Сказочная картина мира: образно-концептуальная репрезентация социально-онтологической семантики

Сказка – полисемантичный и многоаспектный образно-концептуальный микрокосм, созданный воображением человека. Непосредственное позициони- рование сказки как одной из духовных доминант социокультурного пространства, как особого способа духовной рефлексии, перманентно причастно социальному бытию человечества и есть данность: «Сказки, как на крыльях, переносятся из столетия в столетие, и не виден предел полета их мудрости, закованной в строгие формы небольших рассказов» [Шолохов 1987: 348]. Сквозное и повсеместное бытование сказки не случайно, поскольку в силу яркой образности и смысловой многослойности, в процессе становления и развёртывания социального бытия сказочная картина мира стала уникальной формой семиологической запечатленности социальной семантики в ее образно-концептуальной репрезентативности, сферой слияния несакрально чудесного художественного вымысла и важных социальных обобщений.

Образы-концепты сказки существуют в конкретных текстах, а тексты сказок существуют в духовной культуре; будучи фрагментами душевной жизни автора (народа или личности писателя), тексты сказок объективируют социоментальные ресурсы «творца» (по Шлейермахеру – Дильтею). Фольклорно-сказочный текст есть социокультурный феномен – источник скрытых, имплицитных смыслов, актуализация которых обусловлена их особой ролью в обеспечении доступа к глубинной социоментальной информации.

Из многообразия теорий социосемиотики, с нашей точки зрения, пред- ставляет особый теоретико-методологический интерес идея Ф. де Соссюра о жизни знаков внутри социума, развернутая в концепцию социального как семиологического, позволяющая утверждать, что социокульурную реальность возможно идеировать как систему семиотических объектов, явлений, процессов, при этом, процедура идеации формализуется в определенных означающих сегментах – семиологемах, которые размещены в сказочном пространстве.

Семиологема сказки, по нашему мнению, есть изображение идеи мотива в различных ракурсах, «сталкивание» формы и содержания, образа и концепта. Смысл, концепт становятся явлены благодаря предметности образа. Если образ – это видимая универсалия, «контур» формы, концепт – это ведающая универсалия, «концентрат» смысла, то образ-концепт – это видение как ведание, когда видеть значит ведать. Таким образом, формирование сказочно-семиологической картины мира – концептуальное восхождение от образа, которое заключает в себе «созерцание образа – схватывание идеи» [Лосев 1993: 123].

Процедура образно-концептуального конструирования сказочной картины мира может быть охарактеризована как внерациональная форма осмысления социокультурного бытия посредством метафорического, ассоциативного мышления в виде «конкретных абстракций», имеющих «некоторый характер всеобщности». Именно это подчеркивал Гегель, размышляя о средневековой германской поэме «Рейнеке-лис», созданной по мотивам народных сказок: «Обрамление в форму животного эпоса не представляется нам лишь единичным случаем – оно поднято выше этой единичности (т. е. изображения Средневековой Германии) и получает некоторый характер всеобщности, благодаря которой оно становится для нас наглядным: так вообще идут дела на свете» [Гегель 1978: 100]. Смыслоемкая формулировка Гегеля констатирует степень условности вымысла и потенциал образно-концептуального обобщения, поднимающего сказку над предметностью непосредственного сюжета. Способность нетривиально и глубоко обобщать социокультурный опыт позволяет сказке претендовать на роль носителя и выразителя социально-онтологической семантики, порожденной социумом в конкретных исторических обстоятельствах и содержащей общезначимые сущности социальных коллизий.

Выделяя некоторые «базовые» диады, фокусирующие переплетения социально-онтологического и семиологического в сказке, мы рассматриваем социологемы как социосингулярные сегменты социальности, а семиологемы – как семиосингулярные образы-концепты социальности.