185 Дракер п. Посткапиталистическое общество // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. М., 1999. С. 70.

^,86 Мы обращаем внимание на необходимость и всеобщность информации потому, что это главные достоинства всех продуктов научно-познавательной деятельности человека.

скажем, она не знает физического износа, только моральный, да и то с оговоркой, если иметь в виду её сетевое циркулирование. В отличие от обычного продукта или товара, информация неотчуждаема: нельзя лишить человека сведений, которые стали ему известны, т. е. которые он до этого приобрел. Информация с успехом (с большим успехом) «ра­ботает» в сетях открытого типа. В данном плане она благоприятствует развитию свободы и демократии, активно размывая исторические ос­новы насилия и тоталитаризма. Эти и подобные им свойства поднимают вопрос о «переводе» информации в разряд общественных благ¹⁸⁷. Ин­тересно отметить также, что «единицей информации», как убедительно показал Г. Бейтсон, является различие¹⁸⁸, а это значит, что информация по определению (и исторически) работает на плюрализм.

В терминах логики исторической последовательности, плюралисти­ческая социальность есть постиндустриализм или постмодернизация. А это, помимо прочего, означает, что на первом плане здесь не экономи­ческая эффективность или структурно-функциональная оптимальность, а расширяющиеся возможности для индивидуального выбора, самовы­ражение и самоутверждение личности, морально-этическая составля­ющая в отношениях между людьми, уровень межличностного доверия, уважение человеческого достоинства и т. п.

В противоположность индивидуализму плюрализм живет по принци­пу или закону демассификации, т. е. пролиферации различий, поощ­рения и возвышения индивидуальности (индивидуализации) человека. Демассификация приобретает различные формы и заявляет о себе во всех областях общественной жизни. Начнем со средств массовой ком­муникации — рассадника и средоточия массовости. Демассификация проявляется здесь в росте числа теле- и радиопрограмм, в падении тиражей, а нередко и закрытии массовых газет и журналов, и одновре­менно в росте числа небольших (по объему и тиражу) газет и журналов, в получении права гражданства электронными книгами, журналами, конференциями, чатами и т. д. Тем самым растет многообразие, рас­ширяется спектр предлагаемой СМИ продукции, она становится все более адресной, рассчитанной на потребности и интересы совершенно конкретных потребителей. Самим же потребителям есть теперь из чего выбирать по своему индивидуальному вкусу.

Для человека, у которого есть компьютер и выход в Интернет, откры­ваются в этом плане действительно безграничные возможности. Можно, например, стать сотворцом интерактивного романа — произведения, где

187 См.: Стюарт т. Интеллектуальный капитал. Новый источник богатства организа­ций // Новая индустральная волна на Западе. Антология. M., 1999. С. 389.

188 Бейтсон г. Шаги в направлении экологии разума: Избранные статьи по теории эво­люции и эпистемологии. М., 2005. С. 211.

автор предлагает несколько вариантов развития сюжета, а читатель, си­дящий за компьютером, выбирает понравившийся ему вариант и читает роман, действие которого развивается в соответствии со сделанным им выбором. В мае 1998 г. в Великобритании была издана книга под названи­ем «Два, пять, три», которая до того существовала два года в Интернете. Это роман о пассажирах лондонского метро. Интернет позволял читате­лям самим выбирать персонажа-пассажира, судьба которого им интерес­на. Показательно в рассматриваемом плане и открытие в местечке Иссе ле Молино неподалеку от Парижа первого в мире электронного детско­го сада. В саду повсюду установлены следящие видеокамеры, которые передают сигнал в сеть, и родители могут следить за своими детьми из любой точки мира — достаточно выйти в Интернет.

