198 Бодрийяр ж. В тени молчаливого большинства, или Конец социального. Екатеринбург, 2000. С. 43. ,99 Там же. С. 139.

Информационное управление, глобальные новости, правила досту­па в Сеть объединили разновременные социальные реальности совре­менного мира, но не на основе доступа к знаниям, а на основе доступа к носителям информации, которые оказались способны упразднять, под­менять и искажать знания, ориентировать на «демонстрационные эф­фекты», подставлять одну реальность вместо другой, тасовать смыслы и порождать бессмысленности. Отгородившись от касты «знающих» и массы «ничегонезнаек», властный мир, выстроивший новую вертикаль и сосредоточивший в своих руках информационный ресурс, стал иска­жать взаимодействие «общественного» и «человеческого». Социальное всегда требовало равновесия «верха» и «низа» в экономическом, по­литическом и интеллектуальном отношениях. Сегодня это равновесие оказалось нарушенным. Верхушка социальной пирамиды все более дистанцируется от её основания, используя ресурс «носителя» и для собственного отрыва, и для искажения информационного пространства «низа». Удивительно, что граждане, прежде всего молодые, это пока по­нимают. Информационное общество знаний провоцирует студенческие демонстрации в развитых странах в поддержку качества знаний и до­стойного уровня образования. Отставание и от носителей информации, и от их содержания, сфокусированного в знаниях, ведет к другим про­блемам и противоречиям информационного универсума.

Второй парадокс информационно-коммуникативного мира, вытека­ющий из первого, заключается в возможности потенциальной утраты современным (постмодерным) обществом лидирующей роли, несмот­ря на бесспорно лидирующие информационно-коммуникативные тех­нологии. Это вызвано разрушением связей не только между «верхом» и «низом», но и между возрастными когортами, а также между много­численными (и многоэтничными) культурными группами. Социальная «ткань» лидирующего сегодня на авансцене истории западного мира становится все более распыленной и истонченной. Молодые граждане общества «всеобщего изобилия», а также прилегающей к нему постмо­дернистской периферии стремительно теряют представления об окру­жающей реальности и своем месте в ней.

С одной стороны, у молодого поколения, живущего в развитых ин­формационно-коммуникативных системах, есть перспективы на бес­спорное социальное лидерство. Концентрация информации в границах «всемирной паутины» упраздняет значимость урбанизации, приближает знания посредством дистантной коммуникации к потребителю, созда­ет возможности заниматься бизнесом в электронном коттедже и т. п. Информационное пространство социума стремительно меняется, сжи­мается в объеме, преобразуя социальные отношения и человеческую ментальность. Насыщенное информационное пространство 1990-х го­дов существенно отличается от информационного пространства, окру­

жающего человека в 1970-1980-е годы. Современная идея дифферен­циации общества на основе «узаконивания таланта» поднимает на волну интеллектуальный класс, привлекая для контроля над властью подавля­ющее большинство граждан через принципы прямого демократическо­го участия. В наиболее развитых странах уже формируются электрон­ные правительства. Но насыщенное информационное пространство не ведет автоматически к организованному социальному пространству.

И поэтому, с другой стороны, с «потенциальными гражданами» буду­щего меритократического общества уже сегодня происходят удивитель­ные изменения. Западные социологи все больше обращают внимание общественности на метаморфозы, происходящие с поколением конца 80-х гг. «Их озабоченность вызывает тенденция, проявляющаяся в СМИ и обретающая ещё более мощные технические возможности компьюте­ра, — манипулирование сознанием и поведением граждан. В немецких СМИ последнего десятилетия появилось немало фокусников, говоря­щих языком образованного человека публике то, что она хочет слышать. Отказ от критической позиции Франкфуртской школы работает на те­кущие счета боссов «Дойче Банк», а телередакции беззастенчиво экс­плуатируют такой подход. Поколения, выросшие в среде новых средств коммуникации, могут утратить сознание противоречия виртуального мира и действительности. Чтобы мыслить «спасение реальной реаль­ности», её следует лишь «низвести до положения одной из возможных реальностей среди многих — как это делается кнопкой «выбор реальной жизни» в меню виртуальных реальностей. Такое поколение... позволит делать с собой все что угодно»²⁰⁰.

Исследователи виртуальной среды отмечают, что Интернет посредс­твом чатов, телеконференций и MUD, а также благодаря тому, что он сам является социальной реальностью, представляет новые по сравнению с реальной жизнью возможности принадлежать к определенным соци­альным группам²⁰¹, разрабатывать стратегии самопрезентации²⁰². Се­тевая коммуникация, благодаря таким чертам, как анонимность, неви­димость, безопасность дает возможность человеку создавать сетевую идентичность по своему выбору и достигать в виртуальной самопрезен­тации почти абсолютного управления впечатлениями о себе. Но такое взаимопонимание и свобода в сети имеют и свою обратную сторону: глубокую психическую зависимость от компьютера и предоставляемых

²⁰⁰ Романовский H. В. Интерфейсы социологии и киберпространства <http://alexey-lao.narod.ru/arhives/interface.htm> (11 ноября, 2007).