Лекция 11. Сми как карнавал. Круг обмана и четвертая власть
В одной из предшествующих лекций я уже говорил о том, как и с какой целью используются в СМИ, то есть и журналистской тоже, не только правда, но и ложь. Речь шла о чисто прагматическом, инструментальном аспекте этого использования.
Теперь стоит взглянуть на проблему существенно шире. Обсудить тот круг обмана, в который замыкают современные СМИ современного человека. И выяснить место подлинной журналистики в этом круге.
Как известно, человек выделил себя из природы, создав собственную среду обитания и собственные, не вполне совпадающие с природными, циклы своей жизнедеятельности. Конечно, самый распространенный и универсальный жизненный цикл человека всё равно связан с природой — это астрономический год, естественным образом разбитый на весенний, летний, осенний и зимний периоды. Общественная и особенно политическая жизнь, однако, и в античные времена уже не подчинялась сменяемости этих периодов. Войны, восстания, дворцовые перевороты не находились в прямой зависимости от годового природного цикла, которому, конечно, продолжало подчиняться хозяйство, в основном замкнутое на земледелии и скотоводстве. Но и в общественной, публичной жизни естественный природный цикл постоянно напоминал о себе через религиозные праздники.
В Средние века и частная, и публичная жизнь людей, особенно в городах, еще больше оторвалась от природного цикла. Даже несмотря на то, что связь жизни любого человека с годовым циклом поддерживала христианская мифология, приравненная к реальности, и мифология фольклорная, восходящая к язычеству.
Естество человека, однако, требовало хотя бы временных возвращений к полному слиянию с жизнью природной, одна из главных характеристик которой — отсутствие привычной общественной иерархии, где все люди делились на властвующих и подчиненных, правителей и подданных.
И в античные, и в средневековые времена это возвращение к естественной жизни людей, к их естественному равенству, основанному на одинаковости физиологии что хозяина, что слуги, реализовывалось через разные виды карнавальных действий, теория которых отлично разработана Михаилом Бахтиным, к чьим трудам я и отсылаю всех желающих. Карнавал как праздник дожил в некоторых странах и до наших дней, но в предельно формализованном и театрализованном виде, утратив свою социальную функцию вовсе, но сохранив отчасти бытовую и физиологическую, ибо возник он все-таки не просто из желания отдохнуть или развлечься, а как естественное проявление архетипов человеческого сознания и поведения, изгнанных жесткой социальной регламентацией с публичной сцены (кроме сцены искусства).
В интересующем меня ракурсе я выделю несколько ипостасей любого карнавального действа, ипостасей, которые, как мы увидим позже, имеют непосредственное отношение к общей теме моего курса лекций.
Во-первых, карнавал на время восстанавливал равенство людей, так сказать демократию «золотого века»: слуга и хозяин получали право на совершение одних и тех же поступков.
Во-вторых, карнавал искусственно ломал обыденную, повседневную жизнь, главной характеристикой которой была не просто иерархичность, а наследуемая иерархичность, иерархичность закостенелая, в которой верхи и низы, господа и подчиненные практически никогда не менялись местами. Поэтому просто демократичности было недостаточно, требовался переворот привычной иерархии вверх ногами — во время карнавалов не только простолюдины приравнивались к богачам, но из простолюдинов избирался карнавальный король, самодержец верховной карнавальной (перевернутой) власти.
В-третьих, карнавал, как временный институт всеобщего равенства и перевернутой иерархии, не мог разрушать фундаментальные основы общественного устройства (например, право собственности), ибо тогда после его окончания в обществе воцарился бы хаос. Поэтому демонстрация равенства проходила на уровне символики (одежда, шутовские знаки высшей власти) и того, в чем действительно люди были равны друг другу и в обычной жизни, но в силу условностей иерархического общества не могли это демонстрировать, — в физиологических проявлениях своего организма: в любви, в еде и в питии, иногда в физическом единоборстве.
