8. Аристократы и стадо как олицетворение активных и реактивных сил (ф. Ницше, «По ту сторону добра и зла»).

Раб смотрит недоброжелательно на добродетели сильного: он относится скептически и с недоверием, с тонким недоверием ко всему «хорошему», что чтится ими, - ему хочется убедить себя, что само счастье их не истинное. Наоборот, он окружает ореолом и выдвигает на первый план такие качества, которые служат для облегчения существования страждущих: таким образом входят в честь сострадание, услужливая, готовая на помощь рука, сердечная теплота, терпение, прилежание, кротость и дружелюбие, - ибо здесь это наиполезнейшие качества и почти единственные средства, дающие возможность выносить бремя существования. Мораль рабов по существу своему есть мораль полезности. Вот где источник возникновения знаменитого противоположения "добрый" и "злой" - в категорию злого зачисляется всё мощное и опасное, обладающее грозностью, хитростью и силой, не допускающей презрения.

В хорошей и здоровой аристократии существенно то, что она чувствует себя не функцией (всё равно, королевской власти или общества), а смыслом и высшим оправданием существующего строя - что она поэтому со спокойной совестью принимает жертвы огромного количества людей, которые должны быть подавлены и принижены ради неё до степени людей неполных, до степени рабов и орудий… И та корпорация, отдельные члены которой… считают себя равными - а это имеет место во всякой здоровой аристократии, - должна сама, если только она представляет собою живой, а не умирающий организм, делать по отношению к другим корпорациям всё то, от чего воздерживаются её члены по отношению друг к другу: она должна быть воплощённой волей к власти, она будет стремиться расти, усиливаться, присваивать, будет стараться достигнуть преобладания, - и всё это не в силу каких-нибудь нравственных или безнравственных принципов, а в силу того, что она живёт и что жизнь и есть воля к власти.

Перспективизм как принцип индивидуации воли к власти означает, что всякое сущее – это точка зрения, с которой всякое другое сущее выступает большей или меньшей ценностью. Быть – значит оценивать  и  быть оцениваемым. Две эти позиции в конечном итоге не сводимы к какой-либо одной абсолютной точке зрения; в самом общем виде остаются две нередуцируемые позиции, у котороых нет ничего общего: точка зрения аристократа (господина, активной силы)  и  точка зрения стада (раба, реактивной силы). «Аристократ»  и  « стадо » – термины самого Ницше; «активная  и  реактивная силы» – соответствующие им термины Ж. Делеза, которые он использует в своей книге о Ницше.

Активная сила – способность действовать самостоятельно и повелевать, это сила, идущая до предела своих возможностей, сила утвердительная, творческая, обновляющая и наслаждающаяся своим отличием. Реактивная сила – способность действовать лишь в ответ на воздействие, сила покоряющаяся, отделенная от своих возможностей и отделяющая от ее возможностей активную силу, сила отрицательная, охранительная, консервативная, страдающая от своего отличия.

У Ницше основным способом определения данных инстанций служит описание двух типов морали: стадной и аристократической. «Мораль рабов всегда нуждается для своего возникновения прежде всего в противостоящем и внешнем мире, нуждается, говоря физиологическим языком, во внешних раздражениях, чтобы вообще действовать, – ее акция в корне является реакцией. Обратное явление имеет место при аристократическом способе оценки: последний действует и произрастает спонтанно, он ищет своей противоположности лишь для того, чтобы с большей благодарностью, с большим ликованием утверждать самое себя, – его негативное понятие «низкий», «пошлый», «плохой» есть лишь последовый блеклый контрастный образ по отношению к его положительному, насквозь пропитанному жизнью и страстью основному понятию: “мы преимущественные, мы добрые, мы прекрасные, мы счастливые!”». (Ницше Ф. К генеалогии морали. I, Аф. 10.)

Делез резюмирует два способа оценки в следующих формулах: «Ты зол, следовательно, я – добр: такова основопологающая формула раба <…> Пусть сравнят эту формулу с формулой господина: я добр, следовательно, ты – зол». Данные формулы призваны подчеркнуть отсутствие общего основания оценок и их структурное различие у господина и у раба. Господин сам утверждает свою позитивность и лишь как следствие из этого выводит негативность другого; раб же для того, чтобы придать себе позитивное значение нуждается в предшествующей негативности другого. Здесь нельзя даже сказать, что общим основанием этих двух оценок является господин, ибо в двух формулах господин не является одним и тем же. У аристократа он добрый, у раба – злой. Таким образом господин и раб никоим образом не могут мыслиться диалектически как две стороны одной медали, между ними имеется нередуцируемое качественное различие. Они оба должны погибнуть, чтобы поменяться местами, что и происходит в результате революций, «пожирающих своих собственных детей».