Демассификация в сфере производства и услуг в корне подрыва­ет макрофилийную (любовь к большому) идеологию индустриальной эпохи. Поощряется все легкое, тонкое, короткое, маленькое. Именно маленькое становится синонимом красивого (идеального, совершенно­го). На слуху теперь явно не индустриальные вещи — диверсификация, миниатюризация и, как следствие, экономичность. Универсализация теряет связь с унификацией, сливаясь по сути с генерированием разли­чий, нарастанием многообразия. Становится правилом выпускать про­дукцию мелкими сериями, как можно чаще её обновлять. Все больше товаров становятся «одноразовыми». Чем дальше, тем больше и пол­нее будут учитываться пожелания заказчика. От частичной к полностью индивидуализированной продукции — такова перспектива. Скажем, стандартные размеры одежды должны стать анахронизмом, все в буду­щем будут шить по индивидуальному заказу. Речь идет, по-другому, о дестандартизации и переходе к производству индивидуализированных товаров и услуг. Демассификация доводит до «микро» и размеры биз­нес-предприятий. В США, например, с 1996 г. растет число фирм, со­стоящих из трех-пяти человек. Их оборудование — персональный ком­пьютер, подключенный к Интернету, а активы — время в Интернете.

В области политики демассификация проявляется в утрате влияния и распаде традиционных массовых партий, в росте числа мелких партий и движений, групп давления, представляющих интересы самых разных (как раз малочисленных) категорий населения. Притом база их формирования отнюдь не классовая, в принципе любая: религиозная, этническая, эколо­гическая, мировоззренчески-культурная, нетрадиционно-сексуальная и т. д. Информационная технология, телекоммуникационные сети позволяют перейти к интерактивной (по-новому непосредственной) демократии, к электронным плебисцитам, к участию всех граждан в процессе принятия решений по важнейшим вопросам жизни общества и государства.

В социальной сфере демассификация представлена укреплением чувства community — соседской общности (соседства, общины), воз­

никновением добровольных союзов людей (электронных сообществ) в рамках единого информационного пространства, диверсификацией об­щества в целом, т. е. увеличивающимся числом профессиональных, зем­ляческих, суб- и контркультурных групп или человеческих общностей.

Наибольшие возможности для демассификации и возвышения ин­дивидуальности человека открываются, естественно, в духовной сфере. В ней всегда было больше свободы и творчества, чем в других облас­тях человеческой деятельности. Духовная жизнь в рамках плюралис­тической социальности характеризуется прежде всего возрождением высокой культуры. Разумеется, на качественно новой основе: прежняя, по сути, книжная культура уступает место культуре экранно-мультиме-дийной, опирающейся на аудиовизуальную технику. Так что знаменитое «В начале было Слово» придется, видимо, со временем заменить на «В начале был Образ (мультимедийный)».

Следует сказать здесь и об интернационализации, или глобализации культурных ориентиров людей. Мыслить и впрямь начинают глобально планетарно, не забывая при этом локальную специфику, региональную, и местную самобытность. Постмодерные средства информации и ком­муникации делают такое сочетание (глобального с локальным) вполне возможным и продуктивным. И имя у этого сочетания теперь подходя­щее — глокализация (Р. Робертсон).

Главной ценностью плюралистической социальности является че­ловек. Но не в прежнем, традиционно-гуманистическом смысле, а как саморазвивающееся существо. Саморазвитие, с одной стороны, са­модостаточно (цель в самом себе, не только подготовка к труду, со­циализация, но и средство самоутверждения личности), а с другой — оказывается ответом на радикальный динамизм, беспрецедентную мо­бильность нового общества. Темп жизни вообще-то бешеный: от ско­ростей и новаций («цивилизация нововведений») буквально кружится голова. И чтобы не отстать, шагать в ногу со временем, нужно развивать­ся. Пожалуй, самый эффективный путь саморазвития — это самообра­зование (конечно, в единстве с институциональным, государственным или частным образованием). Без него в постмодерной среде просто не выжить. Раньше полученного в университете образования хватало чело­веку на всю жизнь, теперь же (а тем более в будущем), если не повышать квалификацию, не заниматься самообразованием, его удастся «растя­нуть» максимум на 10 лет. Представьте себе, что вам придется менять профессию (не работу, а именно профессию) 3-5 раз в течение своей жизни. А ведь в будущем это станет нормой.