В-четвертых, отказ от условностей обыденной, не естественной жизни требовал временного снятия общественных табу, всего того, что запрещалось моралью, законом или религиозной догмой. Карнавал разрешал богохульство, насилие, прелюбодеяние, оргиастические проявления сексуальных инстинктов, сквернословие, чревоугодничество, пьянство, наряду, естественно, с неподчинением власти, даже карнавальной.
В-пятых, карнавал предполагал максимальное веселье как противоположность обыденному унынию, то есть ставил развлечение, игру, шутовство, обман выше труда, серьезности и общественной добропорядочности. Смеховая культура карнавала демонстрировала одновременно и несерьезность, то есть временность действа, и его пародийность — насмешку уязвленных в обыденной жизни низов над социальной иерархией как искусственной, ненатуральной, противоречащей фундаментальному, прежде всего физиологическому, равенству людей.
Наконец, в-шестых, карнавал четко фиксировал свои границы: день и час падения всех табу и время, отведенное на растабуированную жизнь. Все участники карнавала знали, что карнавал — это не сама действительность, а временный выход из нее, что это обман, но обман конечный, уложенный в строго отведенный срок, после завершения которого всё вернется на круги обыденных социальных и политических условностей, четко регламентированных властью, законом, религией, общественной моралью. Все знали не только час, в котором карнавал начнется, но и день и час, когда он закончится. Все знали, что время карнавала скоротечно, а обыденной жизни — бесконечно (или, по крайней мере, — по гроб жизни). Все знали, что карнавал — это данность, реальность, но он не может длиться всегда: и низ снова станет верхом, догмы восстанут из площадной пыли, и ты, три дня свободный, вновь на месяцы, годы и десятилетия превратишься в раба царствующего порядка.
Словом, карнавал был честным обманом. О времени его прихода, его кратковременности и сроке его обязательного завершения каждый был предупрежден заранее.
Карнавальная стихия и культура, основанные на архетипах человеческого сознания и поведения, так или иначе, в тех или иных формах дожившие до наших времен, четко ориентировалась на этот главный свой закон: карнавал скоротечен и преходящ (если только речь не идет об образе жизни маргинальных групп), обыденная жизнь постоянна и бесконечна (до конца века человеческого).
И вот
ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ СОЗДАЛА МАССОВУЮ КУЛЬТУРУ И СРЕДСТВА МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ТО ЕСТЬ СОВРЕМЕННЫЙ ВАРИАНТ КАРНАВАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ И СРЕДСТВА ЕЕ ДОСТАВКИ В КАЖДЫЙ ДОМ, В КАЖДУЮ СЕМЬЮ. СКОРОТЕЧНЫЙ И КОНЕЧНЫЙ ОБМАН АНТИЧНОГО И СРЕДНЕВЕКОВОГО КАРНАВАЛА ПРЕВРАТИЛСЯ В ПОСТОЯННУЮ РЕАЛЬНОСТЬ. КРУГ СУРОВОЙ ЖИЗНЕННОЙ ПРАВДЫ, ИЗРЕДКА, НЕ ЧАЩЕ ЧЕТЫРЕХ РАЗ В ГОД, РАЗРЫВАЕМЫЙ СЧИТАННЫМИ ДНЯМИ ОБМАНА, СМЕНИЛСЯ КРУГЛОГОДИЧНЫМ ЦИКЛОМ ОБМАНА. ДА, КАРНАВАЛЬНОГО, НО ОБМАНА. В ЭТОМ КРУГЕ, ЦИРКУЛИРУЯ ПО КАНАЛАМ СМИ, И ЖИВЕТ СЕГОДНЯШНЯЯ ЖУРНАЛИСТИКА,
в которой, как мы уже выяснили, хватает и своего обмана, своей лжи, своих умолчаний.
Из античности и Средних веков вернемся в наше время и всмотримся в экраны телевизоров, стоящих в каждой квартире и работающих каждый день, всё то время, пока обитатели этих квартир находятся дома. Что они, люди современности, видят на этих экранах?
