2. Папство, монашество, богословско-религиозное наследие блаженного Августина

Личность Григория Великого (540-604), «консул Божий» и «Раб рабов Божиих», блестит как свет во тьме в длинной ночи. Его 854 письма пронизаны усердием и универсальностью, заботливостью доброго Пастыря, страстным желанием накормить Рим во время голода и защитить его от меча Лангобардов. «Над Церковью нависла тяжелая обязанность доставить гражданам необходимое в ежедневных потребностях» (Epist. V, 21). «Мне приходится видеть собственными глазами Римлян, связанных по горлу как собаки, доставленных во Францию для продажи в рабство» (V, 41).

Бенедиктинское монашество, пережив изобилие нашествия, представляет план реконструкции и стабильности на «завтрашний день»: с помощью ручной и интеллектуальной работы оно спасает и развивает сельскую экономику (земледелие), а также сохраняет и бесценные сокровища классической эпохи. Без этой монашеской деятельности, человечество было бы духовно беднее.

Так сформировались те движущие силы, которые должны были творить и управлять новым веком: 1) папство, 2) монашество, 3) богословско-религиозное наследие блаженного Августина, то есть Церковь. Перед нею стоят германские народы: будущее находится конкретно между объединением этих двух молодых сил. Утверждение, что варварские народы были бедны в развитии, означает только то, что им не хватало лишь интеллектуальной культуры; но в то же время они обладали превосходным природным даром ясного ума, энергии, фантазии и чувства. Они представляли почву девственную и невозделанную, на которой ростки Христианства могли привиться, процвести и плодоносить в значительной мере.

Некоторые опасные моменты для истинного Христианства

Процесс христианизации Германцев будет очень длинным и сложным: это медленный рост между борьбой и ферментацией (брожением) ценностей. Встреча евангельского благовестия с германскими элементами полностью отличается от встречи Христианства с греко-римским миром язычников. Становление и развитие в области религии происходит, прежде всего, посредством силы чувства и ясно выделяется в религиозном искусстве римского примитивного стиля. Не произойдет никакой попытки богословского синтеза. Но встанет угроза для самой аутентичной христианской доктрины в некоторых ее пунктах. В особенности отметим следующие:

1. Фантастическая деформация христианской проповеди. Некоторые концепции заменяются неадекватными фантастическими образами. Например, концепция о Христе как «дуке», которому присягают и хранят верность. Как национального «царя», земное смирение которого поражает и апостолы которого явились мужественными защитниками его как государя или феудатария (feudatario 1. феодальный, ленный 2. 1) феодатарий, ленник 2) феодал (сеньор).

2. Магико-суерерная распущенность в формах культа. В изобилии магических культов и суеверии утверждаются натуралистические концепции, в культе святых, реликвий и умерших, характерных для начала и для конца этой эпохи.

3. Фальсификация христианской морали. Германский закон сравнивается с евангельской моралью: положение fàida (= месть)⁹⁸, guidrigildo (= возмещение, компенсация за моральный или материальный вред)⁹⁹, ordàlia (= «Суд Божий»)¹⁰⁰, противоречат евангельской любви, как брутальное употребление силы, суровость принципов, частые самоубийства, похоть и измена, доходящая до полигамии, эксплуатация рабов и так далее.

4. Превалирование «приватного права» над «правом общественным». Более сильный подчиняет неприятеля и конфискует его добро; институт «приватной церкви» (= Eingenkirche)¹⁰¹ рассматриваемая как собственность богатого владельца (в будущем «патронат»).

Замечается разница между этой германизацией Христианства и иудеизацией и еллинизацией в предыдущем: сейчас не существовало существенных угроз для христианской доктрины, потому что речь не идет о сознательной богословской интерпретации Евангелия. Существует, в ограниченной степени, обеднение Откровения по причине культурной бедности: многочисленные затемнения христианской доктрины не представляют смертельной опасности, и Церковь была в силе их преодолеть.