277 О символической практике потребления см.: Бодрийяр ж. Система вещей. М., 1999; Бодрийяр ж. Общество потребления. М., 2006.

278 Эпштейн м. Философия возможного. СПб., 2001. С. 237.

няют терапевтическую, компенсаторную функцию, они знаменуют со­бой богатство окружающей действительности, расширяют жизненные горизонты, напоминают о том, что радость бытия всегда рядом, в толще будней и повседневных операций.

Возможности в современном обществе связаны не только с психоло­гией изменения и соблазна, но и с прагматикой повседневности, в кото­рой приобретение возможностей зачастую предшествует приобретению вещей или финансовых средств. Системы кредита и страхования позво­ляют опережать настоящее, принимая в расчет одновременно и «плохое» будущее, которое нарушает бесперебойное пользование вещами (систе­ма страхования) и будущее «хорошее», в котором сохраняются все эконо­мические показатели (система кредитования). В любом случае речь идет о стабильных социальных основаниях, которые не могут измениться за вре­мя, предусмотренное договорами, или пошатнуться вследствие неприят­ностей, касающихся отдельного человека. Важно отметить, что опериро­вание возможностями не связано целиком и полностью с экономическим мотивом обладания материальными благами, но в большей степени с мо­тивом конкуренции, стремлением выиграть, разыграть наиболее удачную партию и получить удовольствие именно от сравнения с другими альтер­нативами, от процесса игры, а не от результата обладания, что также под­тверждает уверенность в завтрашнем дне. «Американцы часто продают ещё не выкупленные ими дома и покупают, опять же в кредит, ещё более дорогие дома... Они переходят с одной линии кредита на другую, как авто­мобиль меняет полосы на дороге, переходя на линию обгона»²⁷⁹.

Современное общество стимулирует индивида приобретать вещи, нагруженные возможностями, или возможности, открывающие доступ к вещам, а также «потреблять», получать в неограниченном количестве эф­фекты налаженного быта, в котором можно не считаться с экономической необходимостью или с сопротивлением материальной, природной среды. Человек обретает легкость — экономическую и техническую. «Экономи­ческая легкость» — опыт игнорирования бухгалтерии жизни, заставляю­щий сверять расходы, заботиться об остатке денежных средств, отклады­вать желания на «потом». Операции кредитования создают впечатление «волшебства покупки»²⁸⁰, «неравноценного» обмена, обмена целиком и полностью в пользу покупателя, как если бы покупательная способность не принималась в расчет. Кредит освобождает человека от монотонного и последовательного накопления денег, одаривает его благом пользования товаром или услугой здесь и сейчас. «Техническая легкость» — опыт вос­приятия функционирования технических приспособлений с точки зрения

Эпштейн М. Философия возможного. СПб., 2001. С. 235. Бодрийяр Ж. Система вещей. М., 1999. С. 174.

пользователя или неспециалиста, которого интересуют результаты и не интересуют внутренние алгоритмы или причины происходящего. Слож­ность технической конструкции вытесняется из сознания простотой ис­пользования, пользовательским знанием. То, что происходит, происходит словно само собой, возможности отрываются от материально-техниче­ской основы и воспринимаются в качестве естественных, гарантиро-ваных в любой момент времени.

«Конец вещей» обусловливает и «конец повседневности», в кото­рой разнообразие человеческих желаний наталкивается на дисциплину долженствований, необходимость считаться с ограничениями надлич­ностного порядка. Исчезновение подобных ограничений высвобождает большое количество личного времени и психологических ресурсов, ко­торые можно использовать двояко: либо активно добиваясь достижения намеченных целей, создавая свою неповторимую историю жизни, либо перебирая возможности сами по себе, путешествуя в информационной и виртуальной среде, изобилующей удивительными историями о жизни других людей.

«Конец повседневности»: возможности личностного роста

Возможность нового — своеобразный выход из рутины повседнев­ности, из круга типизации и повторения одного и того же. Возможнос­тями исполнена жизнь искателей приключений, свободных художников, первопроходцев — всех тех, для кого потребности выживания, матери­ального достатка становятся вторичными перед потребностями выйти за границы известного, исследовать области, недоступные простым обывателям, всех тех, кто неудовлетворен раз и навсегда данным мес­том в обществе, ограничен определенным кругом функциональных обя­занностей. Возможностями насыщена жизнь воображаемого предста­вителя общества будущего в интерпретации К. Маркса, поскольку она не подчиняется гравитационной силе финансовых условий, но пред­ставляет собой индивидуальную и одновременно социально признан­ную траекторию осуществления потребности творческой самореализа­ции. «...Как только начинается разделение труда, у каждого появляется какой-нибудь определенный, исключительный круг деятельности, кото­рый ему навязывается и из которого он не может выйти: он — охотник, рыбак, пастух или же критический критик и должен оставаться таковым, если не хочет лишиться средств к жизни, тогда как в коммунистическом обществе, где никто не ограничен каким-нибудь исключительным кругом деятельности, а каждый может совершенствоваться в любой отрасли, общество регулирует все производство и именно поэтому создает для меня возможность делать сегодня одно, а завтра — другое, утром охо­

титься, после полудня удить рыбу, вечером заниматься скотоводством, после ужина предаваться критике, — как моей душе угодно, — не делая меня, в силу этого, охотником, рыбаком, пастухом или критиком»²⁸'.

