Полипропозитивность как отражение сложной картины мира языковой личности с. Довлатова

Картина мира каждого писателя – часть многомерной, пестрой мозаики картины мира человечества. Языковая личность С. Довлатова, как и любая другая языковая личность, структурно отражается на вербально-грамматическом, когнитивном и прагматическом уровне. Своеобразие вербально-грамматического уровня проявляется в кропотливом отборе языковых средств, создающих полярные миры его героев. Это отражено прежде всего в полисемантичности лексических и синтаксических средств, создающих общий смысловой фон всех высказываний. Когнитивный уровень характеризуется динамичностью изложения (автор репрезентирует себя больше в монологах, диалогах, отводя описаниям самое последнюю место), нетривиальностью комизма. Особенность прагматики заключается в том, что изложение идет зачастую «без маски», от лица Довлатова, но в этой кажущейся простоте скрывается сложность внутреннего мира самого писателя.

Взаимодействие лексической и синтаксической семантики создает иерархическую структуру смыслов в произведениях. Рассмотрим некоторые способы возможного семантического осложнения высказываний, формирующих общее представление языковой картины мира С. Довлатова.

1. Субъектно-предикатная ось предложения в процессе формирования комического эффекта может подвергаться следующим преобразованиям.

а) В процессе синтаксической деривации происходит переосмысление названного семантического субъекта (у меня): он подвергается действию со стороны другого субъекта (твоей), получая квалификацию пациенса (семантического объекта):

– Отчего ты грустный? – Секин коснулся моего рукава.

– У меня, - говорю, – комплекс неполноценности.

– Комплекс неполноценности у всех, – заверил Секин.

– И у тебя?

– И у меня в том числе. У меня комплекс твоей неполноценности.

– Браво! – сказал я [Довлатов 2005: 1, 45].

Как видим, происходит смена вектора за счет грамматически несвойственной сочетаемости выражения комплекс неполноценности (‘болезненное осознание своих недостатков, своей неполноценности’ [МАС: 2, 85]) с местоимением твой. При этом названное местоимение несет двойную семантическую нагрузку – агенса, пациенса.

б) Субъект может уточняется атрибутивным компликатором с гипотетичной вариативностью семантики:

– Вас ожидает дама.

Быстро спросил:

– Не с косой? [Довлатов 2005: 1, 245].

Реалистическая семантика ‘человек’ тяготеет к возможности замены на ‘смерть’.

в) Наблюдаются также случаи «семантической опустошенности» объекта:

– Четыре года тебя не видел, – обрадовался дядя Арменак, – прямо соскучился!

– Одиннадцать лет тебя не видел, – подхватил дядя Ашот, – ужасно соскучился!

– Первый раз тебя вижу, – шагнул ко мне дядя Хорен, – безумно соскучился [Довлатов 2005: 1, 66].

Очевиден алогизм высказывания: в глаголе скучать одна из имплицитных характеристик заключает в себе знание о том, что названное чувство возможно только по отношению к тому, кого знаешь лично.

Не трудно заметить, что субъект и объект устраняются семантически за счет семантически «пустого» предиката.

2. Атрибутивные компликаторы могут быть свидетельством следующих семантических трансформаций.

а) Дуплексив (атрибутивный предикат) в плане лексической семантики может абсолютно менять значение:

Фрида сказала:

– Все мы – люди определенного круга.

Я кивнул.

– Надеюсь, и вы – человек определенного круга?

– Да, – сказал я.

– Какого именно?

– Четвертого, – говорю, – если вы подразумеваете круги ада.

– Браво! – сказала девушка [Довлатов 2005: 1, 42].

Одно из переносных значений слова круг – ‘группа людей, объединенных какими-либо связями’ подчеркивается семантикой слова определенный – ‘отдельный, особый’. В ходе диалога происходит абсолютная перекодировка слова определенный на ‘твердо установленный, назначенный’ [МАС: 2, 629] в связи с употреблением числительного четвертый не в собственно числовом значении, а с семантической апелляцией к прецедентному тексту – «Божественной комедии» Данте. По сюжету данного произведения, на четвертом кругу ада находятся грешники, осужденные за скупость и расточительство. Лексема четвертый становится также атрибутивным компликатором и заключает в себе характеристику субъекта речи.

