Цветовой символизм как источник концептуализации цвета

Современный этап развития языкознания характеризуется обращением к экстралингвистическому контексту употребления языка и исследованию языковых явлений, базирующихся на предположении о том, что человеческие когнитивные структуры (восприятие, язык, мышление, память, действие) неразрывно связаны между собой в рамках одной общей задачи – осуществления процессов усвоения, переработки и трансформации знания, которые, собственно, и определяют сущность человеческого разума.

В общем виде эта тенденция проявляется, по определению Р.М. Фрумкиной, в увеличении «веса культурологической аргументации в современной науке о языке» [Фрумкина 1999: 4]. «Интерпретация семантических явлений направляется не на абстрактно понимаемый смысл, а на культурный феномен, который существует в человеке и для человека»

Несмотря на косвенные связи с человеческой нейрофизио­логией, значения названий цвета (как и значения названий эмоций) представляют собой артефакты культуры.

Огромное разнообразие «цветовых слов» в языках мира и культурах, представленное в работах двух последних десяти­летий и в особенности нескольких последних лет (ср. Berlin, Кау, Merrifield 1991, Кау, Berlin, Merrifield 1991, MacLaury 1987, 1991, 1992), вполне совместимо с теорией, которая связывает цветообозначения с обыкновенными, но меняю­щимися видимыми чертами окружающей человека среды и зрительных впечатлений.

Понимание психологических процессов, которые лежат в основе восприятия цвета человеком, должно автоматически привести к прогрессу в нашем понимании значений названий цвета.

Субъективное, личное восприятие цвета и употребление слов-цветообозначений в переносном смысле подчинено общим законам, выработанным за долгое время развития языкового коллектива. У многих народов некоторые группы цветов приведены в целую систему символических значений, мифологических эмблем, аллегорических или декоративных знаков. В символике народов цвета играют чрезвычайно важную роль. Различие их оптических эффектов, отзывающееся чувственным образом на настроении и расположении духа, неоспоримое влияние цветов на психическую сферу человека, контрасты между темными и светлыми цветами, интенсивность и энергичная живость красного цвета в противоположность к слабости и неопределенности синего и фиолетового – все это моменты, которыми человек пользовался для символизации, метафорического оживления своих созерцаний, ощущений и представлений.

Иногда конкретные предметы со стереотипным свойственным им цветом служат вещественным основанием для символизации отвлеченных понятий. Так, красный цвет, цвет крови, очень часто символизирует войну, сражение, вражду, месть; черный цвет (как символ, изображающий отсутствие света, мрак) представляет смерть, печаль, скорбь; зеленый, как цвет произрастающей весной травы, символизирует надежду; белый – невинность и т.д. Подобный символизм добавляет дополнительные значения цветовым концептам и является их неотъемлемой составной частью.

Символические связи являются объективными проявлениями компонентов значения имен цвета, поскольку развитию цветовой символики способствовали именно ассоциативные связи цветовых определений. Символика цвета может иметь разное происхождение. Большое влияние на развитие цветовой символики имеют религиозные системы. Существует космический, алхимический, психологический и социальный символизм цвета. То есть символика цвета может быть детерминирована социальными, культурными факторами и может не совпадать или не полностью совпадать с традиционной символикой. Так, белый противопоставляется как цвет чистоты, радости у европейских народов и как цвет траура у многих народов Востока. В той или иной культуре цвета могут использоваться аллегорически, иметь конкретную направленность, в результате чего стирается граница между аллегорическим и символическим значением цвета. Например, в китайской символике цвет служит для выражения социального статуса и власти. В разных культурах ставятся разные акценты на положительных и отрицательных ассоциативных связях имен цвета в соответствии с их релевантностью для данного народа, для данной действительности. Есть мнение, что в древности цвета имели одинаковое значение у всех народов [Словарь символов, 451], в связи с чем возникает мысль о том, что существующие расхождения в семантике имен цвета или в приоритетности той или иной ассоциации обусловлены процессом культурно-исторического развития народов. Поэтому традиционный цветовой символизм является ценным источником информации для изучения культурного аспекта семантики цветообозначений.

Символика цвета основана на полярности двух групп цветов: теплого цвета, связанного с процессами ассимиляции, активности (красного, оранжевого, желтого (включая белый)) – и холодного, связанного с процессами диссимиляции, пассивности: голубого, синего, фиолетового (включая черный). Зеленый цвет рассматривается как амбивалентный и входящий в обе группы цветов [Энциклопедия символов, знаков, эмблем, 512]. Цветовая символика используется в богослужении, алхимии, во всех видах искусства и литературы. Целый ряд работ посвящен изучению языка цветовых символов (Чернова А.Д., Шерцль В.Н. и др.). Во всех этих работах доказывается связь цвета с предметами, явлениями окружающего мира. Фредерик Форталь, посвятивший исследования символике цвета, говорил, что противоречия в символике одного и того же цвета могут быть объяснены наличием и смещением как бы двух символических лексиконов – мирского и более древнего, священного. Например, на священном языке лазурь обозначает небесную истину, а на мирском синий стал цветом преданности, означает правду, честь.

