Культурная оппозиция «свой/чужой» в пословичной картине мира (на материале испанского и русского языков)

Культурная оппозиция «свой/чужой» является одним из фундаментальных базовых противопоставлений, бытующих в наивном, или донаучном сознании. Она членит представление о мире на два полюса: проводит грань между миром, воспринимаемым носителем языкового сознания как «свой», близкий, безопасный, в большинстве случаев, оцениваемый положительно, и миром, оцениваемым как «чужой», плохой и даже опасный. Подобное членение выявляет мифологический характер оппозиции, который рознится с научным знанием о мире. Представление о «своем» и «чужом» содержится в сознании человека. Оппозиция «Свои» и «Чужие», по мнению Ю. С. Степанова, «в разных видах, пронизывает всю культуру и является одним из главных концептов всякого коллективного, массового, народного, национального мироощущения» [Степанов 2001: 126]. Оппозиция «свой/чужой» антропоцентрична по своей сути; «свой» – «принадлежащий себе, имеющий отношение к себе», «чужой» – «не свой, не собственный, принадлежащий другим» [Ожегов: Электронный ресурс].

Оппозиция «свой/чужой» как некоторое представление о мире имеет отражение в языке, проявлена в языковой картине мира, поэтому может быть определена как семантическая оппозиция.

Языковая картина мира – это «комплекс языковых средств, в которых отражены особенности этнического восприятия мира» [Рылов 2003: 3], «это совокупность представлений народа о действительности, зафиксированных в единицах языка, на определенном этапе развития народа [Попова, Стернин 2002: 6]. Специфика языковой картины мира отражается, прежде всего, в лексике, фразеологии, паремиологии.

Паремии любого языка представляют собой продукты языкового народного сознания как материализацию опыта поколений и отдельных представителей данного народа соответственно.

Материалом для нашего исследования послужили паремии испанского и русского языков с компонентом топонимом. В рассматриваемом классе паремий репрезентация культурной оппозиции «свой/чужой» идет по линии «своя страна – чужая страна», «свой народ – чужой народ». В географическом континууме можно априорно выделить два пояса: микромир - это мир соседних деревень, городов, который в той или иной степени хозяйственно освоен, и макромир – "чужие земли". Макромир, в свою очередь, включает в себя "заморские страны", которые, как правило, не пропущены через призму личного опыта, никогда не виданы воочию. Исследуемые паремии, можно сгруппировать следующим образом:

1. паремии с топокомпонентом, отражающие особенности природно-географической среды «своих» и «чужих»;

2. паремии с топокомпонентом, отражающие качественную характеристику «своих» и «чужих» земель; факты материальной культуры «своих» и «чужих»;

3. паремии с топокомпонентом, отражающие морально-этические ценности «своего» и «чужого» народа.

В первую группу вошли пословицы и поговорки, подмечающие особенности географии и климата только «своей» страны.

Пословицы об Испании говорят, что в стране холодно, влажно: En Burgos hay solo dos estaciones, el invierno y la de ferrocarril; Madrid tiene nueve meses de invierno y tres de infierno; En Constantina cuando no lueve, llovizna

Русские пословицы также отмечают, что на Руси холодно и туманно: России и лету союза нету. Русь под снегом закоченела; Колыма ты Колыма, славная планета: десять месяцев зима – остальное лето; Нарым – тот же Крым, только морозы велики; В Крым-пески, туманны горы.

Во вторую группу вошли паремии, отражающие факты материальной культуры, изготовленные или производимые в определенной местности и, кроме того, паремии с качественным признаком топообъекта. Паремии, в которых испанцы характеризуют свою страну, представлены в основном отрицательной оценкой.

В Испании не умеют править, она обладает плохим флотом, свечи и марки отличаются плохим качеством: En España, ni las cerillas arden, ni los sellos pegan, ni los gobiernos gobiernan; La escuadra de España: dos navíos y una tartana; España prefiere honra sin barcos a barcos sin horna.

В испанских паремиях Испания – это родная страна и место, где лучше всего зарабатывать себе на жизнь; Италия – страна, в которой лучше всего искать свою удачу и тратить деньги; Фландрия рассматривается как место последних лет жизни: España mi natura, Italia mi ventura y Flandres mi sepultura; Gánalo en España, gástalo en Italia, y vivirás vida larga y descansada.

Среди других качественных характеристик в пословицах подчеркивается красота городов независимо от того, относится ли он к «чужим» или «своим»: Marbella, bella, más no entrar en ella; No hay peor cosa que ser ciego en Granada; Quien no ha visto a Sevilla, no ha visto maravilla (Испания); Ver Nápoles, y después, morir; Venecia, quien no la ve no la aprecia (Италия); Quien no vido a Lisboa, no vido cosa boa (Португалия).

