Источники и пособия

Лермонтов М. Ю. Соч. В 6 т. – М.; Л., 1954-1957;

М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. – М., 1972;

Белинский В. Г. 1) Герой нашего времени. Сочинение М. Лермонтова. 2) Стихотворения М. Лермонтова // Полн. собр. соч. В 13 т. – М., 1954. – Т. IV. – С. 193-270, 479-547;

Висковатый П. А. М. Ю. Лермонтов: Жизнь и творчество. – М., 1981;

Бродский Н. Л. М. Ю. Лермонтов: Биография. 1814-1832. – М., 1945. - Т. 1;

Соколов А. Н. Очерки по истории русской поэмы XVIII и первой половины XIX века. – М., 1955;

Михайлова Е. Проза Лермонтова. – М., 1957;

Эйхенбаум Б. М. Статьи о Лермонтове. – М., 1961;

Максимов Д. Е. Поэзия Лермонтова. – 2-е изд. – М., 1964;

Андроников И. Л. Лермонтов: Исследования и находки. – М.; Л., 1964;

Григорьян К. Н. Лермонтов и романтизм. – М.; Л., 1964;

Архипов В. А. М. Ю. Лермонтов. – М., 1965;

Творчество М. Ю. Лермонтова: Сб. статей. – М., 1964; Коровин В. И. Творческий путь М. Ю. Лермонтова. – М., 1973;

Удодов Б. Т. М. Ю. Лермонтов: Художественная индивидуальность и творческие процессы. – Воронеж, 1973;

Мануйлов В. А. Роман М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени»: Комментарий. – 2-е изд., доп. – Л., 1975;

Герштейн Э. Судьба Лермонтова. – 2-е изд., испр. и доп. – М., 1986;

Миллер О. В. Библиография литературы о М. Ю. Лермонтове (1917-1977 годы). – Л., 1980;

Лермонтовская энциклопедия / Гл. ред. В. А. Мануйлов. – М., 1981;

Ломинадзе С. В. Поэтический мир Лермонтова. – М., 1985;

Щеблыкин И. П. Лермонтов: Жизнь и творчество. – М., 1995;

Крупышев А. М. Герой в сюжете романа. – Кострома, 1997.

Алексеи Васильевич Кольцов (1809-1842)

Становление творческого дарования и жизненная судьба Кольцова.

Волею судьбы Кольцов всю жизнь провел в странствиях по селам, деревням и «слободушкам» Воронежского края, впитывая восприимчивой душой поэзию народной жизни. Алексей Васильевич Кольцов родился 3 (15) октября 1809 года в Воронеже, в зажиточной мещанской семье Василия Петровича Кольцова, прасола – скупщика и торговца скотом, слывшего по всей округе честным партнером и строгим домохозяином. Человек крутого нрава, страстный и увлекающийся, отец поэта, не ограничиваясь прасольством, арендовал земли для посева хлебов, скупал леса на сруб, торговал дровами, занимался садоводством. И в торговых делах, и в частном быту Василий Петрович оправдывал известную пословицу: «Прасол – поясом опоясан, сердце пламенное, а грудь каменная». С детских лет он определил сыну торговое поприще: Кольцов служил при отце сначала мальцом, потом молодцом, а в зрелые годы – приказчиком и помощником. Летом они отправлялись в степь для надзора за скотом, зимой – для забора и продажи товара. Неделями приходилось скакать на коне, ночевать под открытым небом, коротать досуг в деревнях, толкаться среди народа в праздничной ярмарочной толпе. Прасольское ремесло воспитывало в человеке умение легко и свободно общаться с самыми разными людьми, входить в чужие заботы и интересы, прислушиваться к противоречивым голосам крестьянской молвы, проникаться мотивами русских песен. Воронежская природа, где лесной север переходил в южную степь, щедро наградила будущего поэта полнотою впечатлений, остротою восприятия. Не только крестьянский мир, но и сам ландшафт Воронежской земли собирал, как в фокусе, все богатство и разнообразие наших природных стихий. Русь виделась далеко во все стороны – от сурового лесного севера до привольного степного юга, вплоть до Черного моря. Приходилось Кольцову вникать изнутри и в самые разные хозяйственные заботы сельского жителя: садоводство и хлебопашество, скотоводство и лесные промыслы. В одаренной, переимчивой натуре мальчика такая жизнь воспитала широту души и многосторонность интересов, непосредственное знание деревенского быта, крестьянского труда и народной культуры.