Если относиться к увиденному серьезно, то это дом умалишенных тюремного типа, в котором постоянно убивают, насилуют, дерутся, занимаются сексом, крадут детей и взрослых, издеваются над ними, причем с особым садизмом, и так далее и тому подобное. Параллельно, вторым пластом, идет демонстрация совсем уж запредельных, фантастических ужасов, оттого не становящихся менее ужасными, — насилием и сексом занимаются уже не люди, а вампиры, вурдалаки, гигантские насекомые, роботы, монстры всех видов и размеров.
Третий пласт демонстрируемого — реальные люди (не киногерои и не сконструированные на киностудиях монстры) или играющие реальных людей актеры (подсадные утки), в многочисленных ток-шоу рассказывающие о своих сексуальных и иных подвигах, на 90% придуманных сценаристами, а потому отличающихся от фантастических гораздо большей правдоподобностью.
Еще ближе к реальности четвертый пласт (или четвертый круг обмана): в нем простые люди в многочисленных телеиграх добывают себе победу — деньги или славу. Эти игры хороши тем, что в них действительно участвуют люди с улицы — это чувствует каждый зритель, то есть связь с реальностью уже полная. За тем, правда, исключением, что победа в телеигре приносит реальную славу (причем весьма краткосрочную) лишь каждому тысячному или десятитысячному победителю, да и максимальные денежные призы получаются не чаще.
Нормальная человеческая психика, разумеется, не может реагировать на всё это (особенно на ужасы первого и второго пластов) адекватно, иначе все зрители сами бы сошли с ума. Включаются защитные механизмы, позволяющие зрителям отстраняться от восприятия увиденного как реальности. Обман воспринимается как обман. Но, понимая, что это обман, зрители не могут перестать видеть, а следовательно, и воспринимать его, то есть жить в нем. Отчасти — и соучаствовать в нем. Тем более что телевидение постоянно перемешивает обман с реальностью — через третий и четвертый пласты, а также и через следующие, всё больше и больше стирающие грань между обманом и реальностью. Это постоянно крутящаяся по телевидению реклама (пятый пласт, или пятый круг обмана) и пласт реальных событий, освещаемых на телевидении в собственно журналистских программах. Они тоже посвящены насилию, сексу и обману — прежде всего политическому, финансовому, общественному (шестой круг обмана). Да, в этом шестом круге журналистика пытается добиться правды, она разоблачает обман (иногда, частично, впрочем, и создавая его). Но
ЭТО МАЛО МЕНЯЕТ ТЕЛЕВИЗИОННУЮ РЕАЛЬНОСТЬ, ВСЮ РАЗВЕРСТАННУЮ МЕЖДУ ОБМАНОМ МИФОЛОГИЧЕСКИМ И ОБМАНОМ РЕАЛЬНЫМ.
И так — каждый день. И так — круглый год. Карнавал — круглый год, тотальный карнавал.
То есть человек, до появления массовой культуры и телевидения живший в ситуации карнавала — перевернутого верха и низа, в том числе и телесного — максимум четыре раза в год и крайне ограниченный срок, теперь живет в карнавальной (обманной) ситуации постоянно.
Согласитесь, это достаточно нестандартная ситуация. В принципе, мир не должен выдержать постоянного нахождения в ней. Карнавал, перенесенный на повседневную жизнь, должен вызвать хаос, уничтожить мировой порядок. Иногда кажется, что мы к этому приближаемся — когда, например, с экранов телевизоров разного рода преступления переходят в жизнь; когда реальные террористы используют формы и методы террора, почерпнутые из фильмов; когда телевидение создает из ничтожных людей общественных кумиров; когда с помощью телепропаганды создаются империи и оси зла, враги человечества, а потом реальная политика занимается их уничтожением; когда СМИ выбирают нациям лидеров. Всё это — результат существования многих кругов обмана, встроенных в систему современных СМИ.
