Статус понятия в современных лингвистических исследованиях

Расширение предметной области лингвистики, связное с ориентацией на изучение структур сознания, стоящих за языковыми явлениями и процессами, обусловило появление в лингвистическом терминологическом аппарате целого ряда единиц, понятийное содержание которых остается предметом дискуссий представителей различных школ и направлений. Сложившаяся ситуация, характеризуется, с одной стороны, многозначностью целого ряда терминов, а с другой, наличием значительного количества терминов-дублетов. Так, например, в ряде исследований термин «концепт» используется применительно к любой оперативной единице ментального мира человека (чувственный образ, понятие, схема, фрейм и т.д.), выступая, таким образом, в своем родовом значении [Кубрякова 2002: 7].

В то же время, в своем видовом значении концепт предстает как «сгусток, или ячейка культуры в ментальном мире человека» [Степанов 1997: 40-41] – многомерное смысловое образование, в структуре которого присутствуют компоненты, указывающие на принадлежность данной единицы сознания определенной национальной картине мира. Это сложный комплекс знаний и ассоциаций, оценок и мнений, идеалов и стереотипов в сознании носителей определенной культуры, связанный с определенным фрагментом действительности. Анализируя содержание и структуру концепта, исследователь раскрывает национальную специфику мировосприятия. Анализу подвергается национальная специфика базовых концептов, определяющих структуру окружающего мира (ВРЕМЯ, ПРОСТРАНСТВО и др.), концептов, отражающих внутренний мир человека (РАДОСТЬ, СКУКА, СЧАСТЬЕ и др.) и особенности интерсубъектных отношений (ДРУЖБА, ЛЮБОВЬ и др.).

В исследованиях подобного рода концепты обычно ассоциируются с наивной, или практической картиной мира (ПКМ), стихийно формирующейся в процессе постоянного взаимодействия познающего субъекта с окружающим миром и признающейся основным хранителем исторического опыта этноса. Являясь воплощением определенного способа мировидения, присущего конкретной культуре, ПКМ противопоставляется научной картине мира (НКМ), создающейся осознанно и целенаправленно, и претендующей в идеале на статус «чистого» знания, имеющего внеличностный характер.

Составляющими НКМ являются понятия, единицы того же уровня сознания, что и концепты, но обладающие целым рядом отличительных черт. Проблема соотношения в ментальном мире человека структур, отражающих результаты научного познания и структур, хранящих опыт повседневного взаимодействия с окружающим миром, всегда привлекала внимание философов и лингвистов. Так, еще на начальном этапе становления методологии научного исследования, в работах Р. Декарта была предложена классификация идей человеческого сознания. К первой группе относятся идеи, проникающие в душу человека извне, в результате чувственного восприятия, независимо о его воли. Внешнее происхождение таких идей отягощает их той или иной образностью, свидетельствующей об их неустойчивости, зависимости от воспринимающего индивида и минимальной истинности. Структуры сознания подобного рода противопоставляются идеям, источником которых служит разум, степень истинности которых значительно выше.

Работы Декарта определили характер дальнейших попыток философского осмысления статуса научных понятий в ментальном мире человека, итоги которых подводятся Э. Кассирером в его «Философии символических форм». Он выделяет ряд отличительных признаков научного понятия, позволяющих разграничить научное понятие и концепт, или языковое понятие в терминологии Кассирера.

Важнейшим отличительным признаком понятия Кассирер полагает целенаправленность формирования данной структуры сознания. Если для образования языкового понятия достаточно уловить то общее, что позволяет объединить объекты в классы и категории, наделив это общее «словесным ярлыком», то образование научных понятий должно следовать систематическому плану от простого к сложному. Таким образом, процессы классификации и категоризации, имеющие в языке стихийный и случайный характер, в науке обретают направленность на четко сформулированную цель.

Из принципа целенаправленности следует принцип системности научных понятий: каждое выдвинутое научным мышлением новое понятие должно изначально соотноситься с этим мышлением в целом, т.е. со всем множеством возможных понятийных образований [Кассирер 2002: 271].

Очевидно, что системность является неотъемлемой характеристикой и языковых понятий, однако тенденции к упорядочиванию языковых понятий противостоит бесконечное многообразие связей между языковыми знаками и стоящими за ними понятиями, которое проявляется в речи. Благодаря такому многообразию ни одно языковое понятие не мыслится как нечто фиксированное и окончательное, оно всякий раз заново утверждается речевым потоком. В этой способности языкового понятия заключается одновременно и истинная сила языка и его слабость с точки зрения научного мышления, сознательно отказывающегося от какой-либо игры значений.

Как следствие, научное понятие характеризуется, с одной стороны, стабильностью, которая отличает его от языкового понятия с его нечеткими границами, а с другой, тождественностью понятийного содержания и закрепленного за ним языкового знака.

На смену изменчивому и красочно многозначному слову, вербализующему концепт, приходит «чистый знак» с его определенностью и постоянством значения [Кассирер 2002: 273]. Знаки, репрезентирующие научные понятия, уже не связаны с каким-либо интуитивным, побочным смыслом, они не располагают индивидуальным колоритом. Простота научных понятий, на фоне многоуровневых и многогранных концептов, обеспечивает универсальность понятия, в которой снимаются как индивидуальные, так и национальные различия.

Таким образом, развитие научной мысли неизбежно предполагает формирование языка науки, «семантика которого выходит за пределы естественного языка» [Кассирер 2002: 269]. Вышеописанный подход к соотношению в ментальном мире человека языковых понятий и понятий науки, выделяет единицы языка, вербализующие понятия из всего множества языковых единиц. Данные единицы получают статус самостоятельного объекта исследования, а список лингвистических дисциплин пополняется таким направлением, как терминоведение.

Примечательно, что на раннем этапе становления данной дисциплины проблема понятийного содержания терминов отступает на второй план. Терминоведение интересовалось в первую очередь критериями, позволяющими отличить термины от остальных номинативных единиц языка, как например, отсутствие синонимов, независимость от контекста, эмоциональная нейтральность и т.п. При этом само понятие рассматривалось как нечто уже готовое, уже созданное и ожидающее своей языковой объективации.

Существующее положение дел меняется в последнее десятилетие, когда наряду с вопросом относительно того, какие языковые знаки «достойны» объективировать понятия науки, поднимается вопрос о том, какие именно концепты (по структуре, содержательному наполнению) могут претендовать на статус научных понятий. Таким образом, в центре исследовательского внимания оказываются характерные свойства тех концептов, которые наилучшим образом способствуют фиксации, хранению и передаче научного знания и, как следствие, лежат в основе терминологической номинации.

Необходимость обращения к понятийному содержанию терминов обусловила появление целого ряда работ [Демьянков 2001, 2007; Кубрякова 2002 и др.], посвященных соотношению понятия и концепта в ментальном мире человека и в целом продолжающих линию, намеченную еще в работах Кассирера. Так, В.З. Демьянков отмечает, что концептом является реконструируемая структура сознания, тогда как понятие, это то, что люди конструируют сознательно и целенаправленно. Иными словами, понятие это результат специальной обработки человеческим сознанием содержания концепта.

Очевидно, что подобная обработка может иметь место на разных уровнях познания: как на обыденном, так и на научном. Таким образом, можно говорить о двойственном статусе термина «понятие» в современных лингвистических исследованиях. С одной стороны, понятие представляет собой некий универсальный заместитель концепта, во всей его многогранности и индивидуальности, для определенного коллектива. С другой стороны, за этим термином сложная структура сознания, аккумулирующая выраженное в конкретной языковой форме профессионально-научное знание о некотором фрагменте действительности, накопленное в определенной научной области. Процессы формирования и дальнейшего функционирования данных структур сознания находятся в центре внимания многих современных исследователей, полагающих, что всестороннее системное описание структурных и функциональных особенностей терминосистем без обращения к этим когнитивным механизмам не представляется возможным.

Список литературы

1.Демьянков, В.З. Понятие и концепт в художественной литературе и в научном языке [Текст] / В.З. Демьянков // Вопросы филологии. – 2001. – №1. – С. 35-47

2.Демьянков, В.З. «Концепт» в философии языка и когнитивной лингвистике [Текст] / В.З. Демьянков – М.: Изд-во «Эйдос», 2007. – С. 26-33

3. Кассирер, Э. Философия символических форм [Текст] / Э. Кассирер. – М.; СПб.: Университетская книга, 2002. – Т.3 – 389с.

4. Кубрякова, Е.С. О современном понимании термина «концепт» в лингвистике и культурологии [Текст] / Е.С. Кубрякова // Реальность, язык и сознание. – Вып. 2. – Тамбов: Изд–во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2002. – С. 5-15

5. Степанов, Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования [Текст] / Ю.С. Степанов. – М.: Школа ″Языки русской культуры″, 1997. – 824с.

М.Н. Коннова

Калининград, Россия