Глава VIII. Научная рациональность и истина

До сих пор в большинстве публикаций, посвященных проблеме научной рациональности, не вполне ясным остается само понятие научной рацио­нальности. Поэтому неясны, как правило, и ответы на вопросы, касающиеся соотношения научности и рациональности: "Совпадают ли 'научность' с 'ра­циональностью' или эти понятие различны?", "Всегда ли деятельность учено­го рациональна?", "Каковы критерии рациональности?", "Существуют ли другие виды рациональности наряду с научной рациональностью?" и т.п. Мы попытаемся определить понятие научной рациональности настолько ясно и точно, чтобы его можно было ясно и точно критиковать. Такое понимание позволит и четко ответить на вопросы, возникающие в связи с этим понятием.

VIII. 1. Рациональность как соответствие

"ЗАКОНАМРАЗУМА"

Как нам представляется, в современных философско-методологических дискуссиях о понятии научной рациональности до сих пор господствует традиция, рассматривающая рациональность как соответствие "законам ра­зума". Под "законами разума" прежде всего и главным образом имеют в виду законы формальной логики, истолковываемые как законы мышления. Отсюда вытекает: рационально — то, что соответствует законам формальной логики; нерационально или иррационально — то, что эти законы нарушает. Например, если вы приняли "А и В" и принимаете "А", то вы поступаете рационально; если же, приняв "А и В", вы в то же время стремитесь отвергнуть "А", вы ведете себя нерационально. Таково наиболее общее и абстрактное по­нятие рациональности, которого явно или неявно придерживается подавляю­щее большинство современных философов и методологов. Ядром этого поня­тия являются законы логики, и они выступают в качестве наиболее общих за­конов рационального поведения и стандартов рационального знания.

Из этого общего понятия рациональности легко получить понятие на­учной рациональности. Как "научный разум" представляет собой разновид­ность человеческого разума вообще, так и научная рациональность оказы­вается частным, хотя, быть может, наиболее важным, случаем рациональ­ности. В науке мы обязаны следовать некоторым правилам или принципам, которые в повседневной жизни могут и не соблюдаться. Добавляя эти ме­тодологические правила или принципы к законам логики, мы получаем — в соответствии с известным законом обратного соотношения объекта и со­держания понятий — более узкое понятие научной рациональности. Какие именно методологические правила мы возводим в ранг канонов рациональ­ности, зависит от нашего понимания специфики научного познания. К чис­лу этих правил обычно относят следующие: эмпирическая проверяемость, простота, подтверждаемость опытом и экспериментом, критичность, пло­дотворность в отношении предсказаний и т.п. Большая часть понятий научной рациональности, сформулированных современными философами, по­лучена именно таким образом: за счет присоединения к законам логики од­ного или нескольких методологических правил'¹⁷⁴.

233

Для всех этих понятий научной рациональности характерно неявное убеждение в том, что стандарты рациональности являются вечными и уни­версальными. Понятие научной рациональности опирается на законы разу­ма; человеческий разум — один и тот же у людей различных эпох и куль­тур, поэтому и законы функционирования разума неизменны. Следователь­но, если нам удалось сформулировать их в виде законов логики и методоло­гических правил, то мы получаем тот стандарт или критерий, который можно использовать для оценки рациональности действий мыслителя любой исто­рической эпохи, любых методов исследования и мышления, всех результа­тов познания. Для древних шумеров и вавилонян, для тех, кто соорудил египетские пирамиды, и тех, кто сражался под стенами Трои, для Галилея и осудивших его инквизиторов — для всех времен и народов имеется один критерий рациональности. Более того, с его помощью мы можем также оценивать рациональность всех областей человеческой деятельности, всех достижений духовной и материальной культуры: соответствует законам ло­гики и установленным правилам? — Рационально! Не соответствует? — Не рационально! Отождествляя рациональность с научностью, мы получаем и критерий демаркации: научно и заслуживает включения в историю науки лишь то, что рационально, а нерациональное или иррациональное лежит вне науки. С этой точки зрения наука всегда рациональна, а если иногда ученые поступали или поступают нерационально, то к науке это не имеет отношения. Характерной особенностью универсалистского понимания рациональности оказывается то, что оно допускает существование лишь одного вида рациональности, так сказать, "логико-методологической" рациональности. Никаких других видов рациональности не может быть. При этом приходит­ся признать, что литература, искусство, повседневное человеческое поведе­ние содержат очень мало рационального, и единственная область, безус­ловно претендующая на рациональность, — это наука. Правда, историко-научные исследования показывают, что все универсалистские понятия ра­циональности являются чрезмерно узкими даже для науки и существенно обедняют ее историю. Каждое методологическое правило, лежащее в осно­ве понятия научной рациональности, нарушалось в ту или иную историче­скую эпоху учеными, которые получали при этом значительные научные результаты. Даже законы логики отнюдь не являются непререкаемым автори­тетом: ученые часто разрабатывают заведомо противоречивые теории и не обращают внимания на логическую некорректность своих построений. Более того, П. Фейерабенд попытался показать (и не без успеха), что каждый новый шаг в развитии науки неизбежно связан с нарушением норм рациональности, сформулированных современными методологами. Отсюда он сделал вывод, что наука по существу своему иррациональна. И этот вывод довольно трудно опровергнуть, оставаясь на позициях универсалистского понятия рацио­нальности. Действительно, если в основу понятия рациональности мы по­ложили вечные и неизменные законы разума и при этом обнаруживаем, что ученые и их теории часто нарушают эти законы, то мы вынуждены при­знать, что наука содержит в себе элементы неразумия и иррациональности.

234

Это вполне можно было бы признать: есть нечто привлекательное в том, чтобы рассматривать развитие науки как обусловленное взаимодейст­вием разума и неразумия. Однако если мы допустим, что нарушение зако­нов разума, т.е. нарушение канонов рациональности, способно приводить к столь же значительным научным достижениям, как и следование им, то, по-видимому, это сделает понятие научной рациональности совершенно бес­полезным. Именно это, как нам представляется, хочет показать Фейерабенд своей критикой различных "рационалистических" концепций. Понятие ра­циональности, опирающееся на законы разума, можно защитить, лишь от­казавшись от универсализма, т.е. признав, что эти законы сами изменяются.

Итак, универсалисткое понятие рациональности, в основе которого ле­жат законы логики и методологические нормы, приводит к таким следствиям:

1) существует лишь один вид рациональности и один ее критерий для всех областей духовной и материальной деятельности людей, для всех историче­ских эпох и всех народов;

2) с точки зрения универсалистского понятия ра­циональности, человеческая история и все области материальной и духовной культуры существенно иррациональны;

3) и даже в науке рациональность соединена с иррациональностью.

— Со всем этим трудно согласиться, поэтому универсалистское понятие рациональности кажется неприемлемым.

235