Что же мешает окончательному распаду мирового порядка, наступлению вселенского хаоса? Возможно, мешает лишь пока.
Думаю, преградой на пути победы хаоса над порядком являются:
• во-первых, здравый смысл человечества и каждого из людей, позволяющий все-таки отделять обман, даже самый тотальный, от реальности;
• во-вторых, высокая, настоящая культура, тоже, по счастью, присутствующая в СМИ, хотя и не творимая в них;
• в-третьих, реальная журналистика, то есть та часть журналистики, постоянно прописанной в СМИ, которая занимается поиском правды в потоках лжи, отстаиванием интересов реальных людей, разоблачением обмана и в самой жизни, и в СМИ, то есть того обмана, который творится самими журналистами.
Первичен здесь конечно же здравый смысл. И его оборотная сторона — ирония, не позволяющая человеку даже во время карнавала забывать о нереальности столь приятного состояния.
Высокая культура, всегда утопичная, не может быть приземленной, предельно рационализированной, основанной на здравом смысле. Она тоже обман, но из разряда нас возвышающих обманов. А вот журналистика в этом случае оказывается здравым смыслом человечества. И это, согласитесь, высокое предназначение, хоть и базирующееся на самой низкой правде — на правде реальной жизни.
СВОБОДНАЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ КАЧЕСТВЕННАЯ ЖУРНАЛИСТИКА ЕСТЬ ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА. ЭТИМ ОНА ИСКУПАЕТ МНОГИЕ СВОИ ГРЕХИ.
Итак, что же мы выяснили за последние две лекции?
Я утверждаю, что СМИ сегодня становятся религией, может быть, даже метарелигией (или скорее квазиметарелшией), или, по крайней мере, Церковью (квазицерковью), а журналисты — ее жрецы (некоторые — и полубоги).
Также я утверждаю, что журналистика сегодня всё более фольклоризируется.
Два этих процесса вроде бы противоположны. Религия — это высшее, духовное, норма верха и иерархии. Фольклор — низовое, бытовое, примитивно окультуренная пошлость, норма низа и демократии.
Но массовая культура, которая сожительствует вместе с серьезной (а с несерьезной, массовой, бульварной тем более) журналистикой в СМИ, естественным для себя образом примиряет, гармонизирует эти два противоположных начала. Так Иисус Христос становится superstar, то есть звездой и религии, и фольклора, и ставшей ими журналистики. Все противоречия снимаются прежде всего благодаря тому, что карнавальный обман, ставший круглогодичным и всеохватным (аудитория присоединяется к нему через экран телевизора), не оставляет времени для рефлексии.
А поскольку СМИ и журналистика в сознании абсолютного большинства людей одно и то же, поскольку журналистика сама карнавализируется (ярчайший пример на нашем телевидении – передачи Леонида Парфенова на НТВ: его авторская программа «Намедни», ныне закрытая, и спроектированная им программа «Страна и мир», но это еще утонченные формы карнавализации), оставаясь четвертой властью политической и став первой властью духовной (квазирелигией), мы и видим, что именно СМИ и именно посредством журналистики творят уже не просто массовую культуру (этим занимается главным образом шоу-бизнес и рекламный бизнес), а массовую политическую культуру, политический масскульт.
ЭТО, ВИДИМО, И ЕСТЬ СУЩНОСТНАЯ ОСНОВА ТОГО, ЧТО НАЗЫВАЮТ МЕДИАКРАТИЕЙ, ТО ЕСТЬ ПОЛИТИЧЕСКИМ НАСИЛИЕМ, ПРОВОДИМЫМ ПОСРЕДСТВОМ СМИ В ПРЕДЕЛЬНО ПРИЯТНЫХ АУДИТОРИИ, ТО ЕСТЬ НАСЕЛЕНИЮ, ФОРМАХ.