б) Атрибутивный компликатор может заключаться в указательном местоимении этот, здесь оно также лексически перекодируется:

Шел экзамен по русской литературе. Хачатурян всех спрашивал:

– Прости, что за вопрос достался?

– Пушкин, – говорил один.

– Мне повезло, – восклицал Хачатурян, – именно этого я не учил!

– Лермонтов, – говорил второй.

– Повезло, – восклицал Хачатурян, – именно этого я не учил!

Наконец подошла его собственная очередь. Судья вытащил билет. Там было написано: «Гоголь».

– Вай! – закричал Хачатурян. – Какая неудача! Ведь именно этого я как раз не учил!.. [Довлатов 2005: 1, 57].

Поэтапно местоимение этот меняет семантику: вначале ‘употребляется для указания на предмет, лицо и т.п., названное в предшествующем предложении’ [МАС: 4, 770], в результате приобретает значение ‘ничего’ (не учил), что подкрепляется и семантическими усилителями этого значения: Пушкин, Лермонтов, Гоголь – писатели, творчество которых является базовым в средней школе.

3. Сирконстантные компликаторы.

а) Темпоральный актант встречается в диалоге при сегментированности синтаксической структуры, что также используется для концентрации внимания на определенном смысле группы высказываний:

– Как там наши? – спросил я.

– Многие померли, – ответил Секин, – например, Шура Глянец. Глянец пошел купаться и нырнул. Да так и не вынырнул. Хотя прошло уже более года [Довлатов 2005: 1, 45].

Союз хотя, традиционно отвечая в предложении за грамматическую семантику ‘действие совершается вопреки названному условию’, переносит ее на смысл всего высказывания, подчеркивая лексический алогизм названного обстоятельства.

б) Сирконстантные компликаторы-локализаторы участвуют в перекодировке атрибутивной характеристики субъекта:

Я обнял тетушку и спросил:

- Как здоровье?

- Хвораю, - ответила тетушка Сирануш. – Надо бы в поликлинику заглянуть.

- Ты загляни в собственный паспорт, - отозвался грубиян Арменак. И добавил: - Там все написано… [Довлатов 2005: 1, 69].

Лексически это проявляется в замене семы ‘здоровье’ на сему ‘возраст’.

г) Сирконстанты могут в условиях контекста менять свою характеристику:

– Я знаю, – сказала Фрида, – что вы пишете новеллы. Могу я их прочесть? Они у вас при себе?

– При себе, – говорю, – у меня лишь те, которых еще нет.

– Браво! – сказала Фрида [Довлатов 2005: 1, 44].

Значение локализатора словоформы при себе преобразуется с реального на ирреальное.

На основании проведенных наблюдений можно отметить немаловажную роль лексической семантики в преобразовании синтаксической, что проявляется как в качественных изменениях внутри групп определенных актантов, так и их видовой трансформации. Богатство семантических оттенков, проявляющихся таким образом на разных уровнях репрезентации языковой личности, – одно из доказательств глубины, сложности, многомерности картины мира С. Довлатова.

Список литературы

1. Арутюнова, Н. Д. Предложение и его смысл: логико-семантические проблемы [Текст] / Н. Д. Арутюнова. – М.: Едиториал УРСС, 2005. – 384 с.

2. Богданов, В. В. Семантико-синтаксическая организация предложения [Текст] / В. В. Богданов. – Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1977. – 208 с.

3. Довлатов, С. Собрание сочинений: в 4 т. [Текст] / С. Довлатов. – СПб.: Азбука-классика, 2005.

4. Золотова, Г. А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса [Текст] / Г. А. Золотова. – М.: КомКнига, 2006. – 368 с.

5. Кормилицына М. А. Семантически осложненное (полипропозитивное) простое предложение в устной речи [Текст] / М. А. Кормилицына. – М.: Едиториал УРСС, 2003. – 152 с.

