впрочем, следует оговориться: должен был бы являться определяющим, ибо о сути спора невозможно судить, если стороны вкладывают разный смысл в используемую терминологию.

То, что язык закона в статьях Гражданского и Уголовного кодексов, посвященных этому виду правонарушений, несовершенен, замечено не нами первыми. Не случайно Верховный Суд России дважды возвращался к этим вопросам и в своих постановлениях < 11 от 18.02.92 г. и < 10 от 20.12.94 г. пытался преодолеть все более и более отчетливо видимые противоречия в судебной практике по их применению.

(Текст этих разъяснений вы найдете в Приложении № 1)

Однако положения это не выправило, и ситуация по-прежнему такова, что правосудие по вышеупомянутым вопросам зиждется на весьма шаткой, разными, в том числе политическими и социальными, ветрами колеблемой основе.

Может показаться, что, ставя вопрос таким образом, мы заботимся в первую очередь о юристах и их правовом инструментарии. Но это не так. Мы в не меньшей степени думаем при этом и о журналистах, ибо слово, текст и контекст, в которых это слово существует, являются главным предметом возникающих конфликтов, и ясность представления о рамках и границах, в которых оно может и должно существовать, служит одной из основ журналистской отехники безопасностип.

Мы полностью разделяем гражданский пафос обращающихся к нам за защитой коллег, которых осудят за правдуп, но одновременно считаем, что правда эта может и должна быть высказана в форме такой степени корректности, которая исключала бы или по крайней мере делала весьма сомнительной возможность обращения героев публикаций в суд. Разумеется, мы не обольщаемся: пока есть власть и есть пресса, конфликты между ними неизбежны в силу уже одного того, что миссии, возлагаемые на них обществом, конфликтны по определению. В не меньшей степени чреваты конфликтами и две тенденции: охранения частной жизни гражданина и осуществления права всех граждан на общественно значимую информацию.

Мы все заинтересованы, чтобы в этом не только потенциально, а реально существующем бурном море конфликтов суд, призванный эти конфликты разрешать, стоял на прочных якорях очевидных и недвусмысленных правовых норм. Имея перед собой эту цель, мы пригласили к сотрудничеству профессора Леонтьева сотоварищи, результатом чего и стала настоящая брошюра.

Оговорюсь сразу: мы не ставили перед учеными-лингвистами задачу, посильную только высококвалифицированным законодателям, - дать окончательные и отточенные формулировки, равно как не пытались использовать их знания для расшатывания основ правосознания. Мы просили их через сравнение употребляемых в правоприменительной практике и в юридических документах терминов и понятий помочь всем потенциальным участникам конфликтов осознать, насколько осторожным надо быть, создавая текст и анализируя его, насколько непросто суду без серьезной экспертизы оперировать простыми и привычными понятиями, которые простыми оказываются лишь на первый взгляд.

Не все наши вопросы получили равноценные ответы, целый ряд научных рассуждений наших уважаемых авторов мы вынуждены были адаптировать (с их, разумеется, помощью), чтобы сделать более общедоступными.

Однако и в адаптированном виде текст представляется нелегким для среднего читателя. Обилие специальных терминов, где чистое перечисление применяемых в анализе научных дисциплин может породить тоску по словарю иностранных слов или специальных терминов.

А так хочется простой и недвусмысленной ясности! Но увы...

Авторы не предлагают нам простых или однозначных решений, которые как верстовые столбы или знаки уличного движения указывали бы, где расположена окончательная и недвусмысленная истина и как до нее добраться. Однако тропочку в эту сторону, как нам кажется, все-таки удалось протоптать и... дорогу осилит идущий.

Во имя облегчения задачи этого "идущего" мы перестроили текст по принципу оот более простого к более сложномуп. Наиболее очевидны выводы исследования, и тот, кто интересуется их формальным итогом - своего рода новым толковым словарем, - получит его в первой главе. Следующие главы, каждая из которых посвящена отдельному аспекту исследования, размещены по мере усложнения и темы, и научного аппарата. Здесь каждый может нырнуть на глубину, доступную его запасу воздуха в легких.

И поэтому, как нам кажется, пользу может извлечь любой читатель из того широкого круга, о котором речь шла в начале предисловия. Более того, мы собираемся сделать это исследование основой для широкого обсуждения как в журналистской, так и в юридической аудитории. И мы, рассылая эту книгу, призываем каждого, кому покажется важным и нужным прочесть ее внимательно, поделиться своими мыслями по поднимаемой ею достаточно непростой проблематике.

Последнее замечание для тех, кто, почувствовав нехватку воздуха, будет торопиться поскорее вынырнуть на поверхность очевидного. Сделайте над собой усилие и - сразу - перейдите к послесловию. Написанное инициатором этого исследования профессором-юристом Александром Рувимовичем Ратиновым, оно накладывает очевидную юридическую сетку координат на карту свободного исследования психо-лингвистов, делая куда более очевидными практические пути применения полученных знаний.

И, надеюсь, вы обретете силы углубиться в текст снова, пройти по нему дальше и глубже.

Вторым этапом работы над этой темой будет многосторонняя конференция юристов по обсуждению возникающих в результате исследования проблем и поиску путей их практического разрешения: от правоприменительной практики до постановки задач по изменению законодательства. Итоги этой конференции будут изданы отдельной брошюрой.

Алексей Симонов,

Президент Фонда защиты гласности