Здесь непременно нужно сказать еще несколько слов о пересечениях СМИ и массовой культуры и о самом масскульте. Ибо именно эти пересечения и являются материальным полем, создающим круг обмана, в котором вынужден и хочет жить современный массовый человек.
Что касается пересечения, а во многом и совпадения современной массовой культуры (масскульта), СМИ и журналистики, то эти взаимоотношения можно легко проиллюстрировать с помощью простейшей графики.
Рис. 1. I -> журналистика, П -> СМИ
I -> журналистика П -> СМИ
СМИ шире, объемнее журналистики — далеко не всё, что распространяется по их каналам, является журналистским продуктом. Журналистики же вне СМИ не существует (см. рис. 1).
Рис. 2. II -> СМИ, III -> масскульт
II -> СМИ
III -> масскульт
Продукция масскульта распространяется не только через СМИ (см. рис. 2), хотя СМИ, во-первых, — один из главных каналов тиражирования масскульта, а во-вторых, придают масскульту (и всему, что с ним связано) запредельную массовость, то есть в принципе институируют масскульт. Все-таки рок-концерт на стадионе — это сто тысяч зрителей (потребителей масскульта), а тот же концерт в трансляции по телевидению — это десятки и сотни миллионов зрителей. Иногда — даже миллиарды. СМИ, кроме того, придают масскульту статус если и не официальной, то, по крайней мере, общественно признанной «культуры», особенно когда масскультные действия транслируются по общенациональным или государственным каналам.
Рис. 3. I, II, III, IV, V
I -> IV+ V
II -> СМИ
III -> масскульт
IV -> качественная журналистика
V -> массовая и бульварная журналистика
Часть собственно журналистской продукции, циркулирующей по каналам СМИ, является одновременно и продукцией масскульта (см. рис. 3). Прежде всего, это, конечно же, продукция массовой и бульварной журналистики. Только качественная журналистика и ее продукция находятся вне общего объема массовой культуры, хотя и такая журналистика отчасти транслирует образы и тексты масскульта: например, посредством неизбежного рецензирования его наиболее значимых (по масштабу, типичности, популярности и т. п.) явлений, посредством показа и описания этих явлений в репортажах качественных СМИ (они не могут не замечать столь массовых явлений), путем интервьюирования деятелей масскульта, приобретших весомый общественный статус.
Таким образом, массовая культура в очень значительных масштабах прямо или косвенно присутствует в современных СМИ, а значит, и распространяется ими на общенациональную аудиторию каждой страны, иногда — на аудиторию группы стран. Американская массовая культура транслируется вообще на весь мир, на мировую аудиторию — в первую очередь за счет кинопродукции Голливуда.
Поскольку, как мы выяснили, значительная часть того, что аудитория воспринимает как журналистику (по логике: раз это публикуется в СМИ, значит, это журналистика), и часть собственно журналистики являются по существу масскультом, то неплохо осознать, каково содержание и качество того, что эти масскультные тексты и образы несут сотням миллионов и даже миллиардам людей. Здесь я вновь предложу обратиться к Хосе Ортеге-и-Гассету, который еще в начале XX века, то есть до возникновения телевидения и, соответственно, масскульта в нынешних его вселенских масштабах, фактически описал этот феномен в своем пророческом труде «Восстание масс». Вот несколько характеристик массовой культуры, данных Ортегой-и-Гассетом, еще не употреблявшим этот термин:
«Тирания интеллектуальной пошлости в общественной жизни, быть может, самобытнейшая черта современности, наименее сопоставимая с прошлым. Прежде в европейской истории чернь никогда не заблуждалась насчет собственных "идей" касательно чего бы то ни было. Она наследовала верования, обычаи, житейский опыт, умственные навыки, пословицы и поговорки, но не присваивала себе умозрительных суждений — например, о политике или искусстве — и не определяла, что они такое и чем должны стать. Она одобряла или осуждала то, что задумывал и осуществлял политик, поддерживала или лишала его поддержки, но действия ее сводились к отклику, сочувственному или, наоборот, на творческую волю другого. Никогда ей не взбредало в голову ни противопоставлять "идеям" политика свои, ни даже судить их, опираясь на некий свод "идей", признанных своими. Так же обстояло с искусством и другими областями общественной жизни. Врожденное сознание своей узости, неподготовленности к теоретизированию воздвигало глухую стену. Отсюда само собой следовало, что плебей не решался даже отдаленно участвовать почти ни в какой общественной жизни, по большей части всегда концептуальной.