6. Словарь русского языка: в 4 т. [Текст] / под ред. А.П. Евгеньевой. 2-е изд., испр. и доп. – М.: Русский язык, 1981 – 1984.

Н.В. Шестеркина

Саранск, Россия

КОНЦЕПТ «СВЕТ» (на материале заговорных текстов)

Появление дихотомии «свет – тьма» в мифопоэтическом сознании является самым ранним представлением человека о пространственной организации мира, так как без света нет пространства. А.В. Колмогорова считает, что Свет – Тьма есть единый архетип или «изначальный образ», свойственный всему человечеству [Колмогорова 2006: 380]. В русской мифологии главным богом называют Бога Неба и Света вообще.

Материалом нашего исследования мифологического концепта ‘свет’ послужили заговорные тексты. На основании проведенного анализа выделены следующие концептуальные признаки (КП) исследуемого концепта:

1. Наибольшее количество КП связано с признаком «яркий, сияющий, излучающий сильный свет»: … буди вода сiя чиста и свята, аки Jорданъ рЪка текущая, а въ ней крестился самъ Jисусъ Христосъ во своих свЪтлыхъ ризахъ Jисусовыхъ, …; Украшаюся азъ, раб Б. (имя рекъ), саваномъ свЪтлообразнымъ, … своей свЪтлообразной зарею, и стану предъ образомъ Божiимъ и святою иконою …[Забылин 1989: 333]; Какъ рабъ Б. Н. любитъ рабу Б. Н., такъ чтобы и раба Б. Н. … и любила, и почитала его лучше отца и матери, бЪлаго мЪсяца и краснаго ясна солнышка … [Забылин 1989: 313]; Как родился сей рабъ младенецъ, не знаетъ себЪ ни имени, ни вотчины … не имЪетъ въ себЪ ни ума, ни разума … и тако же бы меня, раба Божiя, … бЪлые звери, бЪлки и всякiя поголовные птицы не знали бы и не имЪл] о себЪ ни ума, ни разума, … ни боязни въ день, подъ красным солнцемъ, въ ночь и подъ младым свЪтлым мЪесяцомъ … [Забылин 1989: 340-341]; Думала бъ объ нем не задумала, … чтобъ онъ ей казался милЪе свЪту бЪлаго, милЪе солнца пресвЪтлаго, … милЪе всЪхъ … [Забылин 1989: 303]; И ставитъ около меня, раба Божiя (имя рекъ), самъ истинный Господъ Богъ Саваоθъ … со всею небесною силою, со ангелами, со архангелами, съ херувимы, и серафимы … тынъ желЪезный, врата мЪдныя, … замокъ пресвЪтлаго рая, ключъ небеснаго царствiя отъ земли до неба … [Забылин 1989: 330-331]; Въ чистомъ полЪ есть 77 мЪдных, свЪтлыхъ каленныхъ печей, на 77 на мЪдныхъ, на свЪтлыхъ каленых печахъ по 77 яги-бабъ … [Забылин 1989: 309]; … и казался бы я, р. Б. Н., свЪтлЪе свЪтлаго мЪсяца, краснЪе красна солнышка … [Забылин 1989: 310]; … свЪтелъ мЪсяцъ, ясныя звЪзды, возмите у меня безсонницу, бездремотницу, полунощницу … [Забылин 1989: 341]; Будь ты, мое дитятко ненаглядное, свЪтлЪе солнышка яснаго, милЪе вешняго дня, свЪтлЪе ключевой воды … [Забылин 1989: 294-295]; Вы вЪтры буйные, распорите ея [красной девицы] бЪлу грудь, откройте ея ретиво сердце, навейте тоску со кручиною, … чтобы онъ ей былъ милЪе своего лица, свЪтлЪе яснаго дня, краше роду племени … [Забылин 1989: 304]);

2. Действие «излучать свет»: Ты еси поставивый небо, яко камору, … трясый поднебесную отъ основанiй, столпы же ея неподвижны; глаголай солнцу, не возсiяетъ … [Забылин 1989: 324]; Когда млечный путь свЪтитъ, то будетъ хорошая погода … [Забылин, Приметы по солнцу, 1989: 288]; На морЪ на ОкiанЪ есть бЪлъ горючь (свЪтящийся) камень Алатырь, никЪмъ невЪдомый, подъ темъ камнемъ сокрыта сила могуча, и силы нЪтъ конца [Забылин 1989: 304].