Если для индивидуалистической социальности типичным является конфликт «бедные — богатые», то для плюралистической — «хорошо образованные — плохо образованные». Образование и самообразова­ние здесь — непрерывные, они не ассоциируются больше только с дет­

ством или юностью, но являются чем-то неотъемлемым и привычным для всех возрастных групп. Иначе говоря, теперь нам придется учиться всю жизнь; и очень важно при этом научиться учиться.

Особое место в плюралистическом типе социальности занимают права человека. Из всех его базовых ценностей они, пожалуй, самые универсальные. Права человека не знают сегодня ни географических границ, ни национальных суверенитетов, ни расово-этнических раз­межеваний, ни социально-классовых дифференциаций. У них есть все шансы стать первыми действительно универсальными ценностями рож­дающегося на наших глазах глобального мира.

Историческое восхождение к ним началось давно. Ещё во времена античности и раннего христианства их идентифицировали как «пра­во по природе» в отличие от «права по человеческому установлению». Дальнейшее их утверждение в общественном сознании западного че­ловечества было связано с преобразовательно-гуманистическими уст­ремлениями эпохи Возрождения и индивидуалистической этикой про­тестантской Реформации.

В Новое время права человека со страниц научных трактатов уверен­но шагнули в жизнь, получив убедительное подтверждение в таких доку­ментах, как американская Декларация независимости (1776)", Конститу­ция США (1787), французская Декларация прав человека и гражданина (1789) и Конституция Франции (1791). Кстати, записаны они теперь и в Конституции Российской Федерации.

Но поистине универсальными — как в теории, так и на практике — права человека стали только после окончания «холодной войны», т. е. к концу XX века. К этому времени созрели условия и появились реальные механизмы для их полномасштабной реализации. К концу XX — началу XXI столетия в полную силу заработала и Всеобщая Декларация прав че­ловека, принятая Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г. Дан­ный перелом обозначен одним очень важным обстоятельством — тем, что права человека перестали быть внутренним делом того или иного государства, охраняемым лишь его национальным законодательством и суверенитетом. Они теперь стали делом общим, предметом постоян­ной заботы всего мирового сообщества. Под давлением мирового об­щественного мнения, а если нужно, то и вполне материальных санкций со стороны государств — членов ООН с правами человека сегодня вы­нуждены считаться даже те органы и силы, которые с ними не очень-то и дружны. Все это говорит о том, что права человека (по меньшей мере их ядро: право на жизнь, на свободу, на собственность) набирают сегодня

* Формулировка прав человека в Декларации независимости звучит так: «...все люди созданы и наделены своим создателем определенными неотчуждаемыми правами, среди которых право на жизнь, свободу и стремление к счастью».

статус новых общечеловеческих ценностей. Через них человек осознает себя не только гражданином своей страны, но и гражданином мира.

Чем дальше, тем больше права человека становятся аксиомами че­ловеческого общежития, совместного бытия людей. В них справедливо видеть ценностно-нормативное осмысление данного бытия, природы или сущности самого человека. Они стоят на страже личного досто­инства человека, персональной, но партнерски-равной сути любого, каждого Другого. Права человека — хорошая основа для разрешения конфликтов, возникающих в различных сферах общественной жизни. И пусть пока в них больше должного, чем сущего — перспектива эта од­нозначная.

В условиях плюралистической социальности, серьёзной проблемой которой является «война частей против целого» (Дж. Гарднер), особое значение приобретает институционализация. Она организует и упоря­дочивает центробежную частно-индивидуалистическую стихию жизни, вводит её в русло установленных норм и законов, подчиняет так или иначе принятым правилам игры. С её помощью часть (частное) усваи­вает что-то и от целого (общего), а индивидуальное, личное подводится в определенной мере под социальное, общественное. В этом смысле институционализацию можно считать способом легитимации человече­ской деятельности во всем многообразии её форм и видов. Оправданно видеть в ней и материализацию ответственности человека как субъекта мысли и действия в мире социального.