Сегодня, напротив, у среднего человека имеются самые неукоснительные представления обо всем, что творится и должно твориться во Вселенной. Поэтому он разучился слушать. Зачем, если все ответы он находит в самом себе?»
И далее:
«В человеческом общении упраздняется "воспитанность". Словесность как "прямое действие" обращается в ругань. Сексуальные отношения утрачивают свою многогранность».
Разве это не о наших (и не только наших) сегодняшних СМИ — прессе и телевидении?
Или вот совершенно замечательные наблюдения Ортеги, где, помимо провидческого анализа того, чем является спорт в масскульте, возникает еще и слово «игра», о котором я буду говорить специально:
«Стремление, например, делать игру и спорт своим главным занятием; всеми средствами — от гигиены до гардероба — культивировать собственное тело; не допускать романтизма в отношениях с женщинами; делить досуг с интеллигентами, в душе презирая их, с радостью отдавая на растерзание лакеям и жандармам; предпочитать режим абсолютной власти демократическим прениям и т. д. и т. п.».
И еще одно:
«Отвращением к долгу отчасти объясняется и полусмешной-полупостыдный феномен нашего времени — культ "молодежи" как таковой. Все от мала до велика подались в "молодые", прослышав, что у молодых больше прав, чем обязанностей, поскольку последние можно отложить в долгий ящик и приберечь для зрелости. Молодость как таковую всегда освобождали от тяжести свершений. Она жила в долг. По-человечески так и должно быть. Это мнимое право ей снисходительно и ласково дарят старшие. И надо же было настолько одурманить ее, что она и впрямь сочла это своим заслуженным правом, за которым должны последовать и все прочие заслуженные права.
Как ни дико, но молодостью стали шантажировать. Вообще мы живем в эпоху всеобщего шантажа, у которого два облика с дополняющими друг друга гримасами — угрозой насилия и угрозой глумления. Обе служат одной цели и равно пригодны для того, чтобы людская пошлость могла не считаться ни с кем и ни с чем. Поэтому не стоит облагораживать нынешний кризис, видя в нем борьбу двух моралей или цивилизаций, обреченной и новорожденной. Массовый человек попросту лишен морали...»
И вот — нечто вроде резюме:
«Человек обзавелся кругом понятий. Он полагает их достаточными и считает себя духовно завершенным. И, ни в чем извне нужды не чувствуя, окончательно замыкается в этом кругу».
Я думаю, что лучшей характеристики тому, чем является масскульт, в том числе и политический, и человек внутри него (загнанный в это «нутро» именно средствами массовой информации), не дашь: насилие, глумление, отказ от морали и романтизма в сексуальных отношениях, вульгарная ругань, ряжение под молодежь (с соответствующим культивированием и пропагандой молодежной субкультуры — сплошь массовой), спорт и игра. Разве это не то, что является основным содержанием и формой масскульта, и разве это одновременно не то, чем переполнены сегодняшние СМИ, особенно массовые и бульварные, в которых всё высокое, настоящее, благородное, истинно, а не профанно аристократическое, наконец, просто здравомыслимое и научно корректное является маргинальным?
Всё это не было бы так страшно (ведь не убил фольклор высокое искусство, религия — научные знания, а карнавал — общественное и политическое устройство), если бы сегодняшние СМИ, особенно телевидение, не были бы столь тотальны. А от тотального до тоталитарного — один шаг. Об этом — в следующей лекции.