Особо следует остановиться на вопросе о бел горюч латыре-камне (Алатыре), образ которого часто встречается в заговорах. Об этом камне написано много, так как в этом образе и в имени много спорного и противоречивого. Одна из самых популярных этимологий сближает это слово с латинским названием алтаря, жертвенного камня. А.И. Соболевский сближает его с этнонимом «латыши», И.А. Бодуэн де Куртене – с древнеанглийским названием магнита. Другие исследователи сближали название Алатыря с названием янтаря в греческом языке – «электрон» [см. Агеева 1982: 140]. В исследовании Р.А. Агеевой отмечается, что среди данных названий наиболее частотно сочетание белый Латырь камень, характеристика «горючий» встречается в единичных случаях. Употребление названия Латырь камень почти в два раза уступает обозначениям мифического камня, в которых нет никакого собственного имени. Среди последних обозначений наиболее частотно сочетание белый камень, который является общеславянским образом в легендах космогонического характера. Белый камень находится в центре модели мира восточных славян. Он связан и с небесным, верхним миром, и с нижним миром, со смертью. Он посредник между небом и землей, он находится на границе между ними. Большинство заговоров с упоминанием камня Латыря относится к типу заговоров против порчи и болезней, которых прогоняют на этот камень. Там же пребывают и небесные персонажи. Это граница обычного и сверхъестественного миров, центр потустороненего мира, а также граница между своим и чужим этническими мирами [см. Агеева 1982: 141-143; более подробно см. также: Познанский 1995: 264-272].

3. «Хорошо освещенный»: Полети бЪлый кречетъ, понеси бЪлый кречетъ, всю тоску и кручину, … донеси всю тоску-кручину, … до раба Божiя (имя рекъ), гдЪ бы его завидЪть, гдЪ бы его заслышать, … хоть бы въ свЪтлой свЪтлице … [Забылин 1989: 315-316].

Сочетание существительного с определением как в фольклорном, так и в заговорном тексте образует неразрывную единицу, «элементарный образ» (В.Н. Топоров). Почти каждое существительное здесь имеет при себе эпитет. Характерной особенностью такого атрибута является десемантизация лежащего в его основе признака и превращение его в epitheta ornate, семантически «пустое» слово [Невская 1993: 25]. Светлица - важный пространственный концепт с КП «почетное место в доме», «центр дома, где собирается вся семья», «сакрализованное место смерти», «комната (умершего) неженатого молодого человека» и «комната (умершей) незамужней девушки» (три последних признака относятся к погребальным причитаниям). В словаре [Ожегов 1987: 573] дано значение этого слова: «В старину: светлая парадная комната в доме». Атрибуты двояким образом характеризуют объект: светлая тавтологически усиливает его внутреннюю форму (светлая светлица, светлая светлушка, светлая светелочка) [Невская 1993: 88]. Ср. также светлее светлаго месяца.

4. «Светлый, ясный, ничем не затемненный»: … стану на западъ хребтомъ, на востокъ лицомъ, позрю, посмотрю на ясное небо; со ясна неба летитъ огненна стрЪла … [Забылин 1989: 312]; Много тенетника – осень ясная, зима холодная [Забылин, Приметы, 1989: 285]; Ясно утро – раннiй сЪвъ, ясный вечеръ – поздний сЪвъ [Забылин, Приметы, 1989: 284]; Солнце съ красною зарею заходитъ, а съ свЪтлою восходитъ – къ ведру и ясному дню [Забылин, Приметы по солнцу, 1989: 285]; Ясный день – къ урожаю … [25 октября] [Забылин, Приметы, 1989: 287].