В плюралистически «рассредоточенной» социальности иституци-онализация принимает форму всевозможных ассоциаций или заинте­ресованных групп, оказывающих самое серьёзное влияние (в виде лоб­бирования, гражданского давления) на процесс выработки и принятия решений. В самой плюралистичной стране — в США их десятки тысяч. И наблюдается твердая тенденция к росту. Любое новое дело (проект закона, та или иная программа) тут же «обкладывается» всевозможны­ми группами давления, акциями, инициативами.

Ассоциация связывает низы с верхами, народ с властью. Она подни­мает на-гора общественной жизни реальные и уже тем законные инте­ресы и устремления людей. Структура ассоциаций — это структура ор­ганизованных групповых интересов. Ассоциации представляют собой своеобразные центры власти в обществе. Их фракционная, альтерна­тивная активность носит уравновешивающий характер и препятствует установлению господства или диктатуры большинства.

Групповые интересы, однако, несут с собой не только позитивные, но и негативные зависимости. Они, в частности, не всегда работают на отбор и утверждение социетальных, общенациональных интересов. Тут часто наблюдается несовместимость, конфронтация, идет борьба. Один очень показательный в этом плане пример.

В 1993 г. президент Б. Клинтон, имея, отметим, значительное боль­шинство в обеих палатах конгресса, обнародовал амбициозную програм­му крупномасштабной реформы системы здравоохранения. Если бы она была принята, то к 1998 г. все американцы имели бы гарантированное медицинское обслуживание. Интерес, что и говорить, здоровый и каса­ется всего общества — значит, общенациональный. И что же? Началась общенациональная «групповая» кампания. Медико-промышленный ком­плекс вводит в действие почти 100 лоббистских и по связям с обществен­ностью фирм, многочисленные организации малого бизнеса завалили Капитолий письмами, телеграммами и телефонными звонками. Группы, заинтересованные в реформе, тоже не дремали, но они собрали мень­ше сторонников. В результате программа так и осталась на бумаге. И все вроде бы правильно: «В ответ на требования множества определенных групп избирателей и интересов конгресс действовал как высокопредста­вительный орган и провалил реформу здравоохранения».

Интересен также пример институционализации регионализма, про­ходящий в Европе под лозунгом «Назад к территориям!». Речь, в част­ности, идет об оригинальной сельскохозяйственной политике, физиче­ски и исторически связанной с определенными местностями — короче, о территориальной идентичности экономического порядка. Так называ­емые продукты территорий (щвейцарский сыр Эмменталь, итальянская Пармская ветчина, французские Бордолезские вина и т. п.) получают лейблы-логотипы по названию местностей их производства. Все это делается в соответствии с системой сертификации, принятой Европей­ским Союзом в 1992 г.¹⁸⁹

Плюрализм представляет и одновременно защищает уникальность каждой человеческой личности и социальной группы, своеобразие их возможностей, потребностей и интересов, надежд, верований и убеж­дений. Как сказано в принятой ЮНЕСКО «Декларации о расах и расовых предрассудках», «все индивиды и группы имеют право быть различны­ми, считать себя различными и рассматриваться как таковые».

Человек плюралистической социальности принимает различия, цен­ность другого (Другого) как средство расширения и содержательного обогащения собственного опыта. Те же различия, которые он не готов впустить в свой жизненный мир, он тем не менее держит на уважитель­ном расстоянии с помощью толерантности. Толерантность — прекрас­ный медиатор своих и чужих ценностей. Она оказывается эффективным средством их цивилизованного сосуществования. Толерантность — это культура положительного, даже поощрительного отношения к разли­чиям, это, более конкретно, коммуникативная открытость Другому, ох­