С девяти лет Кольцов учился грамоте на дому и проявил столь незаурядные способности, что в 1820 году смог поступить в уездное училище, минуя училище приходское. Проучился он в нем один год и четыре месяца: из второго класса отец взял его в помощники. Но страсть к чтению, любовь к книге уже проснулась в мальчике: сначала это были сказки и лубочные издания, покупаемые у коробейников, потом – библиотечка в 70 книг у приятеля по училищу, сына воронежского купца, – арабские сказки, книги русских писателей XVIII века.

В 1825 году Кольцов купил на базаре сборник стихов И. И. Дмитриева и пережил глубокое потрясение, познакомившись с «русскими песнями» «Стонет сизый голубочек…» и «Ах, когда б я прежде знала…».

Он убежал в сад и стал распевать в одиночестве эти стихи, уверенный в том, что все стихи – песни, что все они поются, а не читаются. Возникло желание сочинять самому, и Кольцов переложил в рифмованные строчки рассказ товарища о троекратно повторявшемся у него сне. Получилась поэма «Три видения», наивная и незрелая, которую Кольцов потом уничтожил.

К этому времени судьба свела его с воронежским книготорговцем Д. А. Кашкиным, человеком образованным и умным, любящим русскую словесность. Кашкин поощряет юного поэта, снабжает его руководством по составлению стихов «Русская просодия», дает советы, правит его поэтические опыты, но главное – разрешает пользоваться своей библиотекой. В лавке Кашкина Кольцов знакомится с поэзией М. В. Ломоносова, Г. Р. Державина, И. Ф. Богдановича, а затем – А. Ф. Мерзлякова, А. А. Дельвига, А. С. Пушкина. Юношеские опыты Кольцова «Разуверение», «Плач», «Земное счастие» еще очень литературны, вторичны, написаны в подражание популярной тогда сентиментально-романтической поэзии. Однако проблески самобытного дарования уже ощутимы в «Путнике» и особенно в «Ночлеге чумаков». Для этих произведений характерно сочетание точных бытовых деталей с традиционными романтическими образами и поэтическими формулами, придающими рядовому событию поэтическую всеобщность. Огонь от ночного костра в степи определяется в «Путнике» как «тайный луч звезды призывной», бытовой факт возводится в степень космического обобщения:

То наш очаг горит звездою,

То спеет каша степняка

Под песнь ночную чумака!…

По сути, Кольцов здесь сталкивается с задачей, которую будет решать и Н. А. Некрасов: как включить народный быт в сферу высокой поэзии? Некрасов найдет выход в органическом сочетании бытовых картин со стихией высокого романса в прославленной «Тройке» или народной песни в известном «Огороднике». У Кольцова же пока бытовые зарисовки и традиционные поэтические формулы органически не срастаются, ощутим некоторый диссонанс, который будет преодолен позднее в жанре «русской песни».

К началу 30-х годов Кольцов становится известным в кругу провинциального Воронежа «поэтом-прасолом», «самоучкой», «стихотворцем-мещанином». Он сближается с Андреем Порфирьевичем Серебрянским, сыном сельского священника, студентом Воронежской семинарии, поэтом, талантливым исполнителем своих и чужих стихов, автором статьи «Мысли о музыке» и популярной некогда студенческой песни «Быстры, как волны, дни нашей жизни». Серебрянский относится к другу серьезно и покровительственно, помогает ему словом и делом. «Вместе мы с ним росли, вместе читали Шекспира, думали, спорили», – вспоминал об этой дружбе Кольцов. Именно Серебрянский прививает Кольцову вкус к философским размышлениям, знакомит поэта с профессорами семинарии П. И. Ставровым и А. Д. Вельяминовым. В поэзии Кольцова появляются философские мотивы, рождаются стихи, предвестники будущих дум, «Великая тайна», «Божий мир», «Молитва».

В 1827 году, «на заре туманной юности», Кольцов переживает тяжелую сердечную драму. В доме отца жила крепостная прислуга, горничная Дуняша, девушка редкой красоты и чуткости. Кольцов страстно полюбил ее, но отец счел унизительным родство со служанкой и во время отъезда сына в степь продал Дуняшу в отдаленную казацкую станицу донскому помещику. Кольцов слег в горячке и едва не умер. Оправившись от болезни, он пустился в степь «без дороги» на поиски невесты, оказавшиеся, конечно, безрезультатными. Неутешное свое горе он выплакал в стихах «Первая любовь», «Измена суженой», «Последняя борьба», но возвел его на высоту гениальной художественности в проникновенной «Разлуке», положенной на музыку А. Гурилевым и ставшей классическим русским романсом.