Огромное количество испанских паремий, отражает факты материальной культуры. Приведем лишь некоторые примеры. В провинции Ла Манча произрастают лучшая фасоль: Buenas judías la Mancha las cría; Виноград из Торентес лучший для производства вина: Uva (La) de Torrentes ni la comas ni la des; para vino buena es. В Кантимпалос отличная кровяная колбаса: De Cantimpalos (Segovia ) no hay chorizos malos.

При характеристике «чужих» стран испанцы отмечают Францию, где шьют хорошие рубашки и выпекают вкусный хлеб: Buen pan se come en Francia; Camisas, de Bretaña; y maridos, de España.

В Португалии хорошее масло, но плохой хлеб: En Portugal aceite, que no pan; Португальское селение Алентехо славится пшеницей и сыром: De Alentejo el trigo y el queso.

Все пословицы об Италии сообщают о городах. Чаще всего упоминается Рим, где главное деньги: En Roma no es Dios trino, sino cuartino; Этот город известен своей дороговизной: A Roma, lleva de qué comas; que si no llevas, sin comer te quedas. Рим суровый и безжалостный город: Roma, Roma, la que a los locos doma y a los cuerdos no perdona.

При характеристике «чужих» стран испанцы чаще всего упоминают французов, португальцев и итальянцев. Это объясняется, прежде всего, тем, что они являются ближайшими соседями испанцев, с которыми их связывали самые разнообразные отношения: политические, религиозные, экономические, династические и др. О других народах испанцы говорят мало. Мы обнаружили одну пословицу об Иерусалиме: Guay de ti Hyerusalem, que estás en poder de moros; одну об Африке: En Africa víboras, serpientes y mala gente; одну об Англии: Con todo el mundo en guerra, y en paz con Inglaterra; две посвящены Американскому континенту: El que va a las Indias es loco, y el que no va es bobo; Es posible que la puente de Mantible sea de madera; posible es y posible era.

Русские паремии этой группы не многочисленны и повествуют о том, что на Руси все неизменно: Ничего-то не меняется на Руси-матушке; на Руси все живут в достатке: На Руси никто с голоду не умирывал; Русь рассматривается как святая земля, как мать: Русь святая, православная, богатырская, мать святорусская земля. «Чужим» землям русские дают негативную оценку: Что дальше в Польшу, то разбою больше; Литва беззаконная; Хорош Париж, а живет и Курмыш.

Среди паремий – характеристик преобладают паремии с отрицательной оценкой «своих» городов: Кострома – блудливая сторона; Тюмень – столица деревень; Барнаул – большая деревня, но есть и с положительной: Сибирь – золотое дно (от пушного и торгового промыслов).

Факты материальной культуры «своих» представлены пословицами: Славна Астрахань осетрами, Сибирь соболями; Славится Москва невестами, колоколами, да калачами. Из дальних стран названы Египет и Италия: Египет пшеном, Италия вином.

В третью группу вошли паремии, характеризующие морально-этические ценности этноса. Испанцы отмечают непокорность, строптивость «своих»: En España lo primero es no obedecer y, luego, determiner lo más conveniente; хитрость и ловкость: A uso de España, contra fuerza, astucia y maña.

«Чужие» отличаются скупостью, они мошенники и жулики: Hidalgo de Braga, ni niega ni paga; Los de Portalegre, venden gato por liebre (португальцы).

Русские любят выпить и поиграть в карты: Руси есть веселие пити, не может без него бытии; Кто не вистует, вся Москва вистует.

В результате проведенного исследования, мы можем констатировать тот факт, что самооценка русских более высокая, чем испанцев. Испанцы склонны критиковать свою страну. Испанская пословичная картина мира более разнообразна по представленной в ней информации о странах. Отрицательно оценивают испанцы такие черты иностранцев как скупость, лицемерие, склонность к обману.

У русских «свой» воспринимается как норма, а «чужой» как аномалия, поэтому «чужой» всегда плохой. Пословичные представления у русских о «чужих» ограничены.

Список литературы

1. Даль В. И. Пословицы русского народа [Текст] / В. И. Даль. – М.: Изд-во ЭКСМО, Изд-во ННН, 2005. – 616 с.

2. Ожегов, С. И. [Электронный ресурс] / С. И. Ожегов // Режим доступа:

http://www/ozhegov.org/ch,s.shtml/. 2007, свободный.

3. Попова З Д., Стернин И. А. Язык и национальная картина мира [Текст] /З. Д. Попова, И. А. Стернин. - Воронеж, 2002. – 59 с.