5. «Ничем не омраченный, спокойный»: Мечитесь тоски, киньтесь тоски в буйную ея голову, въ тылъ, въ ликъ, въ ясныя очи … во все ея тЪло бЪлое … чтобы она тосковала, плакала, горевала …[Забылин 1989: 303]; Выпускаю я силу мо-гучу на (такую-то) красную дЪвицу; сажаю я силу могучу во всЪ составы, по-лусоставы, во всЪ кости и полукости … въ ея очи ясны, въ ея щеки румяны …[Забылин 1989: 304]; Умываю я своего дитятку во чистое личико, утираю платомъ вЪнчальным его уста сахарные, очи ясные, чело думное …[Забылин 1989: 294]; «О ты, огненна стрЪла! воротись и полетай, ку-да я тебя пошлю: есть … красна дЪвица … полетай ей въ ретиво сердце, въ черную печень … въ ясныя очи … чтобы она тосковала, горевала» [Забылин 1989: 312].

6. «Радостный, ничем не омраченный, приятный» (высок.): И какъ ждетъ народъ Божiя владычнаго праздника СвЪтлаго Христова Воскресенiя и звону колокольнаго, такъ бы она, раба Божiя (имя рекъ), дожидалась … [Забылин 1989: 307]; Встарину, въ посты … боялись упоминать слово мясо или говядина, а называли скоромъ, и притомъ приговаривали: «Помяни Господи на СвЪтло Христово Воскресенье» или «на Рождество Христово» [Забылин, Приметы и симпатии, 1989: 277].

7. «Истина, правое ученье, наука, просвещенье» (В.И. Даль): Пустынный житель, и въ тЪлеси ангелъ и чудотворецъ явился еси и богоносецъ, преподобие отче нашъ, Моvсее МуринЪ, постомъ, бденiемъ и молитвою небесные дарованiя приемъ … Мурины заушивъ и лица демоновъ поплевавъ, мысленныя прiялъ еси, якоже солнце свЪтом житiя своего и ученiем, наставляя душe раба Б. (имя рекъ) избави, установи, и укрЪпи отъ всякаго хмЪельнаго пьянства … [Забылин 1989: 342];

Итак, ключевыми словами концепта ‘свет’ являются: свет, светлый, светлица, светить, светящийся (бел горючъ), светлообразный, пресветлый, ясный, воссиять. Данные номинации вербализуют действия и признаки, характерные для концепта ‘свет’, в сочетании с номинациями естественных источников света (заря, солнце, месяц, звезды, заря), отраженного света (очи), божественного света (риза Иисусова, саван, рай), освещенного пространства (небо, светлица), времени дня, года (день, вечер, осень), праздничных дней (Христово Воскресенье), сакральных предметов (печь, камень), жития святых.

Список литературы

1. Агеева, Р.А. Пространственные обозначения и топонимы в заговоре как типе текста (на восточнославянском материале) [Текст] / Р.А. Агеева // Аспекты общей и частной лингвистической теории текста. М.: Наука, 1982. С. 132-159.

2. Забылин, М. Русский народ: Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия [Текст] / Собр. М. Забылиным / Репринт. воспроизведение издания 1880 г. М.: Книга - Принт-шоп, 1989. С. 259-289.

3. Колмогорова, А.В. Языковое значение и речевой смысл: Опыт функционально-семиологического исследования прилагательных-обозначений светлого и темного в современных русском и французском языках [Текст] /А.В. Колмогорова. - Новокузнецк, 2006. – 380 с.

4. Невская, Л.Г. Балто-славянские причитания: Реконструкция семантической структуры [Текст] / Л.Г. Невская. - М.: Наука, 1993. – 240 с.

5. Ожегов, С.И. Словарь русского языка [Текст] / С.И. Ожегов. - М.: Рус. яз., 1987.

6. Познанский, Н. Заговоры: Опыт исследования происхождения и развития заговорных форм [Текст] / Н. Познанский.- М.: Индрик, 1995. – 352 с. (Репринт изд. 1917 г.)

Т.М. Шеховцева

Белгород, Россия