В 1830 году стихи Кольцова впервые появились в печати. Начинающий поэт В. И. Сухачев, остановившийся у Кашкина проездом из Одессы в Москву, познакомился с Кольцовым, а затем поместил его стихи в сборнике «Листки из записной книжки Василия Сухачева» в числе собственных опытов, без имени автора («Не мне внимать», «Приди ко мне», «Мщение»). А в 1831 году Кольцов выходит в большую литературу с помощью Н. В. Станкевича, который встретился с поэтом в Воронеже и обратил внимание на его дарование. По рекомендации Станкевича в «Литературной газете» была опубликована одна из первых «русских песен» «Кольцо», а в 1835 году на собранные по подписке среди московских друзей деньги Станкевич издает первый поэтический сборник «Стихотворения Алексея Кольцова», принесший поэту известность в среде столичных литераторов.

Знакомство со Станкевичем открыло Кольцову двери московских и петербургских литературных салонов. В 1831 году он приехал в Москву по торговым делам и сошелся с членами философского кружка Станкевича, студентами Московского университета, в том числе с В. Г. Белинским. В 1836 году через Белинского Кольцов знакомится с московскими литераторами Н. И. Надеждиным и Ф. Н. Глинкой, а в Петербурге сближается с В. А. Жуковским, П. А. Вяземским, В. Ф. Одоевским, И. А. Крыловым, заводит дружбу с художником А. Г. Венециановым, появляется на знаменитых литературных вечерах П. А. Плетнева. Особое впечатление на Кольцова производят знакомство с А. С. Пушкиным и беседы с ним на литературные темы. Потрясенный безвременной кончиной поэта, Кольцов пишет думу «Лес», в которой через эпический образ русской природы передает богатырскую мощь и национальное величие поэтического гения Пушкина.

Летом 1837 года Кольцова навещает в Воронеже Жуковский, сопровождавший наследника-цесаревича Александра в путешествии по южным губерниям. Этот визит возвышает поэта в глазах отца, который к литературным трудам сына относился прохладно, однако ценил связи с высокопоставленными людьми, рекомендуя использовать их для продвижения торговых дел и успешного решения судебных тяжб. В 1838 году он охотно отпускает сына в Москву и Петербург, где Кольцов посещает театры, увлекается музыкой и философией, сближается с Белинским. Под влиянием ученого друга он вновь отдается философской поэзии, создавая одну за другой свои думы. В этот период совершается стремительный интеллектуальный рост Кольцова и достигает расцвета его поэтический талант. Он уходит далеко вперед в своем духовном развитии от культурных воронежских опекунов и друзей. Возникает непонимание: провинциальное общество преследует Кольцова подозрительноревнивым отчуждением, быт Воронежа уже тяготит его: «Тесен мой круг, грязен мой мир; горько жить мне в нем; и я не знаю, как я еще не потерялся в нем давно».

В сентябре 1840 года Кольцов совершает последнюю поездку в столицы, чтобы закончить две тяжбы и продать в Москве два гурта быков. Но торговое усердие оставляет его: «…нет голоса в душе быть купцом». В Петербурге Кольцов останавливается у Белинского, вызывая у него искреннее восхищение глубиной таланта, острым умом, щедростью широкой русской натуры: «Кольцов живет у меня – мои отношения к нему легки, я ожил немножко от его присутствия. Экая богатая и благородная натура!… Я точно очутился в обществе нескольких чудеснейших людей».

А у Кольцова появляется желание навсегда оставить Воронеж и перебраться на жительство в Петербург. Но эта мечта оказывается неосуществимой. Невыгодно завершив торговые дела, прожив вырученные деньги, Кольцов возвращается в Воронеж к разгневанному отцу. Охлаждение сына к хозяйственным хлопотам вызывает упреки «грамотею» и «писаке». Начинаются ссоры, которые углубляются после того, как Кольцов влюбляется в женщину, отверженную воронежским обществом. Семейный конфликт разрастается, в него втягивается некогда близкая поэту сестра Анисья. Драму семейного раздора усугубляет чахотка: она длится около года и 29 октября (10 ноября) 1842 года сводит Кольцова в могилу 33 лет от роду.