Современное общество (и плюралистическая социальность) в боль­шей степени благоприятствует развитию индивидуальности, невозмож­ному ни в традиционном обществе, где опыт прошлых поколений явля­ется схемой для будущего развития, ни в индустриальном обществе, где давление общего приобретает вид жесткого расписания контор и фабрик. Общество в лице образовательных, экономических, культурных институ­тов призывает индивида «быть собой», быть непохожим на остальных, не быть инертным и пассивным, участвовать в собственной жизни, выбирать профессии и жизненные стили. В этом обществе много позитивных мо­ментов, связанных с активизацией человеческого фактора, с поощрением творческой деятельности и различных видов социальной мобильности. В нем создается атмосфера лучшей жизни не благодаря навязыванию той или иной идеологии, не благодаря разрешению всехсоциапьныхпроблем, но в связи с преодолением механистического мировоззрения и механис­тической среды, в которой цели, средства, социальное окружение чело­века оказываются предопределенными безличными социальными струк­турами. Общество возможностей можно определить как «практопию» (Э. Тоффлер), в которой множество возможностей подчинено одной — возможности быть автором своей жизни, делать осознанный выбор, от­казываться от тех или иных социальных благ, искать, творить, подключая все имеющиеся информационные и технические ресурсы, созданные культурой. Современное общество, не отменяя специализацию, пред­лагает индивиду больше свободы в проведении досуга, в использовании свободного времени. Это касается и выбора жизненных стилей, субкуль­тур, идентичностей (в том числе в виртуальной реальности), и возмож­ности меняться, раскрывая свои личностные качества в разнообразных социальных группах, овладевать искусствами и другими видами деятель­ности дополнительно к основной профессии. Такое общество «дает боль­ше возможности создавать собственные ниши, чем все существовавшие общества, вместе взятые»²⁸².

Общество постмодерна, сохраняя все экономические реалии, созда­ет среду, если не освобождающую человека от необходимости зарабаты­вать на жизнь и считаться с ограниченностью экономических ресурсов, то в большей степени благоприятствующую самореализации. В ситуации, когда уровень материального благосостояния гарантирован для боль­шинства населения, состояние удовлетворенности или неудовлетворен­ности от трудового процесса зависит от самосознания человека как твор­

^:' Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. Соч. Т. 3. М., 1955. С. 31-32. ¹² Тоффлер Э. Шок будущего. М., 2003. С. 347.

ческого субъекта. Вопрос современного специалиста, поступающего на работу: «Насколько эта работа интересна с профессиональной точки зре­ния?»²⁸³ — подразумевает, что он может позволить себе думать об «инте­ресе», причем не как о роскоши (которую когда-то могла себе позволить только творческая элита), но как о вполне доступном компоненте своего повседневного существования. Соответственно, возрастает ценность специальностей, открытых для проявления личностных качеств и инициа­тивы, а также ценность образования, которое открывает передчеловеком перспективу получить «интересную, осмысленную работу, осуществляю­щуюся в контакте с близкими по духу людьми»²⁸⁴.

Современное общество создает новый тип человека, ориентирую­щегося на «постматериалистические ценности» (Р. Инглхарт), которые обусловлены относительной экономической и физической безопас­ностью. Для «постматериалиста» привлекательны профессии, лишен­ные монотонных операций, предоставляющие возможности личност­ного роста. Для «постматериалиста» ценность досуга заключается не в освобождении от служебных ролей, а в освоении новых, в свободе проявления себя в другом качестве — учащегося, художника, коллек­ционера, садовника и т. п. Изменяется также отношение к процессу воспитания. «В интеллектуальном обществе придется научиться гово­рить родителям: «Я хочу заставить вашего Джимми (или вашу Мэри) побольше писать. У ребенка явный талант и его нужно всячески разви­вать и совершенствовать»²⁸⁵. «Постматериалист» видит цель воспита­ния в развитии человеческих способностей, имеющих разнообразные проявления, а не в сведении многообразия к установленным стандар­там, отсекающим все, что не укладывается в общие для всех педагоги­ческие схемы. В условиях отсутствия социально-психологической без­опасности акцент делается на корректировке мышления и поведения, запрете любых отклонений от нормы. Внимание к потенциям человека свидетельствует о новом подходе к образованию, о доброжелатель­ном понимающем взгляде педагога, при котором учащийся «отстает» или «успевает» не только в сравнении с другими учениками или абс­трактными моделями, но в сравнении со своими возможностями, в сравнении с «лучшим собой». Возникновение проблем — не повод для наказаний в виде лишений баллов, премий, внимания, а предпосылка к осознанию индивидуальных особенностей человека. Проблема — не знак дефицита знаний (или, по крайней мере, не только), а знак инди­