298 Лукин а. Спасет ли шариат Европу // Независимая газета. 20 марта 2008.

299 Грей Дж. Поминки по Просвещению: Политика и культура на закате современнос­ти. М., 2003. С. 341.

номическое, технологическое и военное господство в мире, однако экономическая модернизация многих незападных обществ уже не связана с продиктованным западным секуляризмом (вестернизаци-ей) отказом от собственного культурного и религиозного наследия. Современные стратегии экономического прогресса могут быть адап­тированы к древним незападным культурным традициям и опираться на них. Совсем необязательно использовать культурный язык евро­пейского Просвещения для того, чтобы преуспеть на мировом рынке. Более того, в условиях современного глобализма культурный язык Просвещения, задуманный как чисто универсальный язык для универ­сального человечества, обнаруживает свою нетерпимость к культур­ному своеобразию любого рода — традиционно европейскому и не­западному. Анализируя значимые идеи европейского консерватизма, Дж. Грей выделяет идею примата культурных форм, согласно которой «ни рыночные структуры, ни политические институты не должны быть независимы от культур, которым они служат... Потеря рыночными инс­титутами укорененности в породивших их культурах и обречение их на функциональную автономию составляет одну из катастроф современ­ного общества»³⁰⁰. Незападные народы начинают возвращаться к ог­ромным мотивационным ресурсам местных культурных традиций для поддержки стратегий своего экономического и политического разви­тия. Этот процесс возвращения к культурным истокам проявляется в современных движениях «азианизации», «китаизации», «африканиза­ции», «индуизации» и «исламизации»³⁰'.

Отказ от универсализма в пользу партикуляризма достигается в постмодернизме с помощью нарративной методологии. Постмодер­низм критикует метанарративы — глобальные мировоззрения, претен­дующие на истинность (религиозные и квазирелигиозные), так как сам отказывается от поисков абсолютной истины. Он положительно отно­сится к небольшим нарративам, основывающимся на локальных тради­циях, не претендующим на тотализирующую теорию и предлагающим лишь одну из множества интерпретаций. Эти нарративы рассказывают коллективную историю людей, которые чаще всего были не субъектами, а объектами истории. Исходя из факта исчезновения модернистских представлений о пространстве и времени, постмодернизм бросает вы­зов глобальным мировоззрениям — религиозным, политическим, соци­альным. Он уравнивает марксизм, христианство, фашизм, капитализм, ислам, феминизм, рационализм и осуждает их как логоцентричные, то­

³⁰⁰ Там же. С. 213.

301 См.: Bridges Th. The culture of citizenship: inventing postmodern civic culture. Cultural heritage and contemporary change. Series I, Culture and Values, volume 26. Washington (dc): crvp, 2001.

тализирующие метанарративы³⁰². Разумеется, и локальные нарративы, особенно возрождающиеся религиозные, могут иметь тенденцию пре­вращения в метанарративы, становясь фундаменталистскими и претен­дуя на абсолютную справедливость, вневременную истину и гегемонию. Поэтому толерантность является важнейшим принципом взаимоотно­шений между современными локальными нарративами.

Толерантное сознание предполагает пересмотр западного просве­щенческого восприятия истории незападных обществ посредством его деконструкции и требует поиска альтернативных ему позитивных исто­рий, признающих идентичность иных цивилизаций. Постмодернистское мышление может способствовать росту уважения к уникальности раз­личных народов и их религиозных традиций. В ином случае, как пока­зывает Дж. Маклин, будет сохраняться конфронтация между Западом и Востоком, которую поверхностно можно трактовать как конфликт секу-лярного и религиозного фундаментализмов, а по существу — как конф­ликт двух религиозных фундаментализмов. Слабость секулярного либе­рализма обозначилась «в XX веке, когда выявилась его неспособность справиться с мировыми войнами, включая «холодную». Сейчас, в век глобализации, это стало особенно заметно. В итоге, с открытием гло­бальной эры интенсивного межцивилизационного обмена мы находим соответствующий культурный империализм секулярного Запада в отно­шении исламского Ближнего Востока и нападки с Востока на западные культурные символы»³⁰³. Эту идею развивает и Л. Зидентоп. Он пред­лагает признать, что именно христианская онтология заложила основы либеральных ценностей Запада, иначе говоря, что либерализм можно рассматривать как упрощенную и секуляризованную версию христианс­тва. Слабое осознание Западом этой связи приводит к его неспособ­ности защищать свои собственные ценности (имеется в виду европей­ская политика мультикультурализма) и ставит Запад в ложное положе­ние по отношению к другим религиям и культурам. «Всемирное распро­странение в последние десятилетия движения за права человека, став­шего, можно сказать, универсальной культурой, есть не что иное, как наиболее завершенная и самая мощная форма западного влияния — то, что приверженцы других религий не могут не воспринимать как послед­нее проявление западного империализма»³⁰⁴.

В настоящее время западный исторический нарратив представлен двумя точками зрения, которые практически исключают возможность успешной коммуникации в поликультурном мире и поэтому должны