Цветопсихология исходит из объективного значения цветов, которое одинаково для всех людей. Но следует отметить, что помимо общих, свойственных всем людям закономерностей восприятия цветов, существуют восприятие сугубо индивидуальное.

Берлин и Кей отмечали: «Физический субстрат цветных категорий обеспечивает процедуру пер­вичного хранения в мозгу информации о цвете. Вторичные про­цессы, менее значимые и более схожие у разных индивидов, будут тогда связаны с теми зонами цветочувствителыюго вещества, которые соответствуют нефокусным участкам цветовой шкалы.» [Berlin, Kay 1969: 13].

Цветовое восприятие нельзя выразить словами. Тем не менее, мы можем о нем говорить, потому что умеем связы­вать наши зрительные категории с определенными универ­сальными доступными человеку моделями. Эти модели составляют основные точки референции в человеческом «разговоре о цвете».

Харкнесс пишет [Harkness 1973: 197]: «Может показаться, что цвета функцио­нируют как когнитивные зацепки для цветовой номинации». А. Вежбицкая, однако, отмечает, что цвета как таковые не могут функ­ционировать как «когнитивные зацепки». Как «когнитивные зацепки» при цветовой номинации функционируют концеп­ты огня, солнца, неба и растительности, непосредственно связанные с цветовой символизацией. Сами же зрительные категории могут успешно определяться тем, что обусловлено нейрофизиологически.

Атрибуты фокусных цветов — их встречаемость в качестве образцов основных названий цвета, их лингвистическая кодируемость, максимальное вре­мя хранения в кратко- и долговременной памяти, весьма вероятно, имеют отношение к физиологии цветного зрения и цветовой символике. Короче говоря, цветообозначения могут оказаться лучшим примером влияния глу­бинных перцептивно-концептуальных факторов на формирование лингвистических категорий и их соотнесенность с действительностью.

А. Вежбицкая считает, что перцептивно-когнитивные факторы действи­тельно могут, хотя и косвенно влиять на лингвистические категории, но это не мешает языку оказывать влияние на мышление. Носители английского языка, включая многих изучающих «цветовую семантику» и символику, обычно имеют дело с такими концептуальными категориями, как «красный», «желтый», «зеленый» или «синий», как правило, не осознавая, что это не более, как наивные (бытовые) категории английского языка. «Blue» — не более «общечеловеческий», чем «голубой». Фоку­сы этих трех категорий могут совпадать или быть близкими, но границы, отделяющие их от других цветов, различны, потому что соответствующие им концепты не обнаруживают точного совпадения.

Концептуализация цвета челове­ком, отражаемая в языке, может быть ограничена как возможно­стями нейрофизиологии зрения, так и особенностями цветовой символики.

Таким образом, пространственные представления и цветовая символика составляют исходную семантическую базу формирования цветовых концептов. Ментальные пространства, моделируясь по образцу и подобию физических и материальных, бесконечно множась и постоянно усложняясь, преобразуют те ментальные процессы, в ходе которых они возникают и без которых они вообще не мыслимы. Именно это заставляет нас говорить о том, что число скрытых значений, среди которых, несомненно, есть и значения символики цвета (различной у разных народов), в семантических полях цветового концепта возрастает, а затем постепенно меняются и сами многозначные семантические структуры.

Cписок литературы

1. Вежбицкая, А. Восприятие: семантика абстрактного словаря [Текст] / А. Вежбицкая // Новое в зарубежной лингвистике. – М.; 1986. – Вып.18.- С. 336-369.

2. Вежбицкая, А. Обозначение цвета и универсалии зрительного восприятия [Текст] / А. Вежбицкая // Язык. Культура. Познание. – М.: Русские словари, 1996. – С. 231-294.

3. Вежбицкая, А. Язык. Культура. Познание [Текст] / А. Вежбицкая. – М.; 1997. – 412 с.

4. Фрумкина, Р.М., Михеев, А.В. и др. Семантика и категоризация [Текст] / Р.М. Фрумкина, А.В. Михеев. – М.: Наука, 1991. – 168 с.

5. Фрумкина Р.М. Цвет, смысл, сходство. Аспекты психолингвистического анализа [Текст] / Р.М. Фрумкина. – М.: Наука,1984. – 285 с.

6. Berlin, Brent, Kay, Paul Basic colour terms: their universality and evolution. Berkeley. University of California Press, 1969.

7. Berlin, Brent, Kay, Paul, Merrifielt, William R. The world colour survey of Linguistics. Dallas; Academic Publications of the Summer Institute, 1991.

Н.С. Котова

Челябинск, Россия