5 Хайдеггер м. Бытие и время. М., 1997. С. 120-121.

6 Маркс к., Энгельс ф. Из ранних произведений. М., 1956. С. 590.

7 Апель k.O. Трансформация философии. М., 2001. С. 301.

же специфически-качественные границы здесь пока не отменяются, с ними, похоже, нам ещё долго придется считаться.

Если исходить из того, что социальный мир являет собой сеть (сетку) человеческих взаимодействий, то для совместности достаточно дейс­твий, а социальность нуждается именно во «взаимо-», т. е. взаимности, обоюдности, связанности и обусловленности друг другом. Соотноше­ние между этими двумя аспектами человеческого взаимодействия мож­но зафиксировать также как разницу между акторами и субъектами. Актор по определению — тот, кто реагирует, предпринимает действие, устраивает какую-то акцию. Он всецело «вывернут наружу», экстравертен. А субъект всегда интравертен, наделен сознанием и волей, в нем живет много других способностей и качеств.

Особый и чисто современный вариант совместности — коммуника­ция или работа (у экрана телевизора или за компьютерным столиком) в режиме реального времени. События, разворачивающиеся за ты­сячи километров от вас, можно наблюдать сегодня, не выходя в бук­вальном смысле из дома. Расстояние теперь не помеха для общения с собеседником на другом конце Земли. Здесь одна совместность — временная, существует за счет другой совместности — пространствен­ной. Как справедливо заметил Поль Вилирио, «задействование абсо­лютной скорости электромагнитных волн создает близость во времени, которая расстраивает пространственную смежность. В наше время от­даленное доминирует над близлежащим, соседним; ближний дальше от меня, чем тот, с кем я сообщаюсь по телефону, факсу, телексу и т. д.»⁸. Однако и эта форма совместности — назовем её киберсовместностью — ничего принципиально не меняет в понимании глубинных оснований со­циального, социальности. Из самой по себе совместности, в какой бы форме она ни выступала, социальность вырасти не может. Более того, киберсоциальностью, в силу её анонимно-технической опосредован­ное™, легко злоупотреблять и манипулировать. Глобальная Сеть ныне загрязнена асоциальной коммуникацией (подробнее об этом см. 6.1).

Не соглашаясь с трактовкой социального, социальности в тер­минах совместности, мы, тем не менее, признаем и высоко ценим фундаментальный, «предельный» аспект совместности, связанный с «бытием-в-мире», «бытием-сущностно-вместе». Этот вопрос, безусловно много проясняющий, станет предметом специального исследования ниже в связи с диспозиционными основаниями ком­муникации и коммуникативного взаимопонимания. Там как раз со­вместность будет к месту.

8 Цит. По: Рыклин m. Деконструкция и деструкция. Беседы с философами. М., 2002. С.128-129.

Реификационная концепция социального

Достаточно спорна, на наш взгляд, и реификационная (от лат. res — предмет, вещь) интерпретация социальности, социального.

Её развернутое представление мы находим в творчестве Эмиля Дюркгей-ма. Социальное для французского мыслителя является особым типом бытия. Оно четко отделяется от органического (биологического) и психического (существующего лишь в индивидуальном сознании). Его в действительности «составляют способы мышления, деятельности и чувствования, находящие­ся вне индивида и наделенные принудительной силой, вследствие которой они ему навязываются»⁹. Изучать и раскрывать их нужно как факты или вещи. По Дюркгейму, социальный факт (например, общее число самоубийств или их социальное распределение) существует (как общая тенденция) ещё до того, как принимается индивидуальное решение. Именно этот социальный факт обусловливает действия некоторых конкретных лиц, а не результат этих действий приводит к появлению данного факта как социального.

Не будем огрублять позицию автора: «вещность» социального, в пони­мании Дюркгейма, не имеет ничего общего с физической материальнос­тью. Оно ей только уподобляется. Цель этого уподобления, по Дюркгей­му, — востребовать для мира социального уровня (ранга) реальности, ничуть не меньшего, чем тот, который есть у мира физического. Более конкретно, «вещность» видится здесь в том, что социальное представ­ляет собой вполне самостоятельный (упругий, непрозрачный, непрони­цаемый для ума) и самобытный вид реальности, что оно обладает своей собственной природой (законы, причины) и потому сопротивляется про­извольным изменениям, что, наконец, индивидуальное должно к нему, как к чему-то внешнему, приспосабливаться, так или иначе адаптироваться. В познавательно-методическом плане вещью для Дюркгейма «является все то, что дано, представлено или, точнее, навязано наблюдению»10. Со­циальное имеет своим субстратом не индивидов, а общество, различные группы, школы, корпорации, оно демонстрирует материальное и мораль­ное превосходство общества над его членами¹¹.

Далека от упрощения, в интерпретации Дюркгейма, и принудительная сила социального. Да, оно навязывается индивиду независимо от его же­лания. Но это не значит, что индивид не может добровольно сообразовы­ваться с ним, признавать и одобрять его авторитет. В последнем случае принудительность превращается из внешней во внутреннюю. Всегда и во всех случаях, однако, она не перестает быть характерной чертой социаль­