4. Рылов, Ю. А. Аспекты языковой картины мира: итальянский и русский языки [Текст] / Ю. А. Рылов. – Воронеж, 2003. – 272 с.

5. Степанов, Ю. С. Константы: словарь русской культуры [Текст] / Ю. С. Степанов. - Изд. 2-е, испр. и доп. - М.: Академический Проспект, 2001. – 990 с.

6. Kleiser, L. M. Refranero general ideológico español. [Text] / L. M. Kleiser. -Editorial Hernando, Madrid, 1993. - 784 p.

С.В. Ракитина

Волгоград, Россия

МЕХАНИЗМЫ ФОРМИРОВАНИЯ И ВЕРБАЛИЗАЦИИ

КОНЦЕПТА В НАУЧНОМ ТЕКСТЕ

В процессе осмысления когнитивно-дискурсивного пространства научного текста потребовалось обоснование понятия «научный концепт». Учитывая то, что предъявление концепта в научном тексте не может быть ограничено лишь его наименованием, особое место в этом процессе занимает контекст, включающий, кроме лексического окружения имени концепта, научные события, ситуации и пресуппозиционные знания. Именно его мы называем научным дискурсом.

Научный концепт, рассматриваемый в качестве ядра научного дискурса, выступает единицей сознания, мыслительным образованием, актуализирующимся в научном дискурсе ученого на определенном этапе его научного познания. Это «квант» знания, предопределяющий, в конечном счете, интенциональное содержание нового научного текста и служащий источником его смыслопорождения. Объективируясь в языке, научный концепт семантикой своего именования отражает сущность заключенного в нем нового знания.

В проведённом нами исследовании обозначена система поэтапной эволюции концепта-стимула (возбудителя) в дискурсе автора при формировании нового знания, прогнозируемого им для репрезентации. Данная система имеет следующий вид:

1. Концепт-стимул, содержащий в себе ядерный смысл нового знания, активизирует хранящиеся в концептосфере автора будущего научного текста дискурсивные смыслы, схемы и другие кванты старых знаний, потенциально способные вступать с ним в креативное речемыслительное взаимодействие.

2. Активизированные дискурсивные смыслы, хранящиеся в устоявшихся индивидуальных концепциях автора будущего текста, вступают с концептом-стимулом в своеобразный «состязательный» диалог, в ходе которого рождаются новые смыслы и, соответственно, новые логические и понятийные подсистемы.

3. Рождающиеся новые дискурсивные смыслы проходят строгий контроль во внутреннем диалоге со смыслами-хранителями оппонирующих текстов.

4. Прошедшие контроль во внутреннем диалоге с оппонентами новые дискурсивные смыслы и понятийные подсистемы подвергаются жесткому контролю на свое соответствие концептуальной картине мира (ККМ) ученого (автора будущего научного текста), относительно которой – в рамках формирующегося когнитивно-дискурсивного пространства – они получают свою речемыслительную значимость.

5. Находя свое место, примеряя на себя «одежды» текстовых и языковых значений, дискурсивные смыслы выстраиваются в концепции будущих текстов или фрагментов этих текстов, в которых автор намеревается их окончательно реализовать.

6. Объективированные в речевых смыслах и языковых значениях дискурсивные смыслы находят «свое» место в рождающемся концептуальном пространстве текста, формируют результирующий их текст.

В представленной системе особо значимыми в дискурсе автора будущего научного текста являются следующие этапы:

а) дискурсивная «борьба» концепта-стимула (возбудителя) с активизированными им старыми знаниями, в ходе которой рождаются знания, потенциально определяющиеся как новые, но требующие проверки в диалоге с особыми знаниями, называемыми нами оппонирующими; б) проверка соответствия нового знания ККМ автора будущего текста, т.к. в случае несоответствия перед автором могут стать проблемы в границах от корректировки сложившейся в его сознании ККМ до замены её новой картиной; в) репрезентация отобранных и систематизированных смыслов нового знания в когнитивно-дискурсивном пространстве научного текста.

Примером эволюции концепта-стимула (возбудителя), который «мучил» В.И. Вернадского и стал гиперконцептом всего его творчества, может служить концепт «Жизнь». Он породил в процессе своего движения новые макроконцепты-стимулы («Живое вещество», «Биосфера», «Ноосфера»), осмысление которых заняло значительные этапы его научной деятельности. Они стимулировали появление, формирование и формулирование микроконцептов, среди которых «Живые организмы», «Бактериофаг»; «Геосфера», «Тропосфера», «Биокосное вещество», «Биогенное вещество»; «Человек», «Наука», «Учёный», «Разум» и т. д. Эти и другие концепты подсказали темы (макро-микро-гипертемы) множеству его текстов, большинство из которых сейчас известно всему миру как учения, теории, концепции, подходы и т.п. Представленная система изменения гиперконцепта, концепта-стимула (возбудителя), при формировании нового знания, виртуально значимого для репрезентации в порождаемом научном тексте, будучи детищем когнитивно-дискурсивного подхода к изучению научного текста, явилась для нас ключом к пониманию механизмов, двигающих главную мысль, заключённую в концепте-стимуле (возбудителе), в дискурсивном пространстве автора будущего научного текста.

Как известно, в тексте формой репрезентации концептов выступают слова, словосочетания, структурные и позиционные схемы предложения, несущие типовые пропозиции [Попова, Стернин 2001: 38]. Чтобы обменяться содержанием, заключённым в концептах, необходимо эти концепты вербализовать, т.е. подвергнуть языковой репрезентации. Например, приобретённые в результате познания окружающего мира знания, опыт составляют содержание признаков концептов, обозначенных в работах В.И. Вернадского словами: ‘жизнь’, ‘мир’, ‘реальность’, ‘учёный’, ‘человек’, ‘работа’, ‘труд’ и др. [Вернадский 1954: 11—20], ‘Космос’, ‘Земля’, ‘планета’, ‘материя’, ‘вечность’, ‘время’, ‘пространство’, ‘наука’, ‘биосфера’, ‘ноосфера, ‘вещество’и др. [Вернадский 1965].

В структуре научных концептов обнаруживаются закономерные связи между признаками, совокупность которых обеспечивает объективацию определённого фрагмента научной картины мира. Признак, выступая единицей содержательной структуры концепта, позволяет ему проявлять такие свойства, как «оперативность, актуальность, субъективность, способность отражать не все и не обязательно существенные признаки объекта» [Токарев 2003: 7-8]. Поэтому одно и то же слово в разных коммуникативных ситуациях способно репрезентировать разные признаки концепта в соответствии с целевой установкой общения и спецификой ситуации.

Рассмотрим в связи с этим концепт «Учёный» у В.И. Вернадского. Так, читая публичные лекции по геохимии в Академии наук, В.И. Вернадский подчёркивает значимость своевременного предвидения учёным того, что недоступно для осознания и оценки другим людям: «Вся история науки доказывает на каждом шагу, что в конце концов постоянно бывает прав учёный, видящий то, что другие своевременно осознать и оценить не были в состоянии» (пример 1) [цит. по: Гумилевский 1988: 147].

Адресуясь к читателю в своей монографии «Химическое строение биосферы Земли и её окружения» [1965: 66], В.И. Вернад­ский высказывает мысль, что учёный не может сомневаться в закономерностях природы: «Ни один учёный не может сомневаться — на этом основании строится вся наука, что при изучении им природы он встречается не с индивидуальными случайностями, а с научными закономерностями» (пример 2).

Говоря об исследованиях учёного, он убеждает читателя в том, что учёный должен добиваться точных данных, даже если цена этому — огромный труд: «Учёный никогда не может останавливаться на приближенных решениях, когда точные данные могут быть им получены путём научного исследования, хотя бы ценой большого труда» [там же: 70] (пример 3).

Выступая с лекциями, работая в Сорбонне над книгой, В.И. Вер­надский говорит, что учёный может встретиться с такими интересующими его проблемами, решение которых определит всю его жизнь: «Я думаю, что встретился с проблемами, искание решения которых определяет всю жизнь учёного» (пример 4; [цит. по: Гумилевский 1988: 155].

Приведённый пример говорит о том, что в концепте «Учёный» В.И. Вернадского в зависимости от определённой коммуникативной ситуации выделяются такие признаки, как способность предвидения, убеждённость в закономерностях природы, умение добиваться точных научных данных, посвящение всей жизни решению избранной проблемы. Связь указанных признаков может быть представлена следующим образом: учёный — это человек, который может посвятить избранной проблеме всю свою жизнь (пример 4), т. к. понимает, что для точных научных данных, полученных путём научного исследования, нужны большой труд и время (пример 3). Он осознаёт, что в природе всё закономерно, нет ничего случайного (пример 2). Именно осознание того, что природа — это уникальная система, в которой всё развивается по определённым законам, позволяет ему увидеть то, что другие понять и оценить не могут (пример 1).

Итак, в когнитивной теории научного текста, исходящей из предположения о наличии некоторых первичных элементов в любой системе, необходимо обосновывать мысль о том, что такой единицей является научный концепт.