Трансформация лингвокультурной идентичности и картины мира в условиях межкультурной коммуникации

В процессе социализации и инкультурации в родной культуре коммуникант формирует определенные культурно-языковые и коммуникативно-деятельностные ценности, знания, установки и поведенческие реакции, формируя частично сознательно, частично неосознанно, свою лингвокультурную идентичность.

Л.И. Гришаева понимает под культурной идентичностью «идентичность, устанавливаемую на основании распознавания субъектом познания и коммуникации признаков, условно закрепленных в своей/чужой культуре/субкультуре за этой культурой/субкультурой [Гришаева 2007: 131].

Л.И. Гришаева подчеркивает, что структура идентичности организуется по принципу «ядро-периферия». В ядро входят признаки, «константные для коллективного носителя идентичности и остающиеся таковыми на протяжении нескольких поколений коллективного субъекта» [Гришаева 2007: 139], а к периферии относятся признаки переменные и обеспечивающие когнитивную и коммуникативную гибкость коллективного и индивидуального субъекта [Гришаева 2007: 141].

Предлагаемая модель структуры идентичности позволяет объяснить реально наблюдаемую трансформацию лингвокультурной идентичности языковой личности в условиях межкультурной коммуникации, при которой личность, с одной стороны, сохраняет свою лингвокультурную идентичность на протяжении длительного промежутка времени а, с другой стороны, изменяется, приобретает новые качества.

Лингвокультурная идентичность имеет ряд функций, одна из них -задавать параметры культурно специфической картины мира и эксплицировать необходимые сведения с помощью языка. На этой основе субъект может распознать своего/чужого в своем/чужом пространстве.

Внутри собственной культуры личность находится в состоянии равновесия: образ мира соответствует системе используемых культурно-языковых значений. При изменении окружения и столкновении с чужой лингвокультурой равновесие нарушается, вызывая состояние стресса. Возникает необходимость адаптации к системе новых значений, личность восстанавливает внутреннее равновесие через поиск соответствия образа мира изменившемуся окружению и определение собственной роли в видоизмененном коммуникативном контексте [Леонтович 2005: 211-216].

Чужое культурно-языковое пространство оказывается сферой действия двух противоположных процессов: конвергенции, обеспечивающей вхождение личности в новый социум, и дивергенции, с помощью которой индивидуум пытается подчеркнуть свою лингвокультурную идентичность. Конвергентная тенденция заставляет личность искать эффективные формы коммуникации с носителями иной культуры. При этом происходит модификация ряда параметров, необходимых для успешной коммуникативной деятельности языковой личности: когнитивных стратегий; языковой картины мира; идеосферы и тезауруса; вербальных и невербальных средств кодирования передаваемой информации; характера самоидентификации; поведенческой парадигмы; ценностных ориентаций; коммуникативных стратегий [Леонтович 2005: 218].

Одной из главнейших задач коммуникативно-когнитивного анализа дискурса, т.е. использования языка в конкретных коммуникативных условиях, является изучение дискурсивной деятельности человека. Эта деятельность представляет собой «отражение формами языка национальной картины мира, а используемые в процессе коммуникации языковые формы рассматриваются как средство реализации системы культурно обусловленных значений, отражающих разделяемые членами социума знания, пресуппозиции, оценки (values) и ценностные ориентации» [Цурикова 2000: 115-116].

Самое важное условие для успешной межкультурной коммуникации – перцептивная готовность к восприятию различий и расширению картины мира при столкновении коммуниканта с явлениями, ему не знакомыми или отличными от его предшествующего опыта.

Картина мира как «целостный образ мира, складывающийся в голове человека в процессе познавательной деятельности» включает в себя гетерогенные (то есть разнородные, имеющие разную природу), гетерохронные (то есть познаваемые в разный отрезок времени), гетеросубстратные (то есть имеющие разную когнитивную основу) сведения о мире» [Гришаева, Попова 2003: 25].

Концептуальная картина мира как совокупность определенным образом организованных концептов значительно шире и богаче языковой картины мира, поскольку сведения о мире кодируются не только вербально, но и невербально, однако, при необходимости все сведения о мире могут быть эксплицированы с помощью языка. Языковая картина, таким образом, представляет собой совокупность механизмов вербализации сведений о мире [Кубрякова 2003: 32], хранимых в картине мира [Гришаева, Попова 2003: 33].

Пользуясь языком как системой ориентиров, коммуникант определяет собственное место в этом мире. Языковая картина является проводником и контекстом коммуникации личности с окружающей действительностью, основа личностной самоидентификации [Леонтович 2005: 126].

Е.С. Кубрякова отмечает, что составными элементами картины мира являются концепты, образы, представления, известные схемы действия и поведения, некие идеальные сущности, не всегда связанные напрямую с вербальным кодом [Кубрякова 1988: 141].

Языковая картина мира включает универсальные черты, общие для всего человечества, черты культурно-специфические – «некоторую культурную «сердцевину», единую для всех членов социальной группы или общности, а также индивидуальные черты, присущие определенной личности [Леонтович 2005: 121]. Характер картины мира коммуниканта зависит от того, каким образом в ней уравновешиваются универсальный, культурно-специфический и личностный компоненты.

Фрагменты картины мира, интерпретируемые как общие для всех представителей определенной лингвокультуры, составляют «прототипическую часть» картины мира [Гришаева, Попова 2003: 30], которая становится когнитивной основой для построения более или менее успешного взаимодействия между коммуникантами в тех или иных дискурсивных условиях. Благодаря общности прототипического в картине мира у коммуникантов возникает «единое смысловое поле, в пределах которого осуществляется смысловое движение» [Кубрякова 2003: 32].

Для адекватной межкультурной коммуникации необходимо соответствие картин мира коммуникантов. Перемещение в новое культурно-языковое пространство требует поиска новой идентичности, корректировки картины мира, сложившейся в своей культуре, и приведения ее в соответствие с изменившимися условиями.

Период привыкания к чужой лингвокультуре, когда коммуникант обнаруживает, что старый языковой опыт не вполне применим к новым условиям, а новая языковая картина мира еще не вполне сложилась, психологически труден для индивида и вызывает состояние стресса. «Когда два языка вступают в контакт и как бы соперничают в одном индивиде», утверждает Б. Дадье, «это означает, в сущности, что в контакт и конфликт приходят два видения мира (…). Здесь есть все основания полагать, что переход от одного языка к другому может вызвать в мышлении глубокие потрясения» [цит. по: Леонтович 2005: 143].

В качестве ориентиров, позволяющих индивиду «не заблудиться» в новом культурно-языковом пространстве, выступают универсальные явления – то общее, что объединяет взаимодействующие культуры.

По мере освоения нового культурно-языкового пространства элементы картины мира приобретают более четкие очертания. При этом происходит не подмена одной картины мира другой, а совмещение родной и вновь осваиваемой картин мира и расширение горизонтов сознания. Возникновение качественного нового образа окружающей действительности знаменует собой трансформацию языковой картины мира коммуниканта [Леонтович 2005: 144] и параллельно трансформацию лингвокультурной идентичности.

Сознательный подход к культурным различиям становится силой, которая ведет личность от состояния непонимания или даже враждебности по отношению к новой культуре к ее приятию и почти полному пониманию. Готовность к трансформации идентичности создает условия для расшифровки культурной информации, закодированной в коммуникативных сигналах, делает возможным психологическую совместимость с носителями иной культуры, дает способность понять и принять их ценности.

Трансформация может, с одной стороны, выражаться в постепенной утрате самобытных национально-культурных черт языковой личности и слепом подражании чужой культуре, с другой стороны – в поэтапном формировании межкультурной личности с различным уровнем культурно-языковой и коммуникативной компетенции: от монокультурной стадии через маргинальность к бикультурной или поликультурной стадии. Выделение стадий, по мнению О.А. Леонтович, носит относительный характер, поскольку в современном мире практически невозможно замкнуться в рамках одной культуры, но и полная ассимиляция в неродной культуре вряд ли достижима [Леонтович 2005: 220].

Межкультурная трансформация не требует обязательного полного билингвизма. Значительно более важную роль играет когнитивная гибкость, осознание межкультурных различий и знакомство со способами их преодоления.

Список литературы

1. Взаимопонимание в диалоге культур: условия успешности [Текст]: в 2 ч./ под общ. ред. Л.И. Гришаевой, М.К. Поповой. – Ч. 2. – Воронеж: Ворон. гос. ун-т, 2004. – 316 с. ISBN 5-9273-0610-1

2. Гришаева, Л.И., Попова, М.К. Картина мира как проблема гуманитарных наук [Текст] // Картина мира и способы ее репрезентации: научные доклады конференции «Национальные картины мира: язык, литература, культура, образование» / ред. Л.И. Гришаева, М.К. Попова, – Воронеж: Ворон. гос. ун-т, 2003. – с.13-35. ISBN 5-9273-0566-0

3. Кубрякова, Е.С. Сознание человека и его связь с языком и языковой картиной мира [Текст] / Е.С. Кубрякова // Филология и культура / Ред. Болдырев Н.Н. – Тамбов: ТГУ, 2003. – С. 32-34

4. Леонтович, О.А. Русские и американцы: парадоксы межкультурного общения: монография [Текст] / О.А. Леонтович. – М.: Гнозис, 2005. – 352 с. ISBN 5-7333-0165-1

5. Постовалова, В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека [Текст]/ В.И. Постовалова // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. – М.: Наука, 1988. – с. 8 – 69.

6. Цурикова, Л.В. Проблемы изучения дискурса в современной лингвистике. / Л.В. Цурикова. // Традиционные проблемы языкознания в свете новых парадигм знания / Ред. Е.С. Кубрякова, Н.Н. Болдырев, Е.М. Позднякова. – Материалы круглого стола. – М.: ИЯ РАН, 2000. – С. 110-117.

И.В. Гостева